Старец Амвросий Оптинский говорил: «Если хочешь иметь любовь, то делай дела любви, хотя сначала и без любви».
Не мсти врагу за оскорбленья,
Вражду любовью погаси
И в Божий храм, до примиренья,
Своих даров не приноси.
Любя лишь тех, кто вас лелеет,
Вы мните Богу угодить?
Но и язычники умеют
Взаимно любящих любить.
А ты, – ты братские объятья
Тебя клянущим простирай
И не проклятьем за проклятье –
Благословеньем воздавай!
Творец ваш солнце зажигает
И множество светил ночных
И с неба дождь ниспосылает
Равно для добрых и для злых:
Так ты и доброму и злому
Учись, как Он, благотворить;
И будешь сыном Всеблагому,
И жизнью вечной будешь жить!
Вот основной путь к прибыванию Христовой любви. Но бывают случаи, как исключение, когда Господь посещает душу внезапно и дарует ей благодать Свою. Душа загорается великой любовью к своему Спасителю, но по неопытности своей без духовного руководителя постепенно теряет силу этой любви от искушений дьявольских. Редкий человек удерживает эту любовь во всей полноте до конца жизни, и только когда он начинает жить под руководством духовного отца, тогда постепенно опять приобретает потерянное.
Святые Отцы учат, что духовную жизнь нельзя начинать сверху, то есть с исполнения наивысших заповедей. Надо начинать ее снизу, то есть прежде всего надо очистить душу от страстей и пороков, приобрести терпение и другие добродетели, а тогда уже усовершенствуется любовь к ближним и к Богу.
Преподобный Исаак Сириянин пишет: «Любовь есть плод молитвы, когда ум пребывает в молитве без уныния и человек молится пламенно и с горячностью, стремясь получить дар любви. Терпеливо пребывать в молитве – значит отречься человеку от себя самого: при самоотвержении же достигается любовь Божия».
А старец отец Алексей М. пишет: «Любовь приобретается путем работы над собой, путем насилия над собой и путем молитвы… Посылает Господь какого-нибудь человека, надо отнестись к нему внимательно, подойти к нему, войти в его положение, посвятить ему уголок своего сердца. Так постепенно все новые и новые люди будут входить в наше сердце, и наше сердце будет все расширяться и расширяться. Мы должны подражать любви Божией.
Случай сделать добро кому-нибудь есть милость Божия к нам. Поэтому мы должны бежать – стремиться всей душой послужить другим. А после всякого дела любви так радостно, так спокойно на душе, чувствуешь, что так и нужно делать; хочется еще и еще делать добро. После этого будешь искать – как бы кого еще обласкать, утешить, ободрить. А потом в сердце такого человека вселится Сам Господь: «Мы придем… и обитель у него сотворим» (Ин. 14:23).
Епископ Вениамин Милов пишет: «Даже безотносительно к людям смирение в одежде, утаение добрых дел своих, выполнение самых черных работ, отказ от блистания в обществе какими-либо» преимуществами – чудно и неизъяснимо умножает в душе любовь к Богу и людям.
Путь стяжания любви к Богу – это приобщение себя к жертве. Бог возлюбляется постольку, поскольку человек начинает жертвовать всем ради Бога.
Для этого надо научиться жертвовать своим временем, отдавая его молитве; жертвовать силами, не жалея их при молитвенном бодрствовании, стоянии и поклонах; жертвовать привычкой есть сладко, вкусно и досыта – при упражнении себя в посте и воздержании; жертвовать склонностью развлекаться; жертвовать комфортом, приучая себя к скудости; жертвовать нарядами – стремясь одеваться по возможности скромнее и т. д.
Пусть каждый день приносятся жертвы Богу: от этого будет вложен новый камешек в наше сердечное здание любви».
Отец Александр Ельчанинов пишет: «Вся наша внутренняя жизнь движется любовью к Богу. Но откуда взять эту любовь? Всякая наша любовь питается впечатлениями от любимого объекта (мира, родных). Как может удержаться и не завянуть наша любовь, а с нею и наша вера, если она не питается никакими впечатлениями? Но какие же впечатления от Бога, Которого никто никогда не видел (1 Ин. 4:12). – Мы имеем Христа. Размышление о Нем, молитва, чтение Евангелия – вот пища, питающая нашу к Нему любовь. Но бывает, и очень часто, что для этого сердце наше оказывается слишком грубым, невосприимчивым. Тогда надо попытаться обратиться к житиям святых, к писаниям святых Отцов – у них тот же свет Христов, но в смягченном, ослабленном виде, уже прошедший сквозь призму, хотя и святой, но человеческой души».
Во всякой добродетели необходима рассудительность, а в любви она особенно нужна, потому что «все доброе в нас, как пишет отец Валентин Свенцицкий, имеет некую черту, перейдя которую незаметно обращается в зло». Так и любовь к кому-либо без рассуждения может перейти в гибельную привязанность – страсть или в греховное пристрастие к чему-либо. Избави, Господи!
Кстати, ты спрашиваешь: «Что выше и важнее – дела любви или молитва?» На такой же вопрос преподобный Иоанн Лествичник отвечает так: «Бывает, что когда стоим на молитве, встречается дело благотворения, не допускающее промедления. В таком случае надо предпочесть дело любви. Ибо любовь больше молитвы, так как молитва есть добродетель частная, а любовь объемлет все добродетели».
Но, разумеется, будет еще выше и лучше, если совместишь дела любви с непрестанной молитвой.
Мы привыкли считать, что дары Святого Духа, как, например, любовь Христова и дерзновенная молитва, даются только старцам и старицам, поэтому в юном возрасте (с детства) подавляем в себе самое драгоценное – дерзновение в молитве, то есть веру в то, что Господь непременно исполнит наше благое прошение.
