В последние десятилетия Русская Православная Церковь заметно упрочила свои позиции в обществе. Открываются новые храмы, все больше людей обретают веру и приходят в церкви. Но проблемы во взаимоотношениях Церкви и общества все еще остаются: это и противостояние введению изучения истории православия в школах, нехватка священнослужителей, имущественные проблемы, нерешенные вопросы по возрождению монастырей, уничтоженных в советские годы. Епископ Саратовский и Вольский Лонгин любезно согласился ответить «Времени» на эти и многие другие вопросы, волнующие сегодня жителей области.
— Почему, по Вашему мнению, в школах до сих пор не введен предмет «Основы Православия»? Не влияет ли на это то, что Церковь настаивает в изучении его всеми учениками, независимо от вероисповедания?
— Эта тема обсуждается уже в течение многих лет, и на подобные вопросы уважаемых журналистов мы уже много раз отвечали, на всех уровнях: отвечали священники, архиереи, отвечал Патриарх… Но иногда складывается впечатление, что нас просто не слышат.
«Основы Православия» в школах никто не вводил и вводить не собирается. «Основы Православия» — это основы вероучения, то, что до революции называлось Законом Божиим. Но в нашем обществе ведутся дискуссии о преподавании предмета «Основы православной культуры», а это совсем другое — культурологическая дисциплина. Ее цель — дать школьнику возможность понять (и воспринять) культуру своего Отечества, которая на протяжении тысячи лет формировалась на основе Православия. В нем говорится именно об основах — о том фундаменте, на котором построены культура и самосознание народов России.
В 12-ти регионах нашей страны по решению местных органов самоуправления в школах этот предмет преподается во всех школах: например, в Белгородской, Смоленской, Калужской, Кемеровской, Курской областях. В ряде других регионов он введен в программу некоторых учебных заведений в качестве факультатива, по решению администрации школы и желанию родителей — собственно, как и в нашей Саратовской области. «Основы православной культуры» преподаются во многих школах в Саратове, Энгельсе, Вольске, Петровске, Аркадаке, Аткарске, — практически во всех муниципальных образованиях.
Нигде и никогда Церковь не настаивала на изучении его, как Вы говорите, всеми учениками независимо от вероисповедания. На занятия по ОПК дети ходят только по их желанию и с согласия родителей. Никаких конфликтов до сих пор не возникало. Более того, в России, в местах компактного проживания мусульманского населения (в республиках Северного Кавказа и ряде других субъектов федерации) давным-давно изучаются «Основы исламской культуры».
— Несмотря на достаточное количество семинарий, в церквях не хватает священнослужителей. В чем Вы видите причину сложившейся ситуации?
— Для того, чтобы ответить на этот вопрос, я приведу некоторые цифры. До революции в Саратовской епархии было 1100 храмов. К 1938 году они были закрыты все до единого, бо льшая часть уничтожена. Несколько приходов в Саратове и районах открылись в 1940-х годах. Вот эти 12 приходов (на всю область!) и «дожили» до 1988 года — года 1000-летия Крещения Руси, когда начался поворот в церковно-государственных отношениях, и Церковь получила свободу для своей деятельности. С тех пор, за 20 с небольшим лет, в нашей епархии было открыто еще более 200 приходов. Это достаточно большой численный рост — хотя, как Вы сами видите, это ничтожно мало в сравнении с дореволюционной ситуацией.
Каждый месяц ко мне приходят все новые и новые люди из разных населенных пунктов нашей области, которые просят об открытии храма в их селе, в их городе. Очевидно, что этот процесс будет продолжаться и дальше. Но подготовка священнослужителей — дело достаточно долгое и кропотливое. Священника невозможно подготовить «на скорую руку», как, впрочем, врача или любого другого специалиста. Вот поэтому, несмотря на наличие семинарии, священнослужителей не хватает. Я думаю, что ситуация будет преодолеваться только с течением времени.
— Какие новые храмы строятся и запланированы к строительству в Саратовской области?
У нас нет, так сказать, «епархиального Госплана». Храмы строятся и восстанавливаются там, где в этом есть необходимость, где люди ходатайствуют об этом и сами принимают активное участие в строительстве. В настоящее время завершается реставрация двух старинных сельских храмов во имя святителя Николая — в селе Дьяковка Краснокутского района и в р.п. Базарный Карабулак; близко к завершению строительство нескольких саратовских храмов — во имя великомученика Георгия Победоносца в поселке Солнечный, в честь Рождества Пресвятой Богородицы в поселке Мирный.
— В чем состоят сложности возрождения Иргизских монастырей?
Сложностей возрождения Иргизских монастырей две. Первая из них —Иргизские монастыри дошли до нашего времени в руинированном состоянии, от них остались в буквальном смысле одни фрагменты. Единственный сохранившийся в более-менее хорошем состоянии — это так называемый Верхний Спасо-Преображенский Иргизский монастырь, в котором сейчас находится дом отдыха «Пугачевский». Поэтому, прежде всего, для того, чтобы вдохнуть жизнь в эти монастыри, просто сделать их пригодными для обитания, необходимы огромные средства. Во всех Иргизских монастырях были уничтожены храмы. Поэтому первое, что мы делаем в переданных нам монастырях — восстанавливаем, обустраиваем церкви. Только вокруг храма, собственно говоря, и может сложиться монашеская жизнь.
Вторая проблема — это, конечно же, малочисленность насельников. Дело в том, что братства или сестричества в существовавших ранее монастырях складывались столетиями. В них приходили люди, желавшие монашеской жизни, потому что они понимали, что это такое, ради чего человек приходит в монастырь. А после того, как в течение почти целого XX столетия монашеская жизнь, как и само христианство в России выжигалась огнем и мечом, трудно ожидать, что сейчас, из нашей обычной жизни, десятки и сотни людей пойдут в монастырь просто потому, что он вновь открылся… Монашествующих пока немного, но они есть, они трудятся, они подвизаются и, я думаю, что со временем их станет больше. Только не нужно стремиться этот процесс каким-то образом искусственно форсировать.
— Владыка, не считаете ли Вы поспешной передачу здания школы №30 Саратовской Епархии? Не нанесены ли тем самым имиджевые потери Церкви?
Нет. Я не считаю ее поспешной, я считаю ее очень запоздалой. Это здание исторически принадлежало Покровскому храму: там располагалась гимназия при храме. Для этих же целей мы и просим сейчас его вернуть. Как и все остальные здания, которые сейчас передаются Церкви, оно доведено до плачевного состояния, его уже признали аварийным.
Что касается имиджевых потерь… Я так не думаю, потому что работа первой в Саратове православной Свято-Покровской гимназии — это не потеря, а, наоборот, «имиджевое приобретение» для епархии. В православной гимназии учатся такие же дети, как и все прочие — они имеют право учиться в нормальном помещении. И их родители — ничуть не хуже тех, которые сейчас почему-то протестуют против перевода своих детей в новую, отремонтированную 12-ю школу, расположенную всего через квартал от 30-й. Решение об этом, кстати, принималось органами образования. Поэтому для меня не совсем понятны те акции протеста родителей, которые происходят. Понятнее — стремление дирекции, педагогического коллектива сохранить школу как самостоятельную административную единицу. Но если есть вопросы — их надо решать на уровне комитета по образованию, а не устраивать борьбу с православной гимназией, которая сейчас вынуждена ютиться по приспособленным помещениям в разных частях города. Мы не просим денег у государства, не требуем у него построить новое здание для гимназии, но, поскольку такое здание — историческое, для этой цели и построенное, помещение Покровской гимназии,— уже существует, так пусть оно и дальше служит своим целям.
