Из интервью Святейшего Патриарха Алексия II: Принимаю ответственность за все, что было

Ваше Святейшество, в советское время каждый патриарх, приходящий к возглавлению Церкви, в день своего избрания должен был подтвердить, что он будет верен Декларации митрополита Сергия 1927 года о принципах отношений Церкви и Советской власти. Вы этих слов при избрании год назад не произнесли. Но все же создается ощущение, что Вы оправдываете эту Декларацию. Каково все-таки Ваше отношение к ней?

Прежде всего, мне не хотелось бы вставать в такую позицию, будто бы я отрекаюсь от нее. Декларация эта - часть истории нашей Церкви. Будучи церковным человеком, я должен принимать на себя ответственность за все, что было в жизни моей Церкви: не только за доброе, но и за тяжелое, скорбное, ошибочное. Слишком просто было бы сказать: я ее не подписывал и ничего не знаю.

Помогла или нет эта Декларация нашей Церкви в те тяжелейшие дни - пусть судит история. Не хотел бы выносить оценку этим действиям митрополита Сергия. В ту ночь мы могли бы лишь плакать вместе с ним. Насколько можно судить, ему была предложена «альтернатива»: или подпись, или расстрел нескольких сот епископов и священников, находившихся уже под арестом…

Та боль, которую испытывал он тогда, отчасти живет и поныне в моем сердце... Но, глядя из сегодняшнего дня или просто с точки зрения исторической правды, мы видим, что заявление митрополита Сергия, конечно, нельзя назвать добровольным, ибо ему, находившемуся под страшным давлением, пришлось заявить вещи, далекие от истины, ради спасения людей. Сегодня же мы можем сказать, что неправда замешана в его Декларации. Декларация ставила своей целью «поставить Церковь в правильные отношения к советскому правительству». Но эти отношения, а в Декларации они ясно обрисовываются как подчинение Церкви интересам государственной политики, как раз не являются правильными с точки зрения Церкви.

«Мы, церковные деятели,- говорится в ней,- не с врагами нашего советского правительства, а с нашим народом и с нашим правительством. Мы потребовали от заграничного духовенства дать письменное обязательство в полной лояльности советскому правительству во всей своей общественной деятельности». А ведь это правительство в те годы еще не окончило необъявленную гражданскую войну со своим собственным народом и коллективизация еще была впереди… Именно это государство устами своего создателя сказало: «Мы должны бороться с религией-это азбука всего марксизма». Декларация же Митрополита Сергия говорит о «справедливом недоверии правительства к церковным деятелям»… По Декларации получается, что «выступления зарубежных врагов нарушают мирное течение жизни, создавая атмосферу взаимного недоверия и всяческих подозрений». Но ведь создание аппарата тотального сыска и удерживание всей страны в течение долгих лет на осадном положении - это дело рук самого большевистского государства, но не его «внешних врагов». Трагедия митрополита Сергия была в том, что он пытался «под честное слово» договориться с преступниками, дорвавшимися до власти.

Митрополит Сергий хотел спасти Декларацией Церковь. Знаю, что многие, слыша эти слова, возражают, что Церковь спасает Христос, а не люди. Это верно. Но верно и то, что без человеческих усилий помощь Божия не спасает. Неуничтожима Вселенская Церковь. Но где знаменитая Карфагенская Церковь? Есть ли православные верующие сегодня в Каледонии, в Малой Азии, где прославились Григорий Богослов и Василий Великий? На наших глазах была уничтожена Церковь в Албании… И в России были силы, желавшие того же…

Надо признать, что Декларация не ставит Церковь в «правильное» отношение к государству, а, напротив, уничтожает ту дистанцию, которая даже в демократическом обществе должна быть между государством и Церковью, чтобы государство не дышало на Церковь и не заражало ее своим дыханием, духом принудительности и безмолвности.

Декларация - это тяжелая страница в нашей истории. Но она есть, и вырывать из истории ее нельзя. Люди более беспристрастные, чем мы, вынесут когда-нибудь свое суждение о том, насколько неизбежно было ее принятие тогда. Но сегодня мы вполне в состоянии заявить, что не эта Декларация лежит в основе сегодняшних отношений Церкви и государства. И я, кстати, благодарен «Известиям», которые способствовали мне в течение всего этого года проводить политическую линию, весьма отличную от линии Декларации митрополита Сергия, от линии утверждения тождества интересов Церкви и материалистического государства.

Что же касается моей защиты этой Декларации, то надо помнить, что критика Декларации в основном была направлена против слов: «мы хотим считать Советский Союз нашей гражданской Родиной, радости которой - наши радости и беды которой - наши беды». Противники Декларации утверждали, что таким заявлением радости атеистического государства отождествляются с радостями Церкви. Это действительно получалось бы абсурдно. Но ведь в Декларации нет слова «которого», то есть государства, Советского Союза, а есть слово «которой», соотносимое со словом «Родина». То есть речь идет о Родине, радости которой независимо от политического режима, господствующего в ней или над ней, действительно радуют и Церковь. Поэтому это положение Декларации я все время отстаивал, согласен я с ним и сегодня.

Что же касается остальных положений Декларации… Мы не спешили на словах отказываться от нее, пока на деле, в жизни не смогли занять действительно независимую позицию. За этот год, я считаю, мы реально смогли выйти из-под навязчивой опеки государства, и потому теперь, имея как факт нашу дистанцированность от него, мы имеем нравственное право сказать, что Декларация митрополита Сергия в целом ушла в прошлое и что мы не руководствуемся ею.

Это не означает, что мы выступаем против государства. Это значит, что мы считаем, что государство может ошибаться - и очень тяжело и иногда даже преступно - и что у нас есть право и долг в этих случаях свидетельствовать перед Богом, перед нашей совестью, перед миром о нарушении правды Божией.

Да, в этом году Вы, пожалуй, действовали так, как не стал бы действовать убежденный «сергианин». Так, как будто не про Вас В. Фуровым, в те годы заместителем председателя Совета по делам религий, сказано в 1974 году как об одном из самых лояльных епископов Русской Церкви, понимающем «незаинтересованность» государства в укреплении религиозности.

Когда меня назначили епископом в Таллин - это было в сентябре 1961 года,- мне местными властями было сказано, что в Александро-Невском кафедральном соборе Таллина комсомольцы намерены сделать планетарий, а в Пюхтицком монастыре, намеченном к выселению к 1 октября, будет размещен дом отдыха шахтеров. Мне удалось убедить власти в недопустимости этих акций. И затем за 30 лет моего руководства Эстонской епархией в ней не было ни одного случая административного закрытия храма, а число монахинь в Пюхтицах выросло в два раза - с 80 до 160 к 1988 году. Это не означает, конечно, что я был свободен в своем управлении епархией и в своей работе в Патриархии. Отстаивая одно, приходилось уступать в чем-то другом. Были ли другие организации или другие люди из числа тех, кому приходилось нести ответственность не только за себя, но и за тысячи других судеб, которым в те годы в Советском Союзе не приходилось поступать так же? У людей же, которым эти уступки, молчание, вынужденная пассивность или выражения лояльности, допускавшиеся церковным возглавлением в те годы, причиняли боль, - у этих людей, не только перед Богом, но и перед ними, я прошу прощения, понимания и молитв.

АЛЕКСИЙ II, Патриарх Московский и всея Руси

Цит. по: ЖМП. 1991. № 10.

7/20 мая
Справка АО НКВД о разрешении деятельности Синода при митр. Сергии "впредь до утверждения".
Текст справки:

РСФСР Москва, 7/20 мая 1927 г.
Народный Комиссариат №22-4503-62
Внутренних Дел Гр-ну Страгородскому
Центр. Админ. Управление Ивану Николаевичу,
Административный Москва, Сокольники,
Отдел ул. Короленко, д. 3/5
Москва, Ильинка, 21/01
Тел.4-09-60

СПРАВКА
Заявление и.д. "Местоблюстителя Московского Патриаршего Престола", митрополита Нижегородского Сергия, гр. Страгородского и список организовавшегося при нем Временного, так называемого "Патриаршего Священного Синода", в составе: митрополита Арсения (Стадницкого), митрополита Тверского Серафима (Александрова), архиепископа Вологодского Сильвестра (Братановского), архиепископа Хутынского Алексия (Симанского), арх. Костромского Севастиана (Вести), арх. Звенигородского Филиппа (Гумилевского), епископа Сумского Константина (Дьякова) в Административном Отделе ЦАУ НКВД получены и приняты к сведению.
Препятствий к деятельности этого органа впредь до утверждения его не встречается.
Начальник Административного отдела (подпись)
Реэстрант А.Я. Соловьев (подпись)
Печать.
1. Архив док.
2. Губонин
3. Шишкин, стр. 303
Текст справки, приведенный М. Одинцовым, идентичен, за исключением несущественных грамматических разночтений. Указана фамилия Начальника Административного отдела: Клокотин, упоминание «реэстранта» А.Я. Соловьева отсутствует.
Коллекция ЦГАОР. Машинописная копия. М. Одинцов. Диспут, №1, стр.191-192

14/27 мая
Указ митр. Сергия и "временного при нем Патриаршего Священного Синода" с уведомлением епархиальных архиереев о необходимости подать заявление в местные органы власти о регистрации епарх. архиереев с состоящими при них епарх. советами ("каковые образовать временно путем приглашения указанных Преосвященным лиц") с ссылкой на постановление АО НКВД от 7/20 мая. Губонин

5-6 июня
«Украинский церковный съезд» духовенства и мирян в г. Луцке.
Рассказывает А.К. Свитич:
«Св. Синод Православной Церкви в Польше, во главе с митр. Дионисием признал вышеуказанный съезд, с точки зрения интересов Церкви, бесцельным и ненужным и запретил духовенству Митрополии принимать в нем участи под страхом канонической ответственности за непослушание. Точно также было предложено и верующим воздержаться от участия в этом Съезде, как ведущем к разделению церковному, а не к объединению.
И все же, несмотря на наличие запрещения сто стороны Высшей Церковной власти, этот съезд состоялся 5-6 июня в годе Луцке и на нем присутствовало 524 делегата от православных приходов, некоторые депутаты Польского Сейма и Сенаторы, а всего, вместе с делегатами от общественных организаций и почетными гостями, на Съезде присутствовало до 800 человек.
На Луцком Украинском Съезде, происходившем с разрешения правительственных властей, были вынесены резкие резолюции, направленные против Высшей иерархии и против традиций Православной Церкви. Съезд санкционировал всю ту подрывную работу, которая велась доселе на местах, и рекомендовал проводить украинизацию Церкви самыми быстрыми темпами». А.К. Свитич. Стр.152.

15 - 17 июня
Волынское Епархиальное Собрание духовенства и мирян, созванное митрополитом Дионисием в Почаевской Лавре.
Собрание осудило решения Луцкого съезда об украинизации Православной Церкви в Польше. А.К. Свитич. Стр.152.

Июнь-начало июля
Арест находившегося в ссылке митр. Петра и заключение его в Тобольскую тюрьму. Отправление митр. Кирилла в ссылку в Туруханск.
1. Архив док.
2. Дейбнер
Примечание составителя (Л.Р.):
Изоляция митр. Петра была необходима, безусловно, для того, чтобы он не мог каким-либо своим переданным на волю распоряжением помешать деятельности митр. Сергия и его Синода.
Аналогичным мотивом, скорее всего, обусловлена и дальняя ссылка митр. Кирилла, как наиболее авторитетного в то время иерарха (что показала кампания сбора подписей о его избрании Первоиерархом).

18 июня/1 июля
Постановление № 95 с требованием о подписке в лояльности к Сов. власти, направленное митр. Евлогию. Письмо митр. Сергия митр. Евлогию от того же числа. ЖМП 1931, № 6

2Зиюня/6 июля
Запрос Ярославского губисполкома о допустимости регистрации местных органов церковной власти.
Текст запроса:
«Запрос Административного отдела Ярославского
губисполкома в НКВД.
В Центральное Административное
управление НКВД
(Административный отдел)
Ввиду поступившего заявления от местного митрополита Агафангела о регистрации его Митрополитом Ярославской епархии и ряда других Викариями по отдельным уездам и при нем Ярославский Епархиальный совет, впредь до избрания постоянного состава на Епархиальных съездах, ссылаясь, что подобного рода регистрация произведена в ЦАУ НКВД, Административный Отдел Ярославского Губисполкома просит срочно сообщить, допустима ли данная регистрация и на основании каких положений ГАО можно произвести.регистрацию данного совета.
Начальник общего п/отдела Ярославского ГАО
Варваричев
Начальник Отделения Адмнадзора
Ярославского ГАО Гофман»
Коллекция ЦГАОР. Подлинник. М. Одинцов. Диспут №1,стр.192

1/14июля
Ответ НКВД Ярославскому губисполкому с обещанием дальнейших указаний по согласовании с ОГПУ.
Текст ответа:
Ответ Административного отдела ЦАУ НКВД
в Ярославский Губисполком.
В Административный отдел Ярославского Губисполкома
Административный Отдел ЦАУ НКВД сообщает, что справка о принятии к сведению списка членов т.н. Св. Синода при т.н. и. о. "местоблюстителе патриаршего престола" за № 22-4503-62 от 20 мая с.г. Административным Отделом ЦАУ НКВД действительно выдана. Этот вопрос согласован с ОГПУ. Что же касается "регистрации" или вернее выдачи таких же справок из ГАО т.н. епархиальным управлениям Тихоновской ориентации (см. ст. 9 Инструкции НКВД и НКЮ №226 Соб. Уз. 1923г. №37, ст.384), то по этому вопросу, по согласовании его с ОГПУ, на места будут преподаны от НКВД исчерпывающие указания и распоряжения.
Начальник Административного Отдела ЦАУ НКВД Клокотин, референт Малаева 14 июля 1927 г.» Коллекция ЦГАОР. Машинописная копия. М. Одинцов. Диспут №1, стр.192-193

Июнь-конец года
Массовые перемещения личного состава иерархии, увольнение на покой ссыльных епископов, перевод возвратившихся "неблагонадежных" на дальние окраины, назначения и хиротонии бывших обновленцев и лиц, выражающих согласие с позицией митр. Сергия. Дейбнер
8 июля Арест и ссылка архиепископа Уфимского Андрея (Ухтомского) –послеэтого подвергался непрерывным арестам вплоть до расстрела 4 сентября 1937 г.

Один из основателей Катакомбной Церкви. Родом из князей Ухтомских. Служил в Казанской 91907-1911), Сухумской (1911-1913) и Уфимской (c 1914) епархиях.

