В последние десятилетия Русская Православная Церковь заметно упрочила свои позиции в обществе. Открываются новые храмы, все больше людей обретают веру и приходят в церкви. Но проблемы во взаимоотношениях Церкви и общества все еще остаются: это и противостояние введению изучения истории православия в школах, нехватка священнослужителей, имущественные проблемы, нерешенные вопросы по возрождению монастырей, уничтоженных в советские годы. Епископ Саратовский и Вольский Лонгин любезно согласился ответить «Времени» на эти и многие другие вопросы, волнующие сегодня жителей области.
— Почему, по Вашему мнению, в школах до сих пор не введен предмет «Основы Православия»? Не влияет ли на это то, что Церковь настаивает в изучении его всеми учениками, независимо от вероисповедания?
— Эта тема обсуждается уже в течение многих лет, и на подобные вопросы уважаемых журналистов мы уже много раз отвечали, на всех уровнях: отвечали священники, архиереи, отвечал Патриарх… Но иногда складывается впечатление, что нас просто не слышат.
«Основы Православия» в школах никто не вводил и вводить не собирается. «Основы Православия» — это основы вероучения, то, что до революции называлось Законом Божиим. Но в нашем обществе ведутся дискуссии о преподавании предмета «Основы православной культуры», а это совсем другое — культурологическая дисциплина. Ее цель — дать школьнику возможность понять (и воспринять) культуру своего Отечества, которая на протяжении тысячи лет формировалась на основе Православия. В нем говорится именно об основах — о том фундаменте, на котором построены культура и самосознание народов России.
В 12-ти регионах нашей страны по решению местных органов самоуправления в школах этот предмет преподается во всех школах: например, в Белгородской, Смоленской, Калужской, Кемеровской, Курской областях. В ряде других регионов он введен в программу некоторых учебных заведений в качестве факультатива, по решению администрации школы и желанию родителей — собственно, как и в нашей Саратовской области. «Основы православной культуры» преподаются во многих школах в Саратове, Энгельсе, Вольске, Петровске, Аркадаке, Аткарске, — практически во всех муниципальных образованиях.
Нигде и никогда Церковь не настаивала на изучении его, как Вы говорите, всеми учениками независимо от вероисповедания. На занятия по ОПК дети ходят только по их желанию и с согласия родителей. Никаких конфликтов до сих пор не возникало. Более того, в России, в местах компактного проживания мусульманского населения (в республиках Северного Кавказа и ряде других субъектов федерации) давным-давно изучаются «Основы исламской культуры».
— Несмотря на достаточное количество семинарий, в церквях не хватает священнослужителей. В чем Вы видите причину сложившейся ситуации?
— Для того, чтобы ответить на этот вопрос, я приведу некоторые цифры. До революции в Саратовской епархии было 1100 храмов. К 1938 году они были закрыты все до единого, бо льшая часть уничтожена. Несколько приходов в Саратове и районах открылись в 1940-х годах. Вот эти 12 приходов (на всю область!) и «дожили» до 1988 года — года 1000-летия Крещения Руси, когда начался поворот в церковно-государственных отношениях, и Церковь получила свободу для своей деятельности. С тех пор, за 20 с небольшим лет, в нашей епархии было открыто еще более 200 приходов. Это достаточно большой численный рост — хотя, как Вы сами видите, это ничтожно мало в сравнении с дореволюционной ситуацией.
Каждый месяц ко мне приходят все новые и новые люди из разных населенных пунктов нашей области, которые просят об открытии храма в их селе, в их городе. Очевидно, что этот процесс будет продолжаться и дальше. Но подготовка священнослужителей — дело достаточно долгое и кропотливое. Священника невозможно подготовить «на скорую руку», как, впрочем, врача или любого другого специалиста. Вот поэтому, несмотря на наличие семинарии, священнослужителей не хватает. Я думаю, что ситуация будет преодолеваться только с течением времени.
— Какие новые храмы строятся и запланированы к строительству в Саратовской области?
У нас нет, так сказать, «епархиального Госплана». Храмы строятся и восстанавливаются там, где в этом есть необходимость, где люди ходатайствуют об этом и сами принимают активное участие в строительстве. В настоящее время завершается реставрация двух старинных сельских храмов во имя святителя Николая — в селе Дьяковка Краснокутского района и в р.п. Базарный Карабулак; близко к завершению строительство нескольких саратовских храмов — во имя великомученика Георгия Победоносца в поселке Солнечный, в честь Рождества Пресвятой Богородицы в поселке Мирный.
— В чем состоят сложности возрождения Иргизских монастырей?
Сложностей возрождения Иргизских монастырей две. Первая из них —Иргизские монастыри дошли до нашего времени в руинированном состоянии, от них остались в буквальном смысле одни фрагменты. Единственный сохранившийся в более-менее хорошем состоянии — это так называемый Верхний Спасо-Преображенский Иргизский монастырь, в котором сейчас находится дом отдыха «Пугачевский». Поэтому, прежде всего, для того, чтобы вдохнуть жизнь в эти монастыри, просто сделать их пригодными для обитания, необходимы огромные средства. Во всех Иргизских монастырях были уничтожены храмы. Поэтому первое, что мы делаем в переданных нам монастырях — восстанавливаем, обустраиваем церкви. Только вокруг храма, собственно говоря, и может сложиться монашеская жизнь.
Вторая проблема — это, конечно же, малочисленность насельников. Дело в том, что братства или сестричества в существовавших ранее монастырях складывались столетиями. В них приходили люди, желавшие монашеской жизни, потому что они понимали, что это такое, ради чего человек приходит в монастырь. А после того, как в течение почти целого XX столетия монашеская жизнь, как и само христианство в России выжигалась огнем и мечом, трудно ожидать, что сейчас, из нашей обычной жизни, десятки и сотни людей пойдут в монастырь просто потому, что он вновь открылся… Монашествующих пока немного, но они есть, они трудятся, они подвизаются и, я думаю, что со временем их станет больше. Только не нужно стремиться этот процесс каким-то образом искусственно форсировать.
— Владыка, не считаете ли Вы поспешной передачу здания школы №30 Саратовской Епархии? Не нанесены ли тем самым имиджевые потери Церкви?
Нет. Я не считаю ее поспешной, я считаю ее очень запоздалой. Это здание исторически принадлежало Покровскому храму: там располагалась гимназия при храме. Для этих же целей мы и просим сейчас его вернуть. Как и все остальные здания, которые сейчас передаются Церкви, оно доведено до плачевного состояния, его уже признали аварийным.
Что касается имиджевых потерь… Я так не думаю, потому что работа первой в Саратове православной Свято-Покровской гимназии — это не потеря, а, наоборот, «имиджевое приобретение» для епархии. В православной гимназии учатся такие же дети, как и все прочие — они имеют право учиться в нормальном помещении. И их родители — ничуть не хуже тех, которые сейчас почему-то протестуют против перевода своих детей в новую, отремонтированную 12-ю школу, расположенную всего через квартал от 30-й. Решение об этом, кстати, принималось органами образования. Поэтому для меня не совсем понятны те акции протеста родителей, которые происходят. Понятнее — стремление дирекции, педагогического коллектива сохранить школу как самостоятельную административную единицу. Но если есть вопросы — их надо решать на уровне комитета по образованию, а не устраивать борьбу с православной гимназией, которая сейчас вынуждена ютиться по приспособленным помещениям в разных частях города. Мы не просим денег у государства, не требуем у него построить новое здание для гимназии, но, поскольку такое здание — историческое, для этой цели и построенное, помещение Покровской гимназии,— уже существует, так пусть оно и дальше служит своим целям.
— Правда ли, что Епархия претендует на территорию закрывающегося военного института радиационной, химико-биологической защиты на Стрелке? Как планируете использовать эту территорию?
Так называемое химучилище находится на территории саратовского Спасо-Преображенского монастыря. Это один из старейших монастырей Среднего Поволжья, который был основан около 1680 года. И когда его закрыли, там точно так же были взорваны все культовые сооружения, кроме одного храма, который уже несколько лет как вновь стал действующим. На монастырском кладбище были похоронены выдающиеся саратовские граждане, в их числе два саратовских губернатора и родственники П.А. Столыпина, которого, как мы знаем, очень уважают жители нашей губернии. Поэтому, если училище будет закрыто и его территория возвращена Саратовской епархии, она будет использоваться для возрождения Спасо-Преображенского мужского монастыря.
— Как Вы считаете, возможно ли возвращение Церкви территории, занимаемой ныне стадионом «Динамо», где были когда-то захоронены священнослужители?
Стадион «Динамо» — это не кладбище священнослужителей. Это место, на котором стоял кафедральный Александро-Невский собор, построенный в Саратове в память об Отечественной войне 1812 года, в память о погибших на войне саратовцах. В соборе хранились знамена саратовских ополчений 1812 и 1855гг. В крипте собора, то есть в подземной его части, были захоронены два саратовских архиерея, чьи тела до сих пор находятся под беговыми дорожками стадиона. И, конечно же, возвращение Церкви этой территории для восстановления собора Александра Невского я считаю не только возможным, но и необходимым. Разрушенные в годы гонений на Церковь кафедральные соборы ныне восстановлены во многих городах. В первую очередь это, конечно, храм Христа Спасителя в Москве. В Саранске, Ижевске, Оренбурге, Йошкар-Оле, в ряде других городов восстановлена историческая справедливость и кафедральные соборы вновь отстроены на тех местах, на которых они стояли до революции.
Другой вопрос — в том, что, конечно же, при той ситуации, которая сложилась у нас в городе со спортивными сооружениями, необходимо сначала построить новый стадион, а еще лучше — несколько, а еще лучше — восстановить все те стадионы, от которых сейчас остались руины или барахолки. Именно поэтому до сегодняшнего дня мы не предпринимаем активных действий по восстановлению Александро-Невского собора. Конечно, закрывать единственный работающий стадион в центре городе — все мы понимаем, что это неправильно.
— Насколько, по Вашему мнению, удалось проведение в Саратове Дней славянской письменности и культуры?
Вопреки многим мрачным прогнозам, что вот, мол, ничего не удастся, все будет плохо,— праздник прошел весьма успешно. Я думаю, он действительно стал большим событием и для жителей Саратова, и области. Восстановление кафедрального Свято-Троицкого собора в Вольске — это вообще событие для нашей епархии неординарное. Его освящение в рамках праздника придало торжествам особое значение. Что касается организационной стороны, в ней проявился новый уровень сотрудничества епархии и областной, саратовской и других муниципальных администраций. И я думаю, что это взаимодействие и в дальнейшем послужит к пользе жителей области.
— По каким принципам Саратовская Епархия ходатайствует о награждении чиновников церковными орденами? Как Вы считаете, всегда ли их получают обоснованно (пример: Юрий Аксененко, проходящий по уголовному делу).
