Где собрана информация из Книг памяти, содержащих пофамильные перечни репрессированных из всех регионов бывшего СССР с краткими биографическими сведениями. Сейчас там уже почти 3 млн. фамилий. Если ваш родственник есть в Книге памяти, считайте, часть работы уже позади — его личное дело сохранилось и судьбу выяснить будет не так сложно.
Камень памяти жертвам политических репрессий (набережная Енисея у КИЦа)
Источник: www.sakharov-center.ru
Также на первом этапе поисков можно обратиться в Государственный архив — вот, например, можно подать запрос в архив Красноярского края.
Таким образом, мы узнаем, что именно случилось с вашим родственником . Не вдаваясь в тонкости, скажем, что жертв политических репрессий можно разделить на две группы:
- арестованные по политическим мотивам.
- спецпоселенцы (строго говоря, эти группы пересекаются, потому что спецпоселенца могли арестовать, или арестованного после лагеря отправить в ссылку, но в начале поиска это не играет роли).
Теперь можно приступать к сбору документов для запроса. Дело в том, что обращаться в архивы имеют право только родственники, которые должны предоставить документальное подтверждение родства. Так, например, внукам репрессированного нужно приложить к заявке на поиск информации копию своего свидетельства о рождении и документ о рождении матери или отца (ребенка репрессированного человека). Если вы или ваши родители меняли фамилию, перечень документов должен быть дополнен свидетельством о браке.
В запросе обязательно должен быть указан обратный адрес — на него пришлют ответ из архива. Также задайте вопрос о дальнейшей судьбе арестованного. На случай, если он был расстрелян, спросите место захоронения. Составлять запрос можно в свободной форме, примеры обращений и истории поисков родных .
После того, как запрос составлен — решаем, куда его отправить . Это зависит от статуса репрессированного родственника.
Поиск арестованных по политической статье
Направлять запрос о поиске дела арестованного по политической статье нужно в тот регион, где его арестовали. Если это Красноярский край, то обращайтесь в региональное управление ФСБ России по Красноярскому краю по адресу: 660017 г. Красноярск, ул. Дзержинского 18. Полный перечень учреждений в регионах России и других стран находится .
Если человек был осужден и направлен в лагерь , то в деле должны содержаться сведения о том, куда именно его отправили. Например, если заключенный писал прошения о пересмотре дела, такие сведения в деле появляются. Поэтому спросите, в каких лагерях отбывал срок осужденный и, если это удастся узнать — запросите более подробную информацию, но уже не в региональном управлении ФСБ, а в УВД региона.
Если в деле таких сведений нет, получить их можно по адресу: 117469, Москва, ул. Новочеремушкинская, 67. Главный информационный центр МВД. Один экземпляр учетной карточки заключенного обычно направлялся из каждого лагеря в этот архив, поэтому с большой вероятностью там могут найтись необходимые сведения.
Поиск спецпоселенцев
Как правило, они не были осуждены, а направлены на спецпоселение в административном порядке. Объединяет их то, что все они стояли на учете в спецкомендатуре, так что сведения можно найти в УВД тех регионов, куда они были направлены на спецпоселение. Так, если они отбывали ссылку в Красноярском крае, то информация найдется в ГУ МВД по Красноярскому краю — 660017 г.Красноярск, ул.Дзержинского 18. Информационный центр ГУ МВД по Красноярскому краю.
Но запросы стоит писать не только в тот регион, куда шло переселение, но и туда, откуда человек был выслан. Следы могут обнаружиться в УВД и областных архивах — запросы имеет смысл написать и туда. Если вы живёте в Красноярске, рекомендуем обратиться на приём в отдел реабилитации ИЦ ГУ МВД по Красноярскому краю: в будние дни с 11 до 13 часов по адресу пр. Мира, 87.
Просим присылать на [email protected] известные вам сведения о репрессированных, документы и фотографии. Они будут опубликованы на сайте Красноярского общества «Мемориал».
Фото на главной: Краслаг, 1990 г.
Базой для публикуемых списков стало последнее издание диска "Жертвы политического террора в СССР".
Публикуемые списки несколько расширены по сравнению с диском, включавшим более 2 600 000 имен – добавлены биографические справки из Книги памяти Сахалинской области, а также 3-го тома Книги памяти Автономной Республики Крым, подготовительных материалов к очередным томам Книги памяти Краснодарского края, 3-го тома Книги памяти Республики Северная Осетия-Алания, 5-го тома Книги памяти Красноярского края, 2-го тома Книги памяти Новосибирской области, 5-го тома Книги памяти Свердловской области. Общее число добавленных имен – около 30 тысяч.