— Правда ли, что Епархия претендует на территорию закрывающегося военного института радиационной, химико-биологической защиты на Стрелке? Как планируете использовать эту территорию?
Так называемое химучилище находится на территории саратовского Спасо-Преображенского монастыря. Это один из старейших монастырей Среднего Поволжья, который был основан около 1680 года. И когда его закрыли, там точно так же были взорваны все культовые сооружения, кроме одного храма, который уже несколько лет как вновь стал действующим. На монастырском кладбище были похоронены выдающиеся саратовские граждане, в их числе два саратовских губернатора и родственники П.А. Столыпина, которого, как мы знаем, очень уважают жители нашей губернии. Поэтому, если училище будет закрыто и его территория возвращена Саратовской епархии, она будет использоваться для возрождения Спасо-Преображенского мужского монастыря.
— Как Вы считаете, возможно ли возвращение Церкви территории, занимаемой ныне стадионом «Динамо», где были когда-то захоронены священнослужители?
Стадион «Динамо» — это не кладбище священнослужителей. Это место, на котором стоял кафедральный Александро-Невский собор, построенный в Саратове в память об Отечественной войне 1812 года, в память о погибших на войне саратовцах. В соборе хранились знамена саратовских ополчений 1812 и 1855гг. В крипте собора, то есть в подземной его части, были захоронены два саратовских архиерея, чьи тела до сих пор находятся под беговыми дорожками стадиона. И, конечно же, возвращение Церкви этой территории для восстановления собора Александра Невского я считаю не только возможным, но и необходимым. Разрушенные в годы гонений на Церковь кафедральные соборы ныне восстановлены во многих городах. В первую очередь это, конечно, храм Христа Спасителя в Москве. В Саранске, Ижевске, Оренбурге, Йошкар-Оле, в ряде других городов восстановлена историческая справедливость и кафедральные соборы вновь отстроены на тех местах, на которых они стояли до революции.
Другой вопрос — в том, что, конечно же, при той ситуации, которая сложилась у нас в городе со спортивными сооружениями, необходимо сначала построить новый стадион, а еще лучше — несколько, а еще лучше — восстановить все те стадионы, от которых сейчас остались руины или барахолки. Именно поэтому до сегодняшнего дня мы не предпринимаем активных действий по восстановлению Александро-Невского собора. Конечно, закрывать единственный работающий стадион в центре городе — все мы понимаем, что это неправильно.
— Насколько, по Вашему мнению, удалось проведение в Саратове Дней славянской письменности и культуры?
Вопреки многим мрачным прогнозам, что вот, мол, ничего не удастся, все будет плохо,— праздник прошел весьма успешно. Я думаю, он действительно стал большим событием и для жителей Саратова, и области. Восстановление кафедрального Свято-Троицкого собора в Вольске — это вообще событие для нашей епархии неординарное. Его освящение в рамках праздника придало торжествам особое значение. Что касается организационной стороны, в ней проявился новый уровень сотрудничества епархии и областной, саратовской и других муниципальных администраций. И я думаю, что это взаимодействие и в дальнейшем послужит к пользе жителей области.
— По каким принципам Саратовская Епархия ходатайствует о награждении чиновников церковными орденами? Как Вы считаете, всегда ли их получают обоснованно (пример: Юрий Аксененко, проходящий по уголовному делу).
По одному-единственному принципу: исходя из их заслуг в деле помощи Церкви. Точно так же по итогам проведения Дней славянской письменности и культуры ряд людей был удостоен церковных наград. Это и В.В. Володин, и П.Л. Ипатов, и В.В. Радаев, и Н.И. Старшова — то есть те люди, благодаря которым празднование состоялось и которые вложили в его организацию очень много своего личного труда и участия. И понятно, конечно, что награждая, скажем, губернатора, мы тем самым выражаем благодарность всему правительству нашей области, в некотором смысле персонифицируя в его лице заслуги многих людей. Если исходить из этого критерия, — то да, церковные награды вручаются обоснованно. Что касается уголовного преследования Ю.Н. Аксененко — я много раз отвечал на этот вопрос и говорил, что у Церкви нет ни своего следственного комитета, ни органов прокуратуры, и мы не можем исследовать все обстоятельства жизни и профессиональной деятельности тех или иных чиновников. Вы знаете, есть хорошая народная поговорка: «От тюрьмы и от сумы не зарекайся». Поэтому — что делать? Никто не знает, что будет с теми или иными людьми завтра.
— Ваше Преосвященство, что Вы ожидаете от нового Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла: изменится ли что-то в церковной жизни и во взаимоотношениях Церкви и государства с приходом нового Предстоятеля Церкви?
Вся Церковь ожидает от нового Патриарха новых импульсов в церковной жизни, еще более активного ее развития и содействия тому, чтобы Церковь вернулась на то место, которое ей исторически принадлежит в нашем обществе и государстве.
Иерей Виктор Явич – советник Правящего Архиерея по правовым вопросам.
г. Екатеринбург, Екатеринбургская епархия Русской Православной Церкви.
Вопрос передачи в собственность или пользование Церкви ранее национализированного имущества религиозного назначения является достаточно актуальным, прежде всего, в связи с наличием большого количества православных храмов, занятых под различные государственные и муниципальные нужды, либо полуразрушенных и фактически бесхозяйных. Основной закон, который регулирует вопросы передачи – принятый в 2010 г. ФЗ-327 «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» (далее — закон).
До его принятия у Церкви не было достаточно твердых юридических оснований требовать передачи храмов, превращенных, как правило, в дома культуры, магазины и кинотеатры, и находившихся в поругании. Поэтому порой рядом с таким храмом люди, отчаявшись возвратить его, строили новый. Например, в Верхней Сысерти, недалеко от Екатеринбурга в 1917 г. был освящён каменный однопрестольный храм в честь Успения Пресвятой Богородицы. В 1929 г. храм закрыли, и поныне в нём располагается дом культуры – место проведения вечеринок и дискотек. Рядом с храмом построили новый, но Успенский (старый) как был, так и остается храмом и по внешнему виду, и по сути, поскольку является богослужебным имуществом Церкви. Как- то мой знакомый рассказал, что зашёл в старый Успенский храм в Верхней Сысерти помолиться, а попал на какое-то торжество, где в пьяном угаре веселилась публика.