Текст, написанный им после Дивеевских торжеств 1903 г.:
"Власть это Божие послушание для всякого начальствующего; власть – это облегчение жизни для подначальных; власть Царская – тяжкое бремя для Царя, но облегчение жизненного бремени для всего русского народа. Царь несёт это бремя, а его народ свободен от этого бремени, спокоен за себя, спокойно, снявши с себя всякое искушение власти, «спасается» – заботится только о душе своей. Поэтому «Царь» в глазах народа – это воплощение всего лучшего, это символ смирения, смиренного служения Богу и служения людям, символ любви; любовь к Царю своему и помазаннику Божиему – это чувство совершенно неотъемлемое, неизгладимое из русского сердца. Жизнь без постоянного представления о Царе – прямо не мыслима для русского человека; он не может себе представить ничего выше душевного спасения, а жить без постоянной памяти о своём Царе значит заботиться не о спасении, а о себе и о всей своей жизни; он тогда совершенно растеряется, «да как же, скажет, я теперь жить буду, где моя опора?»"

Поддержал Февральскую революцию, считая, что она будет способствовать освобождению церкви от давления со стороны государства. 14 апреля 1917 вошёл в состав Святейшего Синода. Участник Поместного Собора 1917–1918, активно участвовал в совещаниях по воссоединению со старообрядцами. Председатель Съезда единоверцев (направления в рамках «официальной» церкви, придерживающегося старых обрядов).

На основании распоряжения Патриаршего Местолюстителя митр. Агафангела от 18 марта 1922 г. объявил Уфимскую епархию самоуправляемой. Начиная с 1922 г. тайно рукополагал архиереев для различных епархий . Постриг в монашество будущего архиепископа Луку (Войно-Ясенецкого) и направил его к двум ссыльным епископам для совершения архиерейской хиротонии. Проведённые им епископские хиротонии были позднее признаны Патриархом Тихоном.

В 1925 г. опубликовал "Исповедание веры", в котором, в частности, говорилось:
"Ныне испытывая гонения от господствующей иерархии за свободу Церкви Христианской, исповедую перед Св. Церковью, что Патриарх Никон, своим мудрованием нарушивший жизнь Соборной Церкви и любовь её, так положил начало расколу русской Церкви. На ошибке Патриарха Никона утвердился тот русский цезарепапизм, который со времён Патриарха Никона подтачивал все корни русской церковной жизни и, наконец, вполне выразился в образовании так называемой «Живой Церкви», – ныне господствующей иерархии, явно ориентирующейся [на власть] и нарушающей все церковные каноны…"

В конце 1926 г. объявил Уфимскую епархию автокефальной, не признавал права Заместителя Патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского). Совершал тайные хиротонии епископов, создавая инфраструктуру Истинно-православной («катакомбной») церкви, которая действовала неофициально и противостояла официально признанной советской властью («легализованной») церковной организации. Автор термина «Истинно-православные христиане». Часть уфимской православной паствы признала его «архиепископом областной Церкви автономной Башкирской республики». Своим архиепископом его считали и «катамобники» (впрочем, вопрос о возведении его в этот сан священноначалием остаётся непрояснённым). Ближайшими соратниками владыки Андрея были рукоположённые им епископы Аввакум (Боровков), Вениамин (Троицкий), Иов (Гречишкин) и др.

13 июня 1927 вызван в Москву, арестован и 8 июля 1927 приговорен к трём годам ссылки, выслан в Кзыл-Орду, где арестован 17 октября 1928. Резко выступил против Декларации митрополита Сергия (Страгородского) от 29 июля 1927 года.

В 1981 году решением Архиерейского Собора Русской православной церкви заграницей канонизирован в лике священномученика со включением Собор новомучеников и исповедников Российских. Впоследствии епископ Гргигорий (Граббе) возражал против этой канонизации, ссылаясь на "сведения" о его вступлении в молитвенно-канонические отношения со старообрядцами.
1. Зеленогорский М. Л. Жизнь и деятельность архиепископа Андрея (князя Ухтомского). — Москва: «Терра», 1991.
2. Беглов Алексей. «В поисках “безгрешных катакомб”. Церковное подполье в СССР» 2008 г.
3. ВИКИПЕДИЯ. Cтатья: "Андрей (Ухтомский)"

28 июня/11 июля
Сильное землетрясение в Иерусалиме. Повреждены храмы на Елеонской горе и храм Гроба Господня.
Сообщение обновленческого "Вестника Св. Синода":
«11 июля 1927 г. в 3 ч. дня в Иерусалиме и других местах Палестины произошло сильное землетрясение. Иерусалим, особенно старая часть города, серьезно пострадал. Несколько десятков домов и лачуг разрушены, сотни дали трещины. Много убитых, в т. ч. одна русская. Раненых еще больше. Колокольня, воздвигнутая арх. Антонином на Елеонской горе, дала кое-где трещины. Немного пострадала и церковь на Елеонской горе. Русский Собор на русском месте пострадал больше. Средний купол дал большую трещину, один малый купол погнулся. Малый купол Гроба Господня (под ним храм Воскресения греческий) сильно растрескался. В храме запретили служить. Ему более 800 лет. Сильно пострадал Ноблус, старая часть которого вся обвалилась. Сильно пострадали за Иорданом города: Аман, столица Эмира Абдалы, Сальт, Керан. Мало пострадали Яффа, Хейфе. Больше всех пострадали мусульмане. Евреи им помогают - кормят, лечат, образовали по всей Палестине отряды землекопов – сторожей для сбережения имущества.
В общем полагают убитых в стране не менее 300, а раненых около 2.000 чел. Иерихон тоже сильно пострадал: человек 10 убитых, а монастырь Иоанна Предтечи на берегу Иордана совершенно разрушен. В общем убытки православной Патриархии доходят до 400.000 рублей. Блаженный Патриарх Дамиан сильно удручен всем этим. Необходима помощь".
ВСС 1927, № 9-10

16/29 июля
ДЕКЛАРАЦИЯ МИТРОПОЛИТА СЕРГИЯ
Послание ("Декларация") Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, митрополита Нижегородского Сергия (Страгородского), и временного при нем Патриаршего Священного Синода об отношении Православной Российской Церкви к существующей гражданской власти:

«Божией милостью, смиренный Сергий (Страгородский), митрополит Нижегородский, Заместитель Патриаршего Местоблюстителя, и Временный Патриарший Священный Синод
Преосвященным Архипастырям, боголюбивым пастырям, честному иночеству и всем верным чадам Святой Всероссийской Православной Церкви о Господе радоватися.

Одною из забот почившего Святейшего Отца нашего Патриарха Тихона пред его кончиной было поставить нашу Православную Русскую Церковь в правильные отношения к Советскому Правительству и тем дать Церкви возможность вполне законного и мирного существования. Умирая, Святейший говорил: "Нужно бы пожить еще годика три". И, конечно, если бы неожиданная кончина не прекратила его святительских трудов, он довел бы дело до конца. К сожалению, разные обстоятельства, а главным образом выступления зарубежных врагов Советского Государства, среди которых были не только рядовые верующие нашей Церкви, но и водители их, возбуждая естественное и справедливое недоверие правительства к церковным деятелям вообще, мешали усилиям Святейшего и ему не суждено было при жизни видеть своих усилий, увенчанных успехом.

Ныне жребий быть временным Заместителем Местоблюстителя нашей Церкви опять пал на меня, недостойного митрополита Сергия Страгородского, а вместе со жребием пал на меня и долг продолжать дело Почившего и всемерно стремиться к мирному устроению наших церковных дел. Усилия мои в этом направлении, разделяемые со мною и Православными архипастырями, как будто не остаются бесплодными: с учреждением при мне Временного Патриаршего Священного Синода укрепляется надежда на приведение всего нашего церковного управления в должный строй и порядок, возрастает и уверенность в возможности мирной жизни и деятельности нашей в пределах закона.

Теперь, когда мы почти у самой цели наших стремлений, выступления зарубежных врагов не прекращаются: убийства, поджоги, налеты, взрывы и им подобные явления подпольной борьбы у нас всех на глазах. Все это нарушает мирное течение жизни, создавая атмосферу взаимного недоверия и всяческих подозрений. Тем нужнее для нашей Церкви и тем обязательнее для нас всех, кому дороги Ее интересы, кто желает вывести Ее на путь легального и мирного существования, тем обязательнее для нас теперь показать, что мы, церковные деятели, не с врагами нашего Советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и с нашим правительством.

Засвидетельствовать это и является первой целью настоящего нашего (моего и Синодального) послания. Затем извещаем вас, что в мае текущего года, по моему приглашению и с разрешения власти, организовался Временный при Заместителе Патриарший Священный Синод в составе нижеподписавшихся (отсутствуют Преосвященные Новгородский митрополит Арсений (Стадницкий), еще не прибывший, и Костромской архиепископ Севастиан (Вести), по болезни). Ходатайство наше о разрешении Синода начать деятельность по управлению Православной Всероссийской Церковью увенчалось успехом. Теперь наша Православная Церковь в Союзе имеет не только каноническое, но и по гражданским законам вполне легальное центральное управление: а мы надеемся, что легализация постепенно распространится и на низшее наше церковное управление: епархиальное, уездное и т. д. Едва ли нужно объяснять значение и все последствия перемены, совершающейся таким образом в положении нашей Православной Церкви, Ее духовенства, всех церковных деятелей и учреждений... Вознесем же наши благодарственные молитвы ко Господу, тако благоволившему о святой нашей Церкви. Выразим всенародно нашу благодарность и Советскому Правительству за такое внимание к духовным нуждам Православного населения, а вместе с тем заверим Правительство, что мы не употребим во злое оказанного нам доверия.

Мы хотим быть Православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи (выделено мною – Л.Р. Эта фраза вызвала наиболее бурную реакцию).

Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное варшавскому, сознается нами, как удар, направленный в нас. Оставаясь Православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза "не только из страха, но и по совести", как учил нас Апостол (Рим. ХIII:5). И мы надеемся, что с помощью Божиею, при нашем (видимо, «вашем» – Л.Р.) общем содействии и поддержке, эта задача будет нами разрешена.

Мешать нам может лишь то, что мешало и в первые годы Советской власти устроению церковной жизни на началах лояльности. Это – недостаточное сознание всей серьезности совершившегося в нашей стране. Утверждение Советской власти многим представлялось каким-то недоразумением, случайным и потому недолговечным. Забывали люди, что случайностей для христианина нет и что в совершившемся у нас, как везде и всегда, действует та же десница Божия, неуклонно ведущая каждый народ к предназначенной ему цели. Таким людям, не желающим понять "знамений времени", и может казаться, что нельзя порвать с прежним режимом и даже с монархией, не порывая с Православием. Такое настроение известных церковных кругов, выражавшееся, конечно, и в словах, и в делах и навлекшее подозрения Советской власти, тормозило и усилия Святейшего Патриарха установить мирные отношения Церкви с Советским Правительством. Недаром ведь Апостол внушает нам, что "тихо и безмятежно жить" по своему благочестию мы можем лишь повинуясь законной власти (1 Тим.II: 2); или должны уйти из общества. Только кабинетные мечтатели могут думать, что такое огромное общество, как наша Православная Церковь со всей Ее организацией, может существовать в государстве спокойно, закрывшись от власти. Теперь, когда наша Патриархия, исполняя волю почившего Патриарха, решительно и бесповоротно становится на путь лояльности, людям указанного настроения придется или переломить себя и, оставив свои политические симпатии дома, приносить в Церковь только веру и работать с нами только во имя веры: или, если переломить себя они сразу не смогут, по крайней мере, не мешать нам, устранившись временно от дела. Мы уверены, что они опять и очень скоро возвратятся работать с нами, убедившись, что изменилось лишь отношение к власти, а вера и Православно-христианская жизнь остаются незыблемы.

Особенную остроту при данной обстановке получает вопрос о духовенстве, ушедшем с эмигрантами за границу. Ярко противосоветские выступления некоторых наших архипастырей и пастырей за границей, сильно вредившие отношениям между правительством и Церковью, как известно, заставили почившего Патриарха упразднить заграничный Синод (22 апреля/5 мая 1922 г.). Но Синод и до сих пор продолжает существовать, политически не меняясь, а в последнее время своими притязаниями на власть даже расколол заграничное церковное общество на два лагеря. Чтобы положить этому конец, мы потребовали от заграничного духовенства дать письменное обязательство в полной лояльности к Советскому Правительству во всей своей общественной деятельности. Не давшие такого обязательства или нарушившие его будут исключены из состава клира, подведомственного Московской Патриархии. Думаем, что, размежевавшись так, мы будем обеспечены от всяких неожиданностей из-за границы. С другой стороны, наше постановление, может быть, заставит многих задуматься, не пора ли и им пересмотреть вопрос о своих отношениях к Советской власти, чтобы не порывать со своей родной Церковью и родиной.

Не менее важной своей задачей мы считаем и приготовление к созыву и самый созыв нашего Второго Поместного Собора, который изберет нам уже не временное, а постоянное центральное церковное управление, а также вынесет решение и о всех "похитителях власти" церковной, раздирающих хитон Христов. Порядок и время созыва, предметы занятий Собора и пр. подробности будут выработаны потом. Теперь же мы выразим лишь наше твердое убеждение, что наш будущий Собор, разрешив многие наболевшие вопросы нашей внутренней церковной жизни, в то же время своим соборным разумом и голосом даст окончательное одобрение и предпринятому нами делу установления правильных отношений нашей Церкви к Советскому Правительству.

В заключение усердно просим вас всех, Преосвященные Архипастыри, пастыри, братие и сестры, помогите нам каждый в своем чину вашим сочувствием и содействием нашему труду, вашим усердием к делу Божию, вашей преданностью и послушанием Святой Церкви, в особенности же вашими за нас молитвами ко Господу, да даст Он нам успешно и Богоугодно совершить возложенное на нас дело к славе Его Святого имени, к пользе Святой нашей Православной Церкви и к нашему общему спасению.

Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любы Бога и Отца и причастие Святого Духа буди со всеми Вами. Аминь.

16/29 июля 1927 г. Москва.
За Патриаршего Местоблюстителя (подпись)
Сергий (Страгородский) митрополит Нижегородский
Члены Временного Патриаршего Священного Синода:
Серафим (Александров) митрополит Тверской
Сильвестр (Братановский) архиепископ Вологодский,
Алексий (Симанский) архиепископ Хутынский, управляющий Новгородской епархией,
Анатолий (Грисюк) архиепископ Самарский,
Павел (Борисовский) архиепископ Вятский,
Филипп (Гумилевский) архиепископ Звенигородский, управляющий Московской епархией,
Константин (Дьяков) епископ Сумский, управляющий Харьковской епархией,
Управляющий делами
Сергий (Гришин) епископ Серпуховской.
С подлинным верно:
Сергий (Гришин) епископ Серпуховской».
1. Архив док.
2. Губонин
В публикации М. Одинцова текст Декларации идентичен, за исключением несущественных грамматических разночтений. Листовка. Типографский экземпляр. М. Одинцов. Диспут. №1. Стр.193-197

Патриарх Алексий II о Декларации митр. Сергия:
Прежде всего мне не хотелось бы вставать в такую позицию, будто бы я отрекаюсь от нее. (Здесь и ниже выд. мною – Л.Р.) Декларация эта – часть истории нашей Церкви. Будучи церковным человеком, я должен принимать на себя ответственность за все, что было в жизни моей Церкви: не только за доброе, но и за тяжелое, скорбное, ошибочное. Слишком просто было бы сказать: я ее не подписывал и ничего не знаю.

