July 21st, 2014
Конечно же, рассказывая про Керженец, нельзя не рассказать про его старообрядческие скиты, которых когда-то тут было очень много, сейчас же от них практически ничего не осталось. Подробнее про них можно посмотреть у меня в журнале по тегу , там уже описано состояние многих из них, сейчас же хотелось бы рассказать про три новых скита, которые мне удалось найти. Речь пойдет о Чернухинском, Городинском и Якимовом скитах.
Первым на очереди у меня был Чернухинский скит. Проехать туда оказалось очень проблемно, так как дороги там по факту нет, а та что есть, разворочена лесовозами. Приходилось пробираться по этим остаткам да прям по полянам.
В «исповедной» росписи Керженской волости села Семенова за 1742 год говорится, что кроме поселений и скитов по речкам в Чернораменских лесах, в разных урочищах обретаются келейные жители и, в частности, по речке Чернухе их тринадцать.
В 1764 году генерал Маслов по распоряжению царицы Екатерины II "разори" скиты по реке Вятке и выселил из них около тридцати тысяч старообрядцев. Многие из «гонимых» появились в Керженских лесах и основали свои скиты и обители. Около одной из келий на речке Чернухе в версте от современного села Медведево таким образом появился Чернухинский скит беглопоповекого согласия. С годами он рос, расширялся и стал занимать оба берега речки. Жили около скита и миряне, в основном по правому берегу. Скитские постройки изобиловали внутренними переходами, боковушками, светелками, чуланчиками, подклетями и подпольями с несколькими выходами наружу. Такой тип построек выработался самой жизнью с тем, чтобы скрыться при внезапных обысках или скрыть то, что не должно быть видимо.
Как не сложна была система построек, однако, она не смогла избавить скит от «Мельникова разорения» 1853 года. Вот как рассказывает об этом настоятельница Чернухинского скита - мать Евдоксия питерскому писателю Павлу Усову в 1884 году. «Много он (Мельников) нам вреда причинил. Не могу вспомнить о нем без сердца. Как теперь помню канун Успеньева дня (14 августа старого стиля), когда он нагрянул к нам в скит, грозный, суровый явился в часовню, где мы все находились, и строго сказал: «Ну, берите скорее все ваши книги и уходите». А затем запечатал нашу часовню ».
Документы свидетельствуют, что за 1853 - 1857 годы из Чернухинского, Улангельского, Комаровского, Оленевского и других скитов было изъято более двух тысяч икон. Всего в течении «черного» октября 1853 года в скитах сломано 358 жилых строения, выслано 741 человек, в том числе 164 инокини. После «визита» Павла Ивановича и его команды в Чернухинском скиту была оставлена одна обитель, а в ней всего пять инокинь. Оставлена была и моленная. Иконы из нее были изъяты, остались лишь те, что принадлежали лично матери Евдоксии.
До разорения на иконостасе моленной было 129 икон да, кроме того, 41 в трапезной. Часть из них была передана в единоверческую церковь села Медведева, а 103 иконы отправлены в Нижний Новгород. 19 икон Чернухинского скита в 1860 году оказались в Академии художеств как наиболее ценные. Одна из них, образ святого Нифантия, дожила до наших дней и хранится в собрании Государственного Русского музея. До изъятия она находилась в трапезной Чернухинского скита. На иконе имеется надпись, она говорит о том, что икона была написана в 1814 году мастером Василием Рябовым в селе Павлове (ныне районный центр Нижегородской губернии).
Сама моленная скита сооружена была в конце XVI11 века, во времена императрицы Екатерины II и при том с разрешения правительства, что и спасло её от уничтожения. Скит после «разорения» оправиться полностью не смог, но существовал.
Уставщицы Чернухинского скита
Инокини, как и сама настоятельница, на уговоры священника Медведевской церкви и других иерархов отказалась принять единоверие, оставаясь верными вере отчей. Поэтому в результате доноса батюшки Медведевской церкви Мясникова в октябре 1881 года моленная была опечатана. В своем доносе в Нижегородскую духовную консисторию он писал: «В доме крестьянки деревни Чернуха Елены Осиповны Лешевой (после пострига мать Евдоксея) устроена старообрядческая моленная ...» Для опечатывания моленной прибыли следователь, урядчик, благочинный священник Мясников и пятнадцать понятых. Забрав старопечатные книги, оставшиеся родовые иконы в моленной и в жилом здании матери Евдоксеи, опечатав моленную, уехали.
Мать Евдоксея выросла в селе Нижнее Воскресение, что на Ветлуге реке (ныне районный центр Воскресенск нашей Нижегородской области), в купеческой семье Осипа Лешева. В раннем детстве девочка Елена была отдана на воспитание и обучение в Чернухинский скит, где по прошествии нескольких лет стала настоятельницей, приняв иноческий чин.
В изъятии икон настоятельница скита, мать Евдоксия увидела великую несправедливость, потому с требованием - просьбой обращалась она к Нижегородским властям вернуть ей отобранные святыни, особенно те, что принадлежали роду Лещевых. В ответ услышала, что за самовольное устройство моленной её ожидает тюрьма. Поняв, что здесь справедливости не добьешься, она отправляется хлопотать в столицу Санкт-Петербург. Благодаря своей настойчивости, попадает на прием к министру внутренних дел России - графу Дмитрию Толстому. Надо отдать должное, граф разобрался в сути дела и отдал распоряжение: «Моленную распечатать, так как оная устраивалась с разрешения ».
Вот как описывает Павел Усов (упоминаемый выше) свои впечатления от посещения Чернухинского скита: «На крыльце деревянного одноэтажного дома, стоявшего посреди довольно просторного двора, нас встретила пожилая женщина, лег шестидесяти, среднего роста, стройная, с живыми умными глазами. На ней был сарафан из темного ситца, особого покроя, чистый, опрятный... На голове была небольшая черная шапочка, с виду как бы черная повязка...Наконец старица Евдоксия провела нас к двери, которая была заперта несколькими замками. Когда её отворили, мы очутились в обширной комнате, задняя сторона которой до потолка была уставлена иконами... В числе икон замечательнее других икона Спасителя старинного письма, принадлежащая матери Евдоксии, в роду которой она передается из поколения в поколение. Эти поколения передали так же одно другому и легенду об этой иконе, что она никогда не давалась в руки «никониан», когда они пытались снять её с того места, где она находилась ».
Судя по этим записям Павла Усова в 1884 году, справедливость восторжествовала иконы матери Евдоксии вернули.Еще в конце XIX века. Матушка Евдоксия жаловалась петербуржцу Усову, что среди нынешнего женского поколения мало находится охотниц посвящать себя иноческой жизни и, что скиты стали скудны населением. Постепенно по разным причинам замирала скитская жизнь не только в Чернухе, по и по всей России. Особенно сильный удар был нанесен в годы Советской власти, хотя чернухинские старообрядцы долго боролись за выживание, за чистоту своей веры. Видя в «победах» цивилизации происки сатаны, они до конца дней своих жили без радио, без электричества. Исстари вставали здесь с восходом солнца и ложились спать с закатом его. Долгими зимними вечерами освещала жилища их свеча да лампада перед образами Святыми. А вместо новостей да фильмов были чтение книг старопечатных да пение псалмов Псалтыри.