Четвертое издание базы данных "Жертвы политического террора в СССР" было осуществлено в год 70-летия Большого террора – кампании самых жестоких и массовых убийств в отечественной истории. Тогда в течение двух лет (1937–1938) по политическим обвинениям было арестовано более 1 миллиона 700 тысяч человек и не менее 725 тысяч из них были расстреляны – в среднем государство ежедневно убивало тысячу своих граждан. Но Большой террор – это лишь одна, хоть и наиболее кровавая террористическая кампания советской власти. В несколько меньших масштабах, с меньшей жестокостью подобные преступления совершались на протяжении всех семидесяти лет – с самого октябрьского переворота, 90-летие которого падает на те самые дни, когда выходит в свет наш диск.
Казалось бы после избавления от коммунистического режима у наших народов нет более важной задачи, чем разобраться в причинах и осознать масштабы постигшей нас катастрофы – не чумы, не морового поветрия, а гуманитарного бедствия, сотворенного собственными руками. Необходимым условием выполнения этой задачи является восстановление в полном объеме памяти о терроре, подробности которого десятилетиями скрывались и замалчивались. И, в частности, – увековечение памяти жертв.
Такая работа действительно ведется в течение уже почти двух десятилетий. Результаты, однако, не слишком утешительны.
Вместо памятников жертвам политических репрессий, которые предполагалось воздвигнуть, в большинстве случаев по-прежнему стоят закладные камни, установленные еще на рубеже 1980–1990-х годов.
Не создан в России общенациональный Музей политических репрессий. А в экспозициях региональных историко-краеведческих музеев теме репрессий если и уделено какое-то место, то, как правило, самое незначительное.
На мемориальных досках, установленных в честь тех наших выдающихся сограждан, которые были расстреляны или погибли в лагерях, отсутствуют любые упоминания об их трагической смерти.
Выявлена и отмечена памятными знаками лишь малая часть мест массовых захоронений казненных. А тысячи кладбищ возле когдатошних лагерей и трудпоселков утрачены безвозвратно: они превратились в пустыри, распаханы, заросли лесом, на их месте выстроены новые жилые массивы или промышленные комплексы. До сих пор миллионы людей не знают, где зарыты их родители, деды и прадеды.
Но, пожалуй, самый важный из не отданных нами долгов – это имена жертв.
Нам было завещано "всех поименно назвать". Задача эта и сегодня далека от исполнения.
В разных регионах бывшего Советского Союза готовят и издают Книги памяти жертв политических репрессий. Основное содержание этих книг – краткие биографические справки о расстрелянных, отправленных в лагеря, насильственно депортированных в трудпоселки, мобилизованных в трудармии. Эти справки нужны сотням тысячам людей и в нашей стране, и в других странах мира, где живут наши соотечественники, для того, чтоб найти хоть какие-то сведения о судьбах родственников. Они нужны историкам, краеведам, учителям, журналистам. Но даже если биография человека включена в какую-то из Книг памяти, об этом очень трудно узнать: такие книги издаются обычно маленьким тиражом (от 100 до 1000 экземпляров) и в продажу почти не поступают. Даже в главных библиотеках России нет полного комплекта изданных мартирологов.
Для того чтобы сохранить память о жертвах и помочь людям восстановить историю их семей, Общество "Мемориал" в 1998 г. приступило к созданию единой базы данных, сводя вместе информацию из региональных Книг памяти, уже вышедших в свет или только подготовленных к изданию. Результаты этой работы, дополненные информацией из ряда других источников, и составляют основное содержание настоящего ресурса.
Чтобы было понятно, чьи имена могут встретиться в этих списках, напомним об основных, наиболее массовых категориях жертв политических репрессий в СССР.
I. Первая массовая категория – люди, арестованные по политическим обвинениям органами государственной безопасности (ВЧК–ОГПУ–НКВД–МГБ–КГБ) и приговоренные судебными или квазисудебными (ОСО, "тройки", "двойки" и т.п.) инстанциями к смертной казни, к разным срокам заключения в лагерях и тюрьмах или к ссылке.
По различным предварительным оценкам, за период с 1921 по 1985 г. в эту категорию попадает от 5 до 5,5 миллиона человек. На нашем диске данная категория репрессированных представлена наиболее широко – их здесь около полутора миллионов.
Чаще всего в Книги памяти, а значит, и в нашу базу данных включались сведения о людях, пострадавших в период 1930–1953 гг. Это объясняется не только тем, что в данный период осуществлялись наиболее массовые репрессивные операции, но и тем, что процесс реабилитации, начатый в хрущевскую эпоху и возобновившийся во время перестройки, в первую очередь коснулся жертв именно сталинского террора, и прежде всего – жертв террора 1937-1938 гг.
Менее полно в базе данных отражены жертвы репрессий более раннего, до 1929 г., периода: . Самые же ранние репрессии советской власти, относящиеся к 1917–1918 гг. и эпохе Гражданской войны, документированы настолько фрагментарно и разноречиво, что даже их масштабы пока не установлены. Да и вряд ли вообще могут быть сделаны корректные оценки статистики "красного террора": в этот период нередко имели место массовые бессудные расправы с "классовыми врагами", что, естественно, никак не фиксировалось в документах. Цифры, называемые в литературе, колеблются от 50–100 тысяч до более миллиона человек.