По одному-единственному принципу: исходя из их заслуг в деле помощи Церкви. Точно так же по итогам проведения Дней славянской письменности и культуры ряд людей был удостоен церковных наград. Это и В.В. Володин, и П.Л. Ипатов, и В.В. Радаев, и Н.И. Старшова — то есть те люди, благодаря которым празднование состоялось и которые вложили в его организацию очень много своего личного труда и участия. И понятно, конечно, что награждая, скажем, губернатора, мы тем самым выражаем благодарность всему правительству нашей области, в некотором смысле персонифицируя в его лице заслуги многих людей. Если исходить из этого критерия, — то да, церковные награды вручаются обоснованно. Что касается уголовного преследования Ю.Н. Аксененко — я много раз отвечал на этот вопрос и говорил, что у Церкви нет ни своего следственного комитета, ни органов прокуратуры, и мы не можем исследовать все обстоятельства жизни и профессиональной деятельности тех или иных чиновников. Вы знаете, есть хорошая народная поговорка: «От тюрьмы и от сумы не зарекайся». Поэтому — что делать? Никто не знает, что будет с теми или иными людьми завтра.
— Ваше Преосвященство, что Вы ожидаете от нового Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла: изменится ли что-то в церковной жизни и во взаимоотношениях Церкви и государства с приходом нового Предстоятеля Церкви?
Вся Церковь ожидает от нового Патриарха новых импульсов в церковной жизни, еще более активного ее развития и содействия тому, чтобы Церковь вернулась на то место, которое ей исторически принадлежит в нашем обществе и государстве.
Н есколько дней назад Русская Православная Церковь сумела добиться передачи в свое пользование объектов двух крупных музеев-заповедников: Соловецкого и «Рязанский кремль». Передача церкви двух крупных музеев с неясными перспективами их дальнейшего существования всколыхнули общественность, поскольку передаются памятники федерального и мирового значения, и заставили обратиться к теме, как церковь ведет борьбу за имущество.
Церковь вступила в борьбу за имущество в августе 2000 года, когда Архиерейский собор РПЦ обратился к президенту России Владимиру Путину с просьбой ускорить процесс возвращения Церкви ее имущества. В послании было впервые открыто заявлено о том, что РПЦ претендует не только на возвращение храмов, но и земель вокруг них, а также светских зданий. В этом обращении говорилось: «В годы лихолетья государство беззаконно изъяло у Церкви собственность, созданную трудом многих поколений верующих».
Казалось бы, вопрос поставлен правильно, и в целях развития духовности, на это стоило пойти. Однако вопрос возвращения церквей и зданий, впрочем, тут же оказался увязан с вопросом коммерческого использования полученного имущества. «Только возврат многообразного церковного имущества восполнит бюджет Московского патриархата», - подчеркнул Архиерейский собор РПЦ. Судя по последующим событиям, именно соображения пополнения бюджета за счет «возвращенной» собственности, сделались доминирующими в борьбе церкви за здания и земли. В этой борьбе, конечно, никакой жалости к противникам не предусматривалось. Иерархи в этом же обращении, фактически, объявили войну всем нынешним пользователям бывших церковных зданий и церквей: «Проблемы нынешних пользователей не могут становиться непреодолимым препятствием к возвращению церковной собственности».
Имущественный пай, на который церковь заявила свои права, составляет очень внушительный список.
В России к РПЦ должны отойти 443 монастыря, 12 665 приходов и около 2 млн. гектар земли. В ряде регионов церковь автоматически после возвращения становилась крупным землевладельцем. РПЦ рассчитывает получить большой список объектов, находящихся в самом центре крупных городов. Только в Москве РПЦ потребовала передать около 600 объектов, площадью от 5 до 50 тысяч квадратных метров с земельными участками площадью от 0,3 до 10 гектаров. Стоимость этой недвижимости будет огромной. Если РПЦ сумеет добиться передачи всей собственности, права на которую она заявляет, то в ее собственности окажется имущество, сопоставимое по стоимости с активами ОАО «Газпром», РАО «ЕЭС России», РАО «РЖД».
В уставе РПЦ Московской патриархии четко прописаны имущественные отношения. Согласно пункту 5, главы 15 устава все имущество, принадлежащее приходам и подразделениям РПЦ МП, является не их обособленным имуществом, а общецерковным. Право распоряжаться всем имуществом, согласно пункту 7 той же главы, принадлежит исключительно Священному синоду. Иными словами, после завершения «церковной реституции» в России появится огранизация, которая владеет колоссальными средствами и имуществом, сопоставимыми с крупными корпорациями, но при этом выведенная из-под регулирования экономической деятельности. РПЦ получит сильные экономические рычаги для укрепления своего влияния в стране.
В настоящее время одними из главных пользователей церковных зданий являются музеи и заповедники, большинство из которых расположены в церковных зданиях еще с советских времен, нередко даже с 1920-х и 1930-х годов. Музеи в течение десятилетий проводили реставрационные работы и поддерживали здания в хорошем состоянии. Неудивительно, что именно на эти здания РПЦ обратила внимание в первую очередь. В отличие от крупных компаний, у музеев нет больших средств, возможностей лоббировать свои интересы и вообще защищаться от нападок, потому они и стали в первую очередь объектами, на которых разразились конфликты между церковью и музеями.
Конфликтные ситуации, связанные с совместным использованием зданий, отмечались с самого начала процесса передачи церквей, с 1991 года. Однако после обращения Архиерейского собора РПЦ, эти конфликты не только стали более частыми, но и стали приводить к передаче церкви целых комплексов, с последующим уничтожением музеев.
Regrus.info составил по материалам печати краткий обзор основных конфликтных ситуаций в области передачи имущества РПЦ:
2002 год - школа № 36 г. Москвы, находившаяся на территории Зачатьевского монастыря, была расформирована, ученики распределены между школами №50 и №1529. В ликвидированной школе впервые в СССР был поставлен памятник учителям и ученикам школы, погибшим во время Великой Отечественной войны, и здесь были заложены традиции патриотического воспитания, широко распространившиеся по всей стране.
2002 - 2004 годы - конфликт между музеем «Ипатьевский монастырь» и Костромской епархией.
Осенью 2002 года на территории монастыря произошел пожар, полностью уничтоживший деревянную церковь – уникальный памятник 18 века. По времени это событие совпало с фактической передачей под контроль епархии Нового двора, на территории которого находилась сгоревшая церковь.
В ноябре 2004 года вступило в силу решение Федерального агентства по управлению государственным имуществом о передаче помещений Ипатьевского монастыря в Костромской области в безвозмездное пользование Церкви. Никаких помещений музею не было предоставлено. Коллекции музея были переданы монахам во «временное пользование». Сотрудники музея провели голодовку протеста, директр музея за отказ отозвать из Арбитражного суда исковое заявление, был уволен. Протест был прекращен по причине бесперспективности борьбы за возвращение музея.
Костромская епархия учредила религиозную организацию «Церковно историко-археологический музей Костромской епархии Русской православной церкви», которая располагается на территории действующего Ипатьевского монастыря.
Музей-заповедник посещали в год более 200 тысяч туристов.
2004 год - конфликт между школой № 1216 г. Москвы и Сретенским мужским монастырем. Монастырь претендует на здание школы.
2004 год - 3 августа толпой православных был захвачен храм Воскресения Христова в Кадашах в Москве, в котором располагается Всероссийский художественный научно-реставрационный центр имени академика И.Э. Грабаря (ВХНРЦ). Сотрудники центра, блокированного несколько дней, обращались в Замоскворецкую прокуратуру с жалобой на расхищение фондов ВХНРЦ. Захват церкви осудил викарий Патриарха Московского и всея Руси Алексия II архиепископ Истринский Арсений. 19 декабря 2004 года храм был передан верующим, ВХНРЦ было предоставлено здание бывшего цеха по ул. Радио. Полностью помещения реставраторы покинули до конца апреля 2005 года.
2005 год - конфликт между парком-музеем им. Толстого и Брянской епархией. После передачи Рождество-Богородицкой церкви на территории парка-музея, епископ Феофилакт заявил, что «православные святыни должны окружать те изображения и ваяния, которые соответствуют православному мировоззрению» и потребовал сноса деревянных скульптур и фонтана-скульптуры «Чертова мельница» по мотивам сказов Пушкина.
2006 год - конфликт между Старочеркасским историко-культурным музеем-заповедником и Ростовской епархией. 8 июля 2006 года Воскресенский собор был захвачен казаками, экскурсанты и сотрудники музея были изгнаны из помещений, казаки объявили о переходе собора под юрисдикцию войска Донского и приняли решение обратиться с просьбой немедленно передать собор РПЦ.
2006-2007 годы - конфликт между музеем-заповедником «Рязанский кремль» и Рязанской епархией. Музей внесен в 1995 году в Государственный свод особо ценных объектов культурного наследия народов России. В фондах музея хранятся около 500 произведений древнерусской живописи, включая икону «Богоматерь Одигитрия» XIII в., бесценные образцы древнерусского лицевого шитья, 570 рукописных и старопечатных книжных памятников XV – XIX вв.
В сентябре 2007 года 24 здания музея-заповедника постановлением Правительства России переданы в ведение епархии. Церковь, в частности, выступает против задуманного музеем восстановления на территории Кремля Солодежни, существовавшей здесь в XVII-XVIII веках, из опасения, что музей организует производство пива. Вместо светского музея-заповедника епархия образовала епархиальный музей - «Епархиальное Древлехранилище» (Церковный историко-археологический музей Рязанской епархии).
За сохранение музея на территории Рязанского кремля собрано более 22 тыс. подписей из более чем 50 регионов России, а также Украины, Белоруссии, Канады и Швеции.
2007 год - конфликт между Государственным музеем Востока и приходом церкви Илии Пророка в Москве. Большая же часть экспонатов музея, более 50 тыс. единиц находится в запаснике в храме Ильи Пророка. Также в церковном помещении расположена научная библиотека музея, реставрационные мастерские, отдел учета экспонатов. Здание было передано приходу церкви, без предоставления музею Востока здания для хранения коллекций.
2007 год - конфликт между музеем-заповедником «Тобольский кремль» и Тобольско-Тюменской епархией. В августе 2007 года музей был закрыт и началась разборка и перевоз коллекций в Дворец наместника, предназначенный для музея. Новое здание не имеет приспособлений для хранения коллекций и неподходящий режим температуры и влажности.
14 сотрудников музея написали письмо протеста, которое подписало 1,5 тыс. жителей Тобольска. В случае, если для Фундаментальной библиотеки музея не хватит места, она будет закрыта.
2007 год - конфликт между Соловецким музеем-заповедником и Архангельской и Мурманской епархией.
