1. Священное Писание о смехе
Также сквернословие и пустословие и смехотворство не приличны вам, а, напротив, благодарение (Еф. 5, 4).
Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам; очистите руки, грешники, исправьте сердца, двоедушные. Сокрушайтесь, плачьте и рыдайте; смех ваш да обратится в плач, и радость - в печаль. Смиритесь пред Господом, и вознесет вас (Иак. 4, 8-10).
Видишь, Бог не отвергает непорочного и не поддерживает руки злодеев.
Он еще наполнит смехом уста твои и губы твои радостным восклицанием (Иов. 8, 20-21).
Есть пути, которые кажутся человеку прямыми; но конец их - путь к смерти.
И при смехе [иногда] болит сердце, и концом радости бывает печаль (Притч. 14, 12-13).
О смехе сказал я: «глупость!», а о веселье: «что оно делает?» (Еккл. 2, 2).
Сетование лучше смеха; потому что при печали лица сердце делается лучше.
Сердце мудрых - в доме плача, а сердце глупых - в доме веселья.
Лучше слушать обличения от мудрого, нежели слушать песни глупых (Еккл. 7, 3-5)
2. Смехотворство
Смехотворство – это грех безвременного, неуместного смеха,
неразрывно связанный с грехами празднословия, пустословия, осуждения, злословия, лжи, клеветы, соблазна, кощунства.
Св. Феофан Затворник пишет об основной причине страсти смехотворства:
"Это глазеры, говоруны, спорники. Шатаясь по площадям, торжищам, улицам и домам, все разведывают, и не дивно, что и нарочно подсматривают, вступают в споры, откуда задоры, распри, брани и все нестроения в обществах. «Живущим в праздности, - пишет Феодорит, - свойственны пустословие, говорливость, бесполезное любопытство». Экумений указывает и причину того. «Бог дал нам, говорит он, ум деятельный. Потому, когда мы удаляем его от дел (богоугодных), он, не имея возможности пребывать в бездействии, вдается в дела диавольские, в любопытство, болтливость, наговоры, смехотворство и подобное ». То же пишет и Феофилакт: «Ум наш приснодвижим; потому, когда мы не занимаем его делами благопотребными, он предается делам непотребным, в разведывание, как живут другие, а отсюда в пересуды, празднословие и пустословие».
Преп. Иоанн Лествичник:
Безвременный смех...
иногда рождается от беса блуда,
а иногда от тщеславия,
когда человек сам себя внутренне бесстыдно хвалит; иногда же смех рождается и от наслаждения (пищею)
.
Св. Василий Великий пишет:
«Грех, творимый языком и на деле, весьма удобен и многообразен. … Язык для тебя и оружие неправды, если он не от сердца говорит, но для обмана других... Жизнь наша наполнена грехопадениями языка: постыдные, смехотворные, глупые, непристойные речи, пересуды, празднословие, лживые клятвы, ложные свидетельства (наговоры, оклеветания) – все это и гораздо еще большее число зол – это произведение языка. …
Не должно произносить праздного слова, от которого нет никакой пользы. Ибо говорить или делать даже доброе не к созиданию веры значит оскорблять Святого Божия Духа .
Праздное слово есть слово несообразное с делом, ложное, дышащее клеветой, а также... и пустое слово, например, возбуждающее смех, срамное, бесстыдное, неблагопристойное".
«Душевную радость изъявить светлою улыбкою не противно приличию, поколику только выражается написанное: сердцу веселящуся, лице цветет (Притч. 15, 13). Но смеяться громко, всем телом приходить в невольное сотрясение свойственно человеку необузданному, неискусному, не умеющему владеть собой».
Преп. Симеон Новый Богослов:
Кто верует, тот не смеется, но рыдает и плачет о грехах своих, ибо слышит, что смеющиеся в этой жизни будут плакать и рыдать в будущей.
Кто верует, тот не причащается недостойно Пречистых Таин, но очищает себя от всякой скверны, от чревоугодия, от злопамятства, от дел злых и слов срамных, от смехов бесчинных, от скверных помыслов, от всякой нечистоты и от всякого греховного внутри движения, - и таким образом приемлет Царя славы; напротив, в тех, которые недостойно причащаются Пречистых Таин, стремительно врывается диавол и входит в сердце их, как случилось с Иудою, когда он причастился вечери Господней; почему и говорит божественный Павел: «Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает» (1Кор.11, 28-30).
Святитель Тихон Задонский:
Многие не считают пороком празднословие... Но Христос говорит: «Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда» (Мф. 12, 36).
Преп. Варсануфий Великий и Иоанн Пророк объясняют причины смехотворства :
Вопрос 451 . Один христолюбивый муж спросил того же старца: нередко случается, что, когда я нахожусь с некоторыми людьми … нередко к словам присоединяется и бессмысленный смех, и как то делается совершенно вопреки моему желанию, то я весьма скорблю о сем и недоумеваю, что мне делать. …
Ответ.
Так случается с нами от зависти диавола. Он, желая, чтобы ни мы не получили пользы, ни беседующие с нами, приносит нам такие плевелы для того, чтобы, если возможно, соблазнить и беседующих с нами. Страх же Божий бывает чужд всякого смущения, всякого беспорядка и молвы. Итак… вникнем тщательно в свое сердце, отчего мы смущаемся и смеемся, ибо в страхе Божием нет смеха.
Писание говорит о безумных: «глупый в смехе возвышает голос свой» (Сир. 21, 23). И слово безумных бывает смущено и лишено благодати. О праведном же говорит: «муж благоразумный едва тихо улыбнется».
3. Разрушительность смехотворства
Смехотворством душа окрадывает сама себя и ввергает в море грехов.
1) Смех изгоняет добродетели
По свидетельству святых отцов, смех изгоняет добродетели, убивает любовь, от него иссякает плач о грехах, теряется покаяние, угасает живая вера, страх Божий. Оно отворяет двери души, чрез которые тотчас выходит сердечная теплота благоговения, внимания, трезвения, молитвы . Смехотворство опустошает душу.
Преп. Ефрем Сирин ясно учит о разрушительном действии смеха:
«Начало душевного развращения... - смех и вольность. Когда увидишь в себе то, ... знай, что пришел ты в глубину зол. Не переставай молить Бога, чтобы избавил тебя от той смерти... смех лишает человека блаженства, обещанного плачущим (Мф. V, 4), разоряет доброе устроение внутреннее, оскорбляет Духа Святого, вредит душе, растлевает тело. Смех изгоняет добродетели, не имеет памятования о смерти, ни помышления о мучениях».
«Ничто не делает настолько сообщниками мира тех, которые в мире преданы пьянству и блуду, и не удаляет нас столько от сокровищ премудрости и познания тайн Божиих, как смехотворство и дерзновенное парение мыслей».
Преп. Иоанн Лествичник:
«Многословие и смехотворство порождают ложь… Ложь есть истребление любви.
Как воск тает от огня, так и плач легко истребляется от молвы, телесных попечений и наслаждений, в особенности же - от многословия и смеха».
«Многоглаголание есть … дверь злословия, руководитель к смехотворству, слуга лжи, истребление сердечного умиления, призывание уныния, предтеча сна, расточение внимания, истребление сердечного хранения, охлаждение святой теплоты, помрачение молитвы».
«Достигши плача, всею силою храни его, ибо прежде совершенного усвоения он весьма легко теряется, и, как воск тает от огня, так и он легко истребляется от молвы, попечений телесных и наслаждений, в особенности же от многословия и смехотворства.
Если ничто так не согласно со смиренномудрием, как плач, то, без сомнения, ничто столько не противится ему, как смех.
…Часто одно слово истребляет плач, но было бы чудно, если бы одно же слово и возвращало оный».
Св. Феофан Затворник:
«…болтливость, смехотворство, празднословие, шутки. Они налагают молчание на внутреннее слово духа - молитву».
Древний патерик , изречения старцев, состарившихся в подвижничестве:
«Еще сказал, что смех и дерзость подобны огню, пожигающему тростник».
Преп.авва Исаия:
"Не отверзай уст своих... для смеха, ибо это есть признак рассеянной и нерадивой души.
Где смех, там нет ни благочиния, ни страха Божия, ни внутреннего душевного хранения.
Если прорвется между вами какое смехотворное слово, остерегайтесь позволять гласу (смеха) вашему возвыситься до услышания, ибо это знак необученности и бесстрашия Божия, потому что нет стражи внутри вас".
Преп. Нил Синайский:
Берегись излишнего смеха; он расслабляет душу , а душа, расслабев, легко свергает с себя узду закона.
Преп. Амвросий Оптинский говорил о смехотворстве:
«Смех изгоняет страх Божий.
Дерзка и смела от смеха – страха Божьего, стало быть, нет.
Смеяться поменьше, а то от этого недолжные помыслы приходят.
Если помыслы будут говорить: никаких больших грехов нет, что смеетесь много – (большой грех)».