Политзаключенные, получившие свои сроки после смерти Сталина и окончания массового террора, если и представлены в некоторых Книгах памяти, то лишь фрагментарно. К сожалению, по техническим причинам нам удалось подготовить к настоящему изданию лишь около половины собранных НИПЦ "Мемориал" (Москва) сведений о политических репрессиях 1953–1985 гг. – это около пяти тысяч справок о политзаключенных новейшего периода.
Всего за 1930–1933 гг., по разным оценкам, вынужденно покинули родные деревни от 3 до 4,5 миллиона человек. Меньшая часть из них были арестованы и приговорены к расстрелу или к заключению в лагерь. 1,8 миллиона стали "спецпоселенцами" в необжитых районах Европейского Севера, Урала, Сибири и Казахстана. Остальных лишили имущества и расселили в пределах своих же областей. Кроме того, множество крестьян бежали из деревень в большие города и на индустриальные стройки, спасаясь от репрессий, коллективизации и массового голода, ставшего последствием сталинской аграрной политики и унесшего, по разным оценкам, жизни от 6 до 9 миллионов человек.
III. Третья массовая категория жертв политических репрессий – народы, целиком депортированные с мест традиционного расселения в Сибирь, Среднюю Азию и Казахстан. Наиболее масштабными эти административные депортации были во время войны, в 1941–1945 гг. Одних выселяли превентивно, как потенциальных пособников врага (корейцы, немцы, греки, венгры, итальянцы, румыны), других обвиняли в сотрудничестве с немцами во время оккупации (крымские татары, калмыки, народы Кавказа). Общее число высланных и мобилизованных в "трудовую армию" составило до 2,5 миллиона человек (см. таблицу). На сегодняшний день почти нет Книг памяти, посвященных депортированным национальным группам. В качестве редких примеров можно назвать Книгу памяти калмыцкого народа, составленную не только по документам, но и по устным опросам, и Книгу памяти, выпущенную в Кабардино-Балкарской Республике.
| Национальность | Год депортации | Количество высланных (средняя оценка) |
| Корейцы | 1937–1938 | 172 000 |
| Немцы | 1941–1942 | 905 000 |
| Финны, румыны, другие национальности союзных с Германией государств | 1941–1942 | 400 000 |
| Калмыки | 1943–1944 | 101 000 |
| Карачаевцы | 1943 | 70 000 |
| Чеченцы и ингуши | 1944 | 485 000 |
| Балкарцы | 1944 | 37 000 |
| Крымские татары | 1944 | 191 000 |
| Турки-месхетинцы и другие народности Закавказья | 1944 | 100 000 |
| Итого: | 2 461 000 | |
Кроме этих крупных консолидированных потоков в разное время имели место многочисленные политически мотивированные депортации отдельных национальных и социальных групп, в основном из пограничных регионов, крупных городов и "режимных местностей". Представители этих групп, общее число которых установить крайне сложно (по предварительной оценке с начала 1920-х по начало 1950-х годов – более 450 тысяч человек), довольно редко попадают в Книги памяти.
То же можно сказать о приблизительно 400 тысячах депортированных в 1939–1941 гг. с "новых территорий" – из Эстонии, Латвии, Литвы, Западной Украины, Западной Белоруссии, Молдавии. В нашем издании около 100 тысяч имен этих людей – в основном эти имена выявлены в результате работы Польской программы Общества "Мемориал". Если же говорить о послевоенных депортациях с этих территорий, то, к сожалению, в публикуемых списках имен этих людей совсем мало.
Общее число лиц, подвергшихся репрессиям не в судебном (или квазисудебном), а в административном порядке, составляет 6,5–7 миллионов человек. В публикуемые списки включены справки приблизительно на миллион из них – в основном на "спецпоселенцев" из числа раскулаченных крестьян и представителей народов, подвергшихся тотальной депортации. Конечно, это небольшая часть от общего числа тех, кто прошел через ад трудпоселков, спецпоселений, трудармий, высылок – всего того, что скромно именуется "административными репрессиями".
Говоря об иных категориях населения, подвергшихся политическим преследованиям и дискриминации, нельзя забывать и о сотнях тысяч людей, лишенных гражданских прав за "неправильные" профессию или социальное происхождение (лишь в Новгородской области в Книгу памяти включена такая категория репрессированных, как "лишенцы"), и о бессудно расстрелянных при подавлении крестьянских восстаний в 1920-е, о расстрелянных без приговоров в тюрьмах в 1941-м, и о расстрелянных на фронте в годы войны по приговорам Особых отделов, о репатриантах (в основном бывших "остарбайтерах" и военнопленных), принудительно работавших в фильтрационных лагерях, и о многих, многих других. Все они лишь в самой малой степени представлены в списках.