Вот и выходит: сначала подавляем в себе эту веру, не даем ей возможности расти, а потом вопием к Богу:
«Верую, Господи! Помоги моему неверию!» Получается фальшь…
Из-за своего мудрования допускаем мысль: «Господи, не могу я молиться с дерзновением, не могу верить, что Ты исполнишь просимое и даже не могу просить, потому что знаю (какая дерзость!), что не исполнишь мою просьбу…»
Страшно читать, страшно произносить такие кощунственные слова… А в жизни так поступать нам не страшно? Слова такие оскорбительны для Бога, имя Которого – Любовь, а наше малодушие, наша трусливость исповедать и самым делом признать Его Любовью – разве это не оскорбительно для Бога? Или мы забыли, что означает слово любовь.
Вот как пишет инок в своем дневнике «В объятиях Отчих»: «Сильнейшим союзником в молитвах твоих ко Господу ты имеешь то Его свойство, что Он не просто делает нам добро или оказывает нам помощь, но именно любит делать это, любит все сделать для нас, лишь бы это было нам в пользу и спасение. Призывай это Божественное свойство в помощь своей недостойной молитве, и Господь, любящий благотворить нам, подвигается сугубою любовию благотворить тебе».
Нам надо с детей брать пример, учиться у них простоте, доверчивости, любви и незлобию. Когда малыш провинится и мамаша его накажет, он может сказать только, в худшем случае: «У-у-у… Какая мама нехорошая! Дерется! Тетя Валя лучше: Саньку не бьет!» – и все. А через несколько минут мамочка становится для него опять самой хорошей. Лучше всех на свете! У него никогда не возникает мысли: «Ну, все, пропал! Теперь мама не накормит, а, может и… убьет!»
Ребенок подуется-подуется на мать и отца, поплачет, покапризничает, да на том дело кончится. Исполнит свое послушание – родительское желание – и опять, как ни в чем не бывало, занимается своими делами, играми, уроками.
Вот так и нам надо верить в любовь Божию, как ребенок верит в любовь матери и отца. Нельзя допускать даже и тени сомнения в том, что Господь любит нас больше, чем родная мать, и что Он готов исполнить каждое наше благое прошение, лишь бы мы не теряли веру в это.
Мы говорим: «Детская молитва доходчива. Бог слышит детей».
Да. А почему, спрашивается? Да потому, что благочестивые: дитя, отрок или юноша, также и отроковица с девицей, молятся Богу и просят его в простоте сердца с любовию без мудрования.
Понятие о Боге и грехе у них не искажено еще. Они знают, что Господь добрый, хороший, что Он любит всех, особенно детей, которые Его любят и слушаются Его в лице родителей и старших… Так как же Он не услышит их?! Такого быть не может!
И действительно. Вспомни, как по молитве юного Пантелеимона (великомученика) воскрес умерший отрок и распалась змея (Житие святого великомученика Пантелеимона).
И таких примеров можно было бы привести очень много.
Возможно, ты возразишь, Д., и скажешь, что для совершения чуда одной веры недостаточно, нужна еще и чистота души. Это само собою разумеется. Но говорят: «Не бывает правил без исключений». Если бы грешник смог побороть в себе угрызения совести и, движимый пламенной любовью к ближним, смог бы помолиться с дерзновением, то смиренная молитва его была бы услышана.
Выпишу для тебя маленький рассказ из дневника инока.
«Одна блудница встретила по дороге женщину, у которой только что умер на ее руках ребенок. Горе матери так тронуло блудницу, что она падает на колени и молится: «Господи! Я – окаянная, нечистая и скверная, недостойная ничего, что бы Ты мог сделать для меня. Но не ради меня, а ради самой этой несчастной матери, яви ей Твое милосердие и помощь!» И что же? Младенец воскрес… Вот как милосерд Господь!..» И вот что делает дерзновенная молитва!
Святые Отцы учат, что духовную жизнь надо начинать снизу. Это значит, что надо с корнем выкорчевывать из сердца своего страсти, которые заставляют нас грешить не только ежедневно, но, можно сказать, и ежечасно.
Какая же основная причина отделяет нас от любви Божией? Какой грех? Самый глубокий корень зла, тяжелейший порок души – наша самость, наша обращенность на себя, наш эгоизм.
Самое печальное обстоятельство то, что этот порок развивается, поощряется и, я бы сказал, чуть ли не силой насаждается родителями и всеми ближними с самого раннего возраста. А когда грех становится как бы неотъемлемой принадлежностью души, когда он уже вошел, как говорится, в плоть и кровь, тогда до изнеможения, до кровавого пота начинается мучительная борьба с этим внутренним врагом, которого сами взрастили и взлелеяли. Разумно ли это?
Если мы вспомним детские годы святых в любом возрасте, то невольно умилимся: какая чистота души! Простота, правдивость, безыскусственность в словах, делах и во всем облике; послушны и смирны, несмотря на то, что По возрасту иные были быстры и подвижны; любвеобильны и жалостивы ко всем не только людям, но и ко всякой твари; вежливы, ласковы; услужливы… Впрочем, излишне перечислять все их добродетели. Важно только уяснить себе, что детская душа из благочестивой семьи – чиста и свята.
Господь сказал: «Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное» (Мф. 19:14). И еще сказал: «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18:3).
Поверь, друг мой, если бы родители наши брали пример с мученицы Софии, которая наставляла своих дочерей – отроковиц Веру, Надежду и Любовь – хранить веру в Бога, надежду на Него и любовь к Нему до смерти, то не пришлось бы нам начинать работать Богу снизу и борьба с грехом была бы для нас не столь жестока.