Св. Иоанн Златоуст называет смехотворство «демонской работой» и говорит о его губительности:
«Оттого всё низвратилось и пало; смехотворством сделалось у нас всё - и взаимное обращение, и вежливость; нет ничего обстоятельного, ничего твердого . … и к удивлению, даже во время самой молитвы многие не перестают смеяться; диавол всюду торжествует, всех связал, всеми обладает; Христос безчестится и изгоняется; церковь ставится ни во что. Ужели вы не слышите слов Павла, который говорит: "сквернословие и пустословие и смехотворство не приличны [вам]" да изъемлются от вас (Еф. 5:4)? …А ты все же смеёшься? … скажи мне: чему ты смеёшься? Слышал ли ты, чтобы Христос когда-нибудь делал это? Никогда, - напротив скорбел Он часто. Когда Он смотрел на Иерусалим, плакал; когда представлял себе предателя, возмущался; когда намеревался воскресить Лазаря, плакал; а ты смеёшься? Если тот, кто не скорбит о грехах других людей, достоин осуждения, то может ли удостоиться прощения тот, кто не скорбит о своих собственных грехах и смеётся? Настоящее время есть время печали и скорби, сокрушения и смирения, борьбы и подвигов; а ты смеёшься? Ужели не знаешь, как обличена была Сарра? Ужели не слышишь слов Христа, который говорит: "Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете" (Лук. 6, 25)? … Но, быть может, некоторые до того рассеянны и легкомысленны, что даже смеются и при этой укоризне, именно потому, что мы говорим теперь о смехе; таково свойство легкомыслия таково - разнузданности, что даже укоризна нечувствительна. …
Но скажешь: что за зло - смех? Не смех - зло, но зло то, когда он бывает без меры, когда он неуместен. … Служи Богу со слезами, чтобы ты мог омыть грехи ».
«Между тем наши учителя не только похоть искореняют, не только действие (преступное) подвергают наказанию, но осуждают и бесстыдный взгляд, и оскорбительные слова, и непристойный смех…
А между тем, мы только и говорим, что внушит дьявол: то насмехаемся, то острословим; то проклинаем и обижаем, то клянемся, лжем и преступаем клятвы…
… Я требую слез, проливаемых не на показ, а из сокрушения, проливаемых тайно, в уединенной комнате, без свидетелей, в тишине и в безмолвии, слез из глубины сердца, от внутренней скорби и печали, проливаемых единственно для Бога...
Если и ты плачешь так же, то подражаешь своему Господу. И Он ведь плакал о Лазаре (Ин. 11:31), об Иерусалиме (Лк. 19:41), и возмутился духом об Иуде (Ин. 13:21). Да и часто бывало, что Его видели плачущим, а чтобы Он смеялся, или хотя мало улыбался, этого никогда никто не видел, - почему и ни один из евангелистов не упомянул о том. Также и Павел, что он плакал, и плакал три года день и ночь, сам о том свидетельствует (Деян. 20:31), и другие о нем говорят то; а чтобы когда-либо смеялся, об этом нигде не говорит ни сам он, ни другой апостол, ни один из святых, ни о нем, ни о ком другом ему подобном. Об одной только Сарре говорит Писание (Быт. 18:12), за что она и получила упрек, также о сыне Ноевом, который за то из свободного сделался рабом. Впрочем, я говорю это, не запрещая смеяться, но удерживая от неумеренного смеха . Скажи мне, чему без меры радуешься и смеешься, когда подлежишь такой ответственности, должен некогда предстать на страшный суд и дать строгий отчет во всем, что сделано тобою в жизни? Мы должны дать отчет во всех произвольных и непроизвольных грехах своих… Тебе нужно будет дать такой строгий отчет, а ты сидишь и смеешься, шутишь и думаешь о забавах? Но скажешь: какая польза, если вместо этого буду плакать? Громадная польза, - такая, что нельзя и выразить словом. На суде человеческом, сколько ни плачь, не избежишь наказания, когда определение сделано; а здесь, если только вздохнешь - и приговор уничтожен, и прощение получено. Вот почему Христос так часто и говорит нам о слезах и называет плачущих блаженными, а смеющихся бедными.
… При всем том некоторые столь бесчувственны, что, несмотря на сказанное, говорят: лучше мне никогда не плакать, но дай Бог всегда смеяться и играть. Что может быть безрассуднее такой мысли? Не Бог, а дьявол учит играть. Выслушай, что случилось с играющими: “И сел народ, - говорит Писание, - есть и пить, а после встал играть” (Исх. 32:6). Так вели себя содомляне, так вели себя жившие пред потопом. О первых говорит Писание, что они в гордости, и в изобилии, и “пресыщении и праздности” (слав. - в сытости хлеба сластолюбствовали) (Иез. 16:49). А жившие при Ное, столько времени видя созидаемый ковчег, беззаботно веселились, нимало не думая о будущем; за это самое всех их и погубил наступивший потоп, и всю вселенную подверг тогда кораблекрушению.
Итак, не проси у Бога того, что получается от дьявола. Богу свойственно давать сердце сокрушенное и смиренное, трезвенное, целомудренное и воздержное, кающееся и умиленное. Вот дары Божии, потому что в них мы имеем наибольшую нужду. В самом деле, нам предстоит трудный подвиг, борьба с невидимыми силами, брань с духами злобы, война с началами, со властями; и хорошо, если бы мы, при всем тщании, трезвенности и бдительности, могли устоять против этого свирепого полчища. Если же будем смеяться, играть и всегда предаваться лености, то еще прежде сражения падем от собственной беспечности. Не наше дело постоянно смеяться, забавляться и жить весело; это дело лицедеев, зазорных женщин, и людей на то предназначенных, тунеядцев, льстецов; не званным на небо, не написанным в горнем граде, не приявшим духовное оружие свойственно это, но тем, которые обрекли себя дьяволу. Это он, он самый изобрел такое искусство, чтобы привлекать к себе воинов Христовых, и ослаблять силы их духа . На то и построил он в городах театры и, обучив смехотворов, этою язвою поражает целый город. Чего Павел велел бегать (Еф. 5:4), - я разумею пустословие и шутки, - то дьявол убеждает любить; и что в этом есть самого худшего, то бывает поводом к смеху. Когда представляющие смешное в театре скажут что-либо богохульное и срамное, тогда многие, будучи еще безумнее их, смеются, забавляются этим... и за такое удовольствие сами себе готовят огненную пещь. Ведь те, которые хвалят говорящих такие речи, тем самым поощряют их к ним; а потому и наказанию, которое назначено для смехотворцев, справедливее падать на смеющихся, потому что если бы не было ни одного зрителя, то не было бы и действующего. …Впрочем, не в извинение их говорю это, но чтобы вас вразумить, что от вас собственно берется начало и корень этого беззакония, от вас, которые тратите на это целый день, подвергаете посмеянию честное супружество, посрамляете великое таинство. Поистине не столько грешит тот, который представляет в театре, сколько в сравнении с ним ты, который заставляешь это делать; и не только заставляешь, но и заботишься о том, радуешься и смеешься, хвалишь представление, всячески пособляешь демонской работе ».
Св. Иоанн Златоуст особенно обличал тех, кто позволял себе смех в Божием храме, как творящих дело диавола и бесчестие святыне:
«и церковь ведь наполняется смехом. Один скажет острое слово, и смех тотчас распространяется между сидящими; и к удивлению, даже во время самой молитвы многие не перестают смеяться; диавол всюду торжествует, всех связал, всеми обладает; Христос бесчестится и изгоняется; церковь ставится ни во что ».
Поэтому входить в церковь следует тихо и благоговейно, как в дом Божий, в таинственное жилище Царя Небесного. Шум, разговоры, а тем более смех при вступлении в церковь и пребывании в ней оскорбляют святость храма Божия и величие обитающего в нем Бога. Вследствие величины греха смех в святом месте или над святым человеком навлекает на согрешившего неотвратимое Божие наказаниена кощунника.
Житие святого отца нашего Григория чудотворца, епископа Неокесарийского свидетельствует, что насмешка над святым, как кощунство, хула на Духа Святого, обитающего в нём, наказывается Богом:
«Однажды, когда святитель Христов Григорий Неокесарийский возвращался из города Команы, где был для избрания и посвящения епископа, некие иудеи захотели посмеяться над ним и показать, что он не имеет в себе Духа Божия.
Для этого на пути, где должно было идти святому, иудеи положили одного из своих товарищей, как бы умершего, нагим, а сами стали над ним рыдать. Когда чудотворец шел мимо их, они начали молить его, чтобы он оказал умершему милость и покрыл тело его одеждою. Он снял с себя верхнюю одежду и, отдав им, пошел дальше.
Иудеи стали радостно насмехаться и ругаться над святым, говоря: "Если бы он имел в себе Духа Божия, то узнал бы, что лежит человек не мертвый, а живой", - и стали звать своего товарища, чтобы он встал. Но Бог воздал им за такое поругание, сотворив товарища их на самом деле мертвым. Они, думая, что он уснул, толкали его в ребра, чтобы пробудить, и громко взывали над ним, но ответа не было, ибо он уснул вечным сном. Видя его мертвым, они стали рыдать уже на самом деле; так смех обратился для них в плач, и похоронили мертвые мертвеца своего».
Пролог в поучениях
описывает другой случай наказанного кощунства:
«Один благочестивый человек, питавший особенную любовь к святому великомученику Артемию, взял свечей и масла и пошел к его мощам. По пути ему встретился знакомый и спросил: «Куда, друг, свечи и масло несешь?» «Иду помолиться святому Артемию», - был ответ. Встретившийся, насмехаясь, сказал: «Не забудь, друг, от него болезнь захватить и сюда принести, когда назад пойдешь». Шедший к великомученику не ответил на насмешку и, совершив при мощах святого молитву, пошел домой. Что же? На обратном пути его действительно застигла жестокая болезнь: он почувствовал нестерпимую боль в теле, оно местами стало отекать, и он не в состоянии был дойти до дома. Так как на пути стоял дом того самого насмешника, то ему ничего не оставалось, как побрести туда. И, придя, он почувствовал, что болезнь его еще более усилилась. На него напало нечто вроде беснования, язык его онемел, и казалось, он вот-вот умрет. Однако через некоторое время он пришел в себя и, полагая, что болезнь приключилась из-за насмешника, сказал: «За что я так страдаю? Не из-за слов ли моего друга?» Тот же, со своей стороны, начал укорять больного и снова насмехаться. Между ними дело дошло уже до явной ссоры, так что многие останавливались и спрашивали о причине ссоры. Больной пересказал им о своей встрече с другом по пути к святому Артемию и о его кощунстве и, сказав это, тотчас почувствовал себя совершенно здоровым. Но, о ужас! Его болезнь мгновенно перешла на кощунника, который начал кричать: «Увы мне! Горе мне!» Присутствовавшие ужаснулись, видя это, и прославили Бога и святого угодника: «Праведен суд Божий! Ты бо, еже искал еси, обрел, и прочий тобою да вразумлены будут не вменять в хулу и посмех чудеса, бывающая от Бога святыми Его угодники» (Прот. В. Гурьев. Пролог) .