Сравнивая 2,6 миллиона справок, собранных нами сегодня, с осторожными и умеренными общими статистическими оценками, мы приходим к печальному выводу: по самым оптимистическим расчетам получается, что нам удалось объединить имена примерно 20 процентов от общего числа жертв государственного террора в СССР . (Говоря об общем числе жертв, мы исходим из трактовки этого термина, вытекающей из Закона РФ "О реабилитации жертв политических репрессий" от 18.10.1991.)
Так выглядит итог многолетней работы по собиранию имен, результат работы многих людей во многих регионах. Таков разрыв между статистикой террора и персональной памятью о его жертвах.
А ведь кроме бесспорных жертв политического террора, чьи имена уже оказались или, несомненно, рано или поздно окажутся на страницах Книг памяти, были еще миллионы людей, осужденных за разные незначительные "уголовные" преступления и дисциплинарные проступки. Традиционно их не считают жертвами политических репрессий, хотя многие репрессивные кампании, которые проводились силами милиции, имели явно политическую подоплеку. Судили за нарушение паспортного режима, за бродяжничество, за "самовольный уход" с места работы (перемену места работы); за опоздание, прогул или самовольную отлучку с работы; за нарушение дисциплины и самовольный уход учащихся из фабричных и железнодорожных училищ; за "дезертирство" с военных предприятий; за уклонение от мобилизации для работы на производстве, на строительстве или в сельском хозяйстве, и т.д., и т.п. Наказания при этом, как правило, были не слишком тяжелыми – зачастую осужденных даже не лишали свободы. Трудно подсчитать число людей, которых постигли эти "мягкие" наказания: только с 1941 по 1956 г. осуждено не менее 36,2 миллиона человек, из них 11 миллионов – за "прогулы"! Очевидно, что главная цель всех этих карательных мер – не наказать конкретное преступление, а распространить систему принудительного труда и жесткого дисциплинарного контроля далеко за границы лагерей и спецпоселений (в терминологии самой власти это и значило "установить твердый государственный порядок").
Из сказанного ясно, что в деле восстановления памяти о людях, о каждом в отдельности, мы все еще в начале пути. Главная работа по-прежнему впереди.
В публикуемые списки включены сведения почти из всех вышедших на русском языке Книг памяти, а также большой объем сведений, не опубликованных до сих пор. Тем не менее представленные данные настолько неполны, что уместно говорить даже не о неполноте, а о фрагментарности. Причин тому несколько.
Во-первых , в списках отражены в основном репрессии, осуществлявшиеся на территории России (около 90% справок). Данные, полученные нами из Казахстана, содержат в общей сложности около 100 тысяч имен, из Белоруссии – примерно 80 тысяч. Это весьма заметная часть от общего числа репрессированных в судебном или квазисудебном порядке в этих республиках. Украина представлена очень фрагментарно: нам удалось получить оттуда всего около 40 тысяч справок (в основном из Одесской области и в очень небольшой степени из Харькова и Мариуполя) – цифра, конечно, совершенно несопоставимая с общим масштабом репрессий на территории Украины. Фрагментарны и сведения по еще двум республикам: Киргизия – около 12 тысяч справок, Узбекистан – около 8 тысяч. К сожалению, в обоих случаях справки эти не слишком информативны. Данные по остальным бывшим союзным республикам не представлены вовсе.
Мы не имели возможности включить в единую базу данных целый ряд Книг памяти, изданных за пределами России. В частности в Литве, Латвии, Эстонии, на Украине, в Молдове тщательно подготовленные издания, содержащие перечни имен репрессированных (в общей сложности несколько сотен тысяч) выпускаются на государственных языках этих стран, что вполне естественно. Однако, к сожалению, русское написание имен не приводится, несмотря даже на то, что имена и биографические данные, как правило, взяты из делопроизводства репрессивных ведомств, которое велось преимущественно на русском языке. Включение же в общую базу неизбежно неточного обратного перевода имени и фамилии, не совпадающего с тем, что зафиксировано в официальных документах, сводит поисковую ценность этих справок к нулю.
К сожалению, в деле увековечения памяти жертв репрессий отсутствует какая бы то ни было межгосударственная координация.
При этом мы знаем, что в странах Балтии, на Украине, в Казахстане существуют серьезные государственные программы по сохранению памяти о жертвах политического террора, и в некоторых из них (Латвия, Литва, Эстония) составление перечней имен жертв террора уже завершено или близится к завершению. С другой стороны, нам ничего не известно о какой-либо работе по восстановлению имен репрессированных в Грузии, Армении, Азербайджане, Таджикистане и Туркмении. Полагаем, что до тех пор, пока во всех странах, некогда входивших в Советский Союз, не будет разработана на межгосударственном уровне совместная международная программа исследований истории политического террора и увековечения памяти жертв, невозможно будет говорить и о составлении сколько-нибудь полного поименного перечня.