Здесь и возникает вопрос – а надо ли, после принятия закона, требовать передачи такого храма, когда рядом построен новый. На наш взгляд, это необходимо ввиду святости богослужебного имущества Церкви и отнесения земельного участка вокруг него к непопираемому месту, на котором к тому же, как правило, располагаются захоронения священнослужителей. Поэтому Владыка – Митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Кирилл благословил истребовать Успенский храм из муниципальной собственности в собственность прихода. Для этого в соответствии с законом настоятелю следует обратиться с заявлением в администрацию муниципального образования, предварительно получив письменное согласие епархии, приложить копии уставов епархии и прихода, выписки из Единого государственного реестра юридических лиц; другие необходимые документы муниципалитет будет обязан собрать самостоятельно. Хотя, если настоятель хочет, чтобы вопрос передачи особо не затягивался, целесообразно приложить к заявлению все необходимые документы (архивную справку и др.).
В данном случае здание храма включено в реестр муниципальной собственности. Но зачастую храмы нигде не числятся. Тогда представляется важным определить принадлежность имущества к объектам государственной или муниципальной собственности, поскольку от этого зависит, в какой уполномоченный орган необходимо обращаться с заявлением о передаче имущества (такими органами прежде всего являются – администрация муниципального образования, орган по управлению государственным имуществом региона, территориальное управление Росимущества или соответствующее подразделение Минобороны РФ). При этом, следует, на наш взгляд, исходить из того, что церковное имущество в нашей стране было объявлено «народным достоянием» на основании Декрета Совета Народных Комиссаров от 23.01.1918 г. «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви» и передавалось в ведение местных органов власти. Объявление имущества «народным достоянием» означало, по существу, его национализацию — на протяжении ряда лет определения «государственная» и «общенародная» применительно к собственности рассматривались в советской юридической доктрине в качестве синонимов. Т.е. передача церковного имущества в ведение или, более точно, «на учет» являлась передачей в сферу ответственности (управления) местных органов власти с оставлением имущества в государственной собственности. Поэтому допустимо утверждать, что имущество Церкви – прежде всего православные храмы, были, как правило, национализированы богоборческой властью в 20-е годы прошлого века; в ряде случаев они были муниципализированы на основании актов местных органов власти. Многие храмы перешли в региональную собственность, когда они признавались памятниками культуры регионального значения и в силу данного обстоятельства становились объектами региональной собственности с включением их в соответствующие реестры. Изложенная позиция имеет своё нормативное обоснование – в Постановлении Совета Народных Комиссаров РСФСР от 8 апреля 1929 года «О религиозных объединениях» говорится: «Имущество, необходимое для отправления культа, как переданное по договорам верующим, составившим религиозное общество, так и вновь приобретенное ими или пожертвованное им для нужд культа, является национализированным и находится на учете в исполнительном комитете районного, городского Совета депутатов трудящихся».
Таким образом, православные храмы (иное недвижимое имущество Церкви) относятся к объектам государственной собственности, за исключением случаев муниципализации храмов на основании актов местных органов власти и управления.
Когда храм не включен ни в один из соответствующих реестров, т.е. нигде не числится и, таким образом, относится к объектам федеральной собственности в силу действующего законодательства, каноническому подразделению следует обратиться в Территориальное управление Росимущества с заявлением о включении его в реестр объектов федеральной собственности и дальнейшей передаче в собственность епархии, прихода или монастыря.
Обращение православного храма в собственность Церкви возможно и путём применения правил о приобретательной давности в случаях, когда храм также не включен ни в один из реестров объектов государственной или муниципальной собственности и является объектом недвижимости, находящимся в открытом, добросовестном и непрерывном владении Церкви 15 и более лет. Наиболее применимым правилом обращения храма в собственность канонического подразделения является установление факта давностного владения, т.к. значительную часть недвижимого имущества Церкви составляют храмы, которые либо не закрывались, либо после закрытия через определённый период времени опять передавались Церкви без оформления правоустанавливающих документов, или были вновь возведены без составления акта о вводе объекта в эксплуатацию. В Екатеринбургской епархии были установлены такие факты в отношении часовни святой великомученицы Екатерины, Иоанно-Предтеченского кафедрального Собора и ряда других храмов путём направления соответствующих заявлений в арбитражный суд. Решение суда об установлении факта давностного владения является основанием для получения свидетельства о праве собственности на имущество.
Закон устанавливает перечень объектов недвижимого имущества религиозного назначения. Но он, к сожалению, не учитывает такие объекты, которые в настоящее время кардинально перестроены или руинированы, либо от которых остались одни фундаменты, скрытые в земле. В Екатеринбурге под площадью 1905 г. находятся фундаменты Богоявленского кафедрального собора, а на площади Труда – в земле сокрыта гранитная плита, на которой возвышался Собор Святой великомученицы Екатерины. Оба собора были взорваны по решению богоборческой власти в 1930 г. И таких невидимых храмов в России тысячи.
Существует правовой подход, согласно которому фундамент разрушенного здания не рассматривается в качестве объекта недвижимости, поскольку само здание исчезло и более не существует. Данный подход не учитывает специфики имущества религиозного назначения – фундамент православного храма с алтарной частью обладает теми же признаками святости, что и ранее существовавший храм, а земельный участок над ним является непопираемым местом. Поэтому, на наш взгляд, на законодательном уровне, путём соответствующего дополнения в закон, должен быть решён вопрос об отнесении в бесспорном порядке перестроенных, руинированных храмов и (или) их фундаментов к объектам недвижимости религиозного назначения.
Показательным в этом отношении является следующее судебное дело.
В селе Полдневая г. Полевской Свердловской области находится храм во имя святителя Николая Чудотворца, перестроенный в 60-е годы прошлого века под магазин, а потом переданный в аренду предпринимателю, который задумал его приватизировать. Администрация города отказала в приватизации, указав предпринимателю, что объект является храмом, т.е. ограничен в обороте и подлежит передаче православному приходу. Предприниматель оспорил отказ в приватизации в арбитражном суде. При этом сослался на то, что здание как храм более не существует и возник якобы новый объект недвижимости – магазин и досуговый центр, который он успел наскоро пристроить. Приход, вступивший в судебный процесс в качестве заинтересованного лица, привлек экспертную организацию, подготовившую объективное заключение о том, что здание является храмом и представляет исторический интерес как объект культурного наследия.
Таким образом был установлен факт, препятствующий приватизации, и суд отказал предпринимателю в удовлетворении его требований. Такое дело может быть полезно настоятелю и юристу прихода, поскольку из него можно сделать следующие выводы:
1. Спор, возникающий между разными лицами (сторонами), но затрагивающий интересы епархии или прихода, позволяет каноническому подразделению вступить в процесс в качестве третьего лица, поскольку спор касается судьбы храма, и епархия или приход имеют в подобных ситуациях юридический интерес к судебному делу как будущие собственники объекта недвижимости.
2. Храм даже будучи разрушенным, руинированным, перестроенным всегда остается храмом и не утрачивает признаков объекта недвижимости – церковного имущества, в том числе ввиду святости и принадлежности его к имуществу, непосредственно используемому в богослужебной деятельности.
Крайне важным является положение действующего законодательства о том, что церковное имущество, как правило, ограничено в обороте. Это необходимо с позиций его святости, незыблемости и сохранности.