Помогла или нет эта декларация нашей Церкви в те тяжелейшие дни – пусть судит история. Не хотел бы выносить оценку этим действиям митрополита Сергия. В ту ночь мы могли бы лишь плакать вместе с ним. Насколько можно судить, ему была предложена "альтернатива": или подпись, или расстрел нескольких сот епископов, находившихся уже под арестом.

Та боль, которую испытывал он тогда, отчасти живет и поныне в моем сердце... Но, глядя из сегодняшнего дня или просто с точки зрения исторической правды, мы видим, что заявление митрополита Сергия, конечно, нельзя назвать добровольным, ибо ему, находившемуся под страшным давлением, пришлось заявить вещи, далекие от истины, ради спасения людей. Сегодня же мы можем сказать, что неправда замешана в его Декларации (курсив мой - Л.Р.).
Декларация ставила своей целью "поставить Церковь в правильные отношения к Советскому правительству". Но эти отношения – а в Декларации они ясно обрисовываются как подчинение Церкви интересам государственной политики – как раз не являются правильными с точки зрения Церкви.

(...)
Создание аппарата тотального сыска и удерживание всей страны в течение долгих лет на осадном положении – это дело рук самого большевицкого государства, но не его "внешних врагов". Трагедия митрополита Сергия была в том, что он пытался "под честное слово" договориться с преступниками, дорвавшимися до власти (курсив мой – Л.Р.).

Митрополит Сергий хотел спасти ею Церковь.Знаю, что многие, слыша эти слова, возражают, что Церковь спасает Христос, а не люди. Это верно. Но верно и то, что без человеческих усилий помощь Божия не спасает. Неуничтожима Вселенская Церковь. Но где знаменитая Карфагенская Церковь? Есть ли православные верующие сегодня в Каледонии, в малой Азии, где прославились Григорий Богослов и Василий Великий? На наших глазах была уничтожена Церковь в Албании... И в России были силы, желавшие того же...

Надо признать, что Декларация не ставит Церковь в "правильное" отношение к государству, а, напротив, уничтожает ту дистанцию, которая даже в демократическом обществе должна быть между государством и Церковью, чтобы государство не дышало на Церковь и не заражало ее своим дыханием, духом принудительности и безмолвности .

Декларация – это тяжелая страница в нашей истории. Но она есть, и вырвать из истории ее нельзя. Люди более беспристрастные, чем мы, вынесут когда-нибудь свое суждение о том, насколько неизбежно было ее принятие тогда. Но сегодня мы вполне в состоянии заявить, что не эта Декларация лежит в основе сегодняшних отношений Церкви и государства.

(...)
Мы не спешили на словах отказываться от нее, пока на деле, в жизни не смогли занять действительно независимую позицию. За этот год, я считаю, мы реально смогли выйти из-под навязчивой опеки государства , и потому теперь, имея как факт нашу дистанцированность от него, мы имеем нравственное право сказать, что Декларация митрополита Сергия в целом ушла в прошлое и что мы не руководствуемся ею.
Патриарх Алексий II. Интервью газ. "Известия". ЖМП. 1991, №10. С. 5-8.

Митрополит Никодим (Ротов) о позиции митр. Сергия, в изложении Дм. Поспеловского:
Покойный митрополит Никодим в беседе с автором этих строк (Д.Поспеловским – Л.Р.) говорил, что целью патриарха Сергия было провести церковнй корабль через пучины богоборчества любой ценой, чтобы довести его до того момента, когда русское государство, какие бы формы оно ни приняло, снова поймет, что русская государственность немыслима без православия. Кажется этот момент теперь наступает, а может быть уже и наступил (это слова Поспеловского или митр. Никодима? Не сказано, когда была эта беседа – Л.Р.)

При этом, если мы обернемся к его выступлениям на религиозно-философских собраниях 1903 г.. Сергий совсем не мыслил Церковь подчиненной государству. Наоборот, как он говорит, "вопрос в том, ... чтобы идеалы Церкви были признаны безусловно неприкосновенными, чтобы с Церкви была снята всякая националистическая миссия... Все это вопросы исключительно государственные".

И несколькими строками выше он говорит:
"Русская государственная власть не может быть индифферентной, атеистической, если она не хочет прямо отречься от себя самой".
Его мысль, что не Церковь нуждается в государстве, а государство в Церкви, но только в Церкви, свободной от бюрократической государственной опеки, от взваливания государством на Церковь националистических обязательств.
По его словам, Церковь должна иметь возможность "произносить суд о земном", т.е. о неправых делах своего правительства, своей государственности, а для этого она должна быть свободна. А чтобы быть свободной и динамичной, Церковь, по его проекту 1905 г., должна быть подлинно соборно-правной, на подлинно выборных началах снизу довнрху, с децентрализованными автономными митропольичими округами, с соборно выбираемым народом, а не назначаемым сверху епископатом. Только такой епископат сможет говорить от имени Церкви, как соборного целого, будет подлинно авторитетным и, следовательно, объединяющим началом в Церкви.

Историк Русской Церкви Дмитрий Поспеловский о деятельности митр.Сергия:
Действия митр. Сергия по созданию параллельных епархий Московской патриархии и в Америке, и в Западной Европе вносили смуту и ослабляли как силы, так и позиции естественных союзников Московской патриархии. Мудрый митрополит не мог не видеть также вопиющего противоречия между этой его политикой и его письмом зарубежным архиереям 1926 г. Наконец, авторитарность его поведения как по отношению зарубежных церквей, так и по отношению к несогласным с ним епископам в России, равно как его упор на централизацию, противоречили его знаменитой диссертации "Учение Православной Церкви о спасении", с ее упором на соборность, критикой римо-католических клерикализма и централизации. Что руководило такой радикальной эволюцией митрополита: прямое давление властей или реакция на хаос, анархию, разброд, расколы в Церкви двадцатых годов? Вероятно, оба фактора имели место.

До сих пор идут споры о том, стоила ли жертва, моральная жертва митр.Сергия, принесенная им в 1927 г., от которой потом уже не было отступления, – а логически ее отсчет нужно начинать с 1923 г., – стоила ли она того? Противники митр. Сергия утверждают, что Церковь была спасена не им, а Отечественной войной, заставившей Сталина обратиться к Церкви и допустить ее возрождение.

Этот тезис находит как бы подтверждение в словах самого митр.Сергия, сказанных им проф.- протоиерею Василию Виноградову накануне нападения Германии на СССР в 1941 г.: "Церковь доживает свои последние дни. Раньше они нас душили, но, душа, выполняли свои обещания нам. теперь нас продолжабт душить, но обещаний уже не выполняют".
Дмитрий Поспеловский. Доклад на Конференции 5-8 сент. 1989 г.//Вестник РХД 1990 №158. Стр. 73-76.

Е.С. Полищук с оценкой Декларации (в целом положительной):
«Конечно, сейчас, зная все беды, которые принесла народу называвшая себя советской власть, многие места Декларации нелегко читать; но надо помнить об условиях, в которых она создавалась. Наибольшие нарекания вывала фраза Декларации, которую многие критики Сергия обычно передают, как "ваши радости – наши радости", с пояснением, что под таковыми следует понимать "радости, связанные со строительством нового атеистического общества, в котором нет и не может быть места истинному православию" (З. Крахмальникова). В действительности это место звучит так: "Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи"; ясно, что речь здесь идет о солидарности со страной, народом, а не с атеистической властью, как утверждают недобросовестные интерпретаторы. Но, конечно, дело было не в ой или иной неудачной фраз; Декларация, бесспорно, знаменовала собой тяжелый для Церкви компромисс, серьезнейшие уступки враждебной христианству власти (хотя и не единение с ней).

Уже сама идея лояльности являлась такой уступкой. В утверждении Апостола, что "нет власти не от Бога" (Рим. 13: 1) речь идет, собственно, о принципе власти как порядка (в противоположность хаосу анархии), а не о ее конкретной реализации и устроения. Конкретная власть может быть и весьма плохой в смысле выполнения своего главного назначения: ограждения (видимо, "ограничения" – Л.Р.) деятельности зла в мире. И Церкви далеко не безразлично, как власть выполняет эту свою задачу; если она н только н справляется с ней, но и сама множит зло, против такой власти можно и должно бороться. Например, можно бороться за отставку "плохого" правительства или даже за изменение государственного строя – но мирным, законным путем, продолжая одновременно выполнять распоряжения наличного правительства; принцип лояльности превращается здесь в принцип ненасилия. Но так – в теории; в действительности же далеко не каждый общественный строй допускает таким образом понимаемую лояльность. И это в первую очередь относится к системам государственного тоталитаризма, посягающим на души подданных едва ли не большей степени, чем на их труд и имущество. Подобные системы приравнивают к насильственным действиям любое противление власти – в том числе в слове и мысли, ибо "идея, овладевшая массами, становится силой". В рамках такой системы гражданская лояльность не может сводиться к аполитичности или безразличию к земным делам, но всегда означает полную и безоговорочную поддержку власти, ибо "кто не с нами, тот против нас" и "если враг не сдается, его уничтожают". И согласие на такую "лояльность" безусловно было компромиссом, вынужденным подчинением государственному принуждению.

Еще более тяжелым компромиссом была уступка государству значительной части реальной церковной власти (ибо природа тоталитаризма такова, что он не выносит возле себя наличие какого-либо независимого источника власти). Ярче всего это сказалось в так называемых "кадровых" вопросах: любая хиротония, любое церковное назначение осуществлялось отныне после предварительного рассмотрения и санкции со стороны соответствующих государственных органов. Конечно, это сильно ослабило Церковь, так как власть, стремящаяся к искоренению религии, целенаправленно отбирала на церковные "должности" не лучших, а худших из возможных кандидатов.

Но, быть может, самой тяжелой и почти невыносимой для нравственного сознания уступкой силе было согласие Церкви на участие в системе официальной государственной лжи. В частности, Церкви пришлось лжесвидетельствовать пред всем миром об отсутствии в СССР гонений на религию. И хотя ложь была столь очевидна, что вряд ли могла кого-либо ввести в заблуждение, но уже само всеми видимое и ведомое циническое присутствие князя мира сего едва ли не внутри церковной ограды н могло не вести к смущению паствы, к соблазнам, к церковной разрухе.

Проявлением этой разрухи стал и новый раскол среди православных по признаку отношения к упомянутой Декларации и митрополиту Сергию как инициатору новой церковной политики. Для одних Декларация была тяжелым, но неотклонимым компромиссом, способом выживания, тактической уловкой или даже стратегическим планом спасения церковной организации. Другие - сюда в первую очередь относится Зарубежная Карловацкая Церковь – восприняли Декларацию как открытую измену Православию, как поклонение Антихристу, как прямой договор с сатаной, лишивший священство Московской патриархии благодатности, а совершаемые им таинства - силы. "Вы пьете сатанинскую кровь, ваши таинства оскверняют, после них необходимо очищение", – заявлял не в столь уж отдаленном прошлом некоторые представители карловацкой иерархии и требовали перекрещивания для переходящих к ним из патриаршей церкви (устное свидетельство митрополита Сурожского Антония Блюма). По их мнению, христианская Церковь в России исчезла, и русская земля превратилась в пустыню.

Для тех, кто встал на такую точку зрения, Декларация 1927 года приобрела значение какого-то догматического извращения, обосновывая невозможность каких бы то ни было контактов с "сергианами", принявшими "печать Зверя". Нетрудно усмотреть определенное психологическое сходство описанного умонастроения с умонастроением русского старообрядчества XVII века; и там и здесь с чисто русским максимализмом моральное осуждение каких-то действий церковной власти гипертрофируется до размеров, за которыми уже не только христианская любовь, но и простое человеческое общение между церковными оппонентами становится невозможным.

…Можно попытаться представить себе ход рассуждений митрополита Сергия. Избрание катакомбного пути означало бы беспримерное в истории России сужение церковной ограды, оставление без духовного окормления громадного большинства народа; подчинение открыто богоборческой власти – удержание этого большинства, но ценой сужения и в значительной мере профанации самого христианства. Так в новых немыслимых прежде условиях существования Церкви перед ней возникла все та же старая дилемма: более совершенное христианство для немногих или менее совершенное – для всех.

…Озабоченный тем, чтобы не оставить на произвол судьбы громадное православное большинство России, митрополит Сергий избирает путь подчинения и уступок – ради возможности предносить христианство страждущему народу, возможности, допущенной большевиками лишь нехотя и скрепя сердце. Это была ставка на длительную и пассивную оборону в надежде на постепенное перерождение власти к каким-то неведомым срокам, установка на безинициативную окопную войну без перехода к активным действиям, на безмолвное осуждение как единственное средство выразить отношение к творимым властями злодействам, на христианские речи полузагражденными устами и в дозволенных размерах. Но не будем забывать, что долгие годы в нашей стране и такие речи ценились на вес золота: каждый глоток воздуха был дорог задыхающимся в атмосфере коммунистической бесчеловечности, и простая возможность с улиц, увешанных лживыми транспарантами и лозунгами, зайти в храм и открыто, не таясь, перекрестить лоб, увидеть скорбный лик Христа и ощутить Божественное присутствие – была бесценным благом для страждущих людей. Ущербной, куцей, деформированной и больной представляется сейчас жизнь Церкви в годы сталинизма, но все же это была несомненная церковная жизнь.

…До конца своей жизни митрополит Сергий представлял собой личность глубоко трагическую. Принесенные им жертвы были велики, а результаты, по видимости, незначительны. Жестокие репрессии против Церкви в глазах многих представлялись крахом Сергиевой политики умиротворения тирана, хотя здесь и не было прямой причинной связи: сталинские казни отнюдь не носили специально религиозного характера, а были звеном общей политики устрашения террором. Будучи всю жизнь борцом с юридическими концепциями в русском богословии, он по иронии судьбы много способствовал бюрократизации и "юридизации" Церкви как учреждения, усилению в ней формально-административных начал в ущерб началам братства и любви.

И все же усилия и жертвы митр. Сергия не были напрасными – из дня сегодняшнего это видно уже вполне отчетливо. Когда, подчиняясь мировому закону самоисчерпания зла, коммунистическая идеология стала понемногу ослаблять свои позиции, с несомненностью обнаружилось, что церковный организм, хотя и одержимый многими недугами, выстоял, христианская вера не погибла. И каждый тяжелыми компромиссами сохраненный храм служит теперь отправной точкой для нового наступления христианства, как бы плацдармом на еще в значительной мере неприятельской и враждебной территории, опираясь на который Христово дело будет крепнуть и распространяться вширь. И в грядущем оздоровлении Русской Православной Церкви, как и всей России в целом, расслышим мы, наконец, примиряющее "ныне отпущаеши" Первоиерарху самой тяжелой годины русской истории…»
Е.С. Полищук. Патриарх Сергий и его Декларация: капитуляция или компромисс?\\ Вестник РХД 1991, № 161, стр. 238-250.