Архимандрит Рафаил (Карелин):
"Святитель Иоанн Златоуст... сравнивает язык шута и сквернослова, когда они становятся на молитву, с рукой, обмазанной навозом, которой человек хочет коснуться хитона Господня.
Шутки и брань представляют собой карикатуру на человека. В каждой шутке - надругательство над человеческой личностью, унижение ее, стремление заменить его лицо уродливой рожей, как в кривых зеркалах, которые показывали в балаганах. В шутке исчезает уважение к человеку как образу и подобию Божиему. А вместе с уважением пропадает любовь. Если во время плача сердце человека смягчается, то во время шуток оно становится жестким, как камень.
Во время шуток и смеха ум человека помрачается , он не может мыслить о чем-либо высоком и святом, он ищет в других уродства. Насмешка - это радость о том, что человек, образ Божий, одет в одежду, вывернутую наизнанку. Первым шутником был Хам, который надсмеялся над наготой отца, а еще раньше - демон, посмеявшийся доверчивости первозданных людей. Недаром демона называют шутом и нередко изображают в одежде скомороха. Шутка - это короткий приступ истерики, при котором человек освобождается от какой-то накопившейся в его душе энергии. Он как бы выбрасывает ее вон, в лицо другого, как плевок. Этим он будто бы снимает противоречия, накопившиеся в его душе. Этот выброс энергии, связанный с помрачением сознания, приносит видимое облегчение, но по сути дела это облегчение той же природы, что и сквернословие, то есть благодаря унижению другого у человека возникает иллюзия своего собственного достоинства.
Говорят, что от шуток бывает хорошее настроение, - это неправда. После продолжительных шуток и смеха человек чувствует опустошение . Отмечено, что карикатуристы и клоуны в своей личной жизни отличаются угрюмым и раздражительным характером, а нередко и приступами черной меланхолии, как будто шутки и смех - это темные провалы души, в которых гаснет свет ума и исчезают духовные силы . Если человек, выслушав дюжину анекдотов и вдоволь посмеявшись над ними, станет на молитву, то он воочию увидит безобразие своей души. Есть психический комплекс шутника, который везде и всегда ищет несоответствия и уродства; для него вся жизнь - постоянный парадокс. Если он не шутит в течение одного часа, то чувствует какой-то внутренний дискомфорт, как пьяница, лишенный алкоголя, или наркоман, оставшийся без наркотиков, словно какие-то силы распирают изнутри его душу. Ему в полном смысле этого слова становится плохо. Он начинает шутить с такой жадностью, с какой голодные набрасываются на пищу. Человек настолько привыкает шутить, что шутит почти машинально. В его подсознании происходит постоянный поиск и обработка шуток. Он шутит даже неожиданно для самого себя. Когда такой человек начинает молиться, молитва у него порой превращается в кощунство. Привычка заставляет его искать уродливые ассоциативные образы, как бы некое передразнивание молитвенных слов.
Диавол - любитель и ценитель шуток. Это - невидимый режиссер той клоунады, которая происходит в уме человека. Самое страшное последствие греха в том, что он удаляет от души благодать Духа Святого.
Нигде на иконах не изображены смеющиеся или улыбающиеся святые, ибо смех лишает человека самопознания, а шутки - покаяния. Зато диавол нередко изображается с оскаленными в улыбке зубами. … Господь сказал: «Горе смеющимся» (ср.: Лк. 6, 25) - горе, потому что они изгоняют Духа Святого из своей души; горе, потому что они насмехаются над человеком - образом и подобием Божиим, а через творение - над Творцом; горе, потому что они теряют драгоценное время жизни; горе, потому что лишают себя глубины покаяния и чистоты молитвы».
2) Умножение страстей
Расточая добродетели, смехотворство делает человека добычей страстей
. Святые отцы учат, что смехотворство порождает множество грехов, таких, как злословие, ложь, осуждение, уныние, нерадение, расслабление, непокорство, дерзость, кощунство, хулу на Святого Духа.
Преп. Иоанн Лествичник
пишет, что смехотворство – одно из порождений страсти чревоугодия, и те страсти, которые он перечисляет вслед за смехотворством, бывают и его порождениями:
«Море злых помыслов, волны скверн, глубина неведомых и неизреченных нечистот от меня происходят. Дщери мои суть: леность, многословие, дерзость, смехотворство, кощунство, прекословие, жестоковыйность, непослушание, бесчувственность, пленение ума, самохвальство, наглость, любовь к миру, за которою следует оскверненная молитва, парение помыслов и нечаянные и внезапные злоключения; а за ними следует отчаяние, - самая лютая из всех страстей».
Святые отцы указывают на связь смехотворства и любодеяния и предостерегают, что за неуместным и неумеренным смехом следует блудное искушение.
Св. Иоанн Златоуст:
Смех делает слабыми узы целомудрия, смех отталкивает, смех не воспоминает о страхе Божием, смех не боится угрозы геенны, смех - путеводитель блуда , шутливость - изобличение необузданного человека, смехотворство производит то, что мы впадаем в беспечность…
Отечник (Изречения старцев, преимущественно египетских, особливо же старцев Скита, которых имена не дошли до нас):
Нечистота есть осязание любострастное своего и чужого тела, также смехотворство и свободное обращение с другими.
Св. Феофан Затворник:
«У всех святых подвижников находим указание, что пусторечие и смехотворство состоят в прямой связи с похотию. Кто смехотворит, сам находится в состоянии похотном, которое чрез пусторечие свое распространяет он и вокруг. Святой Златоуст и говорит: «Не произноси слов, ни шутливых, ни постыдных, - и ты угасишь пламя, ибо слова ведут к делам. Как там (выше, говоря против раздражительной страсти) уничтожил Апостол ссоры, поддерживающие гнев, так теперь отсекает сквернословие и шутки, ведущие к распутству ».
Преп. Иоанн Лествичник:
Безвременный смех... иногда рождается от беса блуда , а иногда от тщеславия, когда человек сам себя внутренне бесстыдно хвалит; иногда же смех рождается и от наслаждения (пищею).
Преп. Феодор Студит:
Почитай... смех блудодеянием.
Преп. Варсануфий Великий и Иоанн:
Вопрос 455 . Что есть свободное обращение и непристойный смех?
Ответ. … А как вообще сказано о свободном обращении, что неполезно иметь его, так и в смехе не должно медлить и давать себе свободу, но воздерживать помысл, чтобы благопристойно миновать тот смех. Ибо пусть те, которые дают себе в нём свободу, знают, что они впадают от сего и в блуд .
4. Как победить склонность к смехотворству?
Святые отцы открывают нам, что источник смехотворства – в неимении страха Божия, которое порождает в душе лукавство, расслабление, вольность обращения с ближними. Соответственно этому они указывают и путь для борьбы с неуместным (грешным) смехом: утвердить себя в страхе Божием, прилежать молчанию, кротости и смирению, молитвенно призывать имя Божие, поучаться от Священного Писания в том, что каждое наше слово должно быть исполнено благодати . Если же наш смех происходит не от греха, а от природной весёлости, то надо всячески стараться, чтобы не соблазнить им ближнего и оставаться в пределах благопристойности, потому что вольность в обращении с ближним, неизбежно связанная со смехом, всегда таит в себе опасность оскорбить, обидеть или соблазнить его. Необходимо стараться приобрести навык благопристойного и сдержанного общения. Также следует трезвиться , чтобы неумеренностью в смехе не дать над собой власть страсти блуда.
Святые отцы советуют ограничивать и даже избегать общения с теми, кто подвержен страсти смехотворства.
Преп. Варсануфий и Иоанн учат, как избежать искушения смеха во время бесед:
Вопрос 451. Ответ. … Страх же Божий бывает чужд всякого смущения, всякого беспорядка и молвы. Итак, прежде беседы утвердим себя в страхе Божием и вникнем тщательно в свое сердце, отчего мы смущаемся и смеемся, ибо в страхе Божием нет смеха . Писание говорит о безумных: «глупый в смехе возвышает голос свой» (Сир. 21, 23). И слово безумных бывает смущено и лишено благодати. О праведном же говорит: «муж благоразумный едва тихо улыбнется». Итак, если возбуждаем в себе памятование о Боге и мысль о том, что мы должны беседовать с братиею нашею со смирением и безмолвным помыслом , размышляем о сем и имеем всегда пред глазами Страшный суд Божий, то приготовление сие изгоняет из сердца нашего всякое лукавое помышление, ибо где безмолвие, кротость и смирение , там обитает Бог. Сказанного будет тебе достаточно для руководства при случающихся беседах. Если же враг будет упорствовать вести с нами брань, думая своим бесстыдством уловить и низложить нас, то не будем ослабевать, чтобы он не увлек нас в свои сети. Но из первого случая извлечем себе урок и так далее; сказано: «семь раз упадет праведник, и встанет» (Притч. 24, 16). …Но более всего будем помнить, что необходимо нам призывать святое имя Божие, ибо где Бог, там всё - благое ; очевидно же, что где диавол, там всё - злое. …вспомним же, что сказал, святой апостол Павел: «Слово ваше да будет всегда с благодатию, приправлено солью» (Кол. 4, 6). И если будем поучаться в сем, то по благоутробию Своему Вседержитель Бог подаст нам совершенное устроение в страхе Своем. Тому слава вовеки, аминь.