Ещё 12 правило VII Вселенского Собора вводит понятие недействительности сделки по неправомерному отчуждения церковной собственности: «Аще же употребит лукавый оборот, и властелин перекупит землю (имеется ввиду церковная земля) у клирика, или земледельца: то и в сем случае продажа да будет недействительна, и проданное да будет возвращено епископу или монастырю: а епископ или игумен тако поступающий, да будет изгнан: епископ из епископии, игумен же из монастыря, яко зле расточающие то, чего не собрали».
Но лукавый оборот всё ещё встречается в нашей жизни — правда, со стороны людей, далеких от Церкви. Три года назад в Екатеринбургскую епархию пришли люди и предложили купить у них церковь.
На вопрос, как они приобрели такую собственность, коммерсанты ответили, что купили храм по случаю в сельской местности. Тогда и начался судебный процесс по возвращению храма, действительно проданного одним авантюристом другому. А история такова:
В селе Ялунинское Алапаевского района Свердловской области есть храм, который в богоборческие годы числился в колхозе как склад, а потом перешёл в сельскохозяйственный кооператив, быстро обанкротившийся. Пришёл арбитражный управляющий, вывел часть имущества, в том числе и храм, из конкурсной массы имущества некогда процветавшего колхоза, и потихоньку начал всё продавать на сторону. Нашёлся покупатель и на храм, благо что он, как и положено, стоял на самом высоком месте села, рядом с излучиной чудесной реки. Покупателями оказались деятели из Екатеринбурга, задумавшие либо построить на месте храма коттедж, либо выгодно продать привлекательный земельный участок. Ударили по рукам. Цена сделки была определена в несколько миллионов рублей. В договоре же купли-продажи храма (предметом договора значился именно храм) цену указали в размере 90 000 рублей. Одного только лукавые люде не учли, что храм продавать нельзя – это не обычное имущество, и Господь так просто это не оставит.
Екатеринбургская епархия в суде оспорила сделку, и указала на недобросовестность сторон, ибо они заведомо знали, что храм является имуществом, ограниченным в обороте, а также на то, что сама сделка является противоправной, совершенной с целью противной основам правопорядка и нравственности (отчуждение храма в частную собственность гражданина оскорбляет чувства верующих, нарушает основы гражданского оборота). Данную позицию поддержал Свердловский областной суд. Сделка была признана недействительной, и храм был возвращён Церкви.
К церковному имуществу относятся не только храмы, но и здания (а равно строения и помещения) для обучения религии – духовные семинарии, училища, пансионы, которые по закону подлежат передаче в собственность или безвозмездное пользование Церкви. Но как правило, в таких зданиях располагаются современные учебные заведения. Скажем, в Екатеринбурге в здании бывшего Женского училища при Ново-Тихвинском монастыре находится один из учебных корпусов Горного университета. А в историческом здании Мужского духовного училища разместился Уральский экономический университет. При предъявлении требований о передаче таких объектов Церкви, необходимо, на наш взгляд, учитывать возможности передислокации соответствующих учебных заведений в новые здания, и в соответствии с этим решать вопросы передачи поэтапно, на основании согласованных с органами власти планов.
В пользование (не в собственность) Церкви должны быть переданы помещения домовых храмов, располагавшихся до революции 1917 г. во многих учебных заведениях, больницах, усадьбах дворян и купечества. Причем, сами эти помещения находятся в зданиях, не являющихся объектами религиозного назначения. Так, в Екатеринбурге в здании Свердловского мужского хорового колледжа до 1919 г. располагалось Алексеевское реальное училище, и в нём на втором этаже была устроена домовая церковь во имя святого благоверного князя Александра Невского, освященная в 1901 г. Данное помещение подлежит передаче Екатеринбургской епархии на праве безвозмездного пользования.
Закон предусматривает два случая передачи в собственность Церкви объектов нерелигиозного назначения — во-первых, когда здание изначально нерелигиозное на момент вступления в силу закона (это — 14.12.2010 г.) было перепрофилировано, реконструировано под храм и передано приходу либо монастырю по договору аренды или пользования, и во-вторых, когда здания, будучи нерелигиозного назначения, предназначены для обслуживания храма, монастыря и (или) образуют с ним монастырский, храмовый комплекс.
На практике, в первом случае достаточно часто встречаются ситуации, когда епархиям и приходам в 90-е гг. прошлого века передавались под приходские храмы полуразрушенные здания детских дошкольных учреждений. В качестве примера можно привести храм во имя святителя Стефана Великопермского в г. Екатеринбурге, который изначально был размещён в здании бывшего детского дошкольного учреждения; здание было перепрофилировано православным приходом под храм, реконструировано – в нём был оборудован алтарь, демонтированы перекрытия второго этажа, построена звонница. В такой ситуации здание может быть передано в собственность прихода или епархии именно как объект религиозного назначения, ставший таковым в результате перепрофилирования, реконструкции на момент вступления в силу закона. Во втором случае в качестве примера можно привести ситуацию, когда в собственность Екатеринбургской епархии Администрацией города было передано муниципализированное в 1930 г. здание Успенского Собора; до передачи в нём находился хлебозавод. На территории предприятия располагались также различные хозяйственные постройки (объекты муниципальной собственности), которые, хотя не имели религиозного назначения, но использовались для обслуживания Собора (в постройках располагались воскресная школа, мастерские, трапезная). В таком случае Екатеринбургская епархия вправе обратиться с заявлением в администрацию города о передаче ей указанных построек в собственность, поскольку одновременно с передачей Собора данный вопрос решён не был.
Настоятелю при организации работы по исполнению закона о передаче Церкви богослужебного имущества, находящегося в государственной или муниципальной собственности, целесообразно привлечь к такой работе профессионального юриста, поскольку предстоит большой объём работы, требующей определённой квалификации.
Необходимо провести комплекс организационных мероприятий и, несмотря на то, что законодательство не возлагает на каноническое подразделение обязанность прилагать к обращению обосновывающие документы, представляется целесообразным подготовить историко-архивные данные, подтверждающие принадлежность имущества Русской Православной Церкви, а также данные о земельном участке, на котором распложено имущество.
Полученная информация в целом будет полезна и интересна как с правовой, так и с исторической точек зрения и может быть использована в дальнейшем при формировании епархиального или приходского архива; кроме того, она значительно сократит время рассмотрения заявления о передаче церковного имущества.
— запросить и получить в региональном Министерстве культуры справку о том, является ли имущество памятником истории и культуры, либо не обладает таким статусом;
— в случае отнесения имущества к памятникам истории и культуры получить:
а) копию паспорта памятника истории и культуры;
б) акт о техническом состоянии памятника истории и культуры и проект охранного обязательства.
Результаты проделанной работы позволят подготовить обоснованное и грамотное с правовой точки зрения обращение канонического подразделения в соответствующий муниципальный или государственный орган с заявлением о передаче объекта религиозного назначения в собственность либо пользование Церкви. В целом следует отметить положительное и соответствующее закону реагирование администраций муниципальных образований и руководства региональных и федеральных территориальных органов управления на такие обращения.