C.Фомин:
Кроме очевидных вынужденности и внешнего насилия при создании Декларации 1927 г., это был, несомненно, также плод долгих и глубоких раздумий, основанных на давних (еще дореволюционной поры) убеждениях. Новые стесненные обстоятельства повлияли лишь на большую отточенность мысли при ее передаче на письме, необычайно выросла значимость каждого слова.
До сих пор продолжают вычитывать в декларации то, чего там фактически нет и не было...
(...)
Примечательно, что и в Окружном послании Архиерейского Собора Русской Православной Церкви Заграницей от 27 августа (9 сентября) 1927 г. это место также процитировано с ошибкой, грубо искажающей смысл, вложенный митрополитом Сергием: "...сознавать Советский Союз гражданской родиной, радости и успехи которого – наши радости".

В действительности – напомним – это место в Декларации выглядит так: "Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи". Критики Декларации упорно не желали замечать, что с Советского Союза мужеского рода ее составитель перешел на Родину – женского и затем "которой", чтобы подчеркнуть связь Церкви с исторической Россией, а не с временным политическим понятием "Советский Союз". К тому же речь шла не о "Родине", а о "гражданской родине" – тут тоже есть над чем подумать.
(...)
Не исключено, что в указаной формулировке, вызвавшей столько споров, митрополит Сергий сознательно использовал первую часть фразы из очень популярной среди эмигрантов книги "Три столицы" считавшегося "правым" В.В. Шульгина, которая вышла в январе 1927г.: "Можно всеми силами души быть против советской власти и вместе с тем участвовать в жизни страны: радоваться всяким достижениям и печалиться всяким неуспехам, твердо понимая, что все это актив и пассив русского народа как такового".
С.Фомин. "Страж Дома Господня. Патриарх Сергий..." М.2003. С.244.
М. Назаров:
С проблемой Новомучеников изначально связана проблема так называемого "сергианства". Ведь вопрос стоит так: или они спасли Церковь своим подвигом, или митрополит Сергий своим компромиссом с богоборцами. Но эта проблема совсем не сводится к Декларации и сотрудничеству лично митрополита Сергия с "атеистической властью", как пишут ныне сторонники заметания под ковер "старых исторических споров". Власть, к "радостно" лояльности которой митрополит Сергий призвал Церковь, была не атеистической, а богоборческой, причем нелояльных клириков Сергий подвергал прещениям, выдавая этим на расправу: они-то и стали Новомучениками. Для них с самого начала было ясно, что компромисс с сатаной не мог "спасти Церковь", а только стояние в истине до смерти – этим своим духовным подвигом именно Новомученики, а не митрополит Сергий, спасли ее, ибо "полнота Церкви не ограничивается только верующими, живущими на земле" – напоминал в давнем "диалоге" с МП на эту тему зарубежный Синод (Православная Русь. Джорданвилль. 1987. № 22).
Сразу после падения власти КПСС патриарх Алексий II признал, что политика митрополита Сергия содержит "вещи, далекие от истины"...
Тем не менее официального пересмотра истории МП не произошло, поскольку это затронуло бы аналогичные отношения руководства Церкви и коммунистической власти в более поздний период, к которому причастны многие из нынешних членов Синода. Это заявление патриарха осталось невостребованным, и десять лет спустя он сам опроверг его, заявив, что тогда это был "смелый шаг, которым митрополит Сергий пытался спасти Церковь".
Михаил Назаров. Вождю Третьего Рима. М. 2005. С. 850.

Архиерейский Собор 2002 года об условиях неповиновения гражданской власти:
Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении... Христианин призывается к подвигу исповедничества ради правды Божией. Он должен открыто выступать законным образом против безусловного нарушения обществом или государством установлений заповедей Божиих, а если такое законное выступление невозможно или неэффективно, занимать позицию гражданского неповиновения.
М. Назаров. С. 848. Со ссылкой на: Сборник документов Архерейского Собора РПЦ. Основы социальной концепции. Нижний Новгород. 2000. С.184.

Отдел внешних церковных сношений Московской патриархии (ОВЦС МП):
В мае 2002 года в ОВЦС МП состоялась конференция, которая пришла к выводу, что митрополит Сергий "в своих усилиях по нормализации церковной жизни был озабочен благом Церкви и делал все возможное в конкретных исторических обстоятельствах... не изменяя вероучительным и каноническим принципам. Он... вел себя как исповедник. защищая церковные интересы". Прещения же несогласных оправдывются ссылками на такую же "обычную практику" до революции (перемещение епископов под давлением властей).
Таким образом, теоретическое предписание "Основ социальной концепции" о неповиновению антихристианскому государству все еще не применяется даже к митрополиту Сергию и его последователям. М. Назаров. С. 851.

Июль
Массовое возвращение "Декларации" православными приходами митр. Сергию в знак протеста. Снычев сообщает, ссылаясь на обновленческий источник, что в некоторых епархиях (на Урале) до 90% приходов отослали "Декларацию" назад. Снычев

22 июля/4 авг.
Ответ Патриарха Иерусалимского Дамиана Патриарху Александрийскому Мелетию о невозможности приехать на Поместный Собор в Александрию в связи с бедствиями, вызванными землетрясением 11 июля в Палестине. ВСС 1927, № 9-10

16-19 октября н. с. Съезд клира и мирян Уфимской епархии (последователи архзиепископа Андрея Ухтомского).
"По первому докладу настоятеля Александро-Невского храма Благовещенского монастыря о. Симеона была принята резолюция «По вопросу о современных церковных течениях». В ней были определены основные направления в современном русском православии. Вновь образованные центры были признаны неприемлемыми для верующих Уфимской епархии: обновленчество явно разрушает православную церковность: течение, возглавляемое митр. Сергием и его Синодом, организовано неканонично, проявляет тенденции обновленчества и основывается на принципе единоличного управления, игнорируя идею соборности, что в совокупности, «служит на разорение Церкви»; управление, организованное ВВЦС во главе с епископами Григорием и Борисом, также не может быть признано строго каноничным и распространяющим свои права на всю русскую православную Церковь. Резолюция констатировала, что подобное отношение к существующим центрам есть результат «нашего горького опыта, когда нам пришлось быть очевидцами частой смены высших церковных управлений, составленных то из обновленцев, то из полуобновленцев, то изтаких староцерковных деятелей, которые находили для себя возможным работать при всех церковных веяниях, теряя нравственную стойкость своей личности»".
Михаил Гринберг (Зеленогорский). ЖИЗНЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ АРХИЕПИСКОПА АНДРЕЯ (КНЯЗЯ УХТОМСКОГО). http://www.krotov.info/history/20/1920/uhtoms_02.htm#140

1927
Отклик неизвестного на "Декларацию" :
«Обоснование на покойном Патриархе Тихоне дает всякое основание заключить, что санкция от митр. Петра не получена... В случае несогласия его с деятельностью своего заместителя... этот последний сразу становится таким же "похитителем власти", как и те лица, о которых он упоминает в своем воззвании...» Снычев

1927
Отклик "Киевского воззвания" на "Декларацию":
«Поскольку Заместитель Местоблюстителя декларирует от лица всей Церкви и предпринимает ответственнейшие решения без согласия Местоблюстителя и сонма епископов, он явно выходит за пределы своих полномочий...» Снычев

=======================================================================

О декларации митрополита Сергия о признании им Советской власти Нилус Сергей Александрович

Приложение «Декларация митрополита Сергия 1927 г»

Приложение

«Декларация митрополита Сергия 1927 г»

Божьею милостью смиренный Сергий, митрополит Нижегородский, Заместитель Патриаршего Местоблюстителя и Временный Патриарший Священный Синод.

Одною из забот почившего Святейшего Отца нашего Патриарха Тихона перед его кончиною было поставить нашу Православную Русскую Церковь в правильные отношения к советскому правительству и тем дать Церкви возможность вполне законного и мирного существования. Умирая, Святейший говорил: «Нужно бы пожить еще годика три». И, конечно, если бы неожиданная кончина не прекратила его святительских трудов, он довел бы дело до конца. К сожалению, разные обстоятельства, а главным образом, выступления зарубежных врагов советского государства, среди которых были не только рядовые верующие нашей Церкви, но и водители их, возбуждая естественное и справедливое недоверие правительства к церковным деятелям вообще, мешали усилиям Святейшего и ему не суждено было при жизни видеть свои усилия увенчанными успехом.

Ныне жребий быть временным Заместителем Первосвятителя нашей Церкви опять пал на меня, недостойного митрополита Сергия, а вместе со жребием пал на меня и долг продолжать дело Почившего и всемирно стремиться к мирному строению наших дел. Усилия мои в этом направлении, разделяемые со мной и православными архипастырями, как будто не остаются бесплодными; с учреждением при мне Временного Патриаршего Священного Синода укрепляется надежда на приведение всего нашего церковного управления в должный строй и порядок, возрастает и уверенность в возможность мирной жизни и деятельности нашей в пределах закона.

Теперь, когда мы почти у самой цели наших стремлений, выступления зарубежных врагов не прекращаются: убийства, поджоги, налеты, взрывы и им подобные явления подпольной борьбы у нас всех на глазах. Все это нарушает мирное течение жизни, созидая атмосферу взаимного недоверия и всяческих подозрений. Тем нужнее для нашей Церкви и тем обязательнее для нас всех, кому дороги ее интересы, кто желает вывести ее на путь легального и мирного существования, тем обязательнее для нас теперь показать, что мы, церковные деятели, не с врагами нашего советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и с нашим правительством.

Засвидетельствовать это и является первой целью нашего (моего и Синодального) послания.

За тем извещаем вас, что в мае месяце текущего года, по моему приглашению и с разрешения власти, организовался Временный при Заместителе Патриарший Священный Синод в составе нижеподписавшихся (отсутствуют Преосвященный Новгородский Митроп. Арсений, еще не прибывший, и Костромской Архиепископ Севастиан, по болезни). Ходатайство наше о разрешении Синоду начать деятельность по управлению Православной Всероссийской Церковью увенчались успехом. Теперь наша Православная Церковь в Союзе имеет не только каноническое, но и по гражданским законам вполне легальное центральное управление; а мы надеемся, что легализация постепенно распространится и на низшее наше церковное управление: епархиальное, уездное и т.д. Едва ли нужно объяснять значение и все последствия перемены, совершившейся таким образом в положении нашей Православной Церкви, ее духовенства, всех церковных деятелей и учреждений… Вознесем же наши благодарственные молитвы ко Господу, тако благоволившему о Святой нашей Церкви. Выразим всенародно нашу благодарность и советскому правительству за такое внимание к духовным нуждам православного населения, а вместе с тем заверим правительство, что мы не употребим во зло оказанного нам доверия.

Приступив, с благословения Божия, к нашей синодальной работе, мы ясно осознаем всю величину задачи, предстоящей как нам, так и всем вообще представителям Церкви. Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами советского Союза, лояльными к советской власти, могут быть не только равнодушные к православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого, как истина и жизнь, со всеми его догматами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укладом. Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской Родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное Варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза «не только из страха, но и по совести», как учил нас Апостол (Рим. XIII, 5). И мы надеемся, что с Божией помощью, при нашем общем содействии и поддержке, эта задача будет нами разрешена.

Мешать нам может лишь то, что мешало и в первые годы советской власти устроению церковной жизни на началах лояльности. Это – недостаточное сознание всей серьезности совершившегося в нашей стране. Учреждение советской власти многим представлялось недоразумением, случайным и потому недолговечным. Забывали люди, что случайности для христианина нет, и что в совершившемся у нас, как везде и всегда, действует та же десница Божия, неуклонно ведущая каждый народ к предназначенной ему цели. Таким людям, не желающим понять «знамений времени», и может казаться, что нельзя порвать с прежним режимом и даже с монархией, не порывая с православием. Такое настроение известных церковных кругов, выражавшееся, конечно, и в словах, и в делах и навлекшее подозрение советской власти, тормозило и усилия Святейшего Патриарха установить мирные отношения Церкви с советским правительством. Недаром ведь Апостол внушает нам, что «тихо и безмятежно жить» по своему благочестию мы можем лишь, повинуясь законной власти (I Тим. II, 2) или должны уйти из общества. Только кабинетные мечтатели могут думать, что такое огромное общество, как наша Православная Церковь со всей ее организацией, может существовать в государстве спокойно, закрывшись от власти.

Теперь, когда наша Патриархия, исполняя волю почившего Патриарха, решительно и бесспорно становится на путь лояльности, людям указанного настроения придется или переломить себя и оставить свои политические симпатии дома, приносить в церковь только веру и работать с нами только во имя веры, или, если переломить себя они сразу не смогут, по крайней мере не мешать нам, устранившись временно от дела. Мы уверены, что они опять, и очень скоро, возвратятся работать с нами, убедившись, что изменилось лишь отношение к власти, а вера и православная жизнь остаются незыблемы.

Особенную остроту при данной обстановке получает вопрос о духовенстве, ушедшем с эмигрантами за границу. Ярко противосоветские выступления некоторых наших архипастырей и пастырей за границей, сильно вредившие отношениям между правительством и Церковью, как известно, заставили почившего Патриарха упразднить Заграничный Синод (2 мая/22 апреля 1922 года). Но Синод и до сих пор продолжает существовать, политически не меняясь, а в последнее время своими притязаниями на власть даже расколол заграничное церковное общество на два лагеря. Чтобы положить этому конец, мы потребовали от заграничного духовенства дать письменное обязательство в полной лояльности к советскому правительству во всей своей общественной деятельности. Не давшие такого обязательства или нарушившие его будут исключены из состава клира, подведомственного Московской Патриархии. Думаем, что размежевавшись так, мы будем обеспечены от всяких неожиданностей из-за границы. С другой стороны, наше постановление, может быть, заставит многих задуматься, не пора ли и им пересмотреть вопрос о своих отношениях к советской власти, чтобы не порывать со своей родной Церковью и Родиной.

Не менее важной своей задачей мы считаем и приготовление к созыву и самый созыв нашего второго Поместного Собора, который изберет нам не временное, а уже постоянное центральное церковное управление, а также вынесет решение и о всех «похитителях власти» церковной, раздирающих хитон Христов. Порядок и время созыва, предметы занятий Собора и пр. подробности будут выработаны потом. Теперь же мы выразим лишь наше твердое убеждение, что наш будущий Собор, разрешив многие наболевшие вопросы нашей внутренней церковной жизни, в то же время, своим Соборным разумом и голосом, даст окончательное одобрение и предпринятому делу установления правильных отношений Церкви к советскому правительству.

В заключение усердно просим вас всех, Преосвященные Архипастыри, пастыри, братие и сестры, помогите нам каждый в своем чину вашим сочувствием и содействием нашему труду, вашем усердием к делу Божию, вашей преданностью и послушанием Святой Церкви, в особенности же вашими о нас молитвами ко Господу, да даст Он нам успешно и богоугодно совершить возложенное на нас дело к славе Его святого имени, к пользе Святой нашей Православной Церкви и к общему спасению.

Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любы Бога и Отца и причастие Святого Духа буди со всеми вами. Аминь.