Чернухинский скит
В 2005 году стояли здесь в Чернухе последние два дома. Один продали и увезли. Второй сгорел. В 2004 году бывшее поселение Чернуха покинула последняя жительница этой деревни - Жирнова Татьяна Федоровна, переехав на жительство в Медведево к племяннице. Татьяна Федоровна как бы вернулась на свою родину, она здесь, в Медведеве в 1916 году родилась. В 1937 году вышла замуж в Чернуху да, считай, всю жизнь там и прожила. С её слов от скита осталось два кладбища. Одно - старое, на левом берегу речки. Хоронили там от основания скита до Мельникова разорения (до 1853 года). Теперь там лес глухой, не сохранились даже кресты: «не знаешь - и не найдешь».
Второе - более «свежее», расположено на правом берегу речки, по Зуевской дороге. Они находятся почти напротив друг друга, через речку, от деревни с полкилометра. На втором есть и кресты, и ограды. Последнее захоронение было лет десять назад, хотя само кладбище тоже старинное.
Так угас один из проводников древлего благочестия - скит Чернухинский. Этому способствовали: в 1720 году - Питиримово разорение, в 1853 году - Мельникове разорение, в 1930 году -Советское разорение. Эти годы были годами жизненных трагедий обитателей скитов, но эти же годы были годами величия их духа, их стойкости в вере своей.
Остатки забора
Когда-то был пруд
В поисках кладбища я заехал немного в лес и наткнулся на большую делянку. Лес тут, как и везде в заволжье, вырубают по полной программе. Причем тут такая глушь, что как только я вышел из машины сделать кадр, мимо меня буквально в 20 метрах промчался огроменный заяц. Найти же кладбища мне не удалось, так как глушь, как я уже сказал, здесь несусветная!
Когда-то тут стояли дома...
Если ехать из Семенова в Красные Баки, то между платформой Захарово и станцией Керженец с левой стороны от железной дороги можно увидеть древнюю Якимиху. Мало кто знает про деревеньку эту, а существует она лет триста. Впервые встречается упоминание о ней в списке старообрядческих скитов и келий Керженской волости за 1718 год при царе Петре I. Про нее писано: «близ мельницы Иоакима - келейных жителей двое». Откуда Иоаким, а по-нашему, по-теперешнему Яким появился, никто сейчас уж не знает, про то одному Богу ведомо. Ведомо, однако, что на небольшой речке под названием Озерочная поставил он мельницу водяную и молол зерно ржаное да овсяное, обеспечивая мукой деревни окрестные: Дорофеиху, Кириллово. Кондратьево. С годами рядом с кельей, жилищем Якима (Иоакима) построились другие пришлые и образовался скит. Все они исповедовали веру «древлюю». веру отцов и дедов, а значит были старообрядцами. Духовным центром в местах тех была деревня Кондратьево, что в двух верстах от Якимихи. Возглавлял старообрядческую жизнь поп-расколыник Яков Красильников. Имел он свою моленную, куда со всей округи приходили староверы для проведения богослужений но воскресным и праздничным дням. В самой Якимихе праведностью жизни и ученостью книжной славилась Марфа Мартынова, которая в доме своем тоже имела моленную.
В 1898 году, как говорит предание, дом священника Якова в Кондратьеве сгорел, сгорела и моленная. Отчего пожар случился не известно. Одни говорили, Яков сам виноват, с огнем небрежно обошелся, другие сказывали - «челядушка» подожгла (дети то есть).Удалось батюшке вынести из огня все пожиравшего, иконы древние да книги старопечатные. Решил для сохранности, пока дом новый строится, в Якимиху отнести в моленную Марфы Мартыновой.
Волею случая, пожара ради, стали прихожане ходить на службу богоугодную не как прежде в Кондратьево, а в Якимиху, в дом Марфы. Месяц ходят, два, полгода. За время это полюбились прихожанам якимихинские моления. Да так полюбились, что весь бывший приход отца Якова перешел в деревеньку эту, а приход не малый 17 деревень, если с Якимихой считать. Быстрена, Беласовка, Дорофеииха, Кондратьево, Кириллово и т.д., около восьми сот прихожан. Моленная матушки Марфы, так стали её называть в народе, оказалась тесновата, и в 1902 году прирубили алтарь, перед входом сделали паперть. На верх моленной приладили маковку (небольшой купол) и крест, привезенный из Нижнего Новгорода. Марфе самой для удобства проживания прирублена была отдельная комната. Теперь моленная выглядела совсем как церковь, установлены были даже колокола.
Казалось бы, все идет хорошо, но жизнь есть жизнь. Донесли властям в уездный город Семенов, что в деревне малой - Якимихе ширится и растет «гнездо осиное», «гнездо раскольников», церкви православной не чтущее. На основании доноса этого в 1904 году сюда приезжает пристав. Составил он протокол о самовольном сооружении моленной и о незаконных «воровских» богослужениях в ней. Допрашивали Марфу, но дело до суда не дошло, протокол пристава остался без последствий. Пока шло разбирательство, наступил 1905 год, а в этот год царь - император Николай II издал указ о свободе вероисповедания. На основании этого указа старообрядцы якимихинского прихода официально зарегистрировались как старообрядческая религиозная община во имя Успения Пресвятой Богородицы. На общем соборе верующих общины настоятелем был избран по-прежнему священник из Кондратьева -Яков Красильников. Однако, то ли по старости, батюшке было уже около семидесяти лет, то ли проштрафился перед церковными иерархами, но в 1912 году он был отстранен от службы. Вместо него поставили молодого, сорокачетырехлетнего отца Наума (Бурлачкова). Родом он был с Малого Зиновьева, а священство вел в Ковернино.
С его приходом в Якимиху церковная служба оживилась. Количество прихожан увеличилось до двух тысяч. Перед первой мировой войной 1914 года неожиданно пришла беда. Днем отец Наум совершал чин крещения младенца. Закончив службу, церковь закрыли и ушли по домам. А вечером церкви не стало. Огонь уничтожил все. Говорили, что виноват пономарь. Когда он разжигал кадило да раздувал его, уголек малый запал под половицу, а он по рассеянности не заметил.
В пожаре том погорели иконы старинные да книги древние богослужебные, а ведь на иконы те молились предки их, отцы, деды да прадеды - столпы веры древлей. Опечаленные прихожане с отцом Наумом на общем приходском соборе решили эту церковь не восстанавливать, а построить другую на новом месте, за околицей, в ста метрах от деревни. Стараниями отца Наума да старосты моленной Варенкова были куплены срубы и положено начало постройки. На закладку храма приезжал из Нижнего Новгорода епископ Иннокентий, которым был положен первый камень и водружен крест, где должен стоять престол (Он стоит в алтаре).