Мы видим, что сегодня активно формируется практика применения закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности». Представляется важным, чтобы эта работа проводилась системно, когда координирующую роль играют юридические подразделения епархий, делегируя по благословлению епархиальных архиереев решения отдельных конкретных задач благочиниям, приходам и монастырям. Конечный итог должен заключаться в узаконении – получении свидетельств о праве собственности в отношении всех объектов недвижимости Церкви.
Власть своими руками создает нового суперсобственника: в апреле будет готов, а в июне принят закон о всеобщей «церковной реституции». Может ли Московская патриархия стать богаче «Газпрома» и РАО «ЕЭС России»?Разговоры о «церковной реституции » в России не новость. Где-то в середине 90- х Московская патриархия стала жестко настаивать на возвращении ей храмов и монастырей, которые государство передавало церкви лишь в безвозмездное и бессрочное пользование, в бесплатную аренду.
В 2002-м прогремел со своей инициативой «отдать церкви землю » сенатор Иван Стариков. Но все эти требования и инициативы власть как-то заминала, ссылаясь на их несвоевременность и нереалистичность.
И вдруг появляется инициатива , которая могла только грезиться церковным иерархам. На заседании правительственной комиссии по вопросам религиозных объединений в начале марта Дмитрий Медведев поручил Министерству экономического развития и торговли (МЭРТ) подготовить в месячный срок проект закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения». Согласно концепции закона религиозным организациям безвозмездно передадут в собственность все движимое и недвижимое имущество религиозного назначения, которое сейчас находится в федеральной собственности. Его точный объем пока не берется подсчитать ни один эксперт. Но все сходятся во мнении — это будет крупнейший акт приватизации в истории России.
КОМУ ДОСТАНЕТСЯ «КОНТРОЛЬНЫЙ ПАКЕТ»?
Деловой интернет-портал DP.Ru попытался оценить собственность Русской православной церкви Московского патриархата (РПЦ МП) только лишь на территории Москвы. Здесь под «церковную реституцию» подпадает около 600 объектов площадью от 5 до 50 тысяч квадратных метров с земельными участками площадью от 0,3 до 10 га. Учитывая стоимость гектара московской земли (от 6 до 50 млн долларов) и квадратного метра (от 3 до 15 тысяч долларов), можно приблизительно подсчитать общую стоимость церковной собственности в столице. Одна лишь недвижимость потянет на 50 млрд долларов. В целом же по стране РПЦ МП должны отойти 443 монастыря, 12 665 приходов и, как подсчитал еще Иван Стариков, около 2 млн га земли. В общем, в собственности РПЦ МП окажется имущество, вполне сопоставимое по стоимости с активами монополистов «Газпрома», РАО «ЕЭС России», РАО «РЖД». К этому надо прибавить и то, что сэкономила РПЦ МП на налогах на добавленную стоимость, на недвижимое имущество и на таможенных пошлинах, от которых ее освободил закон в конце прошлого года. Не случайно чиновники МЭРТ говорят, что церковь получает «широчайшие коммерческие возможности».
Но кто же является конкретным распорядителем собственности РПЦ МП , кто будет решать судьбу колоссальных фондов? Может быть, каждый отдельно взятый церковный приход? Ответ на этот вопрос мы находим в уставе РПЦ МП — ее основном нормативном документе. В нем очень конкретно прописаны имущественные отношения. Согласно пункту 5 главы 15 устава все имущество, принадлежащее приходам и подразделениям РПЦ МП, является не их обособленным имуществом, а общецерковным . А право распоряжаться таким имуществом, согласно пункту 7 той же главы, принадлежит исключительно Священному синоду. В уставе несколько раз оговаривается, что если какой приход пожелает покинуть юрисдикцию РПЦ МП, то он не сможет взять с собой не то что здание храма, но и самую последнюю свечку, купленную на приходские средства.
А кто конкретно в Священном синоде принимает решения о распоряжении церковным имуществом? Ведь это отнюдь не соборно избранный орган, сформированный теми самыми приходами и структурными подразделениями, имуществом которых он распоряжается. Синод формирует себя сам. Он состоит из двух частей — постоянных членов, которые входят в синод по должности и составляют в нем большинство, и временных — нескольких архиереев, вызываемых на полгода из провинциальных епархий и ничего не решающих. В свою очередь, среди постоянных членов можно выделить своего рода «президиум» — иерархов, постоянно пребывающих в Москве и полностью контролирующих ситуацию. Это патриарх, власть которого весьма ограничена синодом, и митрополиты Кирилл (Гундяев), Климент (Капалин) и Ювеналий (Поярков). Вот люди, которые по уставу РПЦ МП , распоряжаются всем церковным имуществом. Однако при том что патриарх и митрополит Ювеналий уже в преклонных летах и уступают по своим хозяйственным задаткам более молодым и успешным собратьям, принято говорить о некоем двоевластии митрополитов Кирилла и Климента — главных, кстати, кандидатов на будущее патриаршество. Конечно, как и всяким крупным начальникам, им тоже приходится считаться с разными «группами влияния ». Для них важно и мнение Кремля, и партнеров из светского крупного бизнеса. Но реальные решения в области управления церковными активами принимают именно они — председатель крупнейшего синодального отдела и управляющий делами Московской патриархии .
Закон о церковной реституции ПРОЦЕДУРА
Как практически будет осуществляться грядущая «церковная реституция »? После того как законопроект, разработанный МЭРТ, пройдет все стадии «одобрения» (а это запланировано на лето), Росимущество начнет всероссийскую инвентаризацию церковной собственности. Все религиозные организации обязаны подать в это ведомство пакет документов, в котором укажут, на что они претендуют. В заявки можно включать и прилегающие к храмам и монастырям здания, предприятия, земли, если они «по территориальному, архитектурному и функциональному признакам неразрывно связаны с объектами религиозного назначения». Церкви, таким образом, может передаваться все подряд, за исключением памятников из списка всемирного наследия ЮНЕСКО.
В том случае, если на одно и то же имущество претендуют несколько религиозных организаций, как, например, в Суздале, где 19 храмов переданы «альтернативной» Российской православной автономной церкви (РПАЦ) , чиновниками будет проводиться «конкурс». Каждая организация, например РПЦ МП и РПАЦ, должна будет доказать, что по историческим «или иным» причинам она имеет на храм больше прав, чем конкурент. В общем, заранее понятно, кто кому и что докажет и как власть решит в России проблему «альтернативного православия».
Кстати, вопрос об историческом «первородстве» РПЦ МП, то есть о том, что храмы дореволюционной Русской церкви должны передаваться именно ей, не так уж и очевиден. В современной России зарегистрировано еще несколько православных церквей, кроме РПЦ МП, которые могут захотеть доказать свое историческое правопреемство с дореволюционной Русской церковью . Правда, крупнейшая из них — Русская зарубежная церковь (РПЦЗ) — 17 мая этого года будет ликвидирована, подчинившись Московской патриархии. Впрочем, РПЦЗ разделилась на несколько «ветвей», и ее исторические права теперь принадлежат не только той части (во главе с митрополитом Лавром), которая самоликвидируется. Кстати, о том, что РПЦ МП — «не является прямым потомком дореволюционной православной церкви », говорит в интервью «Коммерсанту» и начальник отдела политики управления государственным имуществом департамента имущественных и земельных отношений МЭРТ Ольга Соколова.