За Патриаршего Местоблюстителя Сергий, Митрополит Нижегородский, Члены Временного Патриаршего Священного Синода: Серафим митрополит Тверской, Сильвестр архиепископ Вологодский, Алексий архиепископ Хутынский, управляющий Новгородской Епархией, Анатолий архиепископ Самарский, Павел архиепископ Вятский, Филипп архиепископ Звенигородский, управляющий Московской епархией, Константин епископ Сумский, управляющий Харьковской епархией. Управляющий делами Сергий, епископ Серпуховский.

Из книги О декларации митрополита Сергия о признании им Советской власти автора Нилус Сергей Александрович

Нилус С. О декларации митрополита Сергия 10 сентября сего года исполняется 135 лет со дня рождения Сергея Александровича Нилуса.Время все расставляет на свои места.Год от года растет число почитателей Сергея Александровича Нилуса, духовного писателя, верного ученика

Из книги Белая Церковь: Вдали от атеистического террора автора Маковецкий Протоиерей Аркадий

Печально известная декларация митрополита Сергия и ее восприятие Белой Церковью 29 июля 1927 г Заместитель Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополит Сергий издал свою известную Декларацию, которая стала одной из причин раскола в Русской Церкви Заявляя, что он

Из книги История Русской Православной Церкви 1917 – 1990 гг. автора Цыпин Владислав

Послание заместителя патриаршего местоблюстителя, Митрополита Нижегородского Сергия (Страгородского) и временного при нем Патриаршего Священного Синода ("Декларация" Митрополита Сергия). 1927 г. Божиею милостию, смиренный Сергий (Страгородский) митрополит Нижегородский

Из книги Два сорокоуста автора (Федченков) Митрополит Вениамин

Святый сорокоуст. Мысли по поводу указов Митрополита Сергия 1927, 2/15 сентября ПЕРВАЯ ЛИТУРГИЯ День моего рождения (48-й год) и мiрского ангела - святого Иоанна Постника, Патриарха Царяграда, имя которого я носил до иночества. Недостойно носил, ибо постником не был и не смог

Из книги Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.) автора Топоров Владимир Николаевич

ПРИЛОЖЕНИЕ IV ОБРАЗ СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО В ИКОНОПИСНЫХ ИСТОЧНИКАХ. - «МОЛЕННЫЕ» ИКОНЫ СЕРГИЯ. - «ТРОИЦА» АНДРЕЯ РУБЛЕВА Образ Сергия Радонежского, запечатленный в произведениях религиозного творчества XIV–XVI вв. (прежде всего) и умопостигаемый как образ «совокупный»,

Из книги Новые мученики российские автора Польский протопресвитер Михаил

ПИСЬМО МИТРОПОЛИТА ИОСИФА К ЕПИСКОПУ, ОТЛОЖИВШЕМУСЯ ОТ МИТРОПОЛИТА СЕРГИЯ Дорогой Владыко! Узнав от … о принятом Вами решении, нахожу, и после ознакомления со всеми материалами, что другого выхода нет. Одобряю Ваш шаг, присоединяюсь к Вам, но, конечно, помочь Вам более

Из книги Правда о религии в России автора (Ярушевич) Николай

РЕЗОЛЮЦИЯ МИТРОПОЛИТА ИОСИФА НА ДОКЛАД ПЕТРОГРАДСКИХ ВИКАРИЕВ, ОТ 23 ДЕКАБРЯ 1927 Г Для осуждения и обезврежения последних действий Митр. Сергия, противных духу и благу святой Христовой Церкви, у нас по нынешним обстоятельствам не имеется других средств, кроме как

Из книги Патриарх Сергий автора Одинцов Михаил Иванович

Необходимые канонические поправки к посланию м. Сергия и его священного Синода от 16/29 июля 1927 г «Подведем итоги сказанному:1. Каноническая законность Всероссийского Православного Поместного, общецерковного Собора 1917-18 г. признана всеми православными церквами и не

Из книги Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е – начало 1930-х годов автора Косик Ольга Владимировна

Речь Митрополита Сергия на молебне о победе русского воинства Вечером 26 июня 1941 года в Богоявленском соборе в МосквеНа морских кораблях иногда подается зычная команда: «Все наверх!» Это значит - кораблю угрожает морская стихия и управление кораблем требует совместной

Из книги автора

Послание Митрополита Сергия к православной пастве Украины До меня дошло сведение, в верности которого я не имею основания сомневаться, что епископ Владимиро-Волынский Поликарп Сикорский официально представлялся немецкому комиссару в г. Ровно и назвал себя

Из книги автора

Второе послание Митрополита Сергия по делу епископа Поликарпа Сикорского Возглавляющий Православную Русскую Церковь, Патриарший Местоблюститель, Смиренный Сергий, Митрополит Московский и Коломенский- православным архипастырям, пастырям и пасомым в областях

Из книги автора

Декларация митрополита Сергия и Временного патриаршего синода. 29 июля 1927 года Проекты документов, которые в июне 1926 года митрополит Сергий подал в НКВД РСФСР, оживленно обсуждались в церковной среде, и их принципиальные положения получили поддержку. Знаменательно, что

Из книги автора

Русская эмиграция и Декларация митрополита Сергия Страгородского Жаркие споры вызвала декларация и среди русской эмиграции. Расколотая на два лагеря, она была едина в неприятии «большевизма» и жаждала падения Совдепии, но по-разному представляла будущее политическое и

Из книги автора

Переписка митрополита Сергия с русскими архиереями за границей и предстоятелями Православных Церквей В отличие от своих предшественников, Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий с 1927 г. вел довольно обширную легальную переписку с церковными

Из книги автора

М. А. Новоселов и сборник «Дело митрополита Сергия» Июльская декларация 1927 г., подписанная митрополитом Сергием и членами Временного при нем Патриаршего Священного Синода, и последующие документы, изданные как продолжение новой церковной политики, породили лавину

Из книги автора

6 Статья Г. А. Косткевича «Ответ Православной Русской Церкви на интервью митрополита Сергия» Два интервью, данных М[итрополитом] Сергием представителям советской и иностранной печати, глубоко возмутили русское церковное сознание. Не входя в оценку причин, заставивших

Послание Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) и Священного Синода при нем от 16/19 июля 1927 года, так называемая Декларация, в церковно-исторической литературе упоминалось так часто и рассматривалось со всех возможных сторон так многократно и чаще всего так однобоко, что истинный смысл его и ситуации вокруг него подернулись довольно плотной завесой. Объяснение этому простое. В отличие от Московской Патриархии Зарубежная Церковь на всем протяжении своего существования имела достаточно прочную издательскую базу. Это позволяло ей десятилетиями печатать множество продукции с соответствующей трактовкой своей истории.

Во многих работах зарубежных исследователей присутствует все: начиная от неточностей и кончая замалчиваниями, искажениями и подлогами. Говорю это с полной ответственностью и готов аргументировать это заявление с документами на руках.

Большинство работ на эту тему, появившихся в последние годы в России, идя в русле открытых зарубежных источников, совершают, возможно, неосознанно, огромную тактическую ошибку и также не могут использоваться для ознакомления ни с историей, ни с современным положением Зарубежной Церкви.

Поэтому в преддверии ожидаемого начала диалога между Русской Зарубежной Церковью и Московской Патриархией есть смысл еще раз, отрешившись от юрисдикционных привязанностей, обозреть этот документ, являющийся основным камнем преткновения между нашими Церквами.

Предыстория

Еще 28/V-10/VI-1926 года митрополит Сергий составил «Проект обращения к православным архипастырям и пастырям», который протопресвитер Михаил Польский назвал «Проектом обращения к советской власти».1
Это обращение было приложением к его одновременному ходатайству в Комиссариат Внутренних Дел о легализации церковных органов и вообще всей церковной структуры. Центральным содержанием ходатайства было:

«...Зарегистрировать меня, Сергия, митрополита Нижегородского (гр. Страгородского) в качестве временно исправляющего должность Местоблюстителя Московского Патриаршего Престола (я подписываюсь за Патриаршего Местоблюстителя) и мою Канцелярию Московской Патриархии в составе заведующего и секретарей от двух до четырех, а также переписчиков в нужном количестве, с правом иметь бланки и печать. Местопребывание мое и Канцелярии в Нижнем Новгороде временно, с тем, чтобы по мере надобности впоследствии Канцелярия могла переселиться в Москву. Личный состав Канцелярии будет представлен по получении общего разрешения дополнительно.
2. Дать распоряжение о зарегистрировании местными административными органами местной староцерковнической иерархии: епархиальных и викарных архиереев с правом иметь при себе Канцелярию (если нет других вспомогательных органов управления, как-то: епархиальных, викариатских, пресвитерских советов и под.), пользоваться бланками и печатью...
3. Впредь до Поместного Собора и до организации коллективного при Патриархе Управления, прошу разрешить мне для обсуждения возникающих церковно-канонических вопросов время от времени собирать небольшие собрания архиереев (от 5 до 15 человек) в Москве и других городах, преимущественно там, где возникает вопрос (под моим председательством или под председательством другого архиерея под моею ответственностью). О таких собраниях и о принятых на них решениях своевременно будет осведомляться местная администрация.
4. Прошу разрешить мне при упомянутой выше Канцелярии издание периодического «Вестника Московской Патриархии» для осведомления приходских общин о ходе церковной жизни, о распоряжениях церковной власти и для помещения статей по церковно-вероучительным вопросам.
5. Прошу староцерковническому обществу разрешить организацию духовного образования, как высшего (вроде Духовных Академий), так и среднего (пастырских школ или пастырских курсов и под.), для лиц старше 18 лет. В случае общего разрешения по п.п. 4, 5 представляем мы своевременно проспекты и другие нужные сведения» .

Прилагавшееся к этому документу «Обращение» в основном повторяло проблемы, стоявшие перед Церковью в то время4.

Но, были там и весьма примечательные слова, говорящие не о беспредельной гибкости митрополита Сергия перед советской властью.

«Будучи искренними до конца, - говорится в этом Обращении, - мы не можем замалчивать того противоречия, какое существует между нами, православными, и коммунистами-большевиками, управляющими Союзом...
Обещая полную лояльность, обязательную для всех граждан Союза, мы, представители церковной иерархии, не можем взять на себя каких-либо особых обязательств для доказательства нашей лояльности.
Не можем взять на себя, например, наблюдения за политическими партиями наших единоверцев... Здесь требуют выяснения наши отношения к русскому духовенству, ушедшему за границу с эмигрантами и там образовавшему из себя как бы филиальное отделение Русской Церкви...
Обрушиться на заграничное духовенство за его неверность сов. Союзу какими-нибудь церковными наказаниями, было бы ни с чем не сообразно и давало бы дало бы только лишний повод говорить о принуждении к тому советской властью. Но выразить наш полный разрыв с таким политиканствующим духовенством и тем оградить себя на будущее время от ответственности за это политиканство и желательно и вполне возможно...»5.

Вскоре митрополит Сергий напрямую обращается с особым посланием к зарубежным иерархам. В этом письме митроп. Сергия, в частности, пишет:

«Дорогие мои Святители,
...Не знаю, из кого состоят наш Синод и Собор и какие их полномочия. Не знаю я и предмета разногласий между Синодом и митрополитом Евлогием. Ясно, что судьей между Вами я быть не могу.
Ваше письмо дает мне повод поставить общий вопрос: может ли вообще Московская Патриархия быть руководительницей церковной жизни православных эмигрантов, когда между нами фактически нет отношений?
Мне думается, польза самого церковного дела требует, чтобы Вы или общим согласием создали для себя центральный орган церковного управления, достаточно авторитетный, чтобы разрешать все недоразумения и разногласия... или же если такого органа, общепризнанного всею эмиграцией, создать по-видимому нельзя, то уже лучше покориться воле Божией, признать, что отдельного существования эмигрантская Церковь устроить себе не может, и потому всем Вам пришло время встать на почву канонов и подчиниться (допустим временно) местной православной власти...»6.

Из этого письма совершенно очевидно, что:

1) зарубежное церковное управление до сих пор было неканоническим;
2) заграничный церковный центр был создан искусственно.

Но самое курьезное заключается в том, какое постановление вынес по поводу этого письма м. Сергия заграничный Архиерейский Синод:8

«Признать, что Митрополит Сергий признает, что все дела Заграничной Церкви должны окончательно решаться Русским Заграничным Церковным Правительством, каковым является Архиерейский Собор и его Синод...» .

Тут уже речь идет о недобросовестности не частного лица, пусть и в протоиерейском сане, а о недобросовестности самого Архиерейского Синода.

Здесь уместно сказать, что это письмо, отправленное м. Сергием собратьям-архиереям за границу доверительно, было опубликовано в прессе10.

Эта элементарная непорядочность вызвала одно из главных обвинений м. Сергия со стороны советских властей, на основе которых он был арестован (см. ниже).

20 мая 1927 года Комиссариат Юстиции легализовал «Временный Патриарший Синод при митрополите Сергии», а 14 июля м. Сергий и Его Синод, игнорируя Архиерейский зарубежный Синод, отправили м. Евлогию, как «Управляющему русскими церквами в Западной Европе», и в его лице всем зарубежным священнослужителям, Указ № 93 с предложением дать письменное обязательство, что данное лицо "состоя в ведении Московской Патриархии, не допустит в своей общественной, в особенности церковной деятельности, ничего такого, что может быть принято за выражение нелояльности к Советскому Правительств;
не согласные дать такое обязательство или его нарушившие, увольняются от должности и исключаются из состава клира в ведении Московской Патриархии"11.

В сопроводительном письме м. Сергий обращает внимание м. Евлогия на то, что тот не исполнил Постановления об упразднении ВРЦУ:

«22 апреля (5 мая 922 года - сост.) состоялось постановление Св. Патриарха Тихона и Священного Синода, коим упразднено Высшее Церковное Управление Русской Церкви заграницей, ввиду, главным образом, его политических выступлений; попечение об означенных церквах возложено на Ваше Высокопреосвященство, с поручением Вам представить свои соображения о дальнейшем устройстве церковного управления заграницей.
Данное Вам поручение осталось неисполненным, ни в 1922 г. (может быть вследствие того, что Святейший был тогда изолирован, ни в 1923 г., когда Святейший снова стал во главе Управления Русской Церковью. Между тем, указанное ВЦУ возродилось и кажется не без Вашего содействия...».

По-существу текста

Итак, 29 июля 1927 года (по новому стилю) митрополит Сергий опубликовал свое печально известное Послание, вошедшее в церковную историю под именем Декларации м. Сергия.13

Отметим сразу же: Декларация эта на сегодня уже имеет чисто исторический интерес, не более.
Дальнейший материал по этой теме имеет целью лишь показать, что даже на советское время обвинения Патриархии в «сергианской ереси», раздающиеся со страниц зарубежной печати даже сегодня, не имели под собой ни малейшего основания.