В состав музея-заповедника входит свыше 250 недвижимых памятников истории и культуры, уникальные природные ландшафты. В составе музейных коллекций более 17000 единиц хранения основного фонда, 48000 единиц хранения научно-вспомогательного фонда. Решением генеральной сессии ЮНЕСКО от 14 декабря 1992 года историко-культурный комплекс Соловецких островов, входящий в состав Соловецкого государственного музея-заповедника, включен в Список Памятников Всемирного Наследия. Указом Президента Российской Федерации N1219 от 6 декабря 1995 года Соловецкий государственный музей-заповедник включен в Государственный свод особо ценных объектов культурного наследия народов Российской Федерации.
К 2005 году монастырю было передано 58 зданий, в том числе комплекс жилых и хозяйственных построек на территории главного ансамбля, все храмы, часовни и скиты. В сентябре 2007 года постановлением правительства России епархии передано 243 объекта, без предоставления музею-заповеднику других зданий. Возможно, что монастырь запретит въезд на Соловецкие острова туристам, кроме православных паломников, как это сделано на острове Анзер, уже переданном церкви. Кроме того, на островах живет местное население, проживание которого остается под вопросом.
Также конфликтные ситуации складывались вокруг Музея Арктики и Антарктики в Санкт-Петербурге (Никольская церковь), музея древнерусской культуры и искусства им. Рублева в Москве (Спасо-Андроников монастырь), музея «Московский Кремль» (соборы в Кремле), Владимиро-Суздальского музея-заповедника (Троицкая церковь, «Золотые ворота»), ГМИИ им. Пушкина (церковь Святого Антипы), Литературного музея в Москве (Высокопетровский монастырь), Музея городской скульптуры в Санкт-Петербурге (Александро-Невская лавра). Список этот можно дополнить.
В этом обзоре прослеживается не только стремление забрать все здания, которые когда-либо использовались церковью, но и другая, малозаметная тенденция. При передаче в собственность РПЦ крупных комплексов, где располагались музеи, происходит уничтожение светских музеев и замена их епархиальными музеями. Так было сделано в Ипатьевском монастыре, уже создан епархиальный музей «взамен» светского в Рязанском кремле. Видимо, аналогичным образом будет завершено уничтожение музея на Соловках. Ценные предметы искусства также могут быть успешно использоваться в коммерческих целях, например для захвата церковью большого сектора туристической деятельности.
Кроме того, как видно из обзора, церковь не останавливается даже перед уничтожением школ в своем стремлении к владению имуществом.
Давно было подмечено, что РПЦ претендует и стремится добиться передачи только тех зданий, которые кем-то используются и поддерживаются в хорошем состоянии. Председатель научно-методического совета по охране наследия Министерства культуры, директор Института искусствознания Алексей Комеч еще в 2003 году заметил, что в России стоит около 10 тысяч заброшенных храмов, многие из которых разрушаются и требуют срочного ремонта и реставрации. Однако такие объекты церковь не берет в свою собственность. Даже в Москве Алексей Комеч насчитал около 10 заброшенных церквей. Одна из них расположена в самом центре, в Климентовском переулке, буквально в 50 метрах от метро «Третьяковская». Мимо нее проходит много людей, в том числе и активные участники борьбы за церковное имущество. Однако большая церковь XVIII века стоит закрытой, и по ее обшарпанным стенам видно, что за ней давно нет никакого присмотра. Эти факты позволили сделать вывод, что церковь интересуют не столько храмы, сколько музейные ценности, земли и светские здания.
Если будет допущено, что церковь добьется передачи перечисленных зданий, которые сейчас занимают музеи, на нынешних условиях, то есть когда музей выбрасывается вон, а коллекции и библиотеки захватываются церковью, то Россия лишится свободного доступа к большому пласту национальной культуры и памятникам истории. Если взять те же Соловки, то на них, кроме монастыря, находятся уникальные памятники археологии, в том числе знаменитые «лабиринты», там находится также «Соловецкий морской музей», единственный в Росси музей поморского мореплавания и промыслов. Его закрытие будет означать сильный удар по культуре поморов - малочисленного народа Севера. Если церковь захватит Соловки в свое безраздельное пользование, то большинство граждан России окажется не в состоянии посетить эти места и приобщиться к поморской культуре. Вообще, культурные утраты будут огромными и скажутся на интеллектуальном развитии России.
В отношении подобных актов уничтожения музеев позиция должна быть жесткой - если РПЦ хочет получить то или иное здание, занятое музеем или другим учреждением культуры, то она должна построить или купить для него равноценное здание и произвести обмен. Церковь со своей казной и богатыми дарителями, вполне в состоянии себе такое позволить.
Яков Кротов: Этот выпуск программы посвящен возвращению или не возвращению зданий храмов в России верующим людям - в связи со о судьбе Исаакиевского собора и музея, который в нем находится, с решением передать собор Русской православной церкви Московского патриархата.
У нас в студии - не члены Русской православной церкви, один из них – , музейщик… Юрий Вадимович, можно вас представить как атеиста?
Неверующий с религиозными чувствами.
Яков Кротов: Что бесконечно лучше, чем верующий бесчувственный! И второй наш участник – , римо-католик, руководитель Всероссийского движения "Католическое наследие" .
Ярослав Александрович, каково ваше отношение к проблеме возвращения церковных зданий вообще и Исаакиевского собора конкретно?
Меня очень радует то, что это широко обсуждается в обществе
Меня очень радует то, что это широко обсуждается в обществе. Я последовательный сторонник возвращения имущества вообще, не только церковного - в некотором роде это можно назвать реституцией. Хотя многие поправили бы меня, потому что реституция – это возврат собственнику имущества, которое было у него незаконно изъято, и в случае Исаакиевского собора все, наверное, намного сложнее.
А храмы, конечно, должны принадлежать верующим, как и вообще объекты религиозного значения. И если реституция началась с религиозного имущества, то это очень хорошо, тем более что Католическая церковь также пострадала от изъятия собственности, у нас много вопросов, и, наверное, именно имущественные вопросы в отношении храмов сейчас наиболее остро волнуют всю католическую общину. Об этом говорит и наш архиепископ, митрополит Павел. Мы, безусловно, выступаем за.
Я много лет был организатором и директором Музея и общественного центра имени Андрея Сахарова . Поэтому для меня в этой истории на первом месте вопрос о том, что споры по поводу статуса Исаакиевского собора являются фактором самоопределения политического режима в России. Главный вопрос: для развития и укрепления демократического строя в России лучше, чтобы Исаакиевский собор оставался государственным историко-архитектурным музеем (как и соборы Московского Кремля или Собор Рождества Богородицы с фресками Дионисия в Ферапонтовом монастыре), или лучше, чтобы Исаакиевский собор стал собором действующей сегодня в России государственной церкви и поддерживаемой государством религии? Выбор между этими двумя альтернативами и определяет главные аргументы участников спора и решение властей.
А достаточно ли государство на самом деле поддерживает Церковь, в том числе и православную? После того, что произошло у нас за 70 лет безбожной советской власти, мне кажется, у государства просто не хватит сил восполнить те разрушения и тот ущерб, который был нанесен Церкви. Эта рана до сих пор кровоточит, и что бы ни сделало сегодня государство для Церкви, этого будет мало. Даже если случай с Исаакиевским собором не очень простой, эта компенсация – все равно капля в море.
Храмы должны принадлежать верующим, как и вообще объекты религиозного значения
Главный вопрос сегодня: есть ли у верующих возможность спокойно прийти в церковь и чувствовать себя там дома, чтобы общины владели этим имуществом? У такого знакового культового здания, конечно, есть свои особенности. Но, в принципе, было бы очень хорошо, если бы там, где мы живем, появлялись церкви, чтобы нам, например, католикам, не приходилось со всей Москвы и Московской области, а иногда и из других областей ехать в те три церкви, которые есть в Москве. Помню, как я в свое время из-за духоты выводил из церкви свою беременную жену, она падала в обморок, потому что на праздники там просто невозможно находиться! Многие просто не приходят из-за того, что нет места, и это далеко.
У православных в этом отношении ситуация намного лучше, процесс пошел. И мы надеемся, что когда-то он дойдет и до нас, и в соответствии с тем законом, который принят Госдумой, нам тоже будут возвращать храмы, о которых молятся католики. Самый острый для нас сейчас вопрос – это возвращение Церкви Петра и Павла в Милютинском переулке, самой старой католической церкви в Москве из сохранившихся.
Ущерб, который был нанесен Православной церкви после революции, просто наглядно виден. У меня на Фейсбуке есть в друзьях замечательный Женя Соседов из ВООПЕК , он все время ставит фотографии разрушенных храмов по всей России, и это выглядит ужасно! Это первое.
Второе. Я очень сочувствую католикам, так же как пятидесятникам, старообрядцам, баптистам, иудеям. Им действительно не хватает храмов, и отчасти потому, что, как вы сказали, вопрос о возвращении молитвенных помещений и храмов, которыми они владели, очень тормозится. То же самое касается, конечно, и российских мусульман.
Ущерб, который был нанесен Православной церкви после революции, наглядно виден
Третье и самое главное. Вы сказали, что государство сейчас недостаточно поддерживает РПЦ. В Исаакии проходят богослужения. В 2016 году там было 640 богослужений, каждый день, за исключением среды, уже давно проводится по две службы, и те, кто хотят, приходят. Обычно на службу в Исаакий приходят около 30 человек, а в год Исаакий посещают где-то 2,5 миллиона.
Но дело не в этом. Если бы, в соответствии с действующей в России Конституцией, Русская православная церковь была действительно общественной организацией, а не государственной церковью, если бы православие не было активно поддерживаемой государственной властью идеологией и религией, то в России сегодня не вводилось бы повсеместно под видом изучения основ православной культуры преподавание в школах фактически закона Божьего, как это было до революции. Если бы РПЦ не была государственной церковью, православных священников не было бы сегодня в воинских частях, они не освящали бы подводные лодки, танки, ракеты, командные пункты.
А почему вы называете ее государственной Церковью?
Именно в силу перечисленных мною функций, в которых сегодня выступает Церковь.
А в США по этому поводу все хорошо?
Если бы РПЦ не была государственной церковью, то Моспатриархия не заключила бы договор со Счетной палатой о противодействии коррупции, не заключила бы договор с Минобороны и Министерством образования. Если бы РПЦ не была государственной Церковью, то патриарха не охраняли бы сотрудники ФСО. Могу продолжить список. Все это говорит о статусе фактически государственной церкви, хотя по закону РПЦ – общественная организация. Но разрыв между формальным юридическим статусом и тем, что есть на самом деле, всем очевиден. Поэтому я и считаю ее российской государственной Церковью.
Церковь у нас часто называют частью государственных институтов. Так было в Российской империи после Петра, но эти времена давно ушли. И мы уходили от этих времен как раз через 70 лет безбожной и кровавой советской власти. И сейчас я придерживаюсь противоположной точки зрения, я считаю, что, кроме охраны ФСО у патриарха, других атрибутов-то у нас, наверное, и нет.