К Успеньеву дню (28 августа) церковь была поставлена, а к Рождеству Богородицы (21 сентября) на звонницу подняли спасенный со старой моленной колокол. Рассказывают, что во время пожара, когда горела моленная, один из прихожан, рискуя жизнью, дабы спасти святыню, снимая его с объятой огнем колокольни, сильно обгорел, но жив остался и колокол спас. Бог не дал в обиду, дело святое. Служба велась в новом освященном храме под звон опаленного пламенем колокола. Иконы да книги церковные нашлись у братьев по вере в деревнях окрестных, переданных ими на общее благо в церковь новоотстроенную. Не оставили в беде благотворители из Семенова да Нижнего Новгорода.
Наступили годы советской власти. Из-за агитации безбожных атеистов, репрессий и угроз со стороны властей число прихожан резко сократилось. К 1930 году осталось всего две - три сотни. В 1939 году храм был закрыт совсем. Священник Наум в возрасте семидесяти лет был арестован. Иконы, как рассказывали старожилы, из храма отправили для отопления школы. С тех пор старообрядцы «ушли в подполье», стали молиться по домам тайно, чтобы не прознали власти.
Теперь век XXI. Снова свобода вероисповедания. Но время ушло. Молиться в Якимихе стало практически некому.
Если вы надумаете посетить эту маленькую, но красивую деревеньку, Якимову да Марфинину родину, то при подходе к ней, с левой стороны увидите кладбище, оно новое, ему всего около сотни лег. На нем кирпичный фундамент заросший бурьяном. Это остатки былого храма, построенного после пожара. Поклонитесь им. В самой деревне, как напоминание о бурной жизни стоят вековые липы выросшие на месте упокоения у Марфиной моленной, сгоревшей в былые времена. Кажется, что липы эти рассказывают нам, живущим сейчас, о житие - бытие отцов и дедов, нередко жертвующих жизнями своими ради нашей лучшей доли, ради нашего спасения.
Кладбище
Люди, живущие прям у этих мест, никто и не знают о славной истории своей деревни и были очень удивлены, когда я им это все рассказал.
Ну и последний скит, куда я направился - Городинский
На высоком Керженском берегу между деревнями Мериново и Взвоз в далекие от нас времена проживало племя черемисское. Так в былые годы современных марийцев называли. Места здесь привольные. В лесах много дичи. Куропатки да тетерева, словно куры около изб ходили. В реке рыбы полно, хоть ведром черпай. Вокруг стада оленей, лосей да прочей живности всякой. Жили марийцы, радуясь солнцу, прославляя природу да богов своих. Со временем поселение увеличилось настолько, что окрестные племена стали называть это поселение городом. Так и говорили: «город, где живут мери» - марийцы, значит, или просто- город Мери.
Наверное, городок с таким красивым названием существовал бы и сейчас, если бы не внезапное нападение врагов - татар диких. Словно звери, без меры голодные, напали они и в одночасье уничтожили все, что создавалось годами, а, может быть, и веками. Строения в смерче огненном в небеса ушли. Людей одних в полон забрали, других - мечами кривыми порубили. Многие пали в битве неравной. Печальная картина открылась тем, кто возвратился с охоты из окрестных лесов, да тем, кто пришел из других поселений.
Прежде всего собрали они останки соплеменников - родичей своих и уложили их на капище для проведения обряда погребения возле рощи священной. Отравив души погибших вместе с дымом погребального костра на «небесное жительство», стали думать о новом месте для оставшихся в живых. Город Мери опустел. Лишь пепелище да могильный холм над прахом предков напоминали о былом. Оставаться здесь по правилам того времени они не могли, так как закон предков запрещал строиться на месте пожарища три года. Облюбовали новое место выше но Керженцу у крутой излучины, где стоит теперь деревня Мериново. Название поселения оставили прежним - Мери, только дали пояснение, что оно новое. Вот и получилось Мери - ново или Мериново. Такова красивая, но драматичная легенда - сказание о возникновении и упадке города Мери в XII - XIII веках.
Другая легенда как бы продолжает повествование и переносит нас в XV - XVI века. Она утверждает, после разорения Макарий - Желтоволосого монастыря, что при устье Кержеца, в 1439 году казанским мурзой Улу - Махметом оставшиеся в живых монахи вместе с праведным Макарием пошли «спасая животы своя» в верха Керженские. Там, где, утомившись, останавливались они на отдых после трудного пути, воздвигали келью для проживания. Отдохнув и набравшись сил, Макарий и братия его продолжали путь дальше, а в келии оставляли одного из сотоварищей своих, монахов православных, ради искоренения язычества в местах сиих и утверждения христианства. Здесь, в обустроенной келии, на том месте, где два века назад был городок Мери, оставлен был Гавриил. Вскоре у обители его образовался скит. Ставлена была церковь деревянная. Отсюда стала распространяться вера православная, вера христианская. Местные жители, помня, что здесь был город, пусть и черемиссхшй, называли место это Городинкой, а потому и основанный скит стал прозываться Городинским. Праведный инок Гавриил, видя увеличение числа своих последователей, оставил скит и переселился выше по Керженцу, основав там другую обитель - поселение, которое носит теперь его имя - Гавриловка.
К концу XVII века, как говорит предание, вся округа была православной. Язычество, как религия, еще в прошлые века было искоренено. Несогласные принять веру Христову вытеснены были в леса Ветлуги- рскн да на Вятку. Чтили в краях Мериновских заветы старца Гавриила, крестились двуперстно, крестные ходы совершали по Солнцу, богослужения проходили по книгам старопечатным, а потому, когда грянули новины Никона, не приняли их. Отвергли изменения в обрядах и молениях всем сердцем своим. Остались верными заветам предков, праведного I авриила да Макария - святого старца.
Обеспокоило это губернское начальство да епископа нижегородского, а потому в 1720 году для искоренения «осиных гнезд» «раскольников» решено было перенести старую обветшавшую церковь из скита Городинского, который закрыли, на новое место, к роднику, выше по Керженцу. Родник тот с чистейшей ключевой водой издавна почитался у местных жителей святым и, как говорили, исцелял от болезней многих. Около родника, на привольном месте ютилось несколько крестьянских изб «скудных житием».
Теперь, с постройкой новой, перечиненной церкви это поселение стало селом, именуемым Покровским, так как освящение церкви было в день Покрова Пресвятой Богородицы.
С этого времени старообрядцев становилось с каждым годом все меньше и меньше, как в былые времена язычников. История повторяется. Сейчас на месте Городинского скита находится Мериновское кладбище. Оно смогло упокоить и помирить язычников -марийцев и старообрядцев, а тех и других с новыми православными. Здесь все равны друг перед другом, а по делам своим и перед Богом.
Нашли здесь «приют», согласно преданию, язычники XII - XIV веков, древлеправославные старообрядцы XV - XVIII веков, находят «приют» современники нашего XXI века. В приюте том все едины и вера юже. Только грехи у каждого свои.
Домовые ямы все-ещё видны
С высокого холма, где стоял когда-то скит все ещё виднеется Керженец - раньше, думается, деревьев здесь не было и открывался отличный вид на реку, а по склону к нему петляла тропинка, по которой носили воду...
В следующий раз обязательно расскажу про самый древний их всех заволжских скитов - Оленевский.