Два пункта этого послания неприятно поразили церковное сознание членов Русской Православной Церкви и на Родине и за рубежом:

«Выразим всенародно нашу благодарность и советскому правительству за такое внимание к духовным нуждам православного населения, а вместе с тем заверим правительство, что мы не употребим во зло оказанного нам доверия».
«Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой -наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи».

Мысли на первый взгляд действительно не из приятных. Но при толковании их все же нельзя использовать неблаговидный прием: смешение понятий. За рубежом уже аксиомой является такое толкование:

«Митроп. Сергий, мол, от лица Церкви заявил в своей декларации, что радости советской власти сладости Церкви, а ее неудачи - церковные неудачи».

Но ведь это чистейшее недоразумение! Тем не менее, такое толкование присутствует и в Соловецком послании, и в «Окружном Послании» Зарубежного Собора,14 и во многих других работах, им же несть числа. И лишь по простой причине невнимательного чтения. Или: незнания грамматики русского языка. Или: по причине сознательного искажения.

Соловецкие епископы, анализируя эту фразу, пишут:
«Мысль о подчинении Церкви гражданским установлениям выражена в такой категорической и безоговорочной форме, которая легко может быть понята в смысле полного сплетения Церкви и Государства. Церковь не может взять на себя перед Государством (какова бы ни была в последнем форма правления) обязательства считать „все радости и успехи государства - Своими радостями и успехами, а все неудачи -Своими неудачами", ибо всякое Правительство15 может иногда принимать решения безрассудные, несправедливые и жестокие, которым Церковь бывает вынуждена подчиниться, но не может им радоваться или одобрять. В задачу настоящего Правительства входит искоренение религии, но успехи его в этом направлении. Церковь не может признать своими успехами».16

Но дает ли вторая фраза из текста Декларации основание для такого толкования? Абсолютно нет и вот почему. Во-первых, в ней ни намеком не содержится мысль о «подчинении гражданским властям». Ни в категорической, ни в безоговорочной форме. О властях здесь и речи нет. О государстве, кстати, тоже. А «радости и успехи» по прямому стилистическому смыслу отнесены к Родине, которая у нас одна, и которая не связана неразрывными узами с формой государственного управления или той или иной властью.

Слово «которой» соединяет «радости и успехи» только с Родиной и ни с чем иным. Успехи же Родины, народа, которые слагаются из материальных и духовных показателей, не могут не радовать Церковь, по чьей бы инициативе они ни приходили. И всякое другое толкование будет выглядеть либо как невольное искажение, либо как сознательная фальсификация.

И тогда в письме соловчан все становится на свое место. Да, советская власть может иногда принимать решения жестокие, которым Церковь бывает вынуждена подчиниться... Что и делала Патриархия, но она никогда не радовалась успехам гонителей Церкви.

Можно заметить здесь, что эта фраза была сформулирована как будто по благодатному озарению: большевики ее поняли именно так, как до сих пор толкуют в Зарубежной Церкви, не считающей Патриархию вообще Церковью, а на самом деле ни малейших оснований у них для такого понимания не было.

Что касается первой «соблазнительной» фразы, о благодарности Советскому правительству, то здесь во всех исключительно критических отзывах присутствует явная недобросовестность: либо спускается, как в соловецком отзыве, либо игнорируется, как делается за рубежом, слово «такое», чем опять же в корне изменяется смысл. Слово «такое» указывает не на вообще «отношение власти к Церкви», а на частное ее проявление, и именно: легализацию церковного управления, о чем и говорится в предыдущем параграфе. И не более. Та же самая ошибка присутствует и в «Окружном Послании» Зарубежного Собора.

Вопреки прямому смыслу слов м. Сергия, здесь говорится:
«Оно (послание - сост.) призывает нас „выразить всенародно нашу благодарность" советской власти „за такое внимание к духовным нуждам православного населения», признавать ее законной, повиноваться ей „не только из за страха, но и по совести" (Рим. 13, 5), „сознавать советский союз гражданской родиной, радости и успехи которого - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи"...».17

В интерпретации «Окружного Послания» текст Декларации уже просто фальсифицирован. Слову «который» придана форма, которая в корне меняет смысл. В этом виде «радости и успехи» действительно уже относятся к Советскому Союзу, а не к Родине, чего в самой Декларации нет.

Лично м. Сергий в беседе с м. Елевферием дал этим словам следующее толкование, и мы не имеем права искажать смысл и понимать их иначе.
«- Что особенно взволновало русскую эмиграцию в вашей декларации - это ваши слова: „радости и успехи власти - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи". Вы не можете себе представить, какое негодование возбудили в ней эти слова против вас, - сказал я ему, прохаживаясь с ним в его келий.
Он остановился, вскинул на меня свой пристальный взгляд и с едва заметной на лице улыбкой спросил меня:
- вы читали мою декларацию?
-А как же? Читал.
-Там ведь нет тех слов, какие вы мне приписываете. Там есть: „радости и успехи нашей родины - наши радости и успехи, неудачи ее -наши неудачи". Если будут на нашей Родине неурожай, голод, повальные болезни, кровавые междоусобицы, ослабляющие наш народ, то, конечно, этому народному горю мы не будем радоваться. А если, под управлением Советской власти, страна наша будет преуспевать, богатеть, улучшаться, то мы этими успехами не будем огорчаться, как огорчались враги Советской Республики. Но, разумеется, если в стране нашей будет увеличиваться неверие. Церковь будет преследоваться, то мы не можем этому радоваться, как об этом заявлено мною в письме от 1/14 марта 1929 года»18.

Проблема легализации

Причиной появления Декларации в изложении о. Михаила Польского19 являлось то, что арестованный за отказ принять легализацию на условиях большевиков м. Сергий купил себе свободу отступлением от своих принципов. Неверно в корне.

Легализация нужна была, ее добивалась не советская власть, для которой от нее было ни холодно ни жарко, а само церковное руководство, и лишь м. Сергию с большим трудом и тяжелыми уступками удалось ее достичь.

Легализация нужна была самой Церкви, чтобы положить конец анархии в Церкви и охранить ее от произвола местных властей, но никак не власть навязывала легализацию м. Сергию. Если бы легализация была нужна советской власти, то что ей мешало объявить ее в одностороннем порядке? Но правда - в другом:

«Сам митрополит Сергий просил Советскую власть признать Патриаршую Церковь законно существующей религиозной общиной, внутренне управляемой по своим правилам и, с своей стороны, дать обязательство, что возглавляемая им Церковь ни явно, ни тайно, не будет выступать против Советской власти».20

Что же касается ареста м. Сергия, то в качестве обвинения фигурировало его нелегальное письменное сношение с зарубежными иерархами, с предъявлением фотографии его письма.21

Это мнение полностью соответствует и заметке в официальном синодальном органе Зарубежной Церкви. Здесь говорится:

«Пребывая в Москве, Митрополит Сергий совершает церковные службы, на которые стекаются массы молящихся. Можем определенно сообщить, что Митрополит Сергий был арестован в связи с заграничной церковной смутой...
Не можем не выразить возмущения против опубликования в парижской печати письма Митрополита Сергия, присланного доверительно.
Оно было послано перед этим только трем архиереям, в совершенно секретном порядке. Чтобы снять с себя вину за это опубликование, письмо было переслано сначала в Ригу, в газету „Сегодня", а затем уже оттуда было перепечатано в „Возрождении"».

Этот же факт подтверждает и митроп. Елевферий. Он пишет:
«За границей существует убеждение, что м. Сергий свое первое послание составил в темнице, во время четвертого заключения, под давлением большевиков, приняв в него в готовой их формулировке некоторые их пожелания, за что и получил свободу. А в действительности со слов мне самого м. Сергия было так.
Соглашение со властями о легализации Церкви уже состоялось, послание было уже заготовлено, как вдруг его вызывают в Г.П.У. Там ему предъявили обвинение в нелегальном письменном сношении с эмигрантскими иерархами и в доказательство показали ему фотографию его частного письма, пересланного в частном порядке одному иерарху, впоследствии сделавшегося (?!) известным почти во всей заграничной церковной среде, и за это его, Заместителя, Председателя Синода, Митрополита, посадили в тюрьму, где он просидел назначенное ему время и уже по выходе опубликовал свою ранее заготовленную декларацию».23

Кто же из троих адресатов (м. Антоний, м. Евлогий или «иерарх, впоследствии сделавшийся известным почти во всей заграничной церковной среде») мог не только выдать письмо в печать, но и дать его сфотографировать? Ведь этот «кто-то» был явно из зарубежного церковного руководства!

Что касается условий, в каких эта декларация появилась на свет, об этом тоже приводит свидетельство из личной беседы с м. Сергием м. Елевферий:
«В моей полной свободе в этом акте можно убедиться, проверив даты поставленную на заготовленном уже мною послании пред всаждением в тюрьму и дату освобождения меня из тюрьмы. Это можно узнать в нашем Синодальном архиве.
Это было сказано с такою определенностью, которая не оставляла ни малейшего в том сомнения.
А вообще-то в своих актах по сношению с заграничною Церковью Вы свободны?
-Полной свободы, конечно, здесь нет. Составленные определения по делам заграницы мы представляем власти для прочтения и сведения, и только после того отправляем.
-Это-то понятно..., но не вставляет ли власть в текст Вашего акта чего-либо от себя, чтобы Вы приняли это за свое?
-Не-е-ет.
И это „нет" сказано им в таком тоне, в котором едва-едва слышался отголосок душевной обиды, но спокойном и настолько твердом, что я не ощутил никакого сомнения в сказанном.
- Конечно, - заговорил м. Сергий, - в представляемых власти, так
сказать для цензуры, предназначенных для заграницы наших официальных определениях власть может вычеркнуть себе неугодное, но добавлять в текст что-либо от себя, - этого не бывает. С этой стороны м ы в н у т р е н н о с в о б о д н ы, точно также, когда мы кого-либо из иерархов перемещаем с кафедры на кафедру, или командируем кого-либо
для известной цели, то мы спрашиваем а не будет ли препятствий в пропуске для него? Соли там не согласятся дать пропуск указанному лицу, мы назначаем кого-либо другого, нам подходящего; но от власти не бывает давления за известную личность. И здесь, с внутренней, канонической стороны мы свободны, так как все мы выбираем иерархов из своей среды».2

Реакция Зарубежной Церкви на Декларацию

Зарубежная Церковь, конечно же, не могла не отреагировать на Декларацию. Собор Архиереев Русской Православной Церкви Заграницей (ответ на декларацию м. Сергия), состоявшийся 9 сентября 1927 года, обратился к пастве с особым «Окружным Посланием», на которое мы уже ссылались выше. После изложения содержания Декларации и толкования его, толкования, надо сказать, предвзятого, что было отмечено выше, наконец-то открыто было высказано то, что в жизненных реалиях давно имело место, как говорят.

«...Тщательно рассмотрев послание Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и Временного Патриаршего Синода, и, приняв во внимание, что высшая церковная власть в России находится в тяжком пленении у врагов Церкви, несвободна в своих деяниях, а также то, что у нас нет возможности иметь с нею нормальные сношения, Священный Собор Архиереев Русской Православной Церкви заграницей определил:

1) Заграничная часть Всероссийской Церкви должна прекратить сношения с Московской церковной властью в виду невозможности нормальных сношений с нею и в виду порабощения ея безбожной советской властью, лишающей ее свободы в своих волеизъявлениях и канонического управления Церковью.. .»25.

В этом постановлении, приведенном лишь частично, не чувствуется ни малейшей враждебности по отношению к собратьям на Родине и к м. Сергию в частности, но лишь стремление оградить их от возможных преследований со стороны советской власти, могущих последовать из-за принципиальной церковной (но одновременно и сугубо политической) позиции Зарубежной Церкви. То есть, совершенно отсутствует та враждебность к Патриархии, которая культивируется последней волной еврейской эмиграции в зарубежной церковной прессе.

Реакция на Декларацию в России

По поводу декларации м. Сергия высказывались, разумеется, не только за границей. Но и там и здесь (здесь, в данном случае, за рубежом, особенно) чаще всего цитируются документы или отдельные места документов, метающие громы и молнии в адрес ее автора. Попробуем восстановить истину.

Осудившие

Многие м. Сергия осудили. Прот. М. Польский приводит в качестве примера соловецких епископов, некоторые имена: митроп. Петра Крутицкого, митроп. Кирилла Казанского, митроп. Агафангела Ярославского, митроп. Иосифа Петроградского, архиеп. Серафима Углиц-кого, еп. Варлаама Пермского, еп. Евгения Ростовского, еп. Дамаскина Глуховского, архиеп. Пахомия Черниговского, еп. Аверкия, еп. Димитрия Гдовского, ей. Сергия Нарвского, еп. Василия Прилукского, еп. Виктора Глазовского, еп. Алексия Воронежского, еп. Иерофея Никольского.26 Можно было бы даже продолжить этот список.

Остальными его «свидетелями» являются: священники, «неизвестный епископ», просто «неизвестный документ», «изгнанник с Ангары», «еп. Н.», анонимное «Воззвание», и опять «письмо неизвестного».

Священников сразу оставим в покое, потому что, даже если бы о. Михаил привел свидетельства сотен священников, они ни о чем не сказали бы, поскольку еще в 1929 году их насчитывалось еще около или более 35 тысяч. Анонимов всех мастей тоже оставляем в стороне. Негоже в таком серьезном вопросе ссылаться на личность, которая боится поставить под своим документом свою подпись.

Но... «осудили» еще не всегда надо понимать в смысле «отделились». Этим смешением особенно часто страдает о. Михаил Польский и это будет видно из дальнейших документов.

Итак, многие осудили м. Сергия. Осудили и даже прислали ему письма с отказом от общения с ним. Или просто отделились безо всяких писем и заявлений. Такие письма принято называть «формулой отложения». Формула отложения петроградцев, например, гласит:

«Посему, оставаясь по милости Божией, во всем послушными чадами единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, и сохраняя апостольское преемство через патриаршего местоблюстителя Петра, митрополита Крутицкого, мы прекращаем каноническое общение с м. Сергием и со всеми, кого он возглавляет, и впредь до суда „совершенного собора местности", т. е. с участием всех православных епископов или до открытого и полного покаяния перед святою Церковью самого митрополита, сохраняем молитвенное общение лишь с теми, кто блюдет, „да не преступаются правила отец... и да не утратим по малу неприметно тол свободы, которую даровал нам ровню Своею Господь наш Иисус Христос освободитель всех человеков"» (из 8 правила 11 Вселенского Собора».28

«Формула» подписана новомучеником еп. Димитрием Гдовским и Сергием Нарвским, без сомнения, не без ведома митрополита Иосифа, который поминается в литийном прошении в Зарубежной Церкви.