«РЕСТИТУЦИЯ» ИЛИ...
Правомерно ли употреблять по отношению к готовящейся сдачи госимущества термин «реституция»? В РПЦ МП считают, что нет. Но вовсе не потому, что дореволюционная церковь не была отделена от государства. Главный юрист Московской патриархии Ксения Чернега заявляет, что это не реституция, потому что маловато передают — только объекты религиозного назначения. А доктор экономических наук игумен Филипп (Симонов) , возглавляющий департамент Счетной палаты РФ, добавляет, что при подлинной реституции имущество возвращается в том виде, в котором было отобрано, а не в руинах.
Андрей Себенцов, председатель правительственной комиссии по вопросам религиозных объединений, по-своему объяснил «Огоньку», почему готовящуюся акцию нельзя считать реституцией. Поскольку невозможно выяснить, кто законный владелец церковной собственности, говорит Себенцов, то «имущество религиозного назначения решено просто передать религиозным организациям для использования по его назначению ». Чиновник понимает, что нет ни четких критериев определения «назначения» имущества, ни системы контроля и ответственности за его использование.
Религиовед, автор монографии «РПЦ: современное состояние и актуальные проблемы » Николай Митрохин поделился с корреспондентом «Огонька» еще одной проблемой. В законопроекте, разрабатываемом МЭРТ, не оговаривается, когда была изъята собственность, передаваемая церкви, и в какие сроки церковь должна сформулировать свои претензии.
Предстоящая всероссийская клерикализация имущества породит уйму проблем для граждан. В печати недавно описывалась драматическая история простой саратовской жительницы Светланы Масленниковой , домик которой внезапно оказался в церковной ограде Духосошественского собора . Она с дочерью-инвалидом ютилась в 13-метровой комнатке дома, который собор объявил бывшей церковной сторожкой. Основную часть дома городские власти по требованию епархии передали церкви, но железной церковной оградой обнесли весь дом. Чего только не делали церковные власти, чтобы выжить Масленникову: запрещали строить туалет, выключали отопление, требовали оплаты коммунальных долгов с 1990 года. Когда у дочери Масленниковой ночью случился приступ, мать, чтобы вызвать «скорую», стала стучаться в собор и в его железную ограду. Ей не открыли, вскоре девушка умерла.
Или более масштабная история. Рязанская епархия РПЦ МП давит на местные и федеральные власти, требуя передать ей целиком историко-архитектурный музей-заповедник «Рязанский кремль », ставший музеем еще в 1884 году. Однако рязанские музейщики оказались крепким орешком, тем более что их поддержали тысячи жителей города, создавшие общественный комитет защиты музея. Впрочем, с принятием нового закона у музея не останется шансов, и многолетняя борьба окажется напрасной.
В общем, получается, что «церковная реституция » проводится в интересах узкой группы влиятельных иерархов. И иначе при существующих порядках не может быть. Власть, безусловно, рискует, делая такой широкий жест в сторону РПЦ МП и собственными руками создавая себе конкурентоспособного партнера-оппонента. Каждый может нарисовать немало ситуаций, когда по тем или иным вопросам церковь может с властью поспорить. В современной «вертикальной» России это может оказаться едва ли не единственный крупный бизнес, не встроенный жестко в систему власти.
ЗЕМЛЯ И ВЕРА
ТРОИЦЕ-СЕРГИЕВА ЛАВРА, 7 тыс. га
Земельные владения лавры раскиданы по всей территории России . В середине 1980- х обитель получила 19 га недалеко от монастыря. Там монахи выращивали овощи и ягоды. Спустя семь лет было организовано подворье лавры в Рязанской области. Вместе с разрушенным храмом церковь получила 800 гектаров земли. Остальная земля лавры — в Липецкой области. Там выращивают в основном пшеницу. Помимо этого, жители лавры заняты в мастерских — ремонтных, портных, золотошвейных, иконописных и мастерских белокаменщиков.
МОСКОВСКИЙ СРЕТЕНСКИЙ СТАВРОПИГИАЛЬНЫЙ МУЖСКОЙ МОНАСТЫРЬ, 5 тыс. га
В 1990-х годах наместник монастыря архимандрит Тихон
попросил у чиновников областной Думы немножко земли, чтобы как-то обеспечить пропитание монахов. Предполагалось на паре гектаров развести пчел и посадить овощи. Вместо этого ему предложили возродить погибающее хозяйство колхоза «Восход» Михайловского района Рязанской области.
Сейчас монахи выращивают пшеницу, кукурузу, овес, многолетние кормовые травы. Министр сельского хозяйства Александр Гордеев приводил монастырское хозяйства в пример всем фермерам.
СВЯТО-ТРОИЦКИЙ СЕРАФИМО-ДИВЕЕВСКИЙ МОНАСТЫРЬ, 500 га
Монастырь владеет семью сельскохозяйственными скитами. Выращивают овощи, фрукты и зерно.
ВАЛААМСКИЙ СПАСО-ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ СТАВРОПИГИАЛЬНЫЙ МОНАСТЫРЬ, 200 га
Это почти половина всех сельскохозяйственных земель архипелага. В монастыре — своя пекарня, автохозяйство, керамическая, столярная и слесарная мастерские, камнерезное производство, есть ферма, форелеводческое хозяйство и даже флот. Ферма обеспечивает молоком не только монахов, но и детский сад, школу, больницу.
Фото ОЛЕГА БУЛДАКОВА/ИТАР-ТАСС
Имущественные вопросы всегда с особенной резкостью будоражили умы постсоветской либеральной общественности. Будь то возможный пересмотр итогов приватизации в духе предложений читателей переписки Энгельса с Каутским или же куда более мирные процессы, связанные с возвращением имущества, отнятого идейными предками нынешних шариковых, его законным владельцам. Но почему-то именно последний процесс, именуемый сегодня новомодным импортным словом «реституция», вызывает наиболее активные публицистические споры и столкновения.
И в данном случае не суть важно, кто является субъектом возможной реституции. Молодой ли потомок князей Голицыных, который был бы не прочь переехать из своей малометражной «хрущевки» в родовой особняк в центре Москвы, или же вся Русская Православная Церковь, претендующая на целый комплекс экспроприированного земельного, движимого и недвижимого имущества. Сама перспектива подобного возврата с самого своего перестроечного начала вызывает столь бурные споры и противодействия, что для судящих и рядящих чиновников подчас оказывалось куда легче без особого разбора провести приватизацию подобного имущества, чтобы затем, в случае столкновения с потомками законных владельцев, «невинно» развести руками. Кроме того, это позволит чиновникам избежать всевозможных имущественных споров, столкновений и неурядиц.