В юном возрасте христианин, не утвержденный в любви Божией, влечется плотскою страстью в страну далече от Бога и оскверняет душу и тело грехами молодости: словом, взглядом, скверным помыслом, лобзанием, осязанием, а иногда доходит и до падения.
И вот, если бы с детства мы сохранили любовь к Богу и ближним, то юность наша не встала бы преградой между нами и Богом, мы остались бы нравственно чистыми и верными Ему навсегда, даже в супружестве.
Все несчастье в том, что мы сами себя разрываем на части: правой рукой пытаемся ухватиться за небо, а левой рукой крепко держимся за землю, никак не хотим расстаться с нею… Не успеем руки свои положить на плуг, как уже испугались необозримости пашни. Страшимся труда! А ведь по сути дела… какого труда-то?
Если пахарь малосильный и у него ограничено время, то большая площадь земли его может действительно устрашить, но мы-то чего боимся? Нас-то что страшит? Ни мозолей не набьем, ни потом не изойдем, ни боль и усталость в теле нам не грозит… Видимо, только одно устрашает: привязанность ко греху, к своей страсти и боязнь потерять ее. Жалко расставаться со своим рогатым чудовищем – эгоизмом, которого сами в себе родили с помощью родных и знакомых, которого всю жизнь лелеяли, берегли и заботились о нем за то, что в виду беспечных зрителей он поднимает наше Я до небес… Бедные люди! (от них же первый есмь аз). Что же мы так упорно не хотим помнить и знать, в какую бездну низводит наше «Я» и какие страшные мучения в вечности оно готовит нам?.. Куда же девался страх Божий?..
Правда, есть из нас и такие, которые знают и даже со всей остротой сознают, что наше Я (эгоизм) – это опаснейший враг, хотя коварно выдает себя за друга. Они рады были бы избавиться от него, но… как?.. В их понятии это равносильно самоуничтожению. Они так помышляют: «Что значит отречься от себя?.. Это значит не иметь личной жизни. Почему я должен жить для Петра и Дарьи, для пятого-десятого? А кто для меня будет жить?.. Я ведь могу дойти до крайней нищеты и умереть раньше времени!..»
А где же ваша вера в Промысл Божий? – следовало бы их спросить. Неужели Господь о птицах и животных печется более, нежели о человеке? Неужели Он любит их больше, чем нас?..
Вот и получается… нет у нас ни веры, ни надежды, ни страха Божия, ни любви, поэтому и приходится нам начинать духовную жизнь снизу… А как бы хотелось никогда не спускаться вниз!.. Помоги нам, Господи!!
К чему я завел речь о дерзновении в молитве, о надежде и страхе Божием? Во-первых, к тому, чтобы внушить тебе эти благие чувства, ибо чрез них приобретается любовь Христова, и, во-вторых, к тому, чтобы ты в ближних насаждал любовь к Богу и утверждал, укоренял бы ее так, чтобы потом не пришлось им начинать дело своего спасения «снизу».
Эта дорога очень длинная и тернистая… Лучше с детства строго следить за тем, чтобы не возросли и не укоренились в сердце плевелы, которые так плодовиты и с которыми приходится жестоко бороться, особенно с самоценом, приводящим нас к тщеславию и гордости, а следовательно, и к погибели. Избави, Господи!
Итак, друг мой, подводя итог написанному, еще раз напомню о том, как стяжать любовь Христову.
1. Прежде всего, в молитве проси Господа о ниспослании свыше этого дара. А чтобы молитва была услышана, надо возбудить в себе горячность чувств к Богу частым размышлением о Нем (богомыслием), сосредоточенным чтением Евангелия, Псалтири и поучений святых Отцов, а также чтением житий Иисуса Христа, Божией Матери и всех святых.
Любовь Христова приобретается не сразу. Много времени приходится трудиться, чтобы приобрести это сокровище, поэтому советую употребить все возможные средства и приложить как можно больше усилий, чтобы скорее достичь цели.
2. Делай как можно больше добрых дел всем без разбора, с кем столкнет тебя Промысл Божий: родственникам, друзьям, врагам, знакомым, незнакомым, верующим и неверующим – всем без исключения.
Главное – это стремиться, торопиться делать добро, пока мы еще живы, пока у нас есть время и возможность, не думай, что добро может делать только обладающий материальными средствами. Очень много людей нуждаются в нашей помощи: физической силе, в добром совете, в знаках внимания и сочувствия. И верь, друг мой, как бы ни было мало и незначительно твое доброе дело, оно во веки веков пребудет с тобой!
Как знать!.. Может быть, твой сочувствующий взгляд на согрешающего и молитва о нем будут теми золотыми песчинками, которые выведут из равновесия весы и перетянут чашу твоих добрых дел, ради которых Господь дарует тебе вечное блаженство.
Никакие добродетели7 и подвиги так быстро не подвигают Господа на Его милосердие, как добрые дела. Любовь потому и возвышается над всеми другими добродетелями, что она неразлучна с добрыми делами. Основное свойство любви – творить добро. Добрые дела могут быть без любви, но любовь без них быть не может. Обладающий Христовой любовью, даже прикованный к одру болезни, является благодетелем для всех, ибо его пламенная любовь и дерзновенная молитва отверзают небо для благодеяний Божиих человекам.
3. Наипаче ревнуй о смирении, ибо тщеславным и гордым Господь противится… не слышит, вернее, не исполняет их прошений, чтобы они не возгордились еще больше и чтобы не погибли.