В Исаакии проходят богослужения
Но я же перечислил. А у католиков этого нет, равно как у пятидесятников, баптистов, иудеев и мусульман…
У нас этого нет, потому что просто не хватает ресурсов, не хватает священников. Никто не запрещает нам идти в школу, в места содержания заключенных. От католиков поступают просьбы посетить, и когда есть такая возможность, мы всегда откликаемся, священники посещают людей, и препятствий нам никто не чинит.
Русская православная церковь у нас не является государственной. Может быть, она просто первая среди равных – исторически. Максимум, что мы видим, это усиленное внимание, которое абсолютно правильно в связи с тем ущербом, который был нанесен РПЦ. Значение Русской православной церкви в стране очень велико, поэтому велико и внимание государства. И ничего страшного, что оно уделяется немного больше ей, чем другим.
Яков Кротов: Среди аргументов противников передачи Исаакиевского собора Московской патриархии существует тот, что собор не принадлежал Церкви до революции. Он числился за Министерством внутренним дел, и причина была в указе Александра II – трудно содержать собор, потому что там сложнейшие инженерные сооружения. Первоначально он был в духовном ведомстве, а потом его передали в ведомство внутренних дел.
То, что вы говорите, Юрий Владимирович, оборачивается как раз против этого аргумента. Если сейчас, как вы говорите, есть государственная Церковь в виде Московской патриархии, то ей тогда как раз и нужно на прежних условиях восстановить дореволюционное положение. Она была государственной до 25 октября 1917 года, она стала государственной в наши дни, значит, Исаакиевский собор также должно содержать МВД в смысле технического обслуживания, а Церковь должна вести там богослужения.
Если бы РПЦ не была государственной церковью, православных священников не было бы сегодня в воинских частях
Это было правильно в течение 600 лет, с начала существования Московской Руси. Вот с того момента, как митрополит переехал сначала из Киева во Владимир, а потом в Москву, и Москва стала центром христианской религии на Руси. И до февраля 1917 года так и было. Действительно, Церковь была государственной, и, например, не хождение к причастию граждан православного вероисповедания рассматривалось как административный проступок, а кощунство было просто уголовным преступлением и наказывалось каторгой. Сейчас эта практика вернулась, и религиозное кощунство стало уголовным преступлением. Меня самого два раза судили за это – за выставку "Осторожно, религия!" и за выставку "Запретное искусство" .
Яков Кротов: Значит, собор надо вернуть для полноты картины!
Так было 600 лет, но сегодня мы все-таки живем в XXI веке, и очень тесное взаимодействие и обслуживание государства Церковью уже стало, мне кажется, профанацией религии. Что касается религии, религиозное сознание, как я понимаю, вечно, оно всегда было и всегда будет, так же как и не религиозное сознание. Просто потому, что каждый из нас стоит перед проблемами смерти, болезней, и для очень многих людей Церковь – единственное утешение и единственная экзистенциальная помощь, в которой человек нуждается. И эти функции никаким образом не связаны с государственным статусом Церкви. И если мы хотим, чтобы наша жизнь основывалась на взаимном уважении, приятии, соблюдении властями и чиновниками прав человека, выполнении самими гражданами обязанностей гражданина и человека, то это политическое и гражданское самоопределение стоит сегодня как бы поперек того, что предлагает Церковь.
Передача Исаакия в руки Церкви очень сильно увеличивает ее государственный статус, делает его более зримым и наглядным
Ведь власть фактически предлагает всем нам Церковь в качестве такого гражданского самоопределения. Если вы православный человек, то вы нормальный, хороший гражданин нашей страны. Мне кажется, это, с одной стороны, профанация религии, а с другой стороны, служение и общественное, социальное, психологическое значение Церкви никак не связано с этим статусом.
Почему я не хочу, чтобы Исаакий был государственным собором? Не из-за денег. Исаакий – выдающийся памятник национальной и мировой культуры, и я полагаю, что памятники такого значения обязано содержать государство.
Но государство – это же граждане. Вы хотите, чтобы это финансировали люди, которые не имеют прямого отношения к РПЦ?
Да, потому что это историко-культурный памятник национального и мирового значения!
Так никто вам не мешает, финансируйте - придите в церковь и принесите взнос туда.
Сегодня это финансирование происходит за счет государства и за счет продажи билетов, но не в деньгах суть. А суть дела в том, что второго такого громадного храма, как Исаакий, в стране нет, только Храм Христа Спасителя в Москве – по объему, по масштабу, по государственной значимости. Так вот, передача Исаакия в руки Церкви очень сильно увеличивает ее государственный статус, делает его более зримым и наглядным, и кроме этого, это препятствие идее развития гражданского самоопределения и прав человека.
Я чувствую себя плохим государственником, потому что здесь именно вы представляете четкую государственную позицию. Вы говорите тем языком, которым говорят все мужи, отстаивающие имперский средневековый подход к управлению нашей страной. Вы все время говорите о государстве, о его роли и важности, о том, что «государство должно». Но государство – это мы, граждане, все вместе. У государства нет ничего своего, у него нет своих денег, они только тратят то, что принадлежит всем гражданам, государство – это некая сервисная функция для нас. И вы говорите, что РПЦ – часть этого государства. Да нет, конечно!
Наверное, часть РПЦ сказала бы, что хорошо, если бы она стала государственной, а часть сказала бы, что «нам этого не нужно, мы это уже проходили», и, наверное, внутри Православной церкви тоже существует такая дискуссия. И возвращение Исаакия, несмотря на то, что он принадлежал до революции не Церкви, а империи…
Собор не принадлежал Церкви до революции
Яков Кротов: Это важный юридический момент. Надо понимать, что такое дореволюционное законодательство. Во-первых, в споре об Исаакии двойной стандарт: когда нужно, апеллируют к дореволюционному закону, а когда нужно, апеллируют к тому, что революция положила конец дореволюционному праву, конфисковала, национализировала, и возвращать не будем, потому что теперь закон другой, и это памятник культуры. Надо определиться, какой из аргументов более важен. Но до революции Исаакий был, конечно, церковным зданием и церковной собственностью, технически оформленной через МВД. А поскольку и МВД, и правительственный Синод были частью одного и того же института управления, это была смешанная собственность, но доминировало, конечно, государство, которое было православным.
Это не было совместной собственностью государства и Церкви. Это была собственность государства.
Яков Кротов: Так никто и не предлагает это менять, а предлагают тут же ситуацию: Исаакий на балансе МВД, МВД его содержит, а духовное ведомство в виде Московской патриархии им пользуется – право оперативного управления.
Церковь до революции фактически была государственной, и православие было государственной религией. Я категорически против того, чтобы сегодня, в XXI веке, происходило возвращение к этой «норме». Это было нормой для совершенно других исторических эпох.
В церкви как культовом здании должны совершаться службы, и в идеале это должно быть имущество прихода (речь, конечно, не идет о таком знаковом сооружении, как Исаакий).
Я вернусь к не менее значимой церкви в Москве (и это тоже памятник), нашему Собору Петра и Павла, который закладывал еще Патрик Гордон , который служил императору Петру Великому, был отмечен высокими наградами. Ему разрешили построить эту церковь, и люди собирали деньги, строили. Потом она была перестроена еще раз - опять же, за счет средств прихожан.
Церковь до революции фактически была государственной, и православие было государственной религией
Я за то, чтобы его вернули прихожанам!
Но мне кажется, что и Исаакий надо отдать прихожанам!
Нет, здесь не надо! Тут вопрос в той роли, которую играет католическая община в жизни нашей страны и нашего государства. Государство не все разрешает. Вот папа сюда приехать не может, потому что Церковь и государство против. Лавров говорит, что нельзя.
Яков Кротов: Он говорит не "нельзя", а "не время", но это не запрет.
А почему «не время»? Почему Далай-ламе нельзя приехать в Россию? Опять «не время»?
Мы, католики, тоже считаем, что к визиту святого отца в Российскую Федерацию общество должно быть готово. Это же очень знаковое событие! Мы видим, что существуют разные точки зрения даже на недавнюю встречу патриарха и святого отца: часть общества оказалась к этому не готова, хотя в целом это было воспринято позитивно. Постепенно, шаг за шагом, возможно, мы дойдем и до того, то святой отец прилетит в Российскую Федерацию. Мы, католики, всегда молимся об этом!
Я не молюсь, но буду очень рад, если он посетит нашу страну. Когда умер предыдущий папа, я ходил в представительство Ватикана в Москве и расписался в книге соболезнований, потому что он для меня был важным и замечательным человеком. Но вы же сами прекрасно понимаете разницу символического, общественного, государственного значения вашего храма и Храма Христа Спасителя в Москве. Исаакий в Питере – это второй Храм Христа Спасителя. Вот у нас в стране всегда были две столицы – Петербург и Москва. В Москве воздвигли Храм Христа Спасителя, и теперь там проходит все на свете.
А кто-то, наверное, сказал бы сейчас – Успенский собор Московского Кремля...
Сегодня Успенский собор – это музей.
Яков Кротов: Речь зашла о чем-то очень субъективном. Вы оцениваете размер вот так, а для католика церковь Петра и Павла значит больше, чем Исаакий. Где градусник?
Исаакий в Питере – это второй Храм Христа Спасителя
Я говорю не о церковном значении! Я говорю о весе…
Яков Кротов: Но вес – это психологическая категория. В одной из своих статей вы говорите, что "с изменением статуса Исаакиевского собора и передачей его Русской православной Церкви все экскурсанты, в том числе и православные, будут чувствовать себя в нем неловко, как в гостях".
Да, и там дальше это объясняется: все более-менее культурные люди понимают, как надо себя вести в церкви, независимо от того, верующий человек или неверующий. А вот если мы приходим в церковь глазеть на интерьер, а не молиться, и в то же время в храме идет служба, то я, например, всегда чувствую себя неловко. Это просто неприлично! Там 2,5 миллиона человек в год!
Яков Кротов: Вот, допустим, у меня в квартире висит картина Фра Анджелико (в Москве есть такая квартира)…
А у меня висят две его репродукции.
Яков Кротов: И вот я хочу прийти к вам в квартиру, чтобы посмотреть эти две репродукции. Вы требуете с меня 200 рублей, и я вхожу и чувствую себя неловко, потому что это ваша квартира!
А верующих пускают в Исаакий бесплатно.
Яков Кротов: Да, но в богослужебное время, а в остальное время - за деньги. В сентябре прошлого года я платил 250 рублей.
Но вы пришли не на службу, а глазеть.
Яков Кротов: Но это не свободный вход.
Но на службу у вас свободный вход.
Церковь должна быть открыта!
Яков Кротов: Так, может быть, конфисковать у вас вашу квартиру с ее репродукциями, чтобы я входил туда, чувствуя себя ловко?
Давайте отдавать церкви верующим людям!