А неурядицы, судя по всему, неизбежны. Так, например, уже сегодня, когда вопрос о «передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности» наконец-таки сдвинулся с «мертвой точки», в СМИ сразу же зашли разговоры о возможных межрелигиозных конфликтах на имущественной почве. Так, в опубликованной 25 января 2010 года в журнале «Итоги» статье «Приватизация всея Руси» отдельным параграфом прописывается неизбежность имущественных столкновений между РПЦ и РПСЦ.
Действительно, «дыма без огня не бывает». Так, одним из наиболее ярких примеров последних лет является московская старообрядческая церковь Тихвинской чудотворной иконы Богородицы на улице Хавской, которая была воздвигнута староверами в 1908-1912 гг. на месте своей старой моленной. В советские годы в храме был склад, в 1990 же году его неожиданно приватизировали, после чего около десяти лет в храме находился гриль-бар «Ладья», в свою очередь выкупленный неким бизнесменом. Новый владелец категорически отказался передавать здание историческим владельцам и начал реставрацию вроде бы с целью передачи Русской Православной Церкви, которая, однако, во избежание противостояния со старообрядцами отказалась принимать храм. В итоге конфликт, который попытались на этой почве раздуть некоторые представители РПСЦ при поддержке одного скандально сайта был сглажен, но ситуация осталась патовой. Храм так и не был передан верующим, однако успел стать своеобразным “яблоком раздора” между представителями Русской Православной и Русской Православной старообрядческой Церквей. Хотя ни та, ни другая, так ни на минуту и не были его собственницами…
Сегодня уже нет никаких сомнений в том, что разрешить подобные коллизии способен только адекватный закон о реституции церковного имущества. Вопрос лишь в том, каким образом сделать так, чтобы возвращение имущества не его непосредственному владельцу, но его преемникам той или иной степени легитимности, не привело к еще большим проблемам и неурядицам, нежели существуют сегодня в условиях отсутствия подобных механизмов.
В действительности вопрос, как говорится, «не прост», а потому хотелось бы кратко напомнить его совсем недавнюю предысторию. Так, еще в начале 2007 года в преддверии воссоединения двух ветвей Русской Церкви: Московского Патриархата и Зарубежной Церкви, тогда еще первому вице-премьеру Дмитрию Медведеву Президентом Путиным был поручен новый ответственный фронт работы: контроль над передачей в частную собственность религиозных организаций всего имущества религиозного назначения, которое пока что находится в их же бессрочном пользовании, но формально принадлежит государству.
В итоге Правительственная комиссия под руководством Президента Медведева утвердила концепцию передачи в собственность церкви имущества религиозного назначения, согласно которой Церкви предлагается передать в собственность имущество, уже сейчас находящееся в ее безвозмездном бессрочном пользовании. Речь идет не только о культовых зданиях и сооружениях с относящимися к ним земельными участками, но и о внутреннем убранстве церквей, включая предметы, необходимые для совершения богослужения. И вот сегодня концепция наконец может стать правительственным законопроектом, а, соответственно, практически автоматически и законом. Во всяком случае, известно, что Владимир Путин поручил кабинету министров доработать проект уже к февралю 2010 года.
Между тем общая цена вопроса столь высока, что решить его одним (даже самым замечательным) документом едва ли удастся. Тем более что с точностью определить масштаб возвращаемого имущества сегодня не берется никто. Известно лишь то, что только земельные угодья, которые могут быть в перспективе переданы во владение Русской Православной Церкви, оцениваются в миллионы гектар. А это вызывает вполне закономерное сопротивление. Причем даже не столько среди «конкурентов» (как известно, у Московского Патриархата таковых практически нет, и даже легитимная в глазах госчиновников РПСЦ, скорее, является «Мини-РПЦ»), сколько среди диссидентствующих завистников, в частности, тех людей, кто до сих пор искренне считает религию «опиумом для народа».
Стоит признать, что и в самой церковной среде отношение к грядущей реституции неоднозначно. Что удивительно, эти разногласия в значительной существуют в силу того, что в православной среде до сих пор окончательно не изжит конфликт «иосифлян» и «нестяжателей» XVI века.
Напомним, что без малого пять столетий назад между двумя церковными партиями, которые олицетворяли два выдающихся православных монаха, впоследствии причисленных к лику святых – Иосиф Волоцкий и Нил Сорский – разгорелся нешуточный спор. Позиция первых заключалась в том, что Православная Церковь должна принимать непосредственное участие в государственной жизни, быть мощной не только духовно, но и материально, в том числе и за счет огромной монастырской земельной собственности, а соответственно и прикрепленных к ней крестьян. Вторые же, «нестяжатели», напротив, утверждали, что столь большая собственность и политическая активность лишь «обмирщает» Церковь, по сути, делая ее частью государственного механизма во вред духовного авторитета. В те годы победила партия «иосифлян», хотя и «нестяжатели» не были осуждены в качестве еретиков, что для того времени было делом элементарным.
В итоге Церковь стала крупнейшим землевладельцем и лишь петровская и екатерининская секуляризации монастырских угодий несколько сократили масштаб церковной экономической влиятельности. Российской империи была нужна не столько духовная, сколько военная мощь, а потому факт переплавки Петром I церковных колоколов на пушки сегодня уже никого не удивляет, хотя в те годы это казалось явным кощунством. Именно поэтому советская эпоха стала лишь наиболее грубым и агрессивным продолжением тех процессов, которые начались еще в XVII столетии. В конечном же итоге Церковь оказалась лишена фактически всего, в том числе, и собственных храмов, которые, как уже было сказано ранее, до сих пор находятся лишь в церковном пользовании, а не собственности.
Помимо сугубо духовного «нестяжательского» скепсиса по отношению к «искушению собственностью» существует куда более прагматический аспект внутрицерковной критики реституционных процессов. Так, очевиден тот факт, что возможность передачи имущества Церкви – не столько акт государственной «доброй воли» и осознания и раскаяния в большевистских преступлениях перед верующими, сколько банальное желание сократить бюджетные расходы на содержание церковного имущества и, в первую очередь, памятников архитектуры. Понятно, что для Церкви это станет скорее обузой, нежели выгодным приобретением.
Еще один немаловажный камень преткновения – вопрос налогообложения церковного имущества. Даже если предположить тот факт, что государство пойдет навстречу Церкви и примет целый комплекс новых законов, предоставляющих беспрецедентные налоговые льготы, нельзя предположить, что новоявленный крупный собственник будет полностью освобожден от этой повинности. И не возникнет ли ситуация, когда Церкви ради того, чтобы сохранить малое, придется жертвовать большим, как минимум, сдавая в аренду только что обретенную собственную недвижимость, а, возможно, даже начать распродажу ее части.
Но на что же именно сегодня в реальности может рассчитывать Русская Православная Церковь в случае запуска процесса реституции в том его виде, в каком это предполагает упомянутая ранее комиссия? Помимо уже названных культовых зданий и сооружений, это могут быть так называемые «непрофильные объекты», например, дома причта, пекарни или церковно-приходские школы. Однако в этом случае Церкви предстоит пройти бюрократическую процедуру экспертизы в Роскультуре и Росохране, доказав, что эти объекты по территориальному, архитектурному и функциональному признакам неразрывно связаны с объектами религиозного назначения. Однако в современных обстоятельствах, когда светские власти все больше благоволят властям духовным, это сделать будет отнюдь не сложно. Хотя возможность неприятных столкновений в данных вопросах местных (в основном, муниципальных) учреждений с церковными структурами более чем вероятна.