Во-вторых , и в России, и в некоторых других странах бывшего Советского Союза создание Книг памяти тесно связано с процессом юридической реабилитации пострадавших от политических репрессий. А в этом процессе возникали и возникают свои трудности. Огромный объем работы подталкивал сотрудников различных отделов реабилитации к тому, чтобы заниматься вначале "несомненными" случаями, подлежащими реабилитации по формальным признакам, независимо от содержательной стороны обвинения, то есть реабилитацией лиц, осужденных по ст.58–10 ("контрреволюционная пропаганда и агитация"). Все остальные случаи нередко откладывались в сторону, становясь делами "второй очереди", если, конечно, не было проявлено какой-то инициативы со стороны заинтересованных лиц. Делами "второй очереди" становились также те, где фигурировали обвинения по нескольким статьям Уголовного кодекса – по 58-й в сочетании с другими, например, служебно-должностными, воинскими и т.п. статьями. К тому моменту, когда по этим делам, во всяком случае по значительной их части, процедура реабилитации была произведена (2002–2005 гг.), Книги памяти во многих регионах уже были изданы и результаты реабилитационного процесса 2000-х годов в эти Книги не попали. Соответственно нет их и в публикуемых списках. Но дело даже не только в этом. Мы с уверенностью утверждаем, что процесс реабилитации, который в России недавно поспешили объявить практически завершенным, еще далеко не завершен. Лакуны в деле реабилитации возникают в связи с политическими репрессиями Гражданской войны, с делами участников крестьянских волнений, периодом Отечественной войны, лагерным сопротивлением. Значительные лакуны предопределены и недостатками самого российского закона о реабилитации, в том числе нечеткостью, размытостью некоторых его формулировок.
Однако едва ли не самым существенным является то, что сам факт реабилитации совершенно не означает автоматического попадания имени реабилитированного ни в Книгу памяти, ни в какую-либо общедоступную базу данных, ни в публикуемые в некоторых газетах перечни имен жертв репрессий. Реабилитационное определение подшивается к следственному делу, сведения о том, что реабилитация состоялась, если кому-то и сообщаются, то только родственникам реабилитированного (если реабилитация была предпринята по их заявлению), имя реабилитированного остается в архивах, по большей части недоступных.
В-третьих , в России процесс подготовки и издания региональных Книг памяти остается делом самих регионов. В стране не существует государственной программы увековечения памяти жертв политических репрессий. Нет никакого федерального нормативного акта, предписывающего готовить и издавать Книги памяти, не разработана единая методика и общие критерии отбора. Поэтому в деле подготовки этих книг царит полный разнобой. Где-то такие книги готовят и издают местные администрации или отдельные ведомства, так или иначе связанные с проблемой реабилитации (региональные комиссии по восстановлению прав жертв, региональные органы ФСБ, прокуратуры и т.д.), где-то – научные и культурно-просветительные организации, где-то издание осуществляется исключительно силами общественности, при минимальной поддержке региональной власти или вовсе без таковой.
Все это создает огромные "географические" лакуны в деле увековечения имен.
В Коми, например, работа по выпуску Книг памяти приобрела характер серьезной республиканской государственной программы; здесь выпущено уже восемь фундаментальных томов серии "Покаяние", охватывающих не только тех, кто был репрессирован на территории Коми АССР, но и тех, кто отбывал здесь (в Воркутинском, Ухто-Печорском и других ИТЛ) свои лагерные сроки, и тех, кто был отправлен сюда на спецпоселение.
В то же время в 9 регионах РФ, – в Приморье, Вологодской, Саратовской, Тамбовской, Воронежской, Пензенской, Камчатской областях, в Чувашии, Кабардино-Балкарии – материалы по крайней мере для первых томов Книг памяти давно подготовлены, но не издаются из-за отсутствия финансирования. Кое-где – в Бурятии, Калининградской, Челябинской областях – эти книги находятся в процессе подготовки.
А в Брянской и Волгоградской областях, Дагестане, Карачаево-Черкесии к подготовке Книг памяти пока и не приступали.
Если говорить об уже вышедших изданиях, то в каждом регионе вопрос о том, кого включать в Книгу памяти, решают по-своему. Одни Книги памяти охватывают только репрессии 1930–1940-х и начала 1950-х годов, в других в списки включены и люди, пострадавшие в 1920-е годы, и отдельные жертвы "красного террора" эпохи Гражданской войны, и некоторые политзаключенные послесталинского периода. В каких-то региональных изданиях единственной основой для включения в перечень является состоявшаяся реабилитация в соответствии с Законом от 18.10.1991 и предшествовавших ему государственно-правовых актов; в других достаточным основанием считается принципиальное соответствие рассматриваемой репрессии формальным условиям реабилитации, установленным Законом; где-то составители исходят из собственных политико-правовых представлений.