Смиряй себя беспредельно. Будь скромен и воздержан во всем: в одежде; в домашней обстановке, во сне, в пище, питии, в словах, взглядах, походке; избегай славы и почестей; не гнушайся черной, грязной работы; храни втайне свои добрые дела и откровения Божии; терпеливо и безропотно переноси всевозможные оскорбления, хулу, напраслины и прочее и благодари за них Бога. Каждый час будь готов к смерти.
4. Добросовестно и со страхом Божиим выполняй свое послушание и работу по службе. Избегай саможаления.
Схиигумен Савва (Остапенко)
Семена сатаны и любовь Христова
О главных христианских добродетелях и гордости
Слова прп. Симеона Нового Богослова. Том 1
Слово пятьдесят восьмое
Послушаем, братие, Спасителя нашего и Бога, Который явно говорит нам во Святом Евангелии: Я пришел не судить мир, но спасти мир (Ин.12,47) ; в другом же месте Евангелие показывает и способ спасения, говоря: так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную (Ин.3,16) . Итак, кто верует сему от всей души, убежден, что Христос пришел не судить его, а спасти не за добрые его дела или труды и поты, но ради одной веры в Него, тому, как можно не любить Его от всей души своей и от всего помышления своего? Особенно, когда услышит, что Он претерпел такие страсти для спасения его и всех людей, - то есть как Он, Сын Божий и Бог, равночестный и Единосущный Отцу, сый превыше небес, содержащий всю тварь державную рукою силы Своей, снисшел с небес, вошел в утробу Девы и Богородицы, пребыл в ней девять месяцев и соделался человеком, и как Он, сый со Отцем Своим горе? на небесах, благоволил долу на земле соделаться плодом чрева, проходя по порядку весь чин естества нашего, - и когда помыслит о прочих таинствах воплощенного домостроительства Его и о страстях, какие претерпел за людей Он, безстрастный по естеству, - то есть как неизреченно родился в вертепе, как повит был пеленами и положен бедно в яслях безсловесных животных, Царь всяческих, как принесен был в храм, принят Симеоном на руки и благословлен им как один из простых людей, как бежал в Египет и оттуда опять возвратился в Назарет и повиновался родителям Своим, как крестился от Иоанна в Иордане-реке, как искушаем был диаволом в пустыни, как совершил такие чудеса, и между тем не был за то предметом удивления, а паче предметом зависти, был поносим и осмеиваем злыми и нечестивыми людьми, которых безстыжие уста мог заградить и тайно, и явно, и иссушить языки их, и совсем истнить голоса их, - как предан был Иудою, учеником Своим, как был взят и связан, как злодей какой, как приял ударение в ланиту от одного раба, как предан Пилату, как какой виновный, как осужден на смерть, как бичеван, осмеян, поруган, одеян в багряную хламиду, держал в руках трость, которою принимал от богоубийц иудеев удары по пречистой главе Своей, как был увенчан терновым венцом, как распят на кресте, который и нес Сам, носящий всяческая словом Своим, как вышел из Иерусалима и шел на лобное место, как окружали Его воины и убийцы оные с безчисленным множеством народа, следовавшего за Ним видети кончину, как ужасались тому Ангелы с небес, как Бог и Отец взирал на единосущного и сопрестольного Сына Своего, претерпевавшего все сие от нечестивых иудеев, как висел Он нагий на кресте, быв пригвожден гвоздми по рукам и ногам, как напоен желчию с уксусом, - и все сие претерпел с великодушием неслыханным, моляся безначальному Отцу Своему – простить тем, которые распяли Его.
Когда человек помыслит о всем этом, как возможно, чтобы он не возлюбил Господа от всей души своей? Ибо, когда вспомнит он, что Господь наш Иисус Христос, будучи Бог безначальный, Сын безначального Отца, сосущий и единосущий Всесвятому и поклоняемому Духу, сошел с небес, воплотился, соделался человеком и пострадал по любви к нему все то, о чем мы сказали пред сим, и другое, большее того, чтобы избавить его от тления и смерти и сделать сыном Божиим и богом, подобным Ему, то – пусть он будет жестче камня и хладнее кристалла, - возможно ли, чтоб не умягчилась душа его и не согрелось сердце его любовию к Богу? Я утверждаю, и так есть воистину, что если кто поверит всему этому от всей души и из глубины сердца, то тотчас стяжет в сердце своем и любовь к Богу. Ибо, как говорят, что, когда раскроется маргаритная раковина и в нее войдет роса небесная и луч блистания молнийного, тогда в ней тотчас производится маргарит, так, разумей, зарождается и любовь к Богу внутрь нас. Когда душа услышит о сказанных выше страстях Христовых и мало-помалу поверит всему, тогда в силу веры воспринятой раскрывается, бывши прежде заключенною по причине неверия, и как только раскроется, тотчас входит внутрь сердца, как роса небесная, любовь к Богу вместе с неизреченным светом, как блистанием молнии, и бывает, как маргарит светлый и блещащийся, - о коем говорит Господь, что обретший его купец пошел, продал все имение свое и купил его. Итак, кто сподобится уверовать так, как мы сказали, и обрести внутрь себя умный маргарит любви к Богу, тот не может не презреть всего и не раздать бедным, что ни имеет, чтобы сохранить любовь к Богу твердою, полною и всецелою. Ибо, когда он всему предпочитает любовь Божию, тогда и она день ото дня множится в душе его и бывает в нем чудом чудес, неизреченным и неизъяснимым, которого ни ум понять не может, ни слово – высказать. И бывает он в исступлении под действием этого непостижимого и неизреченного чуда, имея ум свой весь прилепленным к нему, и исходит всецело весь вне мира сего, не телом, но всеми чувствами своими, так как и они вместе с умом устремляются к тому, что созерцается внутри души, и приходит в откровения и видения Господни, и слышит неизреченные глаголы.