Использован текст книги "Скиты керженского края" А. Майорова
Гу́слицы - край на востоке Подмосковья, прежде входивший в состав Богородского уезда Московской губернии, а ныне - южная часть Орехово-Зуевского и Егорьевского районов Московской области. В конце XVII века после стрелецких бунтов именно в Гуслицкие леса и болота бежали гонимые за старую веру стрельцы и бояре.
Туда и лежит наш путь.
В ходе реформы, предпринятой Патриархом Никоном в 1653 году, богослужебная традиция Русской Церкви, сложившаяся в XIV-XVI веках, была изменена. Реформа вызвала раскол в Русской Церкви, после чего, люди, не принявшие нововведений стали называться старообрядцами, а официально именоваться — раскольниками.
Говорить о старообрядчестве можно долго , главное, что несмотря на преследования со стороны властей и официальной церкви, многие старообрядцы выстояли и сохранили свою веру.
Старообрядческие общины продемонстрировали способность приспосабливаться к самым тяжелым условиям. Невзирая на приверженность старине, они сыграли значительную роль в развитии и укреплении экономических отношений в России, создали новую культуру.
Найти старообрядческие скиты во все времена было непросто. Почему? Собственно, потому что об этих скитах мало кто знал и располагались они подальше от людских глаз в лесах и болотах. И сейчас в лучшем случае информация о них ограничивается примерно следующем: «В таком-то районе, близ деревни такой-то, в лесу был скит, столько-то домов, столько-то мужиков, столько-то баб». И пойди найди по непролазной чаще, где там в лесу, что-то было, и было ли вообще. В общем умели (умеют?) старообрядцы прятаться.
Итак, Гуслицкий край был населён преимущественно старообрядцами, приемлющими священство Белокриницкого согласия (белокриничники). Значительная часть до середины ХХ столетия держалась неокружничества.
Сколько старообрядцев сейчас в Гуслице сказать сложно, но они совершенно точно есть. Есть здесь так же действующие старообрядческие церкви и кладбище.
Выехали мы не сильно рано, ехали неожиданно долго с заездами в интересные места, ноябрьские световые дни коротки, а потому, прибыли мы в конечную точку нашего маршрута уже затемно.
В какие времена был основан старообрядческий скит (монастырь) близ деревни Беливо, сказать сложно т. к. ни письменных свидетельств, ни легенд об этом не сохранилось.
Во время наиболее решительных правительственных действий по ликвидации раскольнических скитов (в 1853-1861 годах) скит сожгли и люди разошлись. Но отец Леонтий (очевидно, последний игумен этого монастыря) остался жить в лесу, а когда умер, то его похоронили на месте бывшего скита.
У могилы отца Леонтия служили пасхальные службы, ставили свечи, сюда приезжали издалека, привозили больных, водили их с молитвами вокруг могилы — и они получали исцеление.
Около могилы есть источник со святой водой, считается, что монастырь стоял именно на нем.
Во времена СССР место это было малопосещаемым, родник практически зарос, на месте могилы О. Леонтия стоял крест и несколько камней, правда место все равно было почитаемым в некоторых кругах.
В последние годы Леонтьевский скит претерпел некоторые преобразования, место облагородили, сделали, можно сказать, показательным для людей далеких от старообрадческой веры. Посещение его одобряется.
Почему замкнутые и нелюдимые старообрядцы так поступили? Я предполагаю, что таким образом они «несут веру в массы», а так же отвлекают наше внимание от ныне действующих скитов (я уверена, что таковые в лесах имеются).
Свернув с основной дороги, мы оказались на хорошо накатанной лесной. И вроде лес, как лес, вполне приятный сосняк. Но неожиданно на деревьях начинают показываться таблички и иконы.
Таблички на деревьях.
А потом еще и кладбищенские венки…
Первая мысль была, что мы, чего-то перепутали, приехав на кладбище. Но нет, это НЕ МОГИЛЫ , могила здесь только одна — отца Леонтия, а это своеобразно отмеченные места поклонения. Около каждого из них надо делать какое-то определенное действие и читать молитву, на табличках все подробно написано.
"На нашей памяти вот здесь на берегу лесной речушки стояла последняя часть обгоревшей кельи и лошадиной телеги. Старики как могли берегли. (со слов....1961 год)":
"Господе Иоусе Хресте, сыне божии. Благослови и освяти и сохрани мя силою живоносного креста твоего".
"Имея Христа в сердце, бойся как бы не потерять его, а с ним и покоя сердечного. Аминь".
Оказалось, что все это прелюдия. После стольких табличек и памятников, мы только-только приблизились к центральному входу.
Вход-въезд на территорию скита.
И опять много-много хаотично расположенных табличек, икон, лавочек, оградок, венков и цветов.
"Во имя чего живет человек? Во имя освобождения от первородного греха, от грехов собственных, во имя приближения к естеству и подобию Божьему (о. Леонтий)" "О. Леонтий, о. Иосиф, молите бога о нас. (поклон)".
"Со слов старожилов что на этом месте стояла небольшая церковь, вот из этого белого камня, где справляли свои духовные обряды. Время оставило их нам на ПАМЯТЬ. Так поклонитесь ИМ ради своего благополучия".
"Века пролетели неспешно, настали другие времена, разорен был скит.... Но память народа жива. Аминь"
Родник, на котором стоял монастырь.
"Святителю Христов Николае. Моли бога о нас. (поклон)".
Самый большой центральный крест.
Так же, на деревьях можно увидеть таблички типа » осторожно не наступите», «обходить стороной», «посмотрте налево» и т. д.
Где именно могила отца Леонтия, мы так и не поняли, возможно конкретное место затерялось.
Атмосфера там очень специфическая и необычная, по крайней мере ночью;). Правда какой-то необычной энергетики я не почувствовала. А вот ребенка орала все время пока мы били там, хотя ее даже из машины не доставали. Может просто устала кататься целый день.
До этой поездки я мало что знала о старообрядцах, а между прочим, их численность в России, по приблизительной оценке, составляет больше 2-х миллионов человек!
В качестве бонуса расскажу о еще одном объекте Гуслицы, который мы посетили в этот день. Это обычные, не старообрядческие, церкви в Рудне-Никитском. Уникально это место тем, что это единственный в Центральной России ансамбль из двух старых деревянных церквей: летней и зимней.
Вход на территорию ансамбля и колокольня церкви Рождества Пресвятой Богородицы.
Церковь Рождества Пресвятой Богородицы, 1782. В советские годы практически не закрывалась.
Среди достопримечательностей мирового значения немало старинных монастырей и храмов, атмосфера в которых остается неизменной сотни лет. Располагаются самые старые и самые интересные монастыри планеты в невероятно труднодоступных местах: на крутых склонах гор и высоких утесах, среди бескрайних пустынь и непроходимых лесов. Сотни лет назад добраться до таких монастырей могли только самые целеустремленные и преданные своей вере люди, сегодня прекрасные монастыри являются центром притяжения для тысяч туристов. Путь к религиозным святыням может стать незабываемым приключением и потребовать от путешественников немалой отваги, решительности и физической выносливости.