В изданные на сегодняшний день Книги памяти Москвы, Санкт-Петербурга, Тюменской области вошли пока только те жертвы репрессий, которые были казнены; в Книгу памяти калмыцкого народа включены лишь те, кто скончался на спецпоселении. Эти решения, как правило, легко объяснимы. Так, гигантские абсолютные цифры репрессий в обеих столицах вынуждают составителей установить хоть какую-то "очередность" в своих рабочих планах, по необходимости многолетних. В Калмыкии же тотальность выселения привела к тому, что если бы в Книгу памяти были включены все депортированные, то это было бы равносильно публикации материалов персональной переписи населения, включая всех калмыков, родившихся в период между 1943 и 1956 гг.
Особенно слабо представлены в совокупности региональных изданий те, кто подвергался политическим преследованиям не в судебном или квазисудебном, а в административном порядке. "Административные репрессии" отражены в разной степени всего в двух десятках изданий. А ведь эти репрессии – ссылки, высылки, спецпереселения, трудмобилизации – охватывали, как мы уже говорили, миллионы людей.
Главной причиной малой представленности административных репрессий в Книгах памяти является то, что запуск процесса реабилитации по этим делам носит заявительный характер: он не проводится государственными органами в обязательном порядке, а инициируется самими пострадавшими или теми, кто представляет их интересы. Соответственно и реабилитация здесь заведомо неполна. Кроме того, если в случае судебной или квазисудебной репрессии основным источником сведений является уголовное дело пострадавшего, то ситуация с теми, кто подвергся административным репрессиям, гораздо сложней. Свести воедино разнообразные, как правило скудные, находящиеся в разных ведомственных и государственных архивах, разбросанных по разным регионам, документы, содержащие сведения, например, о высланном крестьянине – задача титаническая и почти невыполнимая. Наиболее успешно эта задача, на наш взгляд, решена в Книгах памяти Читинской области и Хабаровского края.
В целом же, подобно тому, как полноты перечня имен в масштабах СССР невозможно достичь без межгосударственной программы увековечения памяти жертв советского террора, так и в отношении репрессий, происходивших на территории Российской Федерации, нельзя добиться сколько-нибудь заметной полноты перечня без создания широкой государственной или, лучше, государственно-общественной программы увековечения памяти жертв, включающей в себя скоординированную подготовку и выпуск региональных Книг памяти.
Отсутствием общей координации объясняется и отсутствие единых стандартов при составлении справок для Книг памяти. В наших базовых источниках – региональных Книгах памяти – характер записи сильно варьирует: от минимальных, "установочных" данных репрессированных (фамилия, имя, отчество, год и место рождения, место проживания, без указаний даже, какая именно репрессия была применена) до биографического очерка, носящего порой почти энциклопедический характер. Это, в свою очередь, зависит от многих вещей: какие источники были доступны составителям, какими из этих источников они предпочитали пользоваться, какие сведения о человеке и о том, что с ним сделали, считали первостепенными.
Дело, конечно, не только в том, что очень часто наличествующие биографические данные оказываются всего лишь "отходами" процесса реабилитации, но и в неполноте и до некоторой степени неточности самих архивных источников. Даже когда речь идет о судебной репрессии и сведения восходят к архивно-следственному делу, содержащему, как правило, все нужные данные, мы рискуем получить не вполне точную картину. Например, в архивно-следственном деле чаще всего указывается последнее место работы перед арестом, но человека часто увольняли с его основной работы еще до ареста, и он вынужден был зарабатывать чем придется. В результате профессор русской словесности может быть представлен в деле как помощник библиотекаря в районном Доме культуры, или учетчик на складе и т.п. Неточности и несовпадения с семейной памятью возможны в дате ареста, часто оформлявшегося задним числом, в исковерканном написании в архивно-следственном деле места рождения или домашнего адреса арестованного, в других данных.
В случае административных репрессий получить информацию даже анкетного характера еще труднее. Достаточно сказать, что во многих документах, связанных с раскулачиванием и депортацией, основной единицей учета является не отдельный человек, а семья в целом.
И последнее. Иногда в различных Книгах памяти повторяются одни и те же имена. Такое дублирование может возникнуть, например, из-за того, что в одном регионе человек попал в список потому, что он здесь жил и здесь его репрессировали, а в другом – потому, что сюда он был сослан на спецпоселение. Кроме того, в последние годы в целый ряд Книг памяти стали включать имена земляков – людей, родившихся в данном регионе, а репрессированных в другом. При этом в качестве источника используются не архивно-следственные дела, а данные из Книг памяти тех регионов, где человек был подвергнут репрессии, иногда информация берется из предыдущих изданий нашего диска "Жертвы политического террора в СССР". Этот подход несомненно оправдан с краеведческой точки зрения, но приводит к дублированию информации в нашем издании. Когда мы сводили воедино справки из различных региональных Книг памяти, то лишь частично смогли исключить повторяющиеся имена – сделать это полностью у нас просто не было физической возможности. Эта работа не поддается полной автоматизации, так как иногда в "дубликатных" записях содержится дополнительная информация. Заметим, впрочем, что разные записи, в которых речь идет об одном и том же человеке, далеко не всегда являются "дубликатами": довольно часто это записи о разных репрессиях, которым этот человек подвергался в разные годы.