2. Итак, тот, кто сподобится увидеть и услышать таковое и взойти до созерцания Бога, тому возможно ли после сего оставаться в сообращении с людьми или внимать тому, что представляют чувства его и помышления? Если удостоившийся иной раз предстать пред лице смертного царя и беседовать с ним забывает все прочее и бывает весь поглощен вниманием только к словам царя, сколь паче естественно быть таковым тому, кто сподобится, - сколько это возможно для человека, увидеть Бога, Творца, Владыку и Господа всяческих и беседовать с Ним, и слышать голос Того, Кто имеет судить живых и мертвых? Возможно ли такому не быть исступленну и не изыти, воистину, вне мира сего и самой плоти своей? Возможно ли, чтоб он не возжелал навсегда пребыть с сим Царем Небесным и согласился отдалиться от Него и спуститься к мирским заботам и попечениям о вещах тленных и исчезающих? Не верю, совершенно не верю, чтоб кто-нибудь из разумных людей позволил себе это. Ибо явно, что блага мира сего обыкновенно сопровождаются печалями и трудами, мучительными и болезненными, а та жизнь, коей живет кто в Боге: беседует с Ним и созерцает неизреченные оные блага, превосходит всякое блаженство и есть выше всякой славы, счастия, радости и утешения, поколику есть выше всякой чести, всяких утех и всех видимых благ настоящей жизни. Сколько упокоение на дорогой и мягкой постели превосходит лежание на какой-либо жесткой и неровной доске, столько же превосходит всякое веселие и наслаждение настоящей жизни радость и отрада, почерпаемые душою в общении и беседе с Богом. Почему многократно бывает, что, когда кто по неведению или нерадению оставит Бога и божественные созерцания и перейдет к заботам и суетностям мирским, то, как только почувствует горечь, какую имеют дела мира, и безмерный вред, какой причиняют они душе, спешит как можно скорее возвратиться опять к Богу, от Коего отдалился было, осуждая себя самого без жалости за то, что увлекся земным, ринулся в терния мира и в огнь, поядающий души человеческие, почему бежит отсюда и прибегает опять к Богу, Владыке своему. И если бы Господь наш не был человеколюбив и не принимал нас, когда возвращаемся к Нему, если б Он не был незлобив и гневался, а не хвалил нас за возвращение наше, то воистину не спаслась бы никакая душа – ни святого, ни тем паче всякого другого. Почему все, скончавшиеся в святости и добродетели, даром спасены, а не за добрые дела и добродетели свои, и не они только, но и те, которые скончаются после сего, все даром спасены будут.
Поелику, таким образом, спасение подается нам, верным, не ради добрых дел наших, да не похвалится кто о себе, как говорит Апостол, то совсем не следует нам полагаться на дела, разумею: на посты, бдения, спание на голой земле, алчбу и жажду, ношение вериг или умучение тела власяницами, потому что все это само по себе – ничто. Многие злонравные люди, большею частию из бедных, переносят это, но все остаются такими же, не оставляя своей худости и не делаясь хорошими. Полезно бывает и это для некоторых тем, что смиряет тело и умаляет его живость и возбудительность, но Господь не этого только требует, а сердца сокрушенного и смиренного, - того, чтоб сердце наше всегда взывало к Нему со смиренным помыслом: кто есмь аз, Господи мой Боже, что Ты благоволил сойти на землю, воплотиться и умереть за меня, чтоб избавить меня от тления и смерти и сделать общником и наследником Твоей славы и Божества? Когда будешь иметь такое смиренное мудрование и будешь в таких упражняться помыслах в уме своем, то тотчас придет к тебе Господь, обымет тебя и облобызает, дарует Дух правый в сердце твое, Дух избавления и прощения грехов твоих, увенчает тебя дарами Своими и сделает славным мудростию и ведением. Ибо что другое так любезно и благоприятно Богови, как сердце сокрушенное и смиренное и мудрование самоуничиженное? В таком-то смиренномудрии души обитает и почивает Бог – и всякий навет врага против нее остается безуспешным; все греховные страсти исчезают в ней и, напортив, множатся плоды Духа Святого, как то: любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, смиренномудрие и воздержание от всех страстей; за сим потом следует божественное ведение, премудрость Слова, бездна сокровенных помышлений и Таин Христовых. Кто достигнет до такого состояния и окачествуется так, тот изменяется благим изменением и бывает земным ангелом; телом сообращается он с людьми в мире сем, а духом ходит на небесах и сообращается с Ангелами, и от неизреченной радости распространяется в любви Божией, к которой никто никогда не может приблизиться, если прежде не очистит сердца своего покаянием и многими слезами и не достигнет глубины смиренномудрия, чтоб приять в душу свою Святого Духа, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Коему подобает слава и держава во веки. Аминь.
Сегодня Русская Православная Церковь празднует . Чудотворец Серафим всех встречал возгласом "Радость моя! Христос воскресе!" Рядом с батюшкой оттаивали сердца, зарождалась вера в Живого Бога, приходило покаяние. О том, как стяжать любовь и ласковое ко всем отношение, корреспонденту портала рассказали священники Димитрий Шишкин и Николай Булгаков .
«Если мы не имеем полной любви,
будем делать дела любви»
— Когда мы говорим о христианском отношении к ближнему, надо помнить о том, что ласковость может легко перейти в ласкательство и человекоугодие. Чрезмерной лаской и «снисхождением» можно ведь и погубить человека. Особенно это видно в наше время, когда именно «человеколюбием» оправдывают крайнее снисхождение к человеческим страстям и порокам. Святые отцы всегда отличали отношение к самому человеку, как бы низко он не пал, от отношения к духам тьмы, к страстям, которые тем или иным человеком обладают.