Одина из самых труднодоступных религиозных достопримечательностей в мире находится в Мьянме, речь идет о прекрасном монастыре Таунг Калат. Построен он был сравнительно недавно, в конце 19 века, местом основания монастыря была выбрана гора Таунг Калат – старый потухший вулкан. Последнее извержение этого вулкана произошло в 5 веке до н.э., фактически монастырь был построен в кратере потухшего вулкана, что делает его еще более уникальным.
Высота горы Таунг Калат составляет 737 метров, чтобы добраться до ее вершины, придется преодолеть длинную и крутую лестницу, которая насчитывает ровно 777 ступеней. Учитывая то, что сконструирована она была практически на отвесном склоне горы, подъем действительно требует от посетителей монастыря неплохой физической подготовки. Начальный участок лестницы довольно широкий и выполнен из камня, постепенно лестница сужается и с каждым шагом неравномерность ее крутизны становится все более ощутимой.
Первоначально лестница была крытой, но со временем старая крыша обветшала и сегодня на некоторых участках полностью отсутствует. Единственное, что может уберечь путника на таких участках лестницы от падения в пропасть – хрупкие деревянные перила. Еще одной особенностью опасной лестницы является огромное количество бегающих по ней обезьян, чтобы преодолеть заветные 777 ступеней, понадобится немало терпения и осторожности. С давних времен местные жители считают гору Таунг Калат священным местом – обителью священных духов-натов, которых почитают наравне с Буддой. Больше всего паломников посещают монастырь в дни празднования полнолуния Найон, отмечают религиозный праздник дважды в год.
В Турции на территории Алтиндерского национального парка находится один из самых старых монастырей на планете – Панагия Сумела. Уникальный во всех отношениях монастырь был высечен прямо на склоне отвесной скалы Мелас, на высоте 1 200 метров над уровнем моря. Согласно одному из преданий, основателями христианского монастыря являются монахи из Афин – Софроний и Варнава. В одной из местных пещер они обнаружили икону Девы Марии, в 386 году на этом месте ими был основан монастырь. Здание неприступного монастыря выглядит просто завораживающе, создается впечатление, что оно в буквальном смысле встроено в скалы.
Название храма, расположенного на горе Хенг в Китае, в полной мере описывает его главную отличительную особенность. Этот удивительный храм был основан более 1,5 тысяч лет назад, он расположен на отвесном склоне горы и в буквальном смысле нависает над ущельем на высоте порядка 75 метров. По одной из красивых легенд, храм начал строить один буддийский монах-отшельник. Сотни лет спустя его дело продолжили другие почитатели буддизма и даосизма, но масштабы работ, которые удалось проделать одному монаху, кажутся просто невероятными. Современный храм представляет собой внушительный архитектурных комплекс, включающий более 40 залов и комнат, соединенных между собой лестницами и проложенными в скалах туннелями.
Удивительные монастыри Метеоры входят в число самых ярких достопримечательностей Греции. Дословно с древнегреческого «метеор» можно перевести как «парящий в воздухе», именно так можно кратко и наиболее ярко описать главную уникальную особенность комплекса монастырей. В настоящее время комплекс включает шесть действующих православных монастырей, которые располагаются на вершинах скал.
На поиски уникальных буддийских монастырей многие путешественники отправляются в Бутан, в этом миниатюрном государстве находится непреступный монастырь Такцанг-Лакханг. С языка дзонг-кэ его название можно перевести как «Логово тигра». Местом расположения монастыря был избран отвесной склон скалы, с дном глубокого ущелья святыню разделяет порядка 700 метров. Согласно историческим данным, монастырь был основан в 1692 году, но первые монахи обосновались в этих местах намного раньше.
Храм Донаторов входит в число важнейших достопримечательностей Крыма, расположен он в невероятно красивой местности, в одной из пещер горного массива Эски-Кермена. Отыскать эту удивительную пещеру, хранящую бесценнее религиозные артефакты, в горах невероятно сложно. Отправляться на экскурсию путешественникам рекомендуется только в сопровождении опытного проводника, в противном случае велик риск заблудиться в лабиринте непреодолимых гор и густых лесов. Главная ценность старинного пещерного храма – первозданные фрески, по предположению ученых, они были нанесены на стены еще в 12 веке.
В Израиле, недалеко от Иерусалима находится православный монастырь Мар Саба, известный многим путешественникам под названием Лавра Саввы Освященного. По внешнему виду он напоминает мощную средневековую крепость, монастырь носит имя своего основателя и был заложен в этом месте еще в 5 веке. По красивому преданию, в поисках уединения преподобный Савва Освещенный нашел потаенную пещеру, в которой провел несколько лет. Через несколько лет рядом с пещерой была построена небольшая церковь, рядом начали селиться ученики и последователи отшельника.
Прекрасный монастырь Монсеррат, расположенный в горной местности с одноименным названием, является главным религиозным центром Каталонии и привлекает приверженцев католического вероисповедания со всего мира. Сотни лет назад высоко в горах в одной из пещер местные пастухи обнаружили деревянную статую Мадонны, именно вокруг этой легендарной пещеры в начале 11 века и был основан монастырь. Он находится в невероятно красивой горной местности, на высоте более 720 метров над уровнем моря.
Самым труднодоступным монастырем Италии смело может быть назван Сан-Коломбано, он был основан без малого 700 лет назад, в 1319 году. Находится святыня на территории живописной провинции Тренто, а точнее, на горном перевале Пяно-делле-Фугацце. Высеченный в отвесной скале монастырь выглядит просто завораживающе, он в буквальном смысле «завис» в центре обрыва. Окружают монастырь невероятно красивые природные ландшафты, в обрамлении вековых деревьев он больше напоминает сказочный мираж, чем творение рук человеческих.
Подул ветер, бодростью умыл щеки, пробежался по березовым кудряшкам и они, ласкаясь, зашептали ему что-то, потрепал игриво траву, цветы полевые, защекотали нежные, такие уютные запахи, вспорхнула птица, потом минуту длилось еще ожидание, и опять все затихло, убаюкиваясь жарким дыханием июльского солнца.
Мы остановились и долго-долго, как чудесную музыку, слушали шуршанье листьев и, пожмуриваясь, улыбались друг другу. Три дня мы шли по тайге со скрипучими корягами-елками, скрывавшими свою дряхлость под лишайниками и мхами, не видели ни одной птицы, вязли в болотах, с опаской оглядываясь на темно-коричневую жижу, тыкали в нее посохом, и она злобно бурлила, издавая зловония. А после этих болот от усталости мы валились на первое лежащее дерево и выливали из сапог вонь-водицу, выжимали носки и шли дальше и дальше, по дороге, но наугад, ведь в карте то ее и указано не было. Мрачная тишина обнимала лес и его пленников.