Вопрос 455.
Что есть свободное обращение и непристойный смех?
Ответ
. Свободное обращение бывает двух родов: одно происходит от бесстыдства
и есть корень всех зол, а другое происходит от веселости; впрочем, и это последнее не совсем бывает полезно
тому, кто держится оного. Но так как только крепкие и сильные могут избежать обоих, а мы по немощи нашей
не можем сделать сего, то, по крайней мере, допустим иногда то свободное обращение, которое проистекает от веселости, наблюдая чтобы не подать чрез него брату повода к соблазну.
Находящиеся среди людей, если они несовершенные, еще не могут избавиться от сего второго рода свободного обращения. А если не можем, то да послужит нам сие в назидание, а не в соблазн, в особенности когда постараемся сокращать соединенную с ним беседу,
потому что многословие не очень полезно, хотя бы, по-видимому, и не заключало в себе ничего непристойного. То же самое надобно сказать и относительно смеха, ибо он есть отрасль свободного обращения.
У кого со свободным обращением соединено сквернословие, очевидно, и смех такого человека имеет скверну; если же свободное обращение происходит от веселости, то очевидно, что и смех его бывает лишь веселый. А как вообще сказано о свободном обращении, что неполезно иметь его, так и в смехе не должно медлить и давать себе свободу, но воздерживать помысл, чтобы благопристойно миновать тот смех
. Ибо пусть те, которые дают себе в нём свободу, знают, что они впадают от сего и в блуд.
Преп. Исаак Сирин:
«Перед друзьями своими ходи благоговейно ; когда будешь так поступать, принесешь пользу и себе и им, потому что душа часто под предлогом любви свергает с себя узду осторожности. Остерегайся бесед, потому что не во всякое время они полезны. В собраниях предпочитай молчание, потому что удерживает оно от многого вреда».
«Кто любит смех и любит осмеивать людей, тот да не будет тебе другом, потому что ведет тебя к привычке предаваться расслаблению. Не весели лица своего с тем, кто распущен в жизни своей; но берегись, чтобы не возненавидеть его; если же пожелает восстать, подай ему руку и до смерти прилагай попечение о том, чтобы приобрести его. Если же ты еще немощен, то отвращайся и от врачевания сего, ибо сказано: дай ему конец жезла твоего, и проч.»
(Об этом читаем у преп. Иоанна Пророка: «Держи еще у себя сего слугу, обучая его и себя через него. И если он исправится - хорошо. Если же по прежнему будет вести себя и ты потерпишь его Бога ради, то и это хорошо, ибо получишь воздаяние за терпение. Но когда увидишь, что ты не в силах терпеть, но получаешь через него вред, то отпусти его, приводя себе в память словá одного из святых: «Когда видишь, что кто-нибудь утопает в реке, не давай ему руки твоей, чтобы он и тебя не увлек с собою, но подай ему жезл твой, и если возможешь спасти его посредством жезла, то хорошо будет, если же нет, то пусти жезл, чтобы и тебе не погибнуть вместе с утопающим » (Ответ на вопрос 660 )).
Св. Феофан Затворник:
Старайтесь навыкнуть, и навыкнете так, что будете видеть смешное и не надсмеетесь.
Св. Василий Великий:
"Привычка к словам негодным служит некоторым путем и к делам. Поэтому со всяким охранением надо оберегать душу , чтобы, находя удовольствие в словах, незаметно не принять чего-нибудь плохого, как иные с медом глотают отраву".
Святитель Димитрий Ростовский:
"Молчание – истинное начало очищения души и без труда исполняет все заповеди. Ибо язык есть «неудержимое зло, он исполнен смертоносного яда. Им благословляем Бога и Отца и им проклинаем человеков»,- говорит апостол (Иак. 3, 9). «Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный, могущий обуздать и все тело» (Иак. 3, 2). Говорить опасно: с каким расположением говорить, в какое время, что говорить и ради чего? Говорящий все это должен помнить, молчащий же все совершил и исполнил.
Берегись празднословия, смеха и кощунств даже до малого праздного слова; ибо и за всякое праздное слово ответишь в день Суда
, как сказал Господь (Мф. 12, 36). Об этом молится и Давид: «Положи, Господи, охрану устам моим, и огради двери уст моих; не дай уклониться сердцу моему к словам лукавым для извинения дел греховных» (Пс. 140, 3-4). И далее: «Я сказал: буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим; буду обуздывать уста мои, доколе нечестивый предо мною. Я был нем и безгласен...» (Пс. 38, 2-3)".
5. Для чего нам дана способность смеха
Св. Иоанн Златоуст:
«Способность смеха дана нам для того, чтобы мы употребляли её, когда увидим друзей после долгой разлуки, чтобы, когда увидим какого-нибудь изнурённого и павшего духом, ободрить его улыбкою, а не для того, чтобы хохотать и постоянно смеяться; способность смеха внедрена в нашу душу для того, чтобы душа иногда получала облегчение, а не для того, чтобы она расслаблялась. И плотская похоть лежит в нашей природе, но отсюда не следует, будто непременно нужно удовлетворять ей или употреблять её без меры; но нужно управлять ею, и мы не говорим: она внедрена в нас, потому мы и должны удовлетворять ей. Служи Богу со слезами, чтобы ты мог омыть грехи. …
Итак, будем плакать, возлюбленные, будем плакать, чтобы поистине посмеяться, чтобы поистине возрадоваться во время действительной радости. Настоящая радость всегда смешана с печалью и никогда не бывает чистою, а та - радость действительная, не притворная, не заключающая в себе ничего неискреннего, не имеющая никакой примеси. Будем же радоваться тою радостью, будем стараться - её получить ; а получить её возможно не иначе, как избирая здесь не приятное, но, полезное, и даже испытывая некоторую скорбь добровольно, и с благодарностью перенося все случающееся. Таким образом мы сможем сподобиться и царствия небесного…»
Св. Григорий Богослов даёт совет, что шуткой можно остудить гневающегося:
«Назову тебе один искусственный способ. Хотя он и не достоин внимания тех, которые предпочитают кротость, однако назову, потому что он может погашать неприятность... Пришедшего в ярость старайся низложить шутками. Смех - самое сильное оружие к победе над гневом... Того, кто оскорбляет человека, не сердящегося на его нападения, но смеющегося над ним, это всего более огорчает и обессиливает. Напротив, если встречает он себе сопротивление, это приносит ему некоторое удовольствие, потому что доставляется новая пища гневу, а гнев ему весьма приятен».
Преп. Иоанн Лествичник пишет об истинном веселье - о духовном смехе, благодатной радости очищенной покаянием души:
«Бог не требует, братия, и не желает, чтобы человек плакал от болезни сердца, но чтобы от любви к Нему радовался душевным смехом. Отыми грех, и излишни будут болезненные слезы чувственным очам, ибо когда нет раны, то не нужен и пластырь. У Адама прежде преступления не было слез, как не будет их и по воскресении, когда грех упразднится; ибо тогда отбежит болезнь, печаль и воздыхание (Исайи 35, 10)».
«Кто облекся в блаженный, благодатный плач, как в брачную одежду, тот познал духовный смех души (то есть радость).
…Размышляя о свойстве умиления, изумляюсь тому, каким образом плач и так называемая печаль заключают в себе радость и веселие , как мед заключается в соте. Чему же из сего научаемся? Тому, что такое умиление есть поистине дар Господень . ...Бог утешает сокрушенных сердцем сокровенным образом».
При использовании материалов сайта ссылка на источник обязательна
Прп. Иоанн Синайский в своей знаменитой "Лествице" говорит о смехе 18 раз.
Больше всего о смехе говориться в слове, посвященному покаянному радостотворному плачу. Кроме покаянного контекста, смех также рассматривается в связи со страстями многословия, лжи, чревоугодия, окамененного нечувствия, ленности, тщеславия, блуда.
Покаянный плач пред Богом о своих грехах – это добродетель, очищающая, обновляющая, исцеляющая, просвещающая человека, приводящая его к блаженной духовной радости о Христе.
Смех и смехотворство – грехи, противоположные смирению, покаянному плачу и духовной радости, ведущие человека к самооправданию, забвению своих грехов, осуждению ближних, безрасудству, блуду и вечной погибели.
Лествичник четко различает и противопоставляет благодатный добродетельный спасительный духовный смех (радость) и безблагодатный, греховный, гибельный, плотской смех.
Цитаты:
Где был у них (пребывающих в подвиге покаяння – Т.Б.) какой-либо вид смеха ? Где празднословие? где раздражительность, или гнев? Они даже не знали, существует ли гнев у людей, потому что плач совершенно угасил в них всякую гневливость(Слово О попечительном и действительном покаянии и также о житии святых осужденников, и о темнице) .
Достигши плача, всею силою храни его; ибо прежде совершенного усвоения, он весьма легко теряется; и как воск тает от огня, так и он легко истребляется от молвы, попечений телесных и наслаждения, в особенности же от многословия и смехотворства .
Если ничто так не согласно со смиренномудрием, как плач; то без сомнения ничто столько не противится ему, как смех .