Нам не хватает тех, кто, утешая нас, не льстил бы нашему самолюбию и эгоизму
Ласковое отношение Божия угодника преподобного Серафима — особого свойства: оно проистекает из глубины боголюбивого сердца. И это боголюбие, выстраданное и обретённое как бесценный дар, позволяет по-настоящему любить человека именно в осознании его действительного призвания. Любовь и ласка преподобного Серафима обымают всего человека, содействуя не одному лишь его душевному и телесному спокойствию, но более всего - спасению в вечности. Как же нам не хватает таких людей, которые, утешая и вдохновляя нас на духовную жизнь, в то же время не льстили бы нашему самолюбию и эгоизму. И именно таков преподобный Серафим! Ласка его, крайне сердечное тепло и любовь распространялись, как правило, на тех, чья душа была умягчена покаянием или хотя бы склонностью к нему. Именно к покаянию и побуждает в ещё большей степени истинная любовь и духовная ласка. Но если преподобному встречался надменный и гордый человек, закосневший в грехах и не желавший меняться, мы видим совсем другие примеры — немалой суровости и даже обличительной жесткости. Впрочем, и эта жесткость исполнена на самом деле любви и крайней тревоги за вечную будущность человека, за его спасение.
Нам, конечно, нужно иметь друг к другу не только внешне доброе и ласковое обращение, но и, главным образом, истинное и нелицемерное братолюбие. Это заповедовал нам Сам Господь, об этом говорили неоднократно святые апостолы. Но и братолюбие не обретается сразу. Оно по крупицам подается Господом по мере того, как мы сами ищем любовь, учимся её стяжать. Потому и говорит Господь: «Просите, и дано будет вам» (Мф. 7:7). Не говорит «по просите», но «просите», то есть в своём благом желании, в душеполезной просьбе нужно проявлять настойчивость и терпение, простирающиеся даже до последнего мгновения земной жизни. Так уж устроена духовная жизнь - ни на чём здесь нельзя останавливаться окончательно, ничто нельзя считать делом решенным. Во всём требуется крайнее трезвение и внимание. И в деле стяжания любви - тоже.
Но даже если мы не имеем той самой сердечной и полной любви, от которой проистекает действительно духовное и ласковое обращение с ближними - будем, по крайней мере, делать дела любви. Уже одними добрыми поступками, совершаемыми ради Христа, будем стараться угождать Богу. И Господь, видя нашу нужду, нашу сердечную просьбу, видя наше постоянство в доброделании - непременно подаст нам духовную любовь к Нему и ближним, а это — самое великое сокровище христианина!
Вот в этом постоянстве, в этом повседневном и тщательном исполнении Заповедей Христовых, в сокрушенной и внимательной молитве, и заключён, вероятно, главный «рецепт» стяжания любви от преподобного Серафима.
«Вера делает добрым отношение к любому человеку»
— «Радость моя!» — так ласково встречал преподобный Серафим Саровский всех, кто к нему приходил.
Ласковость нужна, конечно, и нам. Мы все любим, когда с нами ласково обращаются. «Бей всех лаской и любовью», — такой совет давал своим сестрам младший современник преподобного Серафима .
Но откуда ее взять, эту ласковость? Она же должна быть искренней. Ласковым не очень-то притворишься. Если постараешься нарочно говорить «Радость моя!», а в твоих словах будет холод, толку не будет.
Главное — не то, что снаружи, а то, что внутри. На внешнем далеко не проедешь.
Как же это у преподобного Серафима получалось? Как получалось говорить благоуветливым голосом со всеми — хотя, вероятно, посещали его и те, что говорили с ним не благоуветливо.
И ведь приходившие к нему были грешниками! Батюшка Серафим всё про них знал — больше, чем даже они сами про себя. Господь ему открывал. Почему же они были для него радостью? Чем же они его радовали?
А тем, что они — люди. Что они живут на свете. Что их Бог создал. Что Он их любит, промышляет о них, терпит, прощает, заботится: присылает к Своему угоднику за советом, а тому дает мысль благую — которая будет им полезна. Им станет легче жить, радостнее…
Бог — во всем! Всегда.
Вера делает добрым отношение к любому человеку
Вера делает добрым отношение к любому человеку. Память о Боге. О том, что Господь этого человека уже любит — раньше, чем ты его увидел, стал поворачиваться к нему душой. И даже когда отворачиваешься от него, забываешь, — Господь не забывает и не отворачивается. Что бы тот ни делал.
Отец Небесный Своей любовью обнимает весь мiр — Свое творенье, каждого человека, и преподобный Серафим, постоянно живя с Богом, постоянно чувствовал это.
Когда мы находимся рядом с горячо любимым нами человеком, когда нам отвечают взаимностью, когда мы вот так, безбрежно счастливы и всё наше естество переполняет это счастье, свалившееся на нас с Небес Божье чудо, то ничто не может затмить для нас этой главной радости, переливающейся через край. Мы светимся изнутри, и этот свет изливается на всех, кто в это время рядом с нами: все они — нам друзья, они — соучастники нашего счастья, мы всех готовы обнять и всем сказать: «И ты — радость моя!»
Вот такое счастье было в душе преподобного Серафима.
Батюшка Серафим радовался радостью нескончаемой, касающейся всех людей
Только он радовался не нашей временной, зыбкой, ограниченной радостью, ибо мы, грешные люди, увы, не постоянны — и сами, и предметы нашего обожания. Он радовался радостью куда большей, нескончаемой, вечной, касающейся всех людей — явися бо общее Царство, как провозгласил святитель Иоанн Златоуст в своем переполненном этой безграничной радостью Огласительном слове во святый и светоносный день преславнаго и спасительнаго Христа Бога нашего Воскресения.