Мы шли по звериным следам: то медвежьим, то лосиным, то еще каким-то неизвестным, но ни звука, ни души живой нам не встречалось, только комары заботливо провожали нас от начала до конца, отставая и присоединяясь, вились и зудели, ничуть не смущаясь противомоскитными мазями. Сама дорога была мягкой, мшистой периной, а под ней вода, идешь словно цапля, высоко поднимаешь ноги, а эта зелень держит их будто, еле вырвешься. Вокруг мрачно и темно среди еловых скелетов, одно утешение – черничники под ногами, но особо не понагибаешься, с рюкзаками то. Так идешь, а далеко-далеко просвет за деревьями, солнышко выглядывает, думаешь на полянке и отдохну, идешь -идешь, еле волочишь мокрые свои ноги, вот и просвет, совсем рядом, дошли, смотрим, а там солнышко в болоте отражается, гнилушки освещает, от уныния такого так бы и остался, а нельзя, надо болото пройти, а там уж и отдохнем: вот так и шли.
Позади три ночевки: две на твердой земле, у быстрых речушек, чтоб умыться и хоть суп сварить, а одна ночевка прямо среди болот, стемнело быстро, в лесу же, а вокруг глубь-трясина, ступить опасно, так и заночевали, где посуше было, тут уж не до супа, и костер то от такой мокроты не развести. И вот несколько километров – и мы на настоящей поляне, среди цветов, деревьев, которые уже повыше, летают насекомые разные, жужжат, жизнь вокруг и хорошо так, что не один ты человек: Чуем мы по свежести, что уже не далеко озеро, все мысли о том, какое оно теперь. Смотрим по карте – “ничего себе”, 27 км в длину, знаем уже, что рыбное, об этом нам еще в поезде говорили, даже удочку подарили. Но это не то все, какое Кожеозеро по сути своей, по замыслу Божьему? Что помнит оно, что сохранилось на нем, что забылось? Какие люди живут? Думаешь так, и все картинки древние мелькают, будто в тумане сказочном, а там чудо-остров, вокруг барашки от волн, ветер носится, и келейка маленькая, мхом утыканная для тепла, и старец с бородой серебряной пред иконой строгой, освещенной лучинкой, Нифонт по постригу: Вдруг стук, голос человеческий, или померещилось, молитву кто-то творит: “Молитвами святых отец наших, Господи, Иисусе Христе, помилуй нас”, значит не наваждение, взаправду какой православный забрел, только говор какой-то незнакомый. “Аминь”.
Отворил: и приобрел себе брата и сподвижника. Назвался путник Сергием, а раньше татарином был пленным, самим мурзой Туртасом Гравировичем, как Казань то взяли. Потом крестился, у боярина Плещеева жил и в вере христианской наставлялся. Так это ж не боярские хоромы – остров пустынный, из еды коренья только, даже рыбы решили не вкушать, а из посетителей – зверей ли диких опасность какая принесет, да разве что птицы, а еще демоны смущают. Какая жизнь, а ничего, вытерпел, молил все постричь его, вот Нифонт и постриг, Серапионом назвал.
Серапион Кожеозерский. А потом Нифонт умер, ко Господу отошел. Тогда Серапион отправился в Москву, к самому царю – чтоб монастырь устроить, а как Феодор Иоаннович землю дал, да иноки собрались, стала братия лес расчищать да храмы строить. Воздвигли один в честь Святого Богоявления, другой в честь святителя Николая. Так и окрестили поселение свое Богоявленский Кожеозерский монастырь. Шли годы трудов и молитв, Серапион совсем состарился и побелел, озерный ветер и время изрисовали его лик морщинками-лучиками, собирались ученики. Самый смышленый из них – Авраамий, который и будет потом игуменом, дивно служит в монастырском храме, а потом придет, благодатный такой, после литургии к нему в келейку, возьмет смиренно благословение и все ладошку сухонькую его держит – учителя своего, отпустить боится. Но да каждому свое время, пришло оно и к Серапиону – покинул земные обители Кожеозерский строитель, в Небесные обители приняли преподобного.
А монастырь все рос, ни сколько землями, сколько подвижниками, и не диво ли – жизнь свою в такую глухомань запрятать, а все ведь новые иноки приходят в обитель. Так пришел к преподобному Авраамию дивный монах Никодим. Родился он в селе Иваньково, что под Ростовом.
Как все ребята и со скотом управлялся, и в поле работал, а все же особенный был, видение одно помнил, как будто зовет его кто-то: “Никодим! Никодим!”, а он тогда еще Никитой бегал.
А потом юродивый один, как встретит его, так и обзовет “Хузъюгским пустынником”. А что это и где, кому ведомо? Так и запоминал Никита все это, и как родители то его умерли, поступил в монастырь Чудов. Хороший монастырь, благолепный, только столичный да и богатый для него слишком. Прожил он там 11 лет, а потом на север пошел, в Архангельский край, тут встретилось ему Кожеозеро. Но даже там было ему тесно, просила душа пустыни, чащи лесной, и нашел он такую пустыню на реке Хузъюге в 5 верстах от Кожеозера. Пришел, помолился, келейку поставил и прожил в ней, малюсенькой, 35 лет. Птица ли пролетала, зверь ли не боясь спешил по своим делам через “скит” преподобного, человек ли какой по нужде забрел – все видели Никодима только на молитве. Олени вокруг него собирались, а как станет он молиться, и польются слезы, и ланиты старческие просветятся каким-то теплым светом, то и они неразумные преклонят свои головы и тихо стоят так, будто молятся или думают о чем-то важном-важном.
Потом люди узнали, что лечит Никодим болезни: только попросит у Бога и поправится человек, хоть всю жизнь мучался и никакие травки не помогали.
Но и его не долго на земле славили люди – в назначенный срок сверкая ангельскими одеждами пришли к Никодиму два светоносных мужа: святитель Московский Алексий и преподобный Дионисий Радонежский – взяли его под руки и отвели ко Господу:
Но не больше двух веков блистала Кожеозерская обитель, где даже патриарх Никон пребывал некоторое время игуменом (а он превратил Кожеостров в полуостров, соединив с берегом земляной дамбой). Вскоре различные неустройства и особенно пожары привели монастырь в запустение. В 1758 году обитель приписали к Спасо-Преображенскому монастырю, а по учереждении штатов в 1764 вовсе упразднили в простой приход, да и тот потом приписали к прилуцкому приходу. Казалось, пропал монастырь, но нет, в середине XIX века его вновь возобновили по приказу Святейшего Синода, и целью его возобновления была борьба с расколом, таким свободным на севере. Так Кожеозерская обитель стала оплотом православия в Онежском, Пудожском и Каргопольском уездах.
А вот после революции, так же, как и другие обители, Кожеозерский монастырь перенес много испытаний и прославился мучениками. В 1918 в монастырь вошли красные. Игумена Арсения и часть братии большевики убили, заколов штыками. Но прошло несколько дней – и вдруг раздались орудийные залпы с берега, это части белой армии стали отбивать монастырь. Доныне видны в храмах и строениях монастырских пробоины той беспутной войны. Красноармейцев всех расстреляли, а остатки братии ушли с белой армией за границу.
Потом на месте монастыря была коммуна, и славно жила она здесь, пока не проела все монастырские запасы. Затем разместился тут поселок ссыльных – Кожпоселок, все так же и обозначенный на карте, но уже как “(нежил)”. В одном из дорожных болот все еще возвышается одинокий электрический столб – памятник той жизни. В 1954 году расформировали и Кожпоселок.