(В скобках: история петроградского отделения от м. Сергия стоит в неразрывной связи с именем митроп. Иосифа. Первые шаги петроградцев на пути к отложению начинались вовсе не с недовольства декларацией, а с недовольства перемещением м. Иосифа (Петровых) на Одесскую кафедру. Это недовольство, кстати, подогревал и сам митрополит. Но... и здесь надо быть справедливым. Назначение м. Иосифа на Ленинградскую кафедру состоялось тоже распоряжением м. Сергия.
И если петроградцы приняли как должное назначение м. Иосифа на их кафедру от м. Сергия, то они должны были послушно принять от него и его перемещение.
Что касается самого м. Иосифа, то в документах, засвидетельствовавших процесс его окончательного отложения от м. Сергия, о Декларации речь вообще не идет. Говорится только о его недовольстве перемещением.
В образовании так наз. «иосифлянского раскола», вызванного перемещением епископата и, в частности, самого м. Иосифа, было виновато больное самолюбие митрополита. Митроп. Елевферий утверждает, что в конце концов свою неправоту м. Иосиф понял и сам и раскаялся перед м. Сергием,29 но это, кажется, не совсем верно.
Дополнительно о м. Иосифе - ниже).

В формуле отложения Глазовской епархии говорится:

«Временно, до покаяния и отречения м. Сергия от вылущенного им „воззвания"... воздержаться от общения с ним и солидарными с ним епископами» °.

Епископ Никольский Иерофей в своей формуле отложения вовсе указывает, как на основание для прекращения общения с м. Сергием, такие пункты, которые никак нельзя представить в конкретном виде:
«Пока он м. Сергий т. е. был первым стражем порученного ему Патриаршего Престола, вся Церковь считала его своим руководителем, а когда он предпринял вольные начинания, неодобряемые ни народом церковным, ни собором епископов, ни благословением м. Петра, то никто не обязан идти путем его заблуждений»31.

Грубая каноническая ошибка, положенная в основу всех этих приведенных формул, была повторена некоторыми другими архиереями, а впоследствии усилена руководством Зарубежной Церкви. Дело в том, что, во-первых, до Собора, о котором говорится в первой (петроградской) формуле, согласно 14 правилу Константинопольского двукратного Собора, никто не имеет права отлагаться от своего церковного руководителя.

То же самое относится и к пресвитерам по отношению к епископам (пр. 13), и к епископам и митрополитам по отношению к патриархам (пр. 15). Созвучность постановлений даже текстуальная. Опять идет речь о действиях епископов и митрополитов «до соборного рассмотрения»...

Во-вторых, покаяние, требуемое другой формулой от м. Сергия, возможно и необходимо, но только после того, как предстоящий Собор признает ошибки, нарушения или преступления м. Сергия.

В-третьих, требование со стороны викарных архиереев покаяния от главы Церкви до решения по его делу Собора, есть вопиющее нарушение церковного порядка и дисциплины.

В-четвертых, одобрение или неодобрение «вольных начинаний», на основании которых отложился еп. Иерофей, не подвергались никакому статистическому анализу на основе опроса всего церковного населения и мы не можем ничего определенного по этому поводу сказать. Да, было много недовольных, были смущенные, были неодоб-ряющие и даже категорические противники декларации, но в итоге вся Церковь осталась и пошла за м. Сергием.

Продолжим о митроп. Иосифе. Его роль в петроградской трагедии была отмечена выше. Здесь - несколько слов о нем самом. В своем письме от 21 июля 1928 года архиеп. Иларион (Троицкий), тоже ново-мученик, выразил свое (определявшее мнение соловецких епископов) мнение по поводу нового «иосифлянского» раскола. Владыка пишет:

«Что реку о всем. А то, что всем отделяющимся, я до крайней степени не сочувствую. Считаю их дело совершенно неосновательным, вздорным и крайне вредным. Не напрасно каноны 13-15 Двукр. Собора определяют черту, после которой отделение даже похвально, а до этой черты отделение есть церковное преступление. А по условиям текущего момента преступление весьма тяжкое.То или другое административное распоряжение, хотя и явно ошибочное, вовсе не есть „casus belly". Точно также и все касающееся внешнего права Церкви (т. е. касающееся отношения к государственной политике и под.) никогда не должно быть предметом раздора. Я ровно ничего не вижу в действиях митр. Сергия и Синода его, что бы превосходило меру снисхождения или терпения. Ну, а возьмите деятельность, хотя бы Синода с 1721 по 1917 г. Там, пожалуй, было больше сомнительного, и, однако ведь, не отделялись. А теперь будто смысл потеряли, удивительно, ничему не научились за последние годы, а пора бы, давно пора бы... Это большая беда...».32

И это при том, что он сам видел всю глубину падения митроп. Сергия, что и отразил в своем письме к Н. Н. от 4 ноября 1927 года:

«Все это вместе взятое и многое другое, видимое и слышимое, и заставляет живые верующие души настораживаться и внимательно всматриваться в развертывающуюся перед нами картину усаживания жены на зверя. Эти души чувствуют новую, небывалую опасность для Церкви христовой и, естественно, бьют тревогу. Они, в большей части своей, не спешат окончательным разрывом с церковными «прелюбодеями», в надежде, что совесть и не сожжена до конца, а потому возможны покаяние и исправление, т. е. отверженце начатого ими темного дела (имеется в виду м. .Сергий и его Синод - сост.). Сбудется ли это чаяние?" От души говорю подай, Господи! Но в самой глубине его нахожу сомнение и, однако, пока не ставлю точки над "i". Пусть поставит ее время, а точнее сказать Владыка времен»33.

О самом митроп. Иосифе, отделившемся от законной церковной власти, архиеп. Иларион в том же июльском письме пишет:

«...Ну, еще какие письма получил, то скажу так. Везде писаны пустяки, кто напротив пишет. Какую штуку выдумали. Он мол отступник. И как пишут, будто без ума они. Сами в яму попадают и за собой других тащат. А Осиповы письма (т. е. митроп. Иосифа - сост.) уж очень не понравились. Будто и не он пишет вовсе.
У него будто злоба какая. И самый главный грех тот, что его на другую должность перевели. Значит отступник. Это глупость. Что и других переводят, так что ж делать, поневоле делают, как им жить дома нельзя. Допреже по каким пустякам должность меняли и еще рады были, а теперь заскандалили. А теперь для пользы дела, не по интересу какому. Лучше дома жить, это что говорить, да от кого это зависит. С ним ничего не поделаешь, хоть об стенку лбом бейся, все то же будет. Значит, ругаются по пустякам и зря, вред себе и другим делают»34.

Кстати сказать, в эскалации иосифлянского раскола приложили свою руку и зарубежные архиереи. В июле 1928 года митрополит Антоний каким-то образом сумел тайно переслать из-за границы письмо с призывом «всем верным архипастырям» примкнуть к Архиерейскому Синоду35.

Надо сказать, что о. Михаил не идет по новому пути, когда старается в подтверждение своего утверждения привлечь правдами и неправдами всевозможные свидетельства.

Таким приемом пользовались уже последователи митроп. Иосифа. Для поддержания (или создания) авторитета они начали составлять списки архиереев, которые якобы отделились от митр. Сергия и присоединились к их движению. Списки эти, конечно, не лежали в письменном ящике стола, а всеми возможными способами распространялись по стране.

Таких списков было составлено в разное время и разными лицами несколько. Были списки, в которых числилось 18 архиереев, отошедших от м. Сергия, в других их было 26 или 28, а в одном списке - даже 88. В одном таком списке значится в числе раскольников даже еп. б. Лужский Мануил (Лемешевский), один из самых активный борцов против раскола митроп. Иосифа.

Всякий слух, который хоть как-то говорил о недовольстве распоряжениями м. Сергия со стороны какого-либо архиерея, использовался ими в своих целях. Например, узнав, что митроп. Новгородский Арсений (Стадницкий) недоволен кое-какими действиями митроп. Сергия, о нем тут же распространили молву, что он состоит в числе оппозиционеров. Митроп. Арсению пришлось по этому поводу писать специальное письмо от 28 марта (10 апреля) 1928 года (оно будет приведено в этом сборнике ниже).

Для поддержания раскола пользовались разными предсказаниями и сновидениями «блаженных», «юродивых». Одна из таких блаженных якобы видела во сне Божию Матерь и рядом с Нею епископа Димитрия (Гдовского, одного из самых активных деятелей и распространителей иосифлянского раскола).

Она возложила якобы на него руку и что-то сказала ему к утверждению его в вере. Другие видели последователей м. Сергия в геене огненной, а последователей митроп. Иосифа, естественно, в великой славе.3

Отец Михаил «пророчествами» и «видениями» не оперирует, но факты подтасовывает довольно часто. Итак, о подтасовках.

Соловецкие епископы о Декларации

Среди епископов, которые перечисляет о. Михаил, есть совершенно «мертвые» для него души. И во-первых, это, конечно, соловецкие епископы. Ни словом ни намеком не дают они оснований для отделения от м. Сергия. Вот что они пишут:

"I. Мы одобряем самый факт обращения Высшего Церковного Учреждения к правительству с заверением о лояльности Церкви в отношении к Советской власти во всем, что касается гражданского законодательства и управления.
Подобные заверения, неоднократно высказанные Церковью в лице почившего патриарха Тихона, не рассеяли подозрительного отношения к Ней правительства. Поэтому повторение таких заверений представляется целесообразным.
II. Мы вполне искренно принимаем чисто политическую часть послания, а именно:
а) мы полагаем, что клир и прочие церковные деятели обязаны
подчиняться всем законам и правительственным распоряжениям, касающимся гражданского благоустройства государства;
б) мы полагаем, что тем более они не должны принимать никакого ни прямого, ни косвенного, ни тайного, ни явного участия в заговорах и организациях, имеющих целью ниспровержение существующего порядка и формы правления;
в) мы считаем совершенно недопустимым обращение Церкви к иноземным правительствам с целью подвигнуть их к вооруженному вмешательству во внутренние дела Союза для политического переворота в нашей стране;
г) вполне искренно принимая закон, устраняющий служителей культа от политической деятельности, мы полагаем, что священнослужитель как в своей открытой церковно-общественной деятельности, так и в интимной области пастырского воздействия на совесть верующих не должен ни одобрять, ни порицать действий правительства.
III. Но мы не можем принять и одобрить послание в его целом, по следующим соображениям:..
(Далее идут сами соображения).
IV. Наконец, мы находим Послание Патриаршего Синода недоговоренным, а потому недостаточным...»37.
Отвергая отдельную часть Декларации и политики митроп. Сергия, соловецкий епископат в принципе был согласен с его общей политикой. Об этом, кроме самого Послания говорит в своем донесении митроп. Сергию и прот. И. Шастов, тянувший трок вместе с соловецкими епископами во время написания этого Послания.
«По прочтении означенной декларации и суждению о ней было вынесено определенное заключение: декларацию надо считать необходимым актом, свидетельствующим лояльное отношение к государственной власти и не нарушающим ни догматического, ни канонического учения. А потому приемлемой „для нас"» .
Архиеп. Иларион (Троицкий) в ноябре 1927 года собрал в Соловецком лагере в келье архим. Феофана 15 архиереев и после обсуждения декларации было принято решение: оставаться в общении с митрополитом Сергием и осудить «иосифлян». «Никакого раскола! Будем хранить верность Православной Церкви в лице митр. Сергия»39.

«Что бы ни стали нам говорить и кто бы ни был, мы должны на это смотреть, как на провокацию, желающую нас разделить с митр. Сергием и его Синодом, а потому мы должны держаться единства»4 .

Виртуозные манипуляции производит над текстом этого соловецкого послания прот. М. Польский41. Этот документ он приводит в качестве доказательства, что епископат соловецкий ее не принял. Приводит урезанным и недобросовестно урезанным.

Ни одним словом не упоминая об одобрении Декларации соловчанами в первых двух пунктах, он, опуская, кстати, нумерацию, чтобы читателю был незаметен пропуск, начинает его цитировать сразу с третьего пункта. А ведь не случайно приведенные выше первые два пункта поставлены авторами на первом месте. И о безблагодатности или о ереси м. Сергия и об отделении от него в этом послании нет и намека.

Страдающие епископы ни словом не говорят в своем послании даже о преступлениях м. Сергия (созвучно с постановлением зарубежного Архиерейского Собора) и уж тем более не предают его анафеме и не отлагаются от него. Митроп. Елевферий, видевшийся с некоторыми из них в Москве в конце 1928 года лично, пишет:

«Для меня не было ничего неожиданного, когда мне бывшие узники-иерархи сообщали, что там на Соловках, все исповедники, за печальным исключением трех, не имеющих силы и значения, из которых одного знаю я, стоят с м. Сергием и его Синодом. Особенно горячим поборником его является все тот же А. Илларион».

Существует также мнение, что сделавшееся известным заграницею так называемое послание Соловецких узников, в действительности написано единолично одним протоиереем и распространялось в России без подписи иерархов»42.

Митрополит Петр о Декларации

Теперь о Местоблюстителе Митрополите Петре. Недалеко от него (пос. Хэ Обнорского района Тобольского округа) в ссылке находился и епископ Спасо-Клепиковский, викарий Рязанской епархии Василий (Беляев). Они вместе через газету ознакомились с текстом Декларации. О том, какое впечатление она произвела на Местоблюстителя, еп. Василий докладывал впоследствии митрон. Сергию:

«...29 октября настоящего года (н. ст.) я возвратился из ссылки, которая до окончания ее, т. е. до 9 января 1929 г. (н. ст.) заменена минусом б43. С 1 августа по 23 сентября (н. ст.) я прожил в поселке Хэ Обнорского р-на Тобольского округа, вместе с митр. Петром, Местоблюстителем, и, по его поручению, должен Вам сообщить нижеследующее:

Владыка получил возможность (из газ. „Известия") прочитать декларацию нынешнего Православного Синода и вынес от нее вполне удовлетворительное впечатление, добавив, что она является необходимым явлением настоящего момента, совершенно не касаясь ее некоторых абзацев. Владыка Митрополит просил передать его сердечный привет Митрополиту Сергию и всем знающим его44.

И о. Михаил пишет о том же, но... искажая: «Еп. Василий, вик. Рязанский (11 ноября 1927 г.), вопреки другим известиям45 сообщает, что с 1 августа по 27 сент. был вместе с м. Петром на о. Хэ, и последний одобрил позицию м. Сергия»,46 но о том, что м. Петр одобрил именно декларацию, о. Михаил умалчивает.
«Другие известия», о которых говорит о. Михаил, заключаются опять же в анонимном свидетельстве некоего участника научной экспедиции П., которому м. Петр якобы дал устный отзыв о декларации:

«Для первоиерарха подобное воззвание недопустимо. К тому же я не понимаю, зачем собран Синод, как я вижу из подписей под воззванием, из ненадежных лиц. Так, например, епископ Филипп форменный еретик. И мне предлагалось, в более приличных выражениях, подписать воззвание, я не согласился, за это и выслан. Я доверял м. Сергию и вижу, что ошибся»47.

Вот два свидетельства: епископа, открытое, письменное и официальное, и «научного работника», анонимное, устное, частное... Отец Михаил предпочитает анонимное, поскольку оно укладывается в его схему.

Митрополит Кирилл и другие о Декларации

Митрополит Кирилл, которого старается о. Михаил представить своим союзником в обвинении Патриархии, писал: «Совершенную им (т. е. м. Сергием - сост.) по/дмену церковной власти, конечно нельзя назвать отпадением от Церкви, но это есть несомненно тягчайший грех, падение. Совершителей греха я на назову безблагодатными» .