Да, мы тоже в пасхальную ночь радуемся, наших сердец касается это небесное ликование. Но ночь проходит, мы разговляемся, начинаются будни, и в них, увы, растворяется.
А у преподобного Серафима это было не так! Он смотрел на жизнь реально — как она есть на самом деле. Ведь Воскресение Христово не проходит, не исчезает из нашей жизни даже после отдания праздника Пасхи. Оно не уменьшается нисколько, ни при каких обстоятельствах, ни при каких наших настроениях и отношениях друг с другом, ни при каких наших грехах! Сияет тем же светом, что и во всерадостную пасхальную ночь!
Об этом Святая Церковь напоминает нам каждую неделю. Каждое воскресенье мы празднуем «малую Пасху». В субботу вечером нам предлагается оставить всякую будничную суету, прийти в храм и пережить вновь главное событие всей человеческой жизни. Недаром именно этот праздник пронизывает весь календарный год. Воскресное богослужение — это камертон, по которому должна настраиваться наша душа для всей нашей жизни — для всех мыслей, чувств, поступков. Вот почему каждому православному человеку подобает в субботу вечером и в воскресенье утром быть в храме.
Но и это нам не всегда помогает жить пасхальной радостью, пасхальной истиной так, чтобы это было главным событием нашей жизни, от которого бы в ней всё отсчитывалось, превозмогая все ее немощи и всю ее тьму своим немеркнущим светом — так, как мы слышим в пасхальную ночь, но уже ближе к рассвету, на Литургии, когда среди окружающей тьмы сияют, как никогда в году, все наши храмы, и раздаются слова Евангелиста: И свет во тме светится, и тма его не объят (Ин. 1, 5).
«Нет нам дороги унывать, Христос победил всё...» — напоминал преподобный.
В том-то и дело — и этому нас учит преподобный Серафим, — что наше отношение к любым обстоятельствам, к каждому человеку не должно зависеть напрямую от того, какой это человек — тем более, что мы этого по-настоящему и знать не можем, знает один Господь. Не должно зависеть от того, что он делает — даже и нам лично. Ко всему можно относиться так — а можно иначе. Любого грешника можно любить и любого — ненавидеть. Дело за нами.
Это надо иметь в виду! А то мы, например, осуждая кого-то, выражая свое недовольство, говорим в свое оправдание: «Ну, а как же я могу еще к нему относиться, когда он так делает?»
Святой Алексий (Мечёв) говорил: “Если видишь человека согрешающего, значит, нужно о нем молиться”
Нет, к этому самому можно относиться и по-другому. Не осуждать, например, а сочувствовать, жалеть, стремиться помочь. Святой праведный Алексий (Мечёв), старец московский, говорил: «Если видишь человека согрешающего, значит, нужно о нем молиться».
Более того! Чем больший он грешник, чем хуже он поступает, тем больше ему нужна любовь, помощь, забота, молитва.
В этой свободе нашего отношения ко всем и ко всему — еще одно (или главное?) проявление данного нам Богом дара свободы, которым человека украсил Бог, по слову святителя Григория Нисского.
Такую любовь, серафимовскую, Господь сподобил в наше время видеть в старце , который был воистину «серафимовского» духа. И так же, как преподобный Серафим, говорил: «Когда умру, вы ко мне на могилку приходите и, как живому, всё мне говорите». И люди приходят все эти годы — 24 августа минует уже 12 лет со дня его блаженной кончины.
Главное в духовной жизни — это любвеобильное отношение ко всему окружающему
Батюшка Николай имел не только дар любви от Бога, но поскольку сам так много страдал в безбожное время, да и до последних своих дней, что ценил, жалел абсолютно всё живое — даже мух не убивал, а кормил сахарком… Он так и говорил, что главное в духовной жизни — это любвеобильное отношение ко всему окружающему. Это взгляд на жизнь из нежизни. Кто смотрел в глаза смерти, как преподобный Серафим, для того жизнь — прежде всего Жизнь, великое Божье чудо, а потом уже — какого она качества: удобная для нас или не очень, по нашему желанию протекает или иначе.
На нашу долю, слава Богу, не выпали такие страдания. Но возможность смиряться у нас есть: и перед обстоятельствами, и перед своими немощами, и перед чужими, и перед каждым человеком. Без этого мы не можем к нему искренне хорошо относиться, свободно от себя, от своих мыслей, от своего восприятия другого человека. Поставив его впереди себя. Что, собственно, и есть любовь.
Тайна христианства — в смирении. Смирение — это, конечно, самое трудное. Это еще одно божественное свойство. Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем… (Мф. 11, 29), — сказал Господь.
Быть «всего лишь» рабом Божиим, «всего лишь» «служкой Божией Матери», — но свободнее этого «рабства» и выше этого служения ничего нет.
Мы приходим в Церковь, мы воцерковляемся, мы начинаем соблюдать молитвенные правила, стараемся поститься, читаем духовную литературу, приступаем к Таинствам… Всё это очень хорошо. Но без смирения это еще не всё. Без настоящего смирения, без доверия Богу больше, чем себе (а на всё ведь воля Божия), главного-то, может, как раз и нет.
Преподобный Серафим, прежде чем стал именовать приходивших к нему «радостью» и «сокровищем», совершил многолетний подвиг затвора. Он не только не смотрел телевизора, но даже когда мимо проходил человек, бросался лицом на землю, чтобы не смутить свое сердце.