Кто пребывает во всегдашнем плаче по Богу, тот не перестает ежедневно (духовно) праздновать; а кто всегда празднует телесно, того ожидает вечный плач. Нет радости для осужденных в темнице, нет праздника на земле и для истинных монахов. Посему-то сладко плачущий пророк и говорит со стенанием: изведи из темницы душу мою (Пс. 141:8) в радость неизреченного Твоего света. Будь как царь в сердце твоем, сидя на высоком престоле смирения, и повелевай смеху : иди, и идет ; и плачу сладкому: прииди и приходит ; и телу, сему рабу и мучителю нашему: сотвори сие и сотворит, (Мф. 8:9). Кто облекся в блаженный, благодатный плач, как в брачную одежду, тот познал духовный смех души (т.е. радость).
Бог не требует, братия, и не желает, чтобы человек плакал от болезни сердца, но чтобы от любви к нему радовался душевным смехом . Отыми грех, и излишни будут болезненные слезы чувственным очам; ибо когда нет раны, то не нужен и пластырь. У Адама прежде преступления не было слез, как не будет их и по воскресении, когда грех упразднится; ибо тогда отбежит болезнь, печаль и воздыхание (Ис. 35:10).
Если будем наблюдать, то найдем, что бесы часто горько над нами насмехаются . Ибо когда мы насытились, они возбуждают в нас умиление; когда же постимся, ожесточают нас, чтобы мы, прельстившись ложными слезами, предались наслаждению - матери страстей. Но им не должно покоряться, а делать противное (Слово О радостотворном плаче ).
Многоглаголание есть седалище, на котором тщеславие любит являться и торжественно себя выставлять. Многоглаголание есть признак неразумия, дверь злословия, руководитель к смехотворству , слуга лжи, истребление сердечного умиления, призывание уныния, предтеча сна, расточение внимания, истребление сердечного хранения, охлаждение святой теплоты, помрачение молитвы(Слово О многоглаголании и молчании) .
Железо и камень, соударяясь, производят огонь: многословие же и смехотворство порождают ложь.
Видал я людей, которые величались ложью и празднословием, и остротами своими, возбуждая смех , истребляли в слушавших плач и сокрушение духа.
Когда бесы увидят, что мы в самом начале стараемся отойти от слушания смехотворных речей вредного рассказчика, как от губительной заразы; тогда покушаются обольстить нас двоякими помыслами: „не опечаливай”, внушают они нам, „повествователя”; или „не выставляй себя человеком более боголюбивым, нежели прочие”. Отскочи скоро, не медли; а если не так, то во время молитвы твоей вообразятся помышления о предметах смешных . И не только бегай таких бесед и лукавых собраний, но и разоряй их благочестно, предлагая на среду воспоминание о смерти и последнем суде; ибо лучше тебе окропиться, в сем случае, малым тщеславием, только бы сделаться виновником общей пользы(Слово О лжи) .
Дщери мои (объядения – Т.Б.) суть: леность, многословие, дерзость, смехотворство , кощунство, прекословие, жестоковыйность, непослушание, бесчувственность, пленение ума, самохвальство, наглость, любовь к миру, за которою следует оскверненная молитва, парение помыслов и нечаянные и внезапные злоключения; а за ними следует отчаяние, - самая лютая из всех страстей(Слово О любезном для всех и лукавом владыке, чреве) .
(Нечувствие – Т.Б.) Осуждает смех , и учит о плаче, смеясь … Я матерь смеха (Слово О нечувствии, т.е. об омертвении души, и о смерти ума, предваряющей смерть тела) .
Некоторые же (бесы – Т.Б.) возбуждают в нас во время молитвы смех , чтобы чрез сие подвигнуть Бога к негодованию на нас(Слово О сне, о молитве и псалмопении в соборе братий) .
Не ленись в самую полночь приходить в те места, где ты боишься быть. Если же ты хоть немного уступишь сей младенчественной и смеха достойной страсти (боязливости – Т.Б.) то она состареется с тобою(Слово О малодушной боязливости, или страховании) .
Безвременный смех , например, иногда рождается от беса блуда; а иногда от тщеславия, когда человек сам себя внутренне бесстыдно хвалит; иногда же смех рождается и от наслаждения (пищею) (Слово О рассуждении помыслов и страстей, и добродетелей. О благорассмотрительном рассуждении).
Чем отличается покаянный плач от плача истерики?
Истерический плач - неблагодатный, злой, горький. А когда человек кается о грехах и плачет, то в это время у него слезы сладкие, покаянные. Душа в это время омывается. Это можно наглядно объяснить на таком примере: едут две машины одна за другой; от первой машины летит грязь из-под колес и попадает на ветровое стекло второй машины, делает его непросматриваемым. Как очистить стекло, чтобы смотреть вперед на дорогу? Надо включить щеточки-дворники, и они очистят стекло. Но порой они не могут справиться с грязью. Тогда надо водички подлить. А как водичка попадет на стекло, смотришь - дворники быстро очищают стекло от грязи. Вот, точно так же на жизненном пути наша душа оскверняется грязью грехов. Когда мы начинаем каяться, то бывает мало пользы, если мы просто "насухую" рассказываем грехи, перечисляя их. Тут и слезы покаянные нужны, тогда душа быстро очистится.
Можно ли плакать во время молитвы?
Можно. Покаянные слезы - это не слезы зла и обиды, они омывают нашу душу от грехов. Чем больше мы плачем, тем лучше. Очень ценно во время молитвы плакать. Когда мы молимся - читаем молитвы - и в это время на каких-то словах мы задержались умом (они проникли в нашу душу), не надо их пропускать, ускорять молитву; вернитесь на эти слова, и читайте, пока душа не растворится в чувстве и не начнет плакать. Душа в это время молится. Когда душа в молитве, да еще со слезами- рядом с ней Ангел Хранитель; он молится рядом с нами. Любой искренне верующий человек из практики знает, что Господь его молитву слышит. Мы слова молитвы обращаем к Богу, а Он благодатью возвращает их нам на сердце, и сердце верующего чувствует, что Господь его молитву принимает.
У меня мама во время чтения утренних или вечерних молитв всегда плачет и вспоминает свои грехи от детства. Это ее мучает, и она расстраивается, и думает: "Что это за слезы, может, они от врага?"
Когда человек читает молитвы, акафист, Псалтырь и плачет покаянными слезами, чувствует, как велики его грехи перед Богом, то эти слезы благодатные.
Господь показал и мне, грешному, что значит покаянные слезы. Учился я в семинарии, а на каникулы поехал в Почаевскую Лавру. Встал на ранней литургии под клиросом - и вдруг на меня нашло такое!.. Никогда в жизни прежде не испытывал! Благодать Божия сошла, и я плакал. Плакал не только о своих грехах, но и о всем мире, лежащем во грехе, во тьме. Так вся литургия прошла. Конечно, мне хотелось, чтобы это состояние подольше продолжалось, но я учился, а на занятиях нигде не уединишься. Так прекратились мои слезы: кругом народ, а душа плачет, когда чувствует около себя только Единого Бога. Бог же приходит в тишине.
Пусть человек плачет, насколько хватит покаяния. Это особое состояние души, его надо хранить и ближним, и самому человеку. Слезы омывают, убеляют нашу душу от грехов. Человек молится и очищает себя от скверны, а молитва души его праведной будет хранить и его родных. И это тоже один из признаков смирения.
Первой и самой серьезной ошибкой в молитвенном деле является отсутствие молитвы. Это происходит либо потому, что человек никогда не молился и не знает, как к этому приступить (а часто - и зачем?..), либо потому, что "заботы века сего" настолько обессилили человека, что для Бога уже не остается места в его жизни. В обоих случаях человек не стремится к Богу, и это гибельное состояние называется духовной смертью. Такой смертью умерли наши прародители в раю после вкушения запретного плода, как и предупреждал их Бог: "А от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь" (Быт. 2, 17). Нет, формально они остались живыми и действующими, только человек, в результате грехопадения, не захотел Бога, не захотел общения с Ним, стал скрываться от Него между деревьями рая, избегая "ненужных" теперь разговоров. И, если бы Сам Бог не обратился к нему, у него уже не нашлось бы слов для беседы. Но и те, что в результате нашлись, - вымучены и дышат самооправданием и желанием поскорее отделаться от неловкой ситуации. В общем, человек как бы отвечает Богу: "Отстань от меня, я теперь сам "как боги, знающие добро и зло" (Быт. 3, 5), то есть знаю, что для меня хорошо (читай - что мне хочется), и что плохо (чего мне не хочется), я самодостаточен для себя!" И, пока мы находимся в состоянии ветхого Адама, не обновленные благодатью Христовой, это отношение для нас является естественным. Поэтому нам и не хочется ни молиться, ни ходить в храм Божий, ни читать Священное Писание, - словом, жить духовной жизнью. Нам Бог не нужен!
Это ужасно, но это так. Выход из этой смертельной болезни один - делать не то, что тебе хочется, а то, что тебе нужно. И первое из этих дел - побуждение себя на молитву (то есть к Богообщению) и понуждение на этот тяжкий молитвенный труд. И при этом понуждении, то есть борьбе с собой, нас ждут еще и дополнительные препятствия, чинимые падшими духами, чтобы оторвать нас от общения с Богом. Поэтому святые, опытно прошедшие эти искушения, оставили нам в помощь указания о молитвенном делании, чтобы мы не смущались, а знали, что нас ожидает. И первое из этих указаний-наставлений - "молитва требует борьбы до последнего вздоха". Посему, дорогие, не будем унывать в беспечности, но бороться, зная, что труд наш не напрасен, тем более, что Сам Господь непрестанно взирает на мужественного труженика и незримо помогает ему.
Для новоначальных, каковыми мы являемся в подавляющем большинстве, Церковь указывает посильный путь молитвенного труда - ежедневное молитвенное правило, состоящее из чтения утренних и вечерних молитв по молитвослову, или, если трудно, - хотя бы посильной части их. Здесь уместно напомнить о трех важнейших свойствах правильной молитвы (учение о молитве св. Игнатия Брянчанинова):
1. внимание к смыслу молитвы;
2. благоговение, требующее неспешности;
3. покаянное предстояние.