А если я верующий и хочу прийти и помолиться, пообщаться не тогда, когда служба? Значит, за деньги? Давайте отдавать церкви верующим людям!
250 рублей, потому что это государственный музей!
Не надо государственных музеев там, где люди молятся. Это неправильно!
А соборы Московского Кремля – правильно, что это государственные музеи?
Их я тоже отдал бы верующим.
А церковь Рождества Богородицы с фресками Дионисия тоже бы отдали?
Конечно!
И все, через четыре года их не было бы!
Яков Кротов: А Собор Святого Петра отдать государству Италия или как?
Исаакий имеет колоссальное значение для истории России
А почему Италии? Святой престол – это субъект международного права.
Вот я раза три был в католических соборах, и там совершенно другое ощущение. Во Франции, на Монмартре, есть очень большой собор…
Яков Кротов: Святейшего сердца Иисуса.
Потом я был во Флоренции и в Риме. У нас я был в очень многих церквях. Там совершенно другая атмосфера. Когда входишь в нашу церковь - служба, у всех в руках свечи, и этот жар как бы приближает людей друг к другу, люди составляют некое целое. А там люди сидят по отдельности, на лавочках.
Яков Кротов: Значит, Исаакий можно, а Елоховский собор, к примеру, пусть будет у Церкви?
Елоховский собор не был музеем.
Яков Кротов: Сделаем, чтобы сохранить, и чтобы вы могли туда входить, не испытывая стеснения.
Вот вы сказали, что для нас, католиков, Собор Петра и Павла важнее, а Исаакий не так важен. Нет, конечно, потому что мы граждане России, и мы, безусловно, считаем, что Исаакий имеет колоссальное значение для истории нашей страны. Все-таки Санкт-Петербург был столицей, и Исаакий был, наверное, даже более значим в Российской империи, чем Храм Христа Спасителя в Москве.
Яков Кротов: Трудно сказать… Вы же знаете, кому он посвящен – преподобному Исаакию.
Да, и это прямое имя Петра Первого.
Яков Кротов: Да, это в честь рождения императора. Его строительство начиналось, как, простите, часовенка, увековечивающая дату рождения государя императора, личный дар православного верующего. Государственная казна – казна императора…
Если бы собор принадлежал приходу, там была бы полноценная церковная жизнь
А потом скажут: а Елоховский собор? И получится ситуация, с которой мы сталкивались в 90-е годы, - священнику дадут разрушенный храм, священник из последних сил его восстановит, все наладит… И в этот момент его снимают и бросают восстанавливать другой разрушенный храм, а этот передают священнику, не способному ничего возродить. И получается, что Церковь сама себя губит, когда украшает свои молитвенные здания? То есть мы делаем, а когда сделаем хорошо, приходит культурная общественность и говорит: а теперь это наше, мы хотим без вас тут все смотреть!
Приведите какой-нибудь случай этого.
Яков Кротов: Исаакиевский собор!
Но он не принадлежал Церкви!
Это опять подмена понятий. Вы не хотите признать очевидное: это – церковь!
Яков Кротов: А Ферапонтов монастырь принадлежал Церкви?
Принадлежал. Но если он будет принадлежать сегодня, этих фресок не будет через четыре года!
Яков Кротов: Это совсем другая линия аргументации – сохранность и собственность.
А зачем передавать, если все, кто хотят, могут прийти и помолиться?
Яков Кротов: Там мало людей потому, что собор не принадлежит приходу. Если бы он принадлежал приходу, там была бы полноценная церковная жизнь. Она же не сводится только к маханию кадилом.
Вот церковь Святого Людовика на Малой Лубянке. Она официально является церковью французского посольства, если не ошибаюсь. Или она уже возвращена приходу?
Церковь – это место в первую очередь для прихожан
Она должна принадлежать приходу, но пока там не все ясно с собственностью. Реально она управляется и полностью содержится французским приходом.
Яков Кротов: Я ее хорошо помню в 70-е, 80-е годы. Ты туда входил и оказывался в начале XIX века. Сейчас там произвели такой ремонт, что разрушен подлинный интерьер эпохи Александра I, и вместо этого евроремонт. Что же, я буду требовать отобрать костел Святого Людовика?
Нет.
Церковь – это место в первую очередь для прихожан. Особенно если говорить про Людовика: там почти все мы принимали крещение, это единственная церковь, которая никогда не закрывалась, она не работала только несколько лет во время войны. Католики всегда могли ее посещать, она была одна в Москве, она для нас всех особенная.
Яков Кротов: Еще была часовня при американском посольстве.
Туда практически не было доступа. Церковь Людовика совсем маленькая, там все не помещаются, и мы ее полностью содержим. Вот наш приход, который, в принципе, Петра и Павла - французы приютили нас у себя, и наши богослужения совершаются во французском приходе. Мы участвуем в содержании, но не собираем столько средств, сколько было бы необходимо на восстановление и поддержание этой церкви, и мы не принимаем решения.
Я как давний прихожанин этой церкви не считаю, что там было что-то испорчено. Да, атмосфера немного изменилась, в этой церкви стало ярче, появились новые элементы, но она осталась церковью, где мы слышим слово Божие, где мы собираемся нашей общиной и можем молиться. Это живая церковь.
Так вам ее не возвращают, но у вас ее не отбирали!
Эта наша церковь.
Яков Кротов: Но эта церковь – памятник республиканского значения. Произвести в ней подобные изменения означает нарушить условия, на которых содержится памятник федерального значения. И по вашей логике, эту церковь надо отобрать, а верующих выгнать за учиненные безобразия?
Исаакий – это символ государственного значения!
Нет! Моя логика основана на другом. Не надо, чтобы Русская православная церковь стремилась стать огосударствленной. Исаакий – это символ государственного значения!
Это ваше субъективное мнение.
Это не субъективное мнение, а политическая оценка. Русская православная церковь сегодня не является серьезным политическим спецагентом в стране…
Это религиозная организация, которая не имеет никакого отношения к государству.
А я и говорю не юридически, а фактически.
Но и фактически это тоже не так.
По Конституции у нас вообще светское государство, а его давно нет!
Оно у нас светское и есть на самом деле!
Яков Кротов: Юрий Вадимович, тогда я скажу как Плевако : многое вынесла Святая Русь – татаро-монгольское иго, Смутное время, но вот старушка украла чайник – и этого Русь не выдержит. В 90-е годы, 2000-е годы питерская интеллигенция дружно молчала, когда был суд над Юрием Самодуровым, когда судили "Пусси Райот" . Питерская и московская интеллигенция спокойно снесла строительство Храма Христа Спасителя и выкручивание рук бизнесменам, когда с них собирали деньги (с того же Гусинского и прочих), терпела войну в Чечне, терпела введение закона Божьего в школах, и вдруг на передаче храма Исаакия все поднялись! Этого русская земля не вынесет? Почему вдруг Исаакий оказался поводом для демонстраций, а более серьезные вещи, как то же введение Катехизиса в школах, не вызывали сопротивления?
По Конституции в России вообще светское государство, а его давно нет!
Вызывали, хотя и не такое мощное и не такое массовое. Но дело в том, что события копились, копились, копились и накопились.
Яков Кротов: То есть это последняя капля весом в четыре тысячи тонн?
Да. Никакой другой подоплеки просто нет.
Но можно только приветствовать введение института капелланов при нашей армии! Давайте возьмем пример той же развитой демократии в США - там существует институт капелланов в армии. Вот командир нашего Рыцарского ордена Святого гроба Господня, наш великий магистр, кардинал О’Брайен был капелланом Вооруженных сил США. И ни у кого это не вызывает никакого протеста.
Потому что там развитая демократия! А у нас она не развития.
Яков Кротов: Так развивайте демократию!
Церковь мешает это делать, потому что государство предлагает вместо гражданской и политической самоидентификации и самоопределения – религиозное: будьте православными!
Яков Кротов: Так не принимайте этого предложения.
Я и не принимаю, но это же на экране телевизора, это на улице…
Церковь – это не здание, а живой организм, и в Церкви тоже существуют дискуссии, идет полемика. И в Православной церкви есть те, кто говорят: да не нужен нам этот собор, как мы будем его содержать…
Я таких не слышал.
Яков Кротов: Есть такие, и многие действительно возражают. Епископ Григорий Михнов-Войтенко сказал, что лучше…
А какой Церкви он епископ?
Яков Кротов: Он был в Московской патриархии, а сейчас не в Московской патриархии.
Поэтому он и говорит так.
Тем не менее, по многим вопросам полемика идет внутри Церкви. Меняется институт по связям с обществом РПЦ, пришли новые люди.
А что изменилось с уходом Чаплина?
Да многое изменилось: подходы, структура.
Подходы не изменились. Может быть, они стали чуть более вежливыми...
Церковь – это не здание, а живой организм, и в Церкви тоже существуют дискуссии, идет полемика
Но главное, что это живой организм. Нельзя Церковь представлять как нечто государственное. У них там внутри постоянно идет полемика.
Но вы слышали хоть одно возражение против передачи Исаакия Церкви со стороны священников?
Яков Кротов: Священники подневольны. Но это проблема Московской патриархии и не повод отбирать Елоховский собор или что-то еще.
А кто предлагает отбирать?
Яков Кротов: Из кремлевских соборов, по крайней мере, два принадлежали Церкви, это были патриаршие соборы.
Да, но сейчас они – музеи.
Давайте проведем референдум, кому отдать Исаакиевский собор
Яков Кротов: Но это все равно что у меня отберут кошелек и проголосуют референдумом, считать ли кошелек отца Якова государственной собственностью. Кстати, владыка Григорий Михнов-Войтенко, говоря, что христианину лучше уступить (и по-христиански я с ним согласен), одновременно сказал: давайте проведем референдум, кому отдать Исаакиевский собор.
У нас в России сейчас фактически невозможно провести референдум, если посмотреть закон о референдуме.
Представитель Ленинградской епархии в ответ на это предложение сказал: "Исаакий принадлежит нам по закону. Если мы будем проводить референдум по поводу того, как выполнять закон, мы разрушим право". Но он сказал спорную вещь относительно того, что Исаакий принадлежит Ленинградской епархии по закону.
Мы сейчас разговариваем о церковном имуществе, и если не брать Исаакий сам по себе и его значение, вы согласны, что церковное имущество должно быть возвращено. Я готовь идти и дальше, я считаю, что вообще все имущество, отобранное в свое время, должно быть возвращено, несмотря ни на какие сроки.
Но Церковь ни разу не выступила за это!
Все имущество, которое было незаконно изъято у собственников, должно быть возвращено!
Это крайне важный вопрос для нашего общества, и мы должны в нем идти до конца. Мы начали с церковного имущества, и, в конце концов, все имущество, которое было незаконно изъято у собственников, должно быть возвращено!