С того времени на Кожеострове лишь время от времени жили лесники. Затихла здесь жизнь, растворились над озером молитвы, смолкли хозяйские беседы, уже ни колокола, ни радиоприемники не пугали эту тишину, только старые волны по привычке умывали берег и мчались куда-то далеко, туда где на горизонте просвет между деревьями и не понятно уже где кончается это синее святое озеро и начинается Небо:
Однажды, в 1998 году, пришли в монастырь из Оптиной пустыни двое монахов и послушник с ними. Хотели здесь остаться – жили же здесь как-то раньше. Только столько скорбей выпало на их долю, что не выдержали монахи, ушли. А послушник то остался. Так и живёт там до сих пор, только не послушник он уже, а отец настоятель – иеромонах Михей. Это по званию, а по жизни сам себе батюшка настоятель, сам и священник, и послушник и простой трудник, трудяга то есть. Из года в год приходят в обитель монашествующие, привлекает их житие уединенное, удалённостью от суеты мирской. Только разве проживешь здесь: без света, без тепла, без продуктов, до первого жилого места 84 км: Вот и выдерживали дни, месяц, ну несколько месяцев. А отец Михей все живет – подвизается. Один он и службу служит: как проснется так и служба, и часы ни к чему, служит размеренно величественно, а поет как: только вот слушателей то у него нет, камушки только древние, да лики на простых, бумажных иконах, с того мира ему и подпевают. Один он и хозяйство ведет, – две лошадки у него, кормить надо, вот и заготавливает сено на зиму, а еще рубит дрова, рыбу солит, за огородом присматривает. Диво, что один он монастырь восстанавливает: вот в Тихвинском храме уже потолок настелил, окошки вставил, алтарную преграду соорудил, колокольчики повесил на звонницу. Недавно стали работать монастыре плотники. Вот как дело было. Приехал прошлым летом в гости к батюшке схимник один, из Троице-Сергиевой Лавры, и так понравилось ему, что запросился он остаться, а жил то на сеновале, все святых отцов читал да молился. Вот дал он батюшке денег и просил келью ему соорудить. Так и пришли в монастырь работники: стучат топорами, день за днем растет монашеская избушка. К чести сказать, мы были первыми монастырскими паломниками со времен революции. Батюшка так обрадовался, и совсем не знал что с нами делать, принимал как самых близких гостей. Послушанье дал для удовольствия – еду готовить. А что готовить то?
Хлеба в монастыре никакого нет, печь надо, да когда? К тому же все мы люди городские, батюшка ведь тоже из Москвы. Вот крупу кто-то пожертвовал. Зато сколько рыбы: сиги, налимы, двухкилограммовые окуни и еще вкуснейшие ряпусы (у нас – жареные, а у местных копченые).
Готовим на печке, нам это в диковинку, и все кажется вкусным. Уху едим на завтрак, на обед и ужин, а до сих пор не наелись. Еще просил батюшка малинки собрать для зимней простуды – зимы то ого-го, 40 градусов. А малинка эта по острову растет, по горкам, на солнышке греется, набрали ее много, сварили 2,5 литра варенья, а потом 1,5 литра и съели за разговорами. Батюшка с нами как с детьми малыми носился, вот на Илью пророка заказали мы батюшке службу, попросили послужить литургию. А для службы такой просфоры нужны, а когда их печь? А главное как? Пол дня и пол ночи их месили, потом они поднимались, потом пеклись, уф! И все это в полутьме, только тоненькая свечка мерцает. Зато на трапезе у нас лампадное освещение, батюшка покропит еду и нас святой водой, молитовки почитает, и мы берем щербатые миски и алюминивые ложки, придвигаемся к кастрюле с ухой и хлюпаем так аппетитно горяченным варевом. А ведь батюшке понравилось как мы готовим, “Три года, – говорит, – так не ел”, да и когда ему готовить то себе. С батюшкой разговариваем долго-долго, далеко уж за полночь, светать стало – ночи то короткие, говорит он и заглядишься на него случайно, думаешь – есть на Руси особая монашеская красота. Скромна она, а в этом сила ее. Русые локоны запрятанные под воротник, глубокие глаза, а долу опущены, прячется красота, и чем больше прячется, тем красивее.
Чудно, а ведь правда, нет в мире такой красоты, только в монастыре есть, где труды нечеловеческие, где и еда не та, и баня редкость, и не до сна тут, а в силе этой Господа ради любви все терпеть великая красота уже того мира, которая лицо и обыденное преображает.
И в разговоре эта красота есть: и голос по-другому льется, и слова другие, и чувствуешь, что есть сила у него так говорить, потому и уважают все, даже совсем чужие лесники и охотники, которые о Боге и слышать не хотят, а силе этой покорны и слушают.
Когда уходили мы – кланялись мощам преподобных Серапиона и Авраамия, похороненных под спудом уже несуществующей часовни – теперь это заросли иван-чая. Батюшка нас провожал, но уже по другой дороге. Перевез на моторке через Кожеозеро, потом через другое – Плоское, где водица чистейшая как в кружке серебряной Небесного Царя застыла. Потом шел с нами по лесу, и ел горстями чернику, когда мы запаздывали, потом по болотам, и подкармливал на привалах копченой рыбкой, чтоб не очень то унывали даже с мокрыми ногами. Так вышли мы к порубам, и именно он легко договорился с водителем супермаза довезти нас до железной дороги. В поезд мы тоже вошли вместе, еле попрощались, и сразу уснули от стольких впечатлений. А когда проснулись, батюшка уже вышел, и стало чего-то не хватать. И подумалось вроде бы столько впечатлений, такие геройства пережили, природу какую видели, древние храмы, озеро, а все это без батюшки не то, только с человеком, таким человеком все поукрасилось и смысл обрело.
P.S.: Летели деньки-недели, больше месяца уже прошло после нашей поездки, как вдруг в один из осенних вечеров телефон разразился поздним звонком. В трубке отозвался знакомый застенчивый голос. Это батюшка звонил из Онеги, от знакомых, спросить, как мы добрались, всё ли у нас в порядке. Рассказал он и о чуде, явленном в монастыре 14 августа. Ночью двое рабочих (неверующие) видели яркий столп света, выходящий из земли на том месте, где покоятся под спудом мощи прп. Никодима Кожеезерского. Так явил Господь знак Своего благоволения к возрождению затерянной средь тайги и болот древней обители…
Снова спросили мы отца Михея, нужно ли что-нибудь монастырю, может, не достает чего-нибудь? Всё есть, – последовал ответ. Как и прежде, не хватает одного – человеческих рук. Батюшке одному нелегко. Так что тот, кто хотел бы соприкоснуться с живым подвижническим бытом, вдали от любой цивилизации, знает, где есть место, в котором он нужен.
Как добраться?
Существует несколько вариантов. Можно ехать на Архангельском поезде до станции Порог или Вонгуда, оттуда добраться до Шомокши (на катере/лодке – летом, на снегоходе – зимой), а от Шомокши – уже до монастыря (дрезина/лесовоз/вездеход и пешком – летом, снегоход – зимой; у местных жителей техника в изобилии и берут они за провоз обычно не очень дорого).