В соответствии с этим мы сталкиваемся с первыми тремя ошибками на молитве. Невнимательная или формальная молитва, собственно, молитвой не являющаяся, - это пустое вычитывание молитвенного правила. Такое часто случается, когда молитвослов стал уже книжкой привычной и часто "правила" уже выучены наизусть. Душа ищет легкого широкого пути - не молиться. Здесь следует сделать одно замечание: если борьба идет за саму молитву, то есть вопрос стоит так - читать или не читать ("опустить молитвенное правило" - и звучит-то так благочестиво и даже красиво, специально для "отчета" на исповеди), или же читать полностью или сократить, то ответ ясен - читать обязательно, хоть как-то, хоть сколько-нибудь, но читать. Это последний рубеж, с него бегут только дезертиры.
Второе искушение - поспешное неблагоговейное чтение молитв, так как обычно, с привыканием, на них "почему-то" не остается времени. Следует поискать в распорядке дня какое-то время для того, чтобы спокойно помолиться, может быть, отказавшись от чего-то привычного, например, вечернего телевизора, или, если сами не можем сообразить, посоветоваться с духовником - как быть. Крайне нежелательно, но, в виде исключения, возможно сокращение молитвенного правила. Такие решения лучше принимать с благословения духовника. Заметим здесь также, что молитвенное чтение может быть и достаточно быстрым (лучше сказать - бодрым), но обязательно, в таком случае, должно быть внимательным.
Третье искушение - отсутствие покаянного настроения. Как правило, это восторженная молитва, точнее, молитвословие, исходящее из неправильного духовного устроения. Это путь в прелесть, то есть самообман, самовозвеличивание, желание духовных высот, откровений, видений, чудес и прочих явных сверхъестественных подтверждений собственной святости. Это - самое опасное из всех видов искушений, ибо оно разрушает главное - результат молитвенного труда, рождающееся из него смирение, умиление и слезы покаяния. Это также один из критериев правильной молитвы. Если же мы чувствуем в сердце некое тонкое тщеславие после молитвы или горделивое превозношение, или собственное "духовное возвышение", то мы в ошибке. Это искушение свойственно обычно тем, кто уже "чего-то достиг", тем, кто кроме обычных молитв читает каноны, акафисты, ездит в паломнические поездки - в общем, ведет чрезвычайно активную православную жизнь. Конечно, это не означает, что не нужно читать ничего сверх обычных молитвенных правил или ездить в паломничества по святым местам, но нужно всегда помнить о себе, что "ты несчастен, и жалок, и нищ и слеп и наг" (Откр. 3, 17), и, тем более, ограждать свои успехи, если только они не мнимые, страхом Божиим и смирением.
Перечисленные выше ошибки и искушения можно назвать естественными, так как причины их коренятся в нашей падшей природе. Собственно же искушениями во время молитвы называются действия падших духов, препятствующих молитве или извращающих ее. Таким искушением, прежде всего, являются помыслы - то есть мысли, приходящие к молящемуся и отвлекающие его от молитвы, так что устами он как бы продолжает молиться, а ум и сердце остаются далече. И так можно провести все время келейной молитвы, все "положенное прочитать", или пробыть в храме за богослужением от начала до конца, совершенно не молясь. Поэтому в нашествии помыслов, часто, кстати, весьма благочестивых или даже жизненно необходимых, но относящихся к посторонним предметам, мы можем уразуметь злобу врага, желающего нам только одного - вечной погибели. Выход из этого искушения один - прекратить "посторонние разговоры", то есть "не принимать", не обращать на них никакого внимания, само же внимание обращать на читаемую молитву, "вкладывая ум в ее слова". Заметим здесь, что от помыслов, то есть приходящих мыслей, сами мы избавиться не можем, только благодать Божия может нам дать эту вожделенную тишину и свободу от них. Если же они идут, каким бы содержанием они не прикрывались - благочестивым по виду или богохульным, безвидным или представляющим некий вид уму, блудным и непристойным, сквернословным или ничего не значащим, пустым, - не будем никоим образом обращать на них внимания, как на разрушающих наше обращение к Богу, и не будем смущаться. Святые отцы предлагают нам следующий опыт - образ борьбы с помыслами - ум, стоящий на страже сердца, поражает приближающийся помысел именем Иисусовым (в молитве Иисусовой), не дает ему войти в сердце человека. Именно этот образ объясняет слова 136 псалма пророка Давида: "Блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень" (Пс. 136, 9). Младенцы - это не окрепшие в сердце, а только пришедшие извне помыслы, камень же - Христос. Следует отличать помыслы вражьи от благодатного ответа на искреннюю сердечную молитву. Помысел вражий всегда вносит в душу смущение или пустоту и имеет привкус лукавства; дух человека в этом случае всегда как бы неспокоен. Наоборот, благодать всегда делает ум ясновидящим истину, сердце - кротким и спокойным, "и мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе" (Флп. 4, 7). Есть и внешний признак для различения помыслов: Бог, прежде всего, показывает человеку его грех, но при этом душа чувствует не отчаяние, а радость покаяния и желания избавления от него в том же мирном духе. Враг же стремится при том же внешнем помысле внушить отчаяние и ненадеяние на милость Божию.
Следующий вид искушения - это бесовские видения. Они могут быть как видимыми телесными очами, так и возникать в уме в форме зрительных образов. Могут быть в виде явления света или ангелов, или святых, или даже Самого Христа - естественно, ложно. Категорическим требованием святых отцов в их учении о молитве является неприятие никаких видений. Мы грешные люди и не достойны видеть ни святых, ни света Божественного (то есть Фаворского!), ни, тем более, Спасителя Господа. Нам требуется единое на потребу - покаяние, которое не отнимет, но сохранит нас в благодати истинного молитвенного Богообщения. Если же человек начинает доверять этим видениям, и, еще хуже, - искать и ждать их, то он впадает в бесовскую прелесть и, в конце концов, гибнет, сходя при этом с ума. Спросят - а разве не бывает действительных явлений святых или ангелов или Самого Господа? Бывают! - ответим мы любопытствующим, но не нам. Критерий смущения благодатного мира в душе здесь также действует, но за благоразумие почитается неприятие видения для нас, как недостойных, что похваляется Господом. В любом случае, необходима чрезвычайная осторожность и следование, даже в кажущихся очевидно-благодатных чувственных чудесных явлениях, совету святых отцов - "не принимай и не хули".
К этому искушению примыкает еще одна ошибка в молитве, которая часто и рождает самое искушение - молящийся "включает" воображение и начинает чувственно, как бы видимо, представлять себе к кому обращена его молитва - Христа, Божию Матерь, Святую Троицу, святых, ангелов и т.д. По учению святых отцов молитва должна быть "безвидной", воображение должно молчать, лишь ум вкладывается в слова молитвы, дальнейшее - дело благодати. К сожалению, этот неправильный образ молитвы принят как основной в католицизме и породил множество прельщенных мнимо-святых.
В заключение хочется привести слова прп. Варсонофия Оптинского: "Диавол может дать человеку все - священство, монашество, архимандритство, епископство, патриаршество, но не может дать молитвы Иисусовой". И, хотя это сказано в обращении к монашествующим, но суть их ясна и для мирян: истинная молитва - это дар Божий. Последуем же за этим даром, потрудимся, чтобы вернуться к блаженному Богообщению, и время молитвы станет для нас самым желанным временем истинной жизни.
И последнее, бывает, что молитва "не идет", и при усердии, и при внешней правильности. Посмотрим тогда на свою жизнь и на состояние души, соответствуют ли они заповедям Евангельским? Ибо и к нам в обобщении обращены слова Первоверховного апостола: "Также и вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами… оказывая им честь как сонаследницам благодатной жизни, дабы не было вам препятствия в молитвах" (1 Пет. 3, 7). Ибо, если верно речение: "Как человек молится, так он и живет", то не менее важно и обратное: "Как человек живет, так он и молится".
Перепечатка в Интернете разрешена только при наличии активной ссылки на сайт " ".
Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при указании источника и автора публикации.
Сегодня шутки «про религию» у нас в стране - своеобразный тренд. Кажется, шутить на церковные темы становится модно. Добрая половина интернет-новостей о Церкви преподносится в формате шутки. То же происходит и за пределами социальных сетей - в СМИ и даже в повседневных разговорах. Но можно ли относиться с юмором к православию? Почему на телевидении так часто высмеивают представителей РПЦ? Может, стоит законодательно запретить шутки на религиозные темы в такой стране, как Россия?..
«Проба души»
Чем больше в последнее время я слышу шуток на религиозную тему, тем больше задумываюсь, что со всеми нами что-то не так. Вот типичная последовательность записей в моей новостной ленте в социальной сети Facebook: первый френд на полном серьезе распространяет очередное открытое письмо в защиту традиционных ценностей, второй (напротив, пытаясь каламбурить) предлагает «оттаскать за бороду» его авторов… Один ставит лайк на высказывания известного священника, другой размещает у себя на странице карикатуру на того же батюшку. Один цитирует святых отцов, другой - анекдоты про «жирных попов». То, что одни люди произносят абсолютно серьезно, другие тут же поднимают на смех. То, что находят смешным одни, другие считают совершенной пошлостью.
Я пытаюсь понять, почему мои друзья так по-разному смеются. Очевидно, что не только по части «религиозных шуток», но и по части юмора вообще у нас в обществе наблюдается фундаментальный раскол. Кажется, мы все по-разному ощущаем самые простые, базовые вещи. Что такое хорошо - что такое плохо. Что такое красота - что такое пошлость. Дело не в конкретных словесных определениях, дело в отношении к жизни, которое и передается в юморе.