«Мирянам, - писал он, - принимать деятельное участие в церковной жизни приходов, возносящих имя митр. Сергия в качестве возглавляющего иерархию пастыря, не следует». Но если в данной местности нет «православного» храма, то они могут посещать богослужение и принимать Св. Тайны в храмах, подчиняющихся митр. Сергию.

«Незадолго до своей кончины, последовавшей от укуса змеи в августе 1941 года, митр. Кирилл осознал свою ошибку (отделения от м. Сергия - сост.) и примирился с митр. Сергием, так долго ожидавшим его обращения»5 .

Митроп. Агафангел, один из Заместителей Патриарха, инициатор Ярославско-Ленинградского откола, «за несколько времени до смерти формально заявил Синоду о своей ошибке и просил принять его в общение с Церковью: был принят и умер умиротворенным»51. Обстоятельства его покаяния выглядели таким образом.
3/16 мая к владыке Агафангелу прибыла для переговоров с ним посланная митроп. Сергием делегация в составе архиеп. Иувеналия (Масловского) и прот. Владимира Воробьева. Между ними состоялась душевная беседа, которая окончательно расположила митр. Агафангела к полному примирению с митроп. Сергием52.
Вслед за м. Агафангелом присоединились и трое его викариев: архиеп. Серафим, архиеп. Варлаам и еп. Евгений53.

Епископ Виктор Глазовский. Примечательны слова архиеп. Илариона, сказанные им по поводу позиции еп. Виктора: «Я писал Вам, какой народ несдержанный пошел. Много ругаюсь я с таким народом. Который Глазовский (разумеется еп. Виктор - сост.), ну это прямо искушение одно. Говорить с ним не приведи Бог. У него все будто навыворот, и все говорит, что все родные за него, и ничто слушать не хочет. Про него писали много. Ну, совсем человек сбился и себя одного за правого почитает»54.

Тем не менее, находясь на Соловках, под влиянием соловецких епископов, особенно владыки Илариона, согласился с его убеждениями и тоже присоединился к м. Сергию55. О своем присоединении он сообщил вятской пастве и сделал соответствующее распоряжение. Епископ Виктор, примиренный с м. Сергием, скончался в лагере же 19 апреля 1934 года57.

Согласно утверждению о. Михаила Польского, Декларация была вредна для Церкви по следующим причинам, в том числе:

1) она легализовала только высшее Церковное Управление, но не епархиальное (стр. 39);
2) она усилила гонения на Церковь58.

Во-первых, странно, что противник всякой легализации, о. Михаил негодует, что было легализовано только центральное Управление. Но и это неправда. В Послании м. Сергия от 31/XI1-1927 года, подписанном еще десятью епископами, говорится, что постепенно открываются Епархиальные Советы59.

Во-вторых, ссылкой на то, что после Декларации были арестованы десяток епископов доказать, что они были арестованы из-за Декларации можно только для чукчи. Сам же о. Михаил признает, что «состав (епископов - сост.), принявших позицию м. Сергия и имевших кафедры, истреблен в порядке общего гонения, не взирая на их лояльность к главе Церкви. Одни, как м. Анатолий Одесский (Гри-сюк) умерли в тюрьмах и ссылках, другие, как м. Серафим (Мещеряков), арх. Ювеналий (Масловский), арх. Питирим (Крылов) и др. расстреляны, третьи, очень молодые епископы, как Иоанн (Широков). Серафим (Александров) Бакинский, Рафаил и др. до сего времени в тюрьмах и ссылках».60

Прием, которым пользуется о. Михаил, равносилен тому, как перечислением арестованных в середине декабря 1926 года близких к м. Петру и проживавших в Москве архиереев (арх. Николай Владимирский, Пахомий Черниговский, Прокопий Херсонский, Гурий Иркутский, еп. Парфений Ананьевский, Дамаскин Глуховский, Тихон Гомельский, Варсонфий Каргопольский и др.) пытаться доказать, что их арест явился следствием распоряжения м. Петра о своих временных заместителях.

Но и здесь о. Михаил не избежал недобросовестности. Дело в том, что некоторые из упомянутых им архиереев, как «жертвы декларации», - Сергий Нарвский, Евгений Ростовский, Кирилл Казанский - были сосланы еще до Декларации61.

Примечательно также письмо (предсмертное) протоиерея Валентина Павловича Свенцицкого «Духовным моим детям», аргументы которого в период его противостояния митроп. Сергию часто цитируются противниками Московской Патриархии, но которое никогда не было опубликовано на Западе.

Но прежде - его «старое» письмо митроп. Сергию от 12 января 1928 года. Тогда он был настоятелем одного из самых почитаемых храмов Москвы - «Никола Большой Крест».

«Сознавая всю ответственность перед Господом за свою душу и за спасение душ вверенной мне паствы, с благословения Димитрия (Любимова), епископа Гдовского, я порываю каноническое и молитвенное общение с Вами и организовавшимся при Вас совещанием епископов, незаконно присвоившим себе наименование «Патриаршего Синода», а также со всеми, находящимися с Вами в каноническом общении, и не считаю Вас более Заместителем Местоблюстителя Патриаршего престола на следующих основаниях:

Декларация Ваша от 16(29) июля и все, что общеизвестно о Вашем управлении Церковью со времени издания «Декларации», с несомненностью устанавливает, что Вы ставите Церковь в ту же зависимость от гражданской власти, в которую хотели поставить Ее два первых «обновления», - вопреки священным канонам Церкви и декретам самой власти гражданской...»62.

А теперь - «предсмертное» письмо:

«Духовным моим детям.
Ваш духовный отец сделал страшную духовную ошибку и тяжко согрешил. Три года тому назад я отделился от митрополита Сергия и увел свою паству из лона Православной Церкви. „Горе тому, через кого в мир приходит соблазн" (Мф. 18, 7), а я соблазнил многих. Ошибка моя заключалась в том, что свое личное разумение и свое личное чувство я поставил выше Соборного разума, выразившегося в священных канонах.
Я умираю. И перед лицом смерти сознаю этот свой страшный грех пред Святой Церковью и пред Вами. Простите меня ради Христа и вернитесь вместе со мною в лоно Православной Церкви, принеся покаяние в отпадении от Православия, в каковое вовлек я Вас. Кто из Вас не потерял в меня веру как в духовного руководителя, несмотря на это страшное мое заблуждение, тот пусть останется со мной в единении. Протоиерей Валентин Свенцицкий. 11 сентября 1931 г.»63.

Таким образом, из всего внушительного списка о. Михаила остаются несколько никому на сегодня не известных человек, которые никак не могут представлять единодушно всей Церкви64 с ее 260 епископами, от которой якобы откололся м. Сергий.

Все эти разговоры об узурпаторстве м. Сергием высшей церковной власти, о его отступлении от Православия и безблагодатности Московской Патриархии возникли значительно позднее, причем, странное совпадение: особая острота ненависти (!) против Московской Патриархии падает на послевоенное время и нынешнее, когда за рубеж выплеснулись две мощные волны эмигрантов из Союза, которые, вливаясь в Зарубежную Церковь, хотят показать себя более зарубежными, чем сами зарубежники, хотя некоторые из самых активных отрицателей Московской Патриархии в Советском Союзе не то, что не знали храмового порога, но многие из них были нормальными советскими комсомольцами.

Божиею милостию, смиренный Сергий, митрополит Нижегородский, Заместитель Патриаршего Местоблюстителя и Временный Патриарший Священный Синод.

Преосвященным архипастырям, боголюбивым пастырям, честному иночеству и всем верным чадам Святой Всероссийской Православной Церкви.

О Господе радоватися.

Одною из забот почившего Святейшего Отца нашего Патриарха Тихона пред его кончиной было поставить нашу Православную Русскую церковь в правильные отношения к Советскому правительству и тем дать Церкви возможность вполне законного и мирного существования. Умирая, Святейший говорил: «Нужно бы пожить еще годика три». И, конечно, если бы неожиданная кончина не прекратила его святительских трудов, он довел бы дело до конца. К сожалению, разные обстоятельства, а главным образом, выступления зарубежных врагов Советского государства, среди которых были не только рядовые верующие нашей Церкви, но и водители их, возбуждая естественное и справедливое недоверие правительства к церковным деятелям вообще, мешали усилиям Святейшего, и ему не суждено было при жизни видеть своих усилий, увенчанных успехом.

Ныне жребий быть временным Заместителем Первосвятителя нашей Церкви опять пал на меня, недостойного митрополита Сергия, а вместе со жребием пал на меня и долг продолжать дело Почившего и всемерно стремиться к мирному устроению наших церковных дел. Усилия мои в этом направлении, разделяемые со мною и православными архипастырями, как будто не остаются бесплодными: с учреждением при мне Временного Патриаршего Священного Синода укрепляется надежда на приведение всего нашего церковного управления в должный строй и порядок, возрастает и уверенность в возможности мирной жизни и деятельности нашей в пределах закона.

Засвидетельствовать это и является первой целью настоящего нашего (моего и Синодального) послания. Затем извещаем вас, что в мае текущего года по моему приглашению и с разрешения власти, организовался Временный при Заместителе Патриарший Священный Синод в составе нижеподписавшихся (отсутствуют Преосвященные Новгородский митрополит Арсений (Стадницкий), еще не прибывший, и Костромской архиепископ Севастиан, по болезни). Ходатайство наше о разрешении Синоду начать деятельность по управлению Православной Всероссийской Церковью увенчалось успехом. Теперь наша Православная Церковь в Союзе имеет не только каноническое, но и по гражданским законам вполне легальное центральное управление; а мы надеемся, что легализация постепенно распространится и на низшее наше церковное управление: епархиальное, уездное и так далее. Едва ли нужно объяснять значение и все последствия перемены, совершающейся таким образом в положении нашей Православной Церкви, Ее духовенства, всех церковных деятелей и учреждений… Вознесем же наши благодарственные молитвы ко Господу, тако благоволившему о святой нашей Церкви. Выразим всенародно нашу благодарность и Советскому правительству за такое внимание к духовным нуждам православного населения, а вместе с тем, заверим правительство, что мы не употребим во злое оказанного нам доверия.

Приступив, с благословения Божия, к нашей синодальной работе, мы ясно сознаем всю величину задачи, предстоящей как нам, так и всем вообще представителям Церкви. Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к Советской власти, могут быть не только равнодушные к Православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого, как истина и жизнь, со всеми его догматами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укладом. Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской Родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное варшавскому, сознается нами, как удар, направленный в нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза «не только из страха наказания, но и по совести», как учил нас Апостол (Рим. 13, 5). И мы надеемся, что с помощью Божиею, при вашем общем содействии и поддержке, эта задача будет нами разрешена.

Мешать нам может лишь то, что мешало и в первые годы Советской власти устроению церковной жизни на началах лояльности. Это — недостаточное сознание всей серьезности совершившегося в нашей стране. Утверждение Советской власти многими представлялось каким-то недоразумением, случайным и потому недолговечным. Забывали люди, что случайностей для христианина нет и что в совершившемся у нас, как везде и всегда, действует та же десница Божия, неуклонно ведущая каждый народ к предназначенной ему цели. Таким людям, не желающим понять «знамений времени», и может казаться, что нельзя порвать с прежним режимом и даже монархией, не порывая с Православием. Такое настроение известных церковных кругов, выражавшееся, конечно, и в словах, и в делах и навлекшее подозрения Советской власти, тормозило и усилия Святейшего Патриарха установить мирные отношения Церкви с Советским правительством. Недаром ведь Апостол внушает нам, что «тихо и безмятежно жить по своему благочестию мы можем лишь повинуясь законной власти (1 Тим. 2, 2); или должны уйти из общества. Только кабинетные мечтатели могут думать, что такое огромное общество, как наша Православная Церковь со всей Ее организацией, может существовать в государстве спокойно, закрывшись от власти. Теперь, когда наша Патриархия, исполняя волю почившего Патриарха, решительно и бесповоротно становится на путь лояльности, людям указанного настроения придется или переломить себя и, оставив свои политические симпатии дома, приносить в Церковь только веру и работать с нами только во имя веры; или, если переломить себя они сразу не смогут, по крайней мере, не мешать нам, устранившись временно от дела. Мы уверены, что они опять и очень скоро возвратятся работать с нами, убедившись, что изменилось лишь отношение к власти, а вера и православно-христианская жизнь остаются незыблемы.

Особенную остроту при данной обстановке получает вопрос о духовенстве, ушедшем с эмигрантами за границу. Ярко противосоветские выступления некоторых наших архипастырей и пастырей за границей, сильно вредившие отношениям между правительством и Церковью, как известно, заставили почившего Патриарха упразднить заграничный Синод (5 мая / 22 апреля 1922 года). Но Синод и до сих пор продолжает существовать, политически не меняясь, а в последнее время своими притязаниями на власть даже расколол заграничное церковное общество на два лагеря. Чтобы положить этому конец, мы потребовали от заграничного духовенства дать письменное обязательство в полной лояльности к Советскому Правительству во всей своей общественной деятельности. Не давшие такого обязательства или нарушившие его будут исключены из состава клира, подведомственного Московской Патриархии. Думаем, что размежевавшись так, мы будем обеспечены от всяких неожиданностей из-за границы. С другой стороны, наше постановление, может быть, заставит многих задуматься, не пора ли и им пересмотреть вопрос о своих отношениях к Советской власти, чтобы не порывать со своей родной Церковью и Родиной.

Не менее важной своей задачей мы считаем и приготовление к созыву и самый созыв нашего Второго Поместного Собора, который изберет нам уже не временное, а постоянное центральное церковное управление, а также вынесет решение и о всех «похитителях власти» церковной, раздирающих хитон Христов. Порядок и время созыва, предметы занятий Собора и прочие подробности будут выработаны потом. Теперь же мы выразим лишь наше твердое убеждение, что наш будущий Собор, разрешив многие наболевшие вопросы нашей внутренней церковной жизни, в то же время своим соборным разумом и голосом даст окончательное одобрение и предпринятому нами делу установления правильных отношений нашей Церкви к Советскому правительству.

В заключение усердно просим вас всех, Преосвященные архипастыри, пастыри, братие и сестры, помогите нам каждый в своем чину вашим сочувствием и содействием нашему труду, вашим усердием к делу Божию, вашей преданностью и послушанием Святой Церкви, в особенности же вашими за нас молитвами ко Господу, да даст Он нам успешно и Богоугодно совершить возложенное на нас дело к славе Его Святого имени, к пользе Святой нашей Православной Церкви и к нашему общему спасению.

Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любы Бога и Отца и причастие Святого Духа буди со всеми вами. Аминь.

Текст декларации приводится по изданию: Цыпин В. А., прот. История Русской Православной Церкви, 1917 — 1990: Учебник для православных духовных семинарий. — М.: Издательский дом «Хроника», 1994 (http://www.sedmitza.ru/index.html?did=16241)