Следует также отметить, что в соответствии с правительственной концепцией в собственность Церкви не смогут поступить особо ценные памятники архитектуры, включенные в Список всемирного наследия ЮНЕСКО (например, храм Василия Блаженного или храмовый ансамбль Московского Кремля). Однако, по всей видимости, в сегодняшней ситуации Церковь вполне устраивает возможность совершения в подобных храмах более или менее регулярных богослужений, не претендуя на приобретение их в непосредственную собственность.
Между тем, на сегодняшний день наибольшее опасение противников реституции церковного имущества вызывает именно земельный вопрос. Так, широко известный своими антицерковными публицистическими работами и заявлениями руководитель Центра изучения религии в странах СНГ и Балтии Николай Митрохин неоднократно прямо утверждал, что в результате реституции Русская православная церковь станет крупнейшим «латифундистом» и «девелопером», способным «злоупотреблять» своим исключительным положением.
Действительно, Церковью уже несколько лет назад был создан специальный Центр инвестиционных программ и уже разработан целый ряд инвестиционных проектов общероссийского значения. Однако это отнюдь не значит, что, как утверждают некоторые критически настроенные по отношению к Церкви СМИ, данные проекты чуть ли не в первую очередь будут направлены на строительство коммерческих объектов – офисных, торговых и жилых комплексов. Хотя и в данном случае не совсем ясно, почему Церковь, формально отделенная от государства и являющаяся столь же свободным субъектом рыночных отношений, как и любой другой независимый институт, не имеет права на реализацию собственных коммерческих инвестиционных проектов. По всей видимости, здесь мы имеем дело исключительно с эмоциональной составляющей.
К слову, в качестве наиболее яркого примера эффективного использования земельных угодий представителями Русской Православной Церкви можно привести опыт московского Сретенского монастыря. Последний во главе со своим наместником архимандритом Тихоном (Шевкуновым) уже на протяжении многих лет более чем просто успешно руководит сельскохозяйственным кооперативом «Воскресение» в Рязанской области.
Однако подошла пора подвести дебеты с кредитами и расставить все точки надо всеми “i”. Так кто же все-таки приобретет, а кто потеряет в результате процесса церковной реституции? И вот здесь мы сталкиваемся с целым рядом антиномий, которые не присущи имущественному переделу, проходящему между светскими институтами.
Во-первых, возвращение церковного имущества даже в том объеме, в котором это определила правительственная комиссия, вызывает закономерное возрастание как экономического, так и политического рейтинга Церкви. И если до уже упоминавшегося воссоединения РПЦ и РПЦЗ церковные власти субординационно находились на несколько ступеней ниже власти светской, то в случае удачного распоряжения предоставившейся ей собственностью (что, в принципе, несложно, поскольку даже среди священнослужителей Московского патриархата немало выдающихся экономистов) Церковь вполне может стать фактическим государством в государстве со всеми плюсами и минусами подобного положения.
Во-вторых, вновь возникнет проблема противостояния «неоиосифлян» и «неонестяжателей», которая может повлечь за собой некоторое обострение внутрицерковных споров и нестроений. В-третьих, как стороны различных светских институтов, так и со стороны некоторых представителей других конфессий возможно открытое противодействие экономическому укреплению Русской Православной Церкви. Так, многие либерально настроенные общественные деятели и публицисты уже давно выражают свое недовольство близостью Церкви и государства во многих социальных вопросах, а также тем, что РПЦ фактически получила право на определенную «духовную монополию» среди абсолютного большинства народов России. Результатом такого противодействия может стать обострение дискуссий на тему церковно-государственных отношений, а также рост антицерковных настроений среди части российского общества.
И, наконец, в-четвертых, Церковь, а, точнее, некоторые ее деятели, действительно, могут не выдержать соблазна собственностью и настолько обмирщиться в процессе коммерческой деятельности, что в результате этой работы Церковь может потерять свой фактически непререкаемый на сегодняшний момент духовный авторитет.
Однако стоит отметить, что все перечисленные выше негативные сценарии куда менее вероятны, нежели основной позитивный. Последний же заключается в том, что экономическое усиление Церкви отнюдь не ослабит ее духовно, с государства же при этом будет снята значительная часть груза имущественной ответственности. При этом в конечном итоге отношения светских и духовных властей только улучшатся, и в этом симфоническом тандеме будет реализован курс на построение «суверенно-демократической» России: независимого светского государства, опирающегося на собственный тысячелетний духовный опыт. Так что, будем уповать на Господа и надеяться на лучшее.
Тема реституции — возврата собственности, отнятой у граждан в ходе экспроприации, коллективизации, репрессий и т.д. изначальным их владельцам — уже не раз поднималась на сайте «Русская вера». Т. М. Власова — кандидат технических наук, сотрудник организации «Московское Купеческое Общество» в нашему сайту рассуждает о важности и необходимости проведения реституции в России. Постоянный автор нашего сайта Марина Волоскова в статье « » подробно рассматривает правовую сторону вопроса о возвращении церковным объединениям имущества, изъятого после революции 1917 года, во времена Советской власти.
В начале прошлого столетия Всероссийским Императором Николаем II Романовым было объявлено о веротерпимости (Именной Высочайший Указ , данный Сенату, «Об укреплении начал веротерпимости » 17 апреля 1905 г.) и древлеправославные христиане после трёхсотлетних гонений смогли начать свободно строить себе церкви, монастыри и другие объекты недвижимости для осуществления религиозной деятельности. Однако многие храмы, построенные в начале XX века, прослужили не более десятилетия и были закрыты Советской властью. Часть из них была переоборудована в различные учреждения: клубы, музеи, таксопарки. Таким образом, новая власть отобрала у древлеправославных христиан всё, что было создано или приобретено ими за короткое время свободы. Так, минутная радость сменилась горечью и возобновлением гонений и преследований. Имущество отбиралось и национализировалось.
30 ноября 2010 года президентом России Дмитрием Медведевым был подписан Федеральный закон Российской Федерации № 327-ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности », определяющий «порядок безвозмездной передачи в собственность или безвозмездное пользование религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в федеральной собственности, собственности субъектов Российской Федерации или муниципальной собственности». Неужели закон не действует?
Действительно, по современному законодательству все культовые здания должны принадлежать религиозным организациям, однако некоторые из них в 1990-е годы были приватизированы, а затем проданы на коммерческой основе. Возможно ли возвращение зданий церквей религиозным организациям? Отсутствие гарантии неприкосновенности собственности и всеобъемлющего закона не придает уверенности в этом.
За последние десятилетия христианам Русской Древлеправославной Церкви (далее РДЦ) не было возвращено ни одного объекта религиозного назначения из тех, которые были отобраны советской властью, но, напротив, государственные чиновники распродают это имущество. На территории Московского региона осталось всего три объекта, созданных христианами РДЦ, остальные уничтожены.