Этого у нас не будет, потому что наш политико-экономический режим устроен на других основаниях.
А я уверен, что это обязательно когда-нибудь произойдет!
Яков Кротов: А это вообще должно быть или нет?
Я думаю, что должно. Но в нашей стране это невозможно.
Да, мы будем об этом молиться.
Яков Кротов: Начнем с Путиловского завода…
Почему нет?.. Я считаю, что мы все должны вернуть. Историческая справедливость должна быть восстановлена. РПЦ идет в авангарде процесса возвращения церковной собственности, она добилась этого, и ей за это можно сказать большое спасибо!
Она не идет в авангарде. Государство считает, что имущество нужно возвратить РПЦ и больше никому.
Но уже хорошо, что мы сошли с мертвой точки!
Яков Кротов: За последние годы Русской православной церкви Московского патриархата передан ряд католических церквей – в Кенигсберге, под Кенигсбергом. Католическая церковь высказывала недоумение в связи с этим?
Историческая справедливость должна быть восстановлена
Безусловно, у нас это вызывает чувство протеста. У нас в Калининграде большая община, и ей нужен этот храм. Мы это называем перегибами на местах. Бороться с этим в России очень тяжело. И это происходит не только в Калининграде, но и в других местах. И сегодня наша католическая община считает важнейшим вопрос возвращения собственности, к которому мы подходим по-другому, чем РПЦ: мы хотим брать имущество только там, где есть наши прихожане.
Почему реституция церковной собственности всё больше напоминает рейдерство
[«Аргументы Недели », Денис ТЕРЕНТЬЕВ ]
Музей в Рязанском кремле существует с июня 1884 года
Возвращение церкви её храмов и монастырей ещё недавно встречало в обществе сплошное одобрение. Сегодня тысячи православных христиан протестуют против захвата РПЦ очередного музея или консерватории. Но власти слишком ценят лояльность церкви и готовы закрывать глаза на многое: на гибель предметов искусства, коммерческое использование святынь и сомнительные права бизнесменов в рясах. А те проявляют не свойственную христианской вере ненасытность.
Хозяева вернулись
В Нижнем Новгороде за последние годы переданы Русской православной церкви Московской патриархии (РПЦ МП) около 300 объектов. И далеко не всегда это изъятые большевиками храмы, в которых размещались склады, гаражи, больницы и детские сады. На Большой Покровке , центральной улице Нижнего, располагался Дом офицеров, в котором до 1917 г. находилось женское епархиальное училище, а внутри училища - небольшая церковь. Её собираются возродить и вести там службы. Кто бы спорил? Но почему надо передавать РПЦ всё огромное здание и выгонять на улицу кружки и секции, которые посещали сотни детей? Церковь создаст для них что-то более богоугодное?
В конце 2012 г. встал вопрос о выселении Нижегородской консерватории из здания на улице Пискунова . Это центр в 10 минутах ходьбы от Кремля, рядом детский парк и начало древнего крепостного вала. Епархия просит губернатора передать ей здание безвозмездно на том основании, что сто лет назад здесь находилась резиденция архиерея с домовой церковью .Правда, к 1946 г. от «объекта культа» мало что осталось: церковь снесли, а двухэтажный дом с колоннами был сильно повреждён. Его восстановили за государственный счёт : надстроили третий этаж, провели все инженерные сети и воздвигли новый корпус в четыре этажа. Кстати, на стройке активно пахали преподаватели и студенты вуза.
Консерватория успешно работала более 65 лет: выпущены 7 тыс. музыкантов, некоторые получили международное признание. В двух концертных залах установлены эксклюзивные немецкие органы. Чтобы их демонтировать, перевести и установить заново, потребуется около 100 млн. рублей - таких денег «на культуру» в областном бюджете нет. Как нет во всём Нижнем Новгороде зала, сравнимого с Большим по акустическим характеристикам.
Как церковь планирует использовать консерваторию, она, похоже, и сама толком не решила: говорится про какие-то «социальные проекты». По словам главы пресс-службы Нижегородской митрополии Виталия Груданова , «главное, чтобы там совершалась молитва, а всё остальное Господь управит и определит, каким образом мы будем распоряжаться этим помещением».
Церковь постепенно выходит из образа гонимого страдальца, искупающего чужие грехи. На смену ему приходит румяный хозяйственник в рясе с мощным административным ресурсом, которым он пользуется, не стесняясь и не крестясь. На территории музея-заповедника «Рязанский кремль» РПЦ переданы Успенский, Преображенский и Рождественский соборы, Богоявленский храм и гостиница знати под семинарию. После 2007 г. церковь захотела Кремль целиком, а за отказ подчиниться воле духовенства уволена директор музея Людмила Максимова . Епархия мечтает получить роскошный дворец князя Олега, где на площади 4 тыс. кв. м экспонируется выставка «От Руси к России», а может появиться резиденция архиепископа Рязанского и Касимовского Павла (Пономарёва). На реституцию это вряд ли похоже: музей в Рязанском кремле существует с июня 1884 года. Учреждён он Губернской учёной архивной комиссии, а более 10 тыс. экспонатов передавались преимущественно гражданскими лицами.
Архиерей Павел на это заявляет, что кремль «построили благочестивые православные предки». Но в России до 1917 г. почти всё значимое строилось православными. И сегодня люди той же конфессии часто не одобряют действия своего же духовенства. В защиту нижегородской консерватории собрано 4 тыс. подписей, за сохранение рязанского музея-заповедника - 40 тысяч. Это при том что в Рязани 530 тыс. жителей. Акции против передачи имущества церкви прошли в Москве, Воронеже, Челябинске , где тоже замахнулись на консерваторию, и Калининграде , где РПЦ вдруг отдали бывшие лютеранские кирхи Восточной Пруссии, никогда к православию не относившиеся . А заодно и старые общинные дома , развалины тевтонских замков и просто землю, на которой когда-то были церковные постройки.
Но протесты протестами, а Васька слушает, да ест. Стоило церкви предъявить права на Ярославский кремль , как в департаменте культуры начали поиск зданий, в которые можно перевести музейные фонды. А куда деваться, если в аналогичной ситуации епархия захватила Костромской кремль, несмотря на голодовку работников музея. За этим последовало резкое сокращение музейной коллекции, а деревянная церковь Преображения Господня начала XVIII века сгорела почти сразу после передачи . РПЦ давно хозяйничает в Тобольском кремле, на Соловецком архипелаге, «святом острове» Валаам.
Почему передача происходит так легко? Церковь давно мечтает собирать благодать с туристических маршрутов. К тому же на 5 объектов Рязанского кремля, переданных РПЦ, федеральный бюджет выделяет больше средств, чем на остальные 15 , где ещё держатся музейщики. На комитеты по культуре может свалиться иная благодать - строительство нового здания под музей и переезд. В Петербурге известны случаи, когда переезд из одного здания в другое (уже построенное) в 2 км друг от друга может стоить миллиард рублей. К тому же кадры решают всё: например, замминистра культуры Андрей Бусыгин является также членом попечительского совета Рязанской епархии. А директор Соловецкого музея-заповедника Владимир Шутов и наместник Соловецкого монастыря архимандрит Порфирий - это одно и то же лицо. И однажды одна его ипостась передала другой 109 объектов наследия в безвозмездное пользование.
В подмосковном селе Лукино епархия в лице Крестовоздвиженского женского монастыря не постеснялась потребовать корпус реабилитационного центра для тяжелобольных детей «Детство». В марте 2012 г. Арбитражный суд удовлетворил иск святых отцов.
Говорить о возвращении имущества РПЦ, национализированного большевиками, не совсем корректно, - говорит историк Сергей Ачильдиев. - Это приходы и монастыри лишились собственности в 1918 году, а церковь в целом - в 1703 году в результате Петровской реформы. В виде Святейшего синода она имела статус, близкий к министерскому. А вдруг завтра Минобороны потребует реституции всех своих гарнизонов и полигонов? Самое главное в этой ситуации, что много поколений назад для сохранения памятников истории и культуры придумали музеи. А когда музеи начинают ликвидировать - это признак деградации общества. А что происходит с верой, если церковь начинает вести себя под стать своим же гонителям - большевикам?
Интересный факт
Три священника Ижевской и Удмуртской епархии отказались поминать патриарха Кирилла в службах и обратились к нему с открытым письмом: «…мы решительно просим обратить внимание на жизнь многих сельских батюшек на грани нищеты, в то время как немалая часть духовенства, обласканная сильными мира сего, утопает в роскоши».
Полные владыки
В 2000 г. Архиерейский собор РПЦ обратился с письмом к президенту РФ Владимиру Путину : дескать, процесс возврата церковной собственности «не только не завершён, но по-настоящему и не начат». Через год правительство пошло навстречу Собору, издав постановление №490 , в котором появляется термин «имущество религиозного назначения» . То есть речь идёт уже не конкретно о церквях, а о «зданиях и сооружениях с относящимися к ним земельными участками». Именно после принятия постановления №490 аппетиты РПЦ вдруг резко выросли: им понадобился целиком Рязанский, Костромской и Тобольский кремли. Но сопротивление общества и музейного сообщества в ряде случаев оказалось достаточно эффективным. В 2007 г. в Минэкономразвития началась «доработка законодательства» под контролем первого вице-премьера Дмитрия Медведева .
Тогда же власти передали РПЦ ряд экспонатов музеев Московского Кремля, часть из которых никогда церкви не принадлежали . Патриарх Алексий II просил руководство Третьяковской галереи передать для праздничного богослужения «Троицу» Андрея Рублёва .Но икону отстояли рядовые сотрудники музея, поднявшие бунт вопреки пассивной позиции начальства Третьяковки. А вот икона Торопецкой Божией Матери отправилась из Русского музея в Петербурге в коттеджный посёлок «Княжье озеро» под Москвой. Как и предрекали многие специалисты, в музей она не вернулась : к ней можно приложиться в одном из храмов Торопца.
Принятие в 2010 г. Закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в федеральной и муниципальной собственности», ускорило два обстоятельства непреодолимой силы. Во-первых , новый глава Московской патриархии Кирилл оказался куда хозяйственнее почившего Алексия, во-вторых , приближались выборы.
Новый закон существенно расширил понятие «имущество религиозного назначения». Теперь им считается любая недвижимость, построенная для «профессионального религиозного образования, монашеской жизнедеятельности, религиозного почитания (паломничества), в том числе здания для временного проживания паломников». Неважно, что сегодня располагается в здании бывшей семинарии: онкологическая больница, школа или просто жилой дом. А решение о передаче этой недвижимости церковь, по сути, выносит сама себе!