Некоторые Книги памяти, вышедшие в последние годы, к сожалению, вообще не удалось включить в нашу альбом из-за неунифицированного формата статей. Приведение таких статей к общему формату, вычленение необходимых сведений и поиск недостающих данных потребовали бы в каждом случае индивидуальных исследований, проведение которых требует длительного времени. Мы просим прощения у всех тех, чьи материалы по вышеуказанным причинам мы не сумели интегрировать в общую базу.
В то же время при подготовке 4-го издания диска "Жертвы политического террора в СССР", которое послужило основой публикуемых списков, мы включили в него не только материалы вновь вышедших в разных регионах Книги памяти, но и данные из целого ряда дополнительных источников. Особенно хотелось бы отметить здесь:
– сведения о жертвах административных репрессий, полученные от информационных центров Управлений внутренних дел по всей России через отдел реабилитации ГИАЦ МВД РФ – более 750 тысяч новых имен из 60 субъектов Федерации;
– данные о разных категориях жертв репрессий из регионов, где Книг памяти еще нет: Бурятии, Дагестана, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Чувашии, из Приморского края, Вологодской, Воронежской, Калининградской, Камчатской, Пензенской, Саратовской, Тамбовской, Челябинской областей;
– материалы еще не вышедших очередных томов Книг памяти из Белгородской, Астраханской, Тверской областей и из Санкт-Петербурга,
– материалы реабилитационного производства Прокуратуры Москвы за последние десять лет (около 20 тыс. имен);
– данные о репрессированных москвичах, переданную нам газетой "Московская правда" (около 15 тыс. имен):
– сведения о жертвах репрессий, предоставленные Белорусским "Мемориалом" (около 80 тысяч справок);
– 6,5 тысяч справок о немцах-трудармейцах от проекта "Возвращенные имена" (Нижний Тагил);
– более 25 тысяч имен спецпоселенцев от Одесского Академического центра
Кроме того, включены сведения из собственных баз данных нескольких региональных организаций Международного общества "Мемориал": прежде всего, Томской, Красноярской, Санкт-Петербургской, Пензенской, Пермской, Московской.
Общее число справок, восходящих к базам данных "Мемориала", составляет, конечно, небольшую долю от массива имен, аккумулированных на диске. Однако, благодаря наличию у "Мемориала" ряда целенаправленных исследовательских проектов, в этих справках достаточно репрезентативно отражены некоторые категории репрессированных, обычно слабо представленные в региональных изданиях (например, российские социалисты и анархисты, которых власть упорно и непрерывно преследовала в течение десятилетий, а также осужденные по "идеологическим" статьям Уголовного кодекса после 5 марта 1953 г.).
Форматы, количество и качество информации в предоставленных нам материалах существенно разнились, что ставило перед нами серьезные технические проблемы. К сожалению далеко не во всех случаях в нашем распоряжении была электронная версия Книг памяти или соответствующая база данных. Значительную часть материала (20–25%) нам пришлось сканировать. И хотя мы старались максимально исправить погрешности распознавания, часть ошибок наверняка ускользнула от нашего внимания. Всю собранную информацию, весьма разнородную как по составу биографических сведений, так и по форме подачи, необходимо было свести к единой табличной форме, чтобы сделать возможной хотя бы минимальную поисковую работу. Не всегда нам это в полной мере удалось. Мы заранее приносим глубокие извинения за все ошибки и несообразности, которые могут встретиться в нашем издании. Надеемся, что в будущем нам удастся их устранить.
Без усилий сотен людей и многих организаций, собиравших персональную информацию о жертвах политических репрессий в СССР, данная работа не могла бы быть выполнена.
- в Казахстане списки нам предоставили Комитет национальной безопасности РК (М.Жакеев), общество "Адилет" (С.Р.Айтмамбетова, О.Б.Харламова), Ассоциация жертв незаконных репрессий г. Астаны и Акмолинской области (В.М.Гринев); благодарим также В.В.Горецкого и Г.Н.Карсакову (Караганда);
- в Белоруссии – базу данных предоставил Белорусский "Мемориал" (И.Кузнецов, …), в подготовке участвовало также общество "Диариуш"
- на Украине – фрагмент базы данных о жертвах репрессий Одесской области и списки спецпоселенцев предоставил Одесский академический центр (Л.В.Ковальчук, Г.А.Разумов); в Харькове списки были подготовлены Г.Ф.Коротаевой, нам они предоставлены Харьковской правозащитной группой (Е.Е.Захаров); электронную версию Книги памяти г. Мариуполя предоставила Г.М.Захарова ("Мемориал").
- в Узбекистане списки подготовили сотрудники Фонда и Музея "Шахидлар Хотирасы" ("Памяти жертв репрессий"), руководитель проф. Н.Ф.Каримов.