«Смех есть самая верная проба души», - говорит Подросток у Достоевского. «Смехом, - поясняет он, - иной человек себя совсем выдает, и вы вдруг узнаете всю его подноготную. Даже бесспорно умный смех бывает иногда отвратителен. Смех требует прежде всего искренности». И в самом деле, наблюдая то, как и над чем человек смеется, мы понимаем, свой он нам или чужой. Именно через возможность вместе посмеяться мы способны ощутить свою подлинную общность с другими людьми.
Для людей религиозных эта «проба души» предстает в особенном свете. Вот этот - вроде и не православный, а ведь «наш человек»! Потому что мы с ним друг друга понимаем на невербальном уровне. Можем поспорить об экуменизме и результатах Второго Ватиканского собора, но можем вместе и чаю попить, и посмеяться от души. А вот тот вроде и православный, но ведь все равно изнутри чувствуется: какой-то «не наш» он. Душно как-то с ним рядом. То ли масло на хлеб не так намазывает, то ли темы его совсем другие интересуют… А, может, просто у нас с ним разное чувство юмора?
Да, конечно, все верные суть «одно во Христе Иисусе» (Гал. 3, 28). Только легко ли принять это не умом, а сердцем? В свете различного отношения к юмору этот вопрос встает особенно остро. Так называемая «холодная весна 2012 года» (как назвал период, начавшийся февральским скандалом о кощунстве в храме Христа Спасителя, протодиакон Андрей Кураев) лишь вынесла на поверхность вопросы, которые давно рвались наружу: где предельные границы смеха? Над чем может и над чем не может смеяться христианин? Сочетаются ли юмор и церковность?
Православие или смех?
«О том, хороша ли данная религия, надо судить по тому, дозволяет ли она шутки на религиозные темы» (“It is the test of a good religion whether you can joke about it”), - говорил Гилберт Кит Честертон. Как соотнести эти слова с современным российским православием? Статус юмора в православной культуре - очень специфичес-кий. Не то чтобы юмор формально запрещен верующим, но относятся к нему в восточно-христианской традиции явно подозрительно. Весьма вероятно, что здесь имеет место влияние античной философии на восточное богословие в целом, а именно - принятие аристотелевского понимания юмора как поверхностного явления по отношению к серьезности («Шутка есть ослабление напряжения, поскольку она есть отдых»). Святой Антоний Великий объяснял эту мысль через образ лука: «Тетива лука не может быть всегда натянута - постоянного напряжения древо не выдержит. Иногда тетиву должно и припустить». Иными словами, смех для христианина - это лишь необходимая временная передышка в каждодневной борьбе со страстями.
В средневековой Руси на уровне массового сознания закрепилось еще более радикальное представление, а именно: смех в принципе непозволителен христианину. История вековой борьбы Русской Церкви со скоморошеством это подтверждает. Исследователь «народного православия» А. А. Панченко отмечает, что для русских средневековых книжников было характерно буквальное толкование слов из Евангелия от Луки: «Горе вам, смеющиеся ныне, ибо восплачете и возрыдаете» (Лк. 6, 25). Вследствие этого в допетровскую эпоху за смех, колядование, пиры с плясками клирики налагали на прихожан епитимьи различной тяжести: «Аще кто возглаголет сам, хотя смеху людем, да поклонится той дни 300»; «Посмеявшийся до слез, пост 3 дни, сухо ясти, поклон 25 на день…»
Слово «шут» в древнерусской литературе нередко выступает синонимом слова «бес», отсюда и само понятие «шутки» в средневековой Руси оказывалось связанным с бесовщиной. Противопоставление христианства и смеха закрепилось и на уровне русского фольклора (типичные народные пословицы: «И смех, и грех», «Где грех, там и смех»).
Яркое проявление конфликта между юмором и русской православной культурой - личность Н. В. Гоголя. Неслучайно душевную болезнь и смерть писателя порой связывают с тем, что слишком сложно сов-мещать в себе комика и мистика. Ближайший к нам по времени пример похожего внутреннего конфликта - священник-артист Иоанн Охлобыстин, вынужденный делать выбор между служением в алтаре и игрой в комедийном сериале…
«Будем людьми!»
И все же, «нe говорите мне о монахах, которые никогда не смеются. Это смешно…» Этот эпиграф к сборнику житий католических святых («Отцы-пустынники смеются») в принципе может быть отнесен ко всему христианству XX века.
Удивительно, что самыми веселыми христианами в Православной Церкви эпохи гонений оказываются как раз те, кого литература и фольклор предшествующих веков рисуют самыми мрачными - монахи. Многие величайшие исповедники веры XX века известны также как большие юмористы - это и святитель патриарх Тихон (Белавин), и святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский (Максимович). Полны шуток и забавных историй проповеди митрополита Сурожского Антония (Блума). Эти люди решительно ломают стереотипный образ православия как религии суровых ханжей.
Быть может, столь решительно сместить акценты в отношении к юмору заставил нашу Церковь страшный XX век. Такая «смена градуса» характерна для всего мирового православия, испытавшего беспрецедентные в истории человечества гонения. Среди верующих советских «катакомб» была распространена характерная инверсия старинной пословицы: «Раньше были сосуды золотые, а попы деревянные, - а теперь сосуды деревянные, а попы - золотые». Когда за исповедание веры вновь стали гнать и убивать, место легендарного «попа-толоконного лба» занял настоящий пастырь добрый - священник, открытый к людям, проникновенный и к тому же веселый.
Примером того, как даже перед лицом смертельной опасности можно сохранять чувство юмора, является и легендарный патриарх Сербский Павел (Гойко). Человек маленького роста, который почти всегда ходил пешком и был знаменит на всю Сербию своими стоптанными башмаками, за простоту и веселый нрав снискал поистине народную любовь. Несмотря на предельно аскетичный образ жизни, патриарх постоянно шутил. «Будем людьми!» - эти слова патриарха Павла известны во всем мире как символ православия «с человеческим лицом».
Смех сам по себе не является грехом, он может даже быть защитой от греха, если это добрый смех, - вот смысл подлинно христианского отношения к юмору, воплощенного святыми и подвижниками XX века. «Добрым смехом можно бесшумно развеять скопившиеся тучи злобной спорливости, ненависти, даже убийства», - говорил святитель Иоанн (Максимович). И все же, «есть два смеха: светлый и темный, - отмечал он. - Их сейчас же можно различить по улыбке, по глазам смеющегося. В себе его можно различить по сопровождающему духу: если нет легкой радости, тонкого, мягчащего сердце веяния, то смех несветлый. Если же в груди жестко и сухо и улыбка кривится, то смех - грязный».
Община - или корпорация?
Почему же тогда в современном православном сообществе так много обид и непонимания вызывает чей-то смех? Возможно - потому, что оно слишком неоднородно. На одном полюсе - благочестивые бабушки, с предельной серьезностью отгоняющие «захожан» от ковра («Это только для батюшки!»), а на другом - неблагочестивые интеллигенты, сочиняющие про бабулек анекдоты. Как и до революции, в современной Церкви имеют место различные субкультуры: белого духовенства, семинаристов, монашествующих, клирошан, мирян-церковнослужителей, представителей «политического православия»…
У каждой из указанных групп - своя корпоративная культура, свои специфические шутки. У приходских священников - про «недалеких прихожан», ошибки диаконов‑практикантов, про матушек. У бурсаков - про трудности семинарского быта, великий и могучий церковнославянский и изгибы схоластического богословия. У иноков и послушников - про типично монашеские искушения, встречи с ангельскими и бесовскими силами и суровых настоятелей.
Еще есть весьма размытая, но многочисленная группа молодых мирян-катехуменов (то есть неофитов, проходящих катехизацию). Они выступают коллекционерами церковного юмора, впитывая, как губка, все доступные им капли юмора и семинарского, и монашеского, и церковно-бюрократического… Именно этой категорией создано большинство тем и групп, посвященных «православному юмору» в популярных соцсетях и на форумах. Большая часть таких шуток - о том, как сложна и непостижима разуму православная субкультура. Здесь «более продвинутые» православные смеются над «менее продвинутыми». Например, известный сюжет про ананасы. Приходит в храм пожилая женщина с большой сумкой: «Где тут у вас ананасы раздают?». Свечницы в растерянности. Оказывается, когда во время крестного хода батюшка кропил прихожан освященной водой, бабушки, на которых водичка не попала, кричали: «А на нас?! А на нас?!»… Квинтэссенция шуток «про невежество» - «отложим по печению». Это когда во время пения Херувимской - «Всякое ныне житейское отложим попечение!» - кто-нибудь обязательно начинает шуршать пакетами и выкладывать на стол крекеры и кексы.
Другой источник церковных анекдотов - территориально-приходское разделение РПЦ. Современная Русская Церковь - как медовые соты. Церковь одна, но и «перегородки» между «ячейками» явно бросаются в глаза. Каждая по-настоящему живая приходская община по сути является обособленным миром, со своими шутками и особым приходским сленгом. «Либералы» и «сталинисты», «хоругвеносцы» и «меневцы»… Быть может, их неостроумное неприятие друг друга и создает у нецерковной публики образ православного как человека, напрочь лишенного чувства юмора?
Со стороны
«Жизнь без юмора - опасна». Эти слова патриарха Кирилла в 2010 году во время визита в Одессу растиражировали все информагентства. Слова Святейшего о том, что «большинство плохих людей лишены чувства юмора» и о том, что юмор «понижает градус человеческого конфликта, помогает разрядить обстановку», были встречены бурными аплодисментами.