Закон отменяет список документов и согласований, необходимых для передачи памятников истории и культуры, - говорит юрист Андрей Воробьёв . - Не нужно согласовывать ни с Министерством культуры, ни с региональными КГИиОПами, ни с ВООПИиК. Закон не называет федерального органа, ответственного за передачу объектов, только сроки: шесть лет, если имущество закреплено за организациями культуры или в нём проживают люди, и два года для остальных случаев. На практике получается дикое поле: церковь объявляет о своём желании забрать здание, и, если его не освободили в указанные сроки, идёт в суд. А выгорит у них или нет, одному богу известно . Закон теперь позволяет судье удовлетворить иск по любому зданию, где останавливались паломники или занимались церковные хористы.
Проблема в том, что церковь не располагает необходимым штатом специалистов для сохранения памятников. И это уже неоднократно приводило к проблемам. В СМИ сообщалось, что в Успенском соборе Княгинина монастыря во Владимире монахини устроили общежитие прямо в галерее памятника XVI в. с росписями. А древние фрески моют теми же средствами, что и посуду. Во Владимирском Успенском соборе под угрозой оказались фрески Андрея Рублёва , которые отреставрировали всего-то 20 лет назад. Реставраторы тогда «прописали» храму определённое количество богослужений, использование только очищенных свечей. Но церковь болезненно относится к «диктату» светской власти. Белокаменный пол самовольно заменили на мраморный, а влага из-за разницы в плотности материалов оседает на творениях Рублёва. В Александровой слободе хранятся Васильевские врата, вывезенные Иваном Грозным после взятия Новгорода. Они знамениты тончайшей работой: на медь наносилась золотая наводка. Когда фрагменты рисунков облупились, по ним грубо прошлись бронзой.
Реставраторы из Костромы сообщили, что их не пускают в подклет Богоявленского собора Анастасьинского монастыря к фрескам Гурия Никитина , а живопись, по слухам, сильно испорчена . Во Владимирской церкви в Мытищах по решению настоятеля сбиты барочные наличники, надстроена трапезная, пристроены трёхэтажные жилые помещения. В смоленской церкви Михаила Архангела батюшка, не согласовывая план с искусствоведами, провёл систему отопления в храм XII века, а фрагменты домонгольской живописи просто забелил.
Создаётся впечатление, что многие батюшки воспринимают храм как некое заведение, в котором прихожанам должно быть комфортно. Хотя понятие «комфорт» плохо сочетается с основами христианской веры.
В Пскове стеклопакеты установлены в доброй половине древних храмов: Василия на Горке, Иоакима и Анны, Ильи пророка с Луга и других, - говорит председатель псковского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК) Ирина Голубева . - Святые отцы с искусствоведами не советуются, у них свои консультанты. Один батюшка ссылался на «архитектора», который пел у него в церковном хоре. Другой прямо признал, что заменил исторический пол, потому что у женщин застревали в нём каблуки. Третий готовился к визиту владыки и покрыл латексной краской стены из пористого известняка. А известняку обязательно надо дышать, иначе краска будет действовать как компресс и стены начнут гнить.
По словам реставратора Владимира Сарабьянова , настоятельница Снетогорского женского монастыря предлагала ему забрать в музей фрески XIII века, на которых учились Фёдор Стратилат и Феофан Грек. А иначе их забелят !
Невежество? Разумеется, и среди священников встречаются люди разные - как просвещённые, так и не очень далёкие. По собственным оценкам РПЦ, в её лоне служат 32 тыс. батюшек и дьяконов. У церкви полуфеодальная структура :власть епархий над своими приходами полная, а Московская патриархия влияет на епископов куда меньше. Соответственно и нравы в регионах зависят от настоятеля.
Копи-паства
В июне 2013 г. блогеры в очередной раз поймали РПЦ на использовании ретуши фото с выступления патриарха Кирилла, размещённого на официальном сайте патриархии . На этот раз в Троице-Сергиевой лавре владыке внимают идентичные группы людей. «Чуду» предшествовали ещё два скандала : паству дорисовали во время визита патриарха в Киев в 2011 г., а на встрече с главой Минюста в полировке стола отражаются дорогие часы, которых нет на руке владыки.
Размножение верующих в фотошопе заставляет задуматься: а сколько сегодня последователей у РПЦ? По оценкам самой церкви, в её лоне находятся около 120 млн. россиян. Идеологи ислама считают, что мусульман в стране от 13 до 49 миллионов . Поскольку в России проживают 143 миллиона человек, среди которых есть немало атеистов, католиков, буддистов, иудаистов, баптистов, иеговистов ,то, как минимум, одна из конфессий преувеличивает свои возможности.
Служили два товарища
Например, в той же Псковской и Великолукской епархии владыка Евсевий (Саввин) запретил в служении и изгнал из клира величайшего иконописца современности архимандрита Зинона (Теодора). Формальная причина: участвовал в службе с католиками . Но ведь вся страна видит по телевизору, как то же самое делают патриарх РПЦ и другие предстоятели. Злые языки говорят, что Евсевий не терпит рядом с собой талантливых людей, а Зинон первым из священников получил Государственную премию России за вклад в церковное искусство . В альбоме «Современная православная икона», выпущенном по благословению патриарха Алексия II, более половины издания посвящено работам Зинона.
В 2008 г. с его работами, украшавшими иконостас Троицкого кафедрального собора в Псковском кремле , случилась история в духе иконоборчества. По официальной версии, переборщили с отоплением : доски икон ссохлись, пошли вздутия по местам стыков и отслоение красочного слоя. Кто и как реставрировал их в недрах епархии, неизвестно, но иконы предстали пред прихожанами сильно «поновлёнными». Якобы кто-то дал местным богомазам команду переписать лики святых, и даже гиматий апостола Петра поменял цвет. Появились слухи, что уничтожаются работы Зинона в трёх храмах Псково-Печерского монастыря, закрытых для посещения.
После изгнания Зинона епархия взялась за его товарища, священника Павла Адельгейма . Тут история не менее деликатная: в советские годы Адельгейма посадили по доносу, и у отца Павла есть основания полагать, что за этим стоит… нынешний владыка Евсевий, тогда перспективный молодой батюшка из Троице-Сергиевой лавры. Во время волнений на зоне Адельгейм лишился ноги, но вернулся в Псков и буквально по камням восстановил храм Жён Мироносиц , построил церковь при областной психбольнице в Богданове. В 1993 г. местную епархию возглавил Евсевий, и отец Павел последовательно лишился всего: церкви в Богданове, прихода Писковичи, где он прослужил 20 лет, приюта для сирот, свечной мастерской . Проповедуя любовь и сострадание, епархия отобрала и здание школы регентов , где 74-летний Адельгейм воспитывал психически нездоровых детей. Часть из них он распределил по приютам, а нескольких забрал в свой дом.
Реально власть иерарха ничем не ограничена, он может уволить любого священника, просто сказав: «Пошёл вон», - говорит отец Павел Адельгейм . - На месяц, на год или навсегда - как ему заблагорассудится. У батюшки обычно нет никакого трудового соглашения, он висит в воздухе. По идее, ему и зарплату не должны платить, но платят, потому что так сказал епископ. Её размер часто смехотворен - 600 рублей например. Как это согласуется с налоговым законодательством - смешно даже обсуждать. Пенсионных взносов за священника не платят, при этом он не может уйти в другую епархию без благословения. Светские власти в церковные дела стараются не лезть. У меня, например, непростые отношения с епископом, который в СМИ назвал меня «слугой сатаны». Разве это не оскорбление? Однако суд отказал мне в удовлетворении иска о защите чести и достоинства .А когда я попал в аварию, в областном ГАИ признали, что рулевое управление моей машины развинчено человеческой рукой, но дела возбуждать не стали . По идее, на епископа может повлиять Архиерейский собор, но ведь ворон ворону глаз не выклюет.
Адельгейм иллюстрирует насаждение в церкви армейской дисциплины историей с приходским советом церкви Жён Мироносиц. В апреле 2011 г. приход, единственный во всей епархии, не принял новый устав, передающий всю полноту власти от собрания прихожан представителю архиерея. Церковный суд посчитал всех, кто голосовал «против», правонарушителями. Исключили сначала 11 человек, потом 9 , потом ещё 14 . Оставшиеся восемью голосами приняли устав.
Отца Павла убрали из настоятелей ещё раньше. Едва появился молодой преемник, как с прилегающей территории, которая даже не находилась в ведении епархии, исчезло булыжное мощение XIX века . Хотя оно намного дороже тротуарной плитки. Сотрудники ВООПИиК составили по этому поводу акт, который ни один контролирующий орган не заинтересовал. Защитникам культуры Пскова не ответили, почему колокольня Успения с Пароменья сдаётся под овощехранилище? Почему в доме настоятеля Мирожского монастыря организовали свечное производство? А подклет Стефановской церкви приспособили под православное кафе с прилавком, столиками и лавочками?
Параллельно со сдачей музеев церкви на конвейер поставлено присуждение чиновникам церковных наград . Например, кавалером ордена преподобного Сергия Радонежского стал экс-министр культуры «эпохи реституции» Михаил Швыдкой , а также Сергей Миронов , Сергей Кириенко и Владимир Путин . В этой связи на полном серьёзе предлагается создать список из 50-60 общероссийских достопримечательностей, которых никогда не сможет коснуться длань клерикалов. Опыт Рязани, Ярославля, Костромы, Тобольска говорит о том, что служители культа могут предъявить претензии и на Московский Кремль. А накануне приближающихся выборов светская власть опять не найдёт повода отказать.
Понравилась публикация? Поддержите издание!
*Получай яркий, цветной оригинал газеты в формате PDF на свой электронный адрес
Власть своими руками создает нового суперсобственника: в апреле будет готов, а в июне принят закон о всеобщей «церковной реституции». Может ли Московская патриархия стать богаче «Газпрома» и РАО «ЕЭС России»?Разговоры о «церковной реституции » в России не новость. Где-то в середине 90- х Московская патриархия стала жестко настаивать на возвращении ей храмов и монастырей, которые государство передавало церкви лишь в безвозмездное и бессрочное пользование, в бесплатную аренду.
В 2002-м прогремел со своей инициативой «отдать церкви землю » сенатор Иван Стариков. Но все эти требования и инициативы власть как-то заминала, ссылаясь на их несвоевременность и нереалистичность.
И вдруг появляется инициатива , которая могла только грезиться церковным иерархам. На заседании правительственной комиссии по вопросам религиозных объединений в начале марта Дмитрий Медведев поручил Министерству экономического развития и торговли (МЭРТ) подготовить в месячный срок проект закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения». Согласно концепции закона религиозным организациям безвозмездно передадут в собственность все движимое и недвижимое имущество религиозного назначения, которое сейчас находится в федеральной собственности. Его точный объем пока не берется подсчитать ни один эксперт. Но все сходятся во мнении — это будет крупнейший акт приватизации в истории России.
КОМУ ДОСТАНЕТСЯ «КОНТРОЛЬНЫЙ ПАКЕТ»?