Либо из Москвы до Вологды, из Вологды на Мурманской электричке до ст. Нименьга. От Нименьги каждое утро ходит вахтовка (автобус с лесорубами) до Нименгской вахты. А от вахты тропа идёт до самого монастыря – самый краткий путь, если пешком (30 км).
Первым вариантом мы добирались в монастырь, вторым – возвращались. Можно также от Порога добраться до посёлка Усть-Кожа, оттуда недалеко идёт старая монастырская дорога, она наиболее удобная для хотьбы, но и наиболее длинна – 80 км, причём в одном месте надо перебираться через реку Кожу.
И если вдруг кто-то из братьев возжелает во славу Божию и во спасение души потрудиться немного на восстановлении северной святыни, несомненно, милость Божия и заступничество преподобных отец Кожеозерских поможет и сохранит на пути в эту дальнюю обитель, как сохраняло нас.
Посмотрел по карте и оказалось, что я посетил практически все скиты нашего Заволжья, за редким исключением тех мест, которые я просто не смог найти (Смольяны, Семь Дев, например). Причем после разговора с одним из тех людей, которые помнят, где находятся все эти места, Авдеем Савельевичем Масловым, оказалось, что и он уже толком не помнит, где находится боярский скит Смольяны (или, как его называют у нас, Смоляны) — места там дремучие, да к тому же сильно поменялась местность благодаря лесозаготовкам. Боюсь, в скором будущем уже никто не сможет найти эти места…
Сейчас я вам покажу, что осталось от четырех когда-то действующих скитов: Одинцовского, Фундриковского, Улангерского и Осинковского. Причем с Осинковским у меня выходит какая-то оказия — дело в том, что самих этих Осинок довольно много. На месте одной деревни, которая находится около Семенова, расположен святой источник, часовенка и могилы монахов, которые предпочли смерть в огне, нежели сдаться властям.
В прошлый раз я вам рассказал, что именно тут располагался Осинковский монастырь. Однако после этого я съездил ещё в одни Осинки — оказалось, что там находится здание какого-то разрушенного монастыря. Спросил местных — единоверческий. И именно он оказался тем самым Осинковским монастырем, насельников которого Мельников-Печерский убедил перейти в единоверие и позже они были переселены в Благовещенский единоверческий монастырь (ныне не сохранившийся). Вот такие запутанные истории приходится распутывать!
Одинцовский скит был основан в XVIII веке и был беглопоповского согласия, рядом с ним находился Корельский скит, до которого я не стал идти, так как от него не осталось вообще ничего. Так как Одинцовский скит располагался относительно недалеко от Семенова, то именно сюда ездили крестьяне для совершения треб, как утверждает история, в основном погребения умерших. Скит этот был небольшой, всего на 9 обителей.
В 1840 году тут случился пожар и почти все скитники перешли в Гордеевский скит (кстати, один из немногих так мной и не посещенный из-за своего удаленного местонахождения относительно остальной части скитов) и в соседние деревни Одинца и Корельское. Поселений на месте самого скита никаких не осталось, однако жители местных деревень сходились на поклонение к могиле святой Маргариты, инокини Одинцовских келий, и ее колодчику со святой водой. Согласно легенде, матушка Маргарита вознеслась на том месте, где образовался колодец. Главным объектом паломничества является могила матери Маргариты и расположенный рядом с ней источник воды, почитаемой староверами как целебная. К ней мы и прогуляемся.
Доехать на машине туда нереально, пришлось оставить её в соседней деревне у дома местных и идти дальше пешком. Дороги исключительно лесовозные, так что тут или на шишиге, или на велосипеде.
«Дворянам Свечиным, владевшим здешними землями и крестьянами, в скиту принадлежала обитель с часовней. В начале ХIХ в. ее унаследовала от дочери помещика Свечина — Павлы Андреевны — основательница Улангерского скита дворянка Федосья Федоровна Сухонина, переселившаяся в Фундриково.
Службы и требы в Фундриковском скиту отправлялись беглыми священниками. В 1826 г. здесь насчитывалось две обители. Официально скит был закрыт в 1852 г.
В начале ХХ в., по свидетельству Ю. Прилуцкого, в Фундриково имелась моленная, которая стояла в укромном месте в гумнах. В моленной стояли на почетных местах старинные святыни из Улангерских обителей: иконы святителя Николы, Божьей Матери и Животворящий крест, о которых рассказывались интересные предания. Икона Святой Троицы — новая, хорошего письма и большой стоимости — была пожертвована Зинаидой, сестрой Н. А. Бугрова».
Совсем рядом с Фундриково находится ныне заброшенная деревня Улангерь. Внезапно нахожу тут вот такую вещь
« Улангерский скит был основан на р. Козленце в 80-х годах ХVIII в. при активном участии Галицкой помещицы Феодосии Федоровны Сухониной и дворянки Акулины Степановны Свечиной.
Скит был выстроен взамен "старого Улангера", находившегося в Макарьевском уезде Костромской губернии и сгоревшего от молнии в крещенский сочельник. Разбежавшихся стариц сгоревшего скита Сухонина собрала в новую обитель. До середины ХIХ в. в Улангере почитался трехметровый деревянный крест, будто бы поставленный на выбранном дворянкой месте.
В разное время в скиту насчитывалось от 12 до 20 женских и мужских обителей, принадлежащих к беглопоповскому толку. Некоторые скитники придерживались безпоповского согласия. Улангерский скит считался боярским — в нем селились представители знатных родов, а в ХIХ в. его стали населять и выходцы из купечества вместе с домочадцами. Вдовые купчихи возглавляли обители и принимали схиму, их челядь постригалась в иноческий чин.
Скит поддерживал тесные связи с московским Рогожским кладбищем, славился богатством и величием церковной службы — в отдельные праздники службу вели 12 иереев. На территории Улангеря почитались три старых кладбища. На одно из них, при бывшей мужской обители, приходили на поклонение Ионе и Илии, называемыми преподобными, а также в Порфирину обитель на поклонение святой Фекле, мощи которой были найдены нетленными, когда копали могилу для игуменьи.
В 1838 г. Улангерский скит был переименован в селение. До самого разорения здесь жили две дворянки. В ходе разорения скитов в 1855 г. планировалось переселение в Улангерский скит насельниц Оленевского и Комаровского. В 1856 г. часть жительниц д. Улангерь была вынуждена формально присоединиться к Осиновской единоверческой общине. После разорения скита его жители переселились в д. Ивановское и д. Фундриково, куда были перевезены все ценные книги и иконы.
28 февраля 1858 г. Улангерский скит был окончательно уничтожен, моленная обращена в жилую избу, в которой жила одна единоверка.
Улангерский скит — ныне д.Улангерь. Три самых старых дома — жители утверждают, что строили их 150 лет назад, — находятся на северном конце деревни по восточному порядку. По западному порядку в центре деревни располагается кладбище. Самая старая его часть — юго-западная. Здесь сохранилось 3 могилы с голбцами, на двух из которых есть медные иконы.
В южной части деревни в 20- 25 м от дороги по западному порядку растет старая сосна, почитаемая местными жителями святою».