Нам нужна серьезная работа над собой
То есть нам нужна серьезная работа над собой. «Перестройка души на евангельский строй», по слову протоиерея Сергия (Орлова, в монашестве Серафима; 1890-1975).
«Радость моя, стяжи дух мирен, и вокруг тебя тысячи спасутся…», — говорил преподобный.
Стяжание Духа Божьего — к этому он нас призвал.
Преподобне отче Серафиме, моли Бога о нас! Помоги нам, научи нас стяжать дух мира, дух любви и смирения, которые ты стяжал так обильно, что стал символом подлинной Христовой любви ко грешному человеку!
Глубокое изменение души возможно лишь тогда, когда человек проходит через страдания, укрепляясь верой и надеждой, и имея целью предельное приближение к Богу Любви, к той Любви, Которая не от этого мира.
1. Стяжи истинную чистоту сердца - не допускай ни одной блудной мысли.
2. Мир - это область предательства, и если в нем жить, его законы неизбежно распространяются на его последователей.
3. Люди сами ограничивают свою жизнь теми ограничениями, к которым они привязались и которые не желают оставить.
4. Чувство родины нам дает только Бог, и никто иной, поэтому Сам Бог и есть наша истинная небесная Родина.
5. Жизнь - это учебник, который закрывается только с последним вздохом.
6. Если сумеешь оставить воспоминания, сумеешь начать жить новой жизнью, которая всегда пребудет с тобой и никогда не отнимется от тебя.
7. Если хочешь подражать Христу, - оставь все; если хочешь подражать миру, - оставайся в миру.
8. Если хочешь полюбить всем сердцем Бога и ближнего, - не люби мир; если любишь мир, как сможешь полюбить Бога и ближнего?
9. Невозможно полюбить врагов, не оставив этот суетный мир, любя его и борясь за него с людьми.
10. Если ты не способен полюбить врагов, значит, пока еще твое отречение от мира ложное и мир еще привлекает тебя своей ложью.
11. Одни люди радуются вещам, а другие радуются Тому, из Кого возникают вещи и в Кого уходят.
12. Человек - это осуществление мечты Бога.
13. На что потратишь свою жизнь, то и будет смыслом твоей жизни.
14. Из маленьких правд большую Правду не создать, ибо большая Правда не состоит из маленьких правд.
15. Живет только тот, кто переделывает себя; без этого любая жизнь всего лишь - самораспад.
16. Покой мира Христова - это не мертвость, а истинная жизнь, преодолевшая тление, порожденное суетой и грехом.
17. У смирения нет отпусков, ибо оно всегда зовет только вперед.
18. Перерыв в смирении - это прекращение становления быть человеком.
19. Тот, кто думает, что он чего-то добился на духовном пути - ошибается, ибо он добился лишь того, что остановился в своем движении и повернул вспять.
20. Человеческое достоинство состоит в том, что человек может противостоять злу в себе и так уподобиться Христу, Который протягивает ему руку помощи в этом восхождении.
21. Если зло побеждает нас, когда мы этого действительно не хотим, то с каждым разом мы становимся все сильнее.
22. Самое опасное для тебя - это твой ум, который тебе не подвластен, ибо он не знает, что ты его истинный хозяин, но эту власть ты должен получить от Бога.
23. Если хочешь узнать человека, смотри на то - что он такое, а не на то - кто он такой.
24. Если ты не смирился сегодня и отступил, то завтра не смиришься в другом, а затем - в третьем. Начни бороться за себя сейчас, в этот самый миг, чтобы вся твоя жизнь не пропала зря.
25. Если обретешь тишину своего сердца, ты обретешь тишину самой вечности, в которой пребывает Господь.
26. Стяжи тишину сердца в покое от суетных мыслей и обретешь самого себя в Боге.
27. Когда человек встречается лицом к лицу с Господом, то ему уже не нужны ответы на его безчисленные вопросы, ибо то, что заполнит его до самых глубин, и есть самый лучший ответ, который может дать только Господь - полнота Его благодати.
28. Молитва должна постоянно рождать другую молитву - так приобретается непрестанная молитва.
29. Непрестанная молитва порождает непрестанную решимость, смирение и непрестанную Любовь - так приобретается Спасение.
30. Пока ты жив - борись за чистоту сердца; если не борешься, то чем ты отличаешься от мертвого?
31. Все, чем ты не живешь здесь и сейчас, - не твое; твое - это то, что ты сумел изменить в себе и что стало твоей жизнью.
32 В целомудрии рождается юность, но не та юность, которая стремится к буйству чувств и ощущений; новая юность стремится к такой же вечной юной вечности и к вечно новому и всегда родному Богу.
33. Человеку, родившемуся во Христе, свойственно расти: сначала он становится больше своего тела, затем больше окружающего его мира, затем больше самого пространства, пока не соединится навсегда с безконечным Богом.
34. Спасать себя нужно не один раз в жизни - нужно уметь спасать себя каждый день.
35. Учись копить нетленные вещи в запас на эту преходящую жизнь, а благодать и Истину - на вечные времена.
36. В поиске Бога сердце оживляют ревность и усердие, а не правила, распорядки и уставы, которые всего лишь охраняют ревность и усердие от крайностей.
37. Люди подобны окнам, через которые мы можем видеть Бога.
38. Если ты хочешь увидеть свое будущее, займись настоящим, ибо оно - перед тобой; и в твоих руках оно становится твоей жизнью и твоей сущностью, неотъемлемых от жизни Самого Бога.
39. Если ты хочешь увидеть свое будущее, сумей увидеть свое настоящее, ибо будущее - это всего лишь переход от одного настоящего к другому настоящему, и только в настоящем тебе дано узреть Бога.
40. Ближние нас укрепляют, а враги - закаляют...