Деловой интернет-портал DP.Ru попытался оценить собственность Русской православной церкви Московского патриархата (РПЦ МП) только лишь на территории Москвы. Здесь под «церковную реституцию» подпадает около 600 объектов площадью от 5 до 50 тысяч квадратных метров с земельными участками площадью от 0,3 до 10 га. Учитывая стоимость гектара московской земли (от 6 до 50 млн долларов) и квадратного метра (от 3 до 15 тысяч долларов), можно приблизительно подсчитать общую стоимость церковной собственности в столице. Одна лишь недвижимость потянет на 50 млрд долларов. В целом же по стране РПЦ МП должны отойти 443 монастыря, 12 665 приходов и, как подсчитал еще Иван Стариков, около 2 млн га земли. В общем, в собственности РПЦ МП окажется имущество, вполне сопоставимое по стоимости с активами монополистов «Газпрома», РАО «ЕЭС России», РАО «РЖД». К этому надо прибавить и то, что сэкономила РПЦ МП на налогах на добавленную стоимость, на недвижимое имущество и на таможенных пошлинах, от которых ее освободил закон в конце прошлого года. Не случайно чиновники МЭРТ говорят, что церковь получает «широчайшие коммерческие возможности».
Но кто же является конкретным распорядителем собственности РПЦ МП , кто будет решать судьбу колоссальных фондов? Может быть, каждый отдельно взятый церковный приход? Ответ на этот вопрос мы находим в уставе РПЦ МП — ее основном нормативном документе. В нем очень конкретно прописаны имущественные отношения. Согласно пункту 5 главы 15 устава все имущество, принадлежащее приходам и подразделениям РПЦ МП, является не их обособленным имуществом, а общецерковным . А право распоряжаться таким имуществом, согласно пункту 7 той же главы, принадлежит исключительно Священному синоду. В уставе несколько раз оговаривается, что если какой приход пожелает покинуть юрисдикцию РПЦ МП, то он не сможет взять с собой не то что здание храма, но и самую последнюю свечку, купленную на приходские средства.
А кто конкретно в Священном синоде принимает решения о распоряжении церковным имуществом? Ведь это отнюдь не соборно избранный орган, сформированный теми самыми приходами и структурными подразделениями, имуществом которых он распоряжается. Синод формирует себя сам. Он состоит из двух частей — постоянных членов, которые входят в синод по должности и составляют в нем большинство, и временных — нескольких архиереев, вызываемых на полгода из провинциальных епархий и ничего не решающих. В свою очередь, среди постоянных членов можно выделить своего рода «президиум» — иерархов, постоянно пребывающих в Москве и полностью контролирующих ситуацию. Это патриарх, власть которого весьма ограничена синодом, и митрополиты Кирилл (Гундяев), Климент (Капалин) и Ювеналий (Поярков). Вот люди, которые по уставу РПЦ МП , распоряжаются всем церковным имуществом. Однако при том что патриарх и митрополит Ювеналий уже в преклонных летах и уступают по своим хозяйственным задаткам более молодым и успешным собратьям, принято говорить о некоем двоевластии митрополитов Кирилла и Климента — главных, кстати, кандидатов на будущее патриаршество. Конечно, как и всяким крупным начальникам, им тоже приходится считаться с разными «группами влияния ». Для них важно и мнение Кремля, и партнеров из светского крупного бизнеса. Но реальные решения в области управления церковными активами принимают именно они — председатель крупнейшего синодального отдела и управляющий делами Московской патриархии .
Закон о церковной реституции ПРОЦЕДУРА
Как практически будет осуществляться грядущая «церковная реституция »? После того как законопроект, разработанный МЭРТ, пройдет все стадии «одобрения» (а это запланировано на лето), Росимущество начнет всероссийскую инвентаризацию церковной собственности. Все религиозные организации обязаны подать в это ведомство пакет документов, в котором укажут, на что они претендуют. В заявки можно включать и прилегающие к храмам и монастырям здания, предприятия, земли, если они «по территориальному, архитектурному и функциональному признакам неразрывно связаны с объектами религиозного назначения». Церкви, таким образом, может передаваться все подряд, за исключением памятников из списка всемирного наследия ЮНЕСКО.
В том случае, если на одно и то же имущество претендуют несколько религиозных организаций, как, например, в Суздале, где 19 храмов переданы «альтернативной» Российской православной автономной церкви (РПАЦ) , чиновниками будет проводиться «конкурс». Каждая организация, например РПЦ МП и РПАЦ, должна будет доказать, что по историческим «или иным» причинам она имеет на храм больше прав, чем конкурент. В общем, заранее понятно, кто кому и что докажет и как власть решит в России проблему «альтернативного православия».
Кстати, вопрос об историческом «первородстве» РПЦ МП, то есть о том, что храмы дореволюционной Русской церкви должны передаваться именно ей, не так уж и очевиден. В современной России зарегистрировано еще несколько православных церквей, кроме РПЦ МП, которые могут захотеть доказать свое историческое правопреемство с дореволюционной Русской церковью . Правда, крупнейшая из них — Русская зарубежная церковь (РПЦЗ) — 17 мая этого года будет ликвидирована, подчинившись Московской патриархии. Впрочем, РПЦЗ разделилась на несколько «ветвей», и ее исторические права теперь принадлежат не только той части (во главе с митрополитом Лавром), которая самоликвидируется. Кстати, о том, что РПЦ МП — «не является прямым потомком дореволюционной православной церкви », говорит в интервью «Коммерсанту» и начальник отдела политики управления государственным имуществом департамента имущественных и земельных отношений МЭРТ Ольга Соколова.
«РЕСТИТУЦИЯ» ИЛИ...
Правомерно ли употреблять по отношению к готовящейся сдачи госимущества термин «реституция»? В РПЦ МП считают, что нет. Но вовсе не потому, что дореволюционная церковь не была отделена от государства. Главный юрист Московской патриархии Ксения Чернега заявляет, что это не реституция, потому что маловато передают — только объекты религиозного назначения. А доктор экономических наук игумен Филипп (Симонов) , возглавляющий департамент Счетной палаты РФ, добавляет, что при подлинной реституции имущество возвращается в том виде, в котором было отобрано, а не в руинах.
Андрей Себенцов, председатель правительственной комиссии по вопросам религиозных объединений, по-своему объяснил «Огоньку», почему готовящуюся акцию нельзя считать реституцией. Поскольку невозможно выяснить, кто законный владелец церковной собственности, говорит Себенцов, то «имущество религиозного назначения решено просто передать религиозным организациям для использования по его назначению ». Чиновник понимает, что нет ни четких критериев определения «назначения» имущества, ни системы контроля и ответственности за его использование.
Религиовед, автор монографии «РПЦ: современное состояние и актуальные проблемы » Николай Митрохин поделился с корреспондентом «Огонька» еще одной проблемой. В законопроекте, разрабатываемом МЭРТ, не оговаривается, когда была изъята собственность, передаваемая церкви, и в какие сроки церковь должна сформулировать свои претензии.
Предстоящая всероссийская клерикализация имущества породит уйму проблем для граждан. В печати недавно описывалась драматическая история простой саратовской жительницы Светланы Масленниковой , домик которой внезапно оказался в церковной ограде Духосошественского собора . Она с дочерью-инвалидом ютилась в 13-метровой комнатке дома, который собор объявил бывшей церковной сторожкой. Основную часть дома городские власти по требованию епархии передали церкви, но железной церковной оградой обнесли весь дом. Чего только не делали церковные власти, чтобы выжить Масленникову: запрещали строить туалет, выключали отопление, требовали оплаты коммунальных долгов с 1990 года. Когда у дочери Масленниковой ночью случился приступ, мать, чтобы вызвать «скорую», стала стучаться в собор и в его железную ограду. Ей не открыли, вскоре девушка умерла.
Или более масштабная история. Рязанская епархия РПЦ МП давит на местные и федеральные власти, требуя передать ей целиком историко-архитектурный музей-заповедник «Рязанский кремль », ставший музеем еще в 1884 году. Однако рязанские музейщики оказались крепким орешком, тем более что их поддержали тысячи жителей города, создавшие общественный комитет защиты музея. Впрочем, с принятием нового закона у музея не останется шансов, и многолетняя борьба окажется напрасной.
В общем, получается, что «церковная реституция » проводится в интересах узкой группы влиятельных иерархов. И иначе при существующих порядках не может быть. Власть, безусловно, рискует, делая такой широкий жест в сторону РПЦ МП и собственными руками создавая себе конкурентоспособного партнера-оппонента. Каждый может нарисовать немало ситуаций, когда по тем или иным вопросам церковь может с властью поспорить. В современной «вертикальной» России это может оказаться едва ли не единственный крупный бизнес, не встроенный жестко в систему власти.
ЗЕМЛЯ И ВЕРА
ТРОИЦЕ-СЕРГИЕВА ЛАВРА, 7 тыс. га
Земельные владения лавры раскиданы по всей территории России . В середине 1980- х обитель получила 19 га недалеко от монастыря. Там монахи выращивали овощи и ягоды. Спустя семь лет было организовано подворье лавры в Рязанской области. Вместе с разрушенным храмом церковь получила 800 гектаров земли. Остальная земля лавры — в Липецкой области. Там выращивают в основном пшеницу. Помимо этого, жители лавры заняты в мастерских — ремонтных, портных, золотошвейных, иконописных и мастерских белокаменщиков.
МОСКОВСКИЙ СРЕТЕНСКИЙ СТАВРОПИГИАЛЬНЫЙ МУЖСКОЙ МОНАСТЫРЬ, 5 тыс. га
В 1990-х годах наместник монастыря архимандрит Тихон
попросил у чиновников областной Думы немножко земли, чтобы как-то обеспечить пропитание монахов. Предполагалось на паре гектаров развести пчел и посадить овощи. Вместо этого ему предложили возродить погибающее хозяйство колхоза «Восход» Михайловского района Рязанской области.
Сейчас монахи выращивают пшеницу, кукурузу, овес, многолетние кормовые травы. Министр сельского хозяйства Александр Гордеев приводил монастырское хозяйства в пример всем фермерам.
СВЯТО-ТРОИЦКИЙ СЕРАФИМО-ДИВЕЕВСКИЙ МОНАСТЫРЬ, 500 га
Монастырь владеет семью сельскохозяйственными скитами. Выращивают овощи, фрукты и зерно.
ВАЛААМСКИЙ СПАСО-ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ СТАВРОПИГИАЛЬНЫЙ МОНАСТЫРЬ, 200 га
Это почти половина всех сельскохозяйственных земель архипелага. В монастыре — своя пекарня, автохозяйство, керамическая, столярная и слесарная мастерские, камнерезное производство, есть ферма, форелеводческое хозяйство и даже флот. Ферма обеспечивает молоком не только монахов, но и детский сад, школу, больницу.
Фото ОЛЕГА БУЛДАКОВА/ИТАР-ТАСС