Вероятно, патриарх потому и попал в топ новостных лент, что - с точки зрения журналистов - сказал нечто нетипичное. К сожалению, для массового сознания церковники по-прежнему - суровые мрачные люди, не только сами не обладающие чувством юмора, но и готовые отправить на суд инквизиции тех, у кого оно имеется. СМИ активно работают на этот стереотип, фабрикуя заголовки вроде «Православие и юмор несовместимы», тиражируя новости о том, как в очередной раз представители Церкви раскритиковали то или иное юмористическое шоу.
При этом современным медиа не все священники одинаково интересны. Только тот представитель Церкви наверняка может попасть на экран, кто вольно или невольно сыграл роль Репетилова, эдакого комичного резонера, который, едва появившись на сцене, с грохотом падает («Тьфу, оплошал!»)… Являясь в кадре или на газетной полосе, такой священник ну просто обязан сказать или сделать нечто нелепое, несуразное, «смешное». Нечто из области абсурда, лишающее глубины и серьезности любое произносимое им слово. Так, чтобы зритель или читатель наверняка подумал: бедный малый, что только церковное мракобесие с людьми делает! Ярким примером такого излюбленного средствами массовой информации священника является протоиерей Всеволод Чаплин. Он единственный, кто не просто снабжает прессу материалом для анекдотов, но еще и превращает процесс общения священника с журналистом в ролевую игру. В отличие от всех прочих известных церковных спикеров, отец Всеволод будто намеренно метит в заголовки таблоидов. Иными словами, говорит нарочно так, чтобы быть опубликованным. Например, фразу отца Всеволода о том, что «хорошо бы и общероссийский дресс-код придумать, на стрип-бары и публичные дома, так уж и быть, можно его не распространять», не пропустило ни одно крупное СМИ. Не будь броского слова «дресс-код» и упоминания злачных мест - вряд ли призывы священнослужителя к приличиям в одежде заинтересовали бы кого-то из журналистов.
Похожим образом попытался «сыграть» со СМИ священник-артист Иоанн Охлобыстин, объявивший о своем желании баллотироваться на президентских выборах. Впрочем, у отца Иоанна шутки не получилось: в медиа очень быстро просочилась информация о том, что батюшка не фрик и не сумасшедший, а просто хочет создать вокруг себя информационный повод и реализовать нераспроданные билеты на собственное шоу в Лужниках. Разглядев в священнике обыкновенного шоумена и коммерсанта, пресса быстро потеряла к нему интерес и вычеркнула из списка «медиастарцев». Наверное, «такой» отец Иоанн показался ей недостаточно смешон?
В церковной среде нередко звучит негодование - у нас же столько духовных наставников, богословов, писателей, есть кому сказать о православии всерьез… Так почему же на авансцене одни «шутники»?!.. Быть может, тут стоит задуматься не столько о позиции священноначалия и «распределении ролей» в церковном аппарате - сколько о природе современного телевидения и СМИ в целом. Почему-то издатели/продюсеры/главные редакторы единогласно решили, что современному россиянину не интересен «обычный приходской поп». Не интересен священник, который возится с «социальными сиротами», водит их в музеи и походы, не интересны церковные миссии милосердия, которые в Крымске трудились бок о бок с волонтерами, ликвидируя последствия наводнения. Видимо, привычно предполагается, что нашим людям интересен только «петросян» - хоть от политики, хоть от искусства, хоть от религии.
«Безбожники у станка»
Можно ли защитить верующих от насмешек? Не стоит ли законодательно запретить шутить на церковные темы? В последнее время эти вопросы звучат все чаще.
Запад (для кого - прогрессивный, для кого - загнивающий) уже проходил эту тему. И с Index librorum prohibitorum, в который входили все «небогоугодные книги» (среди «запрещенных» к чтению католиками в разные годы были не только труды атеистов, но и труды верующих философов - Декарта, Канта, Беркли). И с запрещением трансляции антиклерикальных комедий по ТВ.
Одной из таких комедий был фильм «Житие Брайана» британской группы «Монти Пайтон». Это история молодого еврея, родившегося в то же время и в том же месте, что и Иисус Хрис-тос, и ошибочно принимаемого своими соотечественниками за Мессию. Прокат фильма, снятого в 1979 году, был полностью запрещен в Норвегии (1979–1980), Сингапуре и Ирландии (1979–1987). В ряде городов запрет на «Житие Брайана» был снят совсем недавно - например, в валлийском Аберистуите его сняли только в 2009 году. Церковные активисты Европы и Америки посвятили «Житию Брайана» не одну акцию протеста, обвиняя создателей картины в кощунстве.
Помню, как на первом курсе мы с приятелями, активно интересовавшиеся тогда всевозможным «умным кино», раздобыли кассету с этой редкостью. Помню, что местами было действительно смешно, местами странно. Но половину «шуток» Монти Пайтона мы смогли понять только после комментариев преподавателя истории. Основной осадок, оставшийся у меня после первого просмотра «Жития Брайана», сводился к следующему: сознание собственной серости… Потому что остроты авторов касались подробностей евангельской истории, истории Иудеи, а также ессеев, саддукеев, фарисеев; все это я представляла очень туманно. Кстати, именно этот фильм сподвиг меня почитать Евангелие и кое-какую литературу о раннем христианстве. Так что в моем случае воздействие антиклерикального фильма получилось вполне миссионерским.
Вообще, на мой взгляд, качество антиклерикального юмора, как бы мы к нему ни относились, - это ярчайший показатель религиозности общества. Характер популярных шуток на церковные темы свидетельствует о том, насколько велик авторитет религии в обществе, каков уровень религиозной культуры его граждан. В этой связи характерно, что ничего подобного «Житию Брайана» в современном российском кинематографе нет. Тем более нет у нас антиклерикальных комедий, подобных тем, которые снимали Бюнюэль и Феллини. Ведь для того, чтобы зритель их понимал, ему нужно знать евангельские притчи, разбираться в основах догматики, понимать термины типа «пресуществление» и «богочеловечество»… В противном случае происходящее на экране представляется просто бессмысленной белибердой.
Современный российский антиклерикализм в плане юмора не породил ничего, кроме пары сотен пошлых анекдотов и нескольких десятков примитивных картинок-демотиваторов, будто сделанных в одной и той же студии студентами-практикантами. Предметом смеха во всех этих шутках является строго ограниченный набор образов: священник с толстым животом; жадный священник; священник на «мерседесе»; глуповатая жена священника. Что характерно, православные миряне практически никогда не становятся объектом шуток. Видимо, антиклерикалы нас и в самом деле не замечают…
Современные православные апологеты часто говорят, что нынешние критики Церкви по уровню культуры приближаются к воинствующим атеистам времен Емельяна Ярославского. Рискну предположить, что дела у наших антиклерикалов гораздо хуже. В «Союзе воинствующих безбожников» имела место, как-никак, «идейная борьба с религией». Если обратиться к наследию советского атеизма 1920–1930‑х, можно заметить, насколько детально обличители религиозных предрассудков представляли себе церковную жизнь. Они ориентировались в церковном календаре, знали жития святых. Неслучайно для историков, культурологов номера «Безбожника» - бесценный источник знаний о церковной жизни в стране.
Квинтэссенция раннего советского «безбожия» - образ московского беспризорника Антипки, героя знаменитых карикатур Моора, «украшавших» почти каждый номер «Безбожника у станка». «Бог - есть, но мы его не признаем», - говорил Антипка. Но нынешние безбожники, кажется, не доросли и до Антипки. Что и неудивительно - ведь большинство из соратников Ярославского-Губельмана являлись «бывшими верующими». Они могли породить не только пошлые стишки и примитивные картинки. Они могли снять качественное по тем временам художественное кино - например, «Праздник святого Йоргена», комедия Якова Протазанова по сценарию Сигизмунда Кржижановского, собирала в начале 1930‑х годов полные кинотеатры по всей стране.
Во все века усиление позиций христианства в европейской культур сопровождалось углублением анти-христианской полемики, включая распространение антихристианского юмора. По мере того как христиане осуществляли «скрытый захват» Римской империи, появлялись «антихристианские» писатели-сатирики Лукиан, Цельс, Порфирий, Либаний… В Российской империи, где Церковь имела государственный статус, антиклерикальный юмор был представлен стихами Пушкина и «Очерками бурсы» Помяловского… Современные же враги «церковников» в России защищаются, кажется, не только двумя писателями - Владимиром Голышевым, Дмитрием Быковым, а все больше - хулиганскими выходками феминисток (что, впрочем, скорее политика, нежели юмор). Анекдоты «про попов» и вовсе нельзя считать оружием антиклерикальной пропаганды - в большинстве своем они банально не смешны, не говоря о неизвестной их авторам топорности смысла.
По существу современный антиклерикальный юмор напоминает так называемый «юмор висельника» (нем. Galgenhumor). Это юмор человека, находящегося в безвыходном положении. Человека, которому на самом деле ни капельки не смешно, который испытывает внутренний ужас перед лицом грядущей смерти, но пытается натужно шутить и показывать другим, что ему все нипочем.
Бессилие современных юмористов‑безбожников - это хорошо или плохо? С одной стороны, конечно, хорошо, что Православная Церковь сегодня, в отличие от первых веков и советского времени, не испытывает гонений. С другой стороны, всякому действию (как в природе, так и в обществе) обычно сопоставлено противодействие. И если противодействие столь жалко, встает вопрос: а было ли реальное действие? Смогло ли православие столь глубоко проникнуть в ткань общественной жизни, чтобы шутки про «церковников» стали по-настоящему острыми и глубокими? Как видно, нет.
Анастасия Коскелло
Иллюстрации: Ксения Наумова