Мы признательны нашим зарубежным коллегам:
Мы выражаем самую искреннюю признательность многим людям и организациям в России, всем тем, кто по долгу службы или по велению души занимается подготовкой Книг памяти, или иной работой, связанной с увековечением памяти жертв политических репрессий. Без их труда этот диск не был бы создан.
Нам помогали и предоставляли материалы: П.И.Чепкин (Республика Алтай), М.Х.Куркиева (Ингушетия), Н.И.Лафишева, А.А.Хашева, Э.П.Хапова, С.В.Турчина (Кабардино-Балкария), Л.Б.Шалданова, А.С.Романов (Калмыкия), Ю.А.Дмитриев (Карелия), М.Б.Рогачев, И.В.Сажин (Коми), Ф.П.Сараев (Мордовия), М.В.Черепанов (Татарстан), Н.С.Абдин (Хакасия) Е.П.Дроздовская, Г.В.Ертмакова, А.Е.Краснова, В.Г.Ткаченко (Чувашия), Г.Д.Жданова (Алтайский край), Э.П.Черняк, С.А.Кропачев (Краснодарский край), А.А.Бабий (Красноярский край), Н.А.Шабельникова (Приморский край), М.А.Устинова (Ставропольский край), В.Д.Куликов, А.П.Лавренцов, М.М.Таран (Хабаровский край), Л.М.Журавлев (Амурская область), О.И.Корытова (Архангельск), Ю.С.Смирнов (Астрахань), Ю.Ю.Вейнгольд (Белгород), А.И.Семенов (Владимир), С.Н.Цветков (Вологда), В.И.Битюцкий, К.Б.Николаев (Воронеж), А.Л.Александров (Иркутск), Е.И.Смирнова (Калининград), Н.П.Мониковская, Ю.И.Калиниченко (Калуга), В.И.Шарипова (Тверь), К.Е.Казанцев (Кострома), А.Ф.Васенёв (Курган), А.А.Медведева, В.А.Харламов (Нижний Новгород), Н.А.Ольшанский, Н.Н.Трабер (Великий Новгород), С.А.Красильников, С.А.Папков (Новосибирск), М.А.Сбитнева (Омск), Т.Я.Алфертьева (Пенза), А.М.Калих, А.Б.Суслов (Пермь), И.В.Бельтюкова (Псков), А.Ю.Блинушов, Е.Макаренко (Рязань), А.Г.Косякин, Л.С.Дельцов, А.Д.Никитин, В.М.Селезнев (Саратов), Т.П.Трофимова (Свердловск), В.М.Кириллов (Нижний Тагил), А.А.Забелин, Е.В.Кодин (Смоленск), Н.М.Бородулин, Т.А.Кротова, Г.И.Ходякова (Тамбов), Е.И.Кравцова, И.Г.Дядькин (Тверь), Б.П.Тренин, В.А.Ханевич, Ю.В.Яковлев (Томск), С.Л.Щеглов (Тула), С.А.Хрулев (Ульяновск), С.В.Костина (Миасс Челябинской области), Г.А.Жохова (Ярославль), Б.И.Беленкин, Г.О.Бувина, Н.С.Васильева, Е.М.Великанова, А.Г.Гладышева, Л.А.Головкова, М.В.Грант, В.А.Гринчук, М.И.Губина, А.Э.Гурьянов, Н.Н.Данилова, Л.А.Должанская, Л.С.Еремина, Й.Зигерт, И.В.Ильичев, Г.В.Иорданская, К.Г.Каледа, А.Г.Козлова, В.М.Корендюхина, Г.В.Кузовкин, А.Г.Лурье, Т.В.Львович, А.А.Макаров, В.Г.Макаров, Н.А.Малыхина, Т.В.Мельникова, С.В.Мироненко, К.Н.Морозов, А.П.Ненароков, Л.Г.Новак, И.И.Осипова, И.С.Островская, А.Г. Паповян, Н.М.Перемышленникова, Н.В.Петров, А.З.Рачинский, Г.Н.Селезнева, Т.А.Семенова, Т.Сергеева, А.В.Соколов, А.К.Сорокин, А.С.Степанов, В.А.Тиханова, Н.А.Ушацкая, В.С.Христофоров, С.Н.Цибульская, С.А.Чарный, Е.Л.Чуракова, Г.С.Шведов, В.А.Шенталинский, Л.А.Щербакова (Москва), Н.М.Балацкая, А.В.Кобак, Т.В.Моргачева, А.Я.Разумов, И.А.Флиге (Санкт-Петербург), А.В.Дубовик (Днепропетровск, Украина).
Мы особенно признательны поддержавшим проект министру внутренних дел России Р.Г.Нургалиеву и заместителю министра А.А.Чекалину. Мы искренне признательны руководству отдела реабилитации ГИАЦ МВД РФ (В.В.Козин, А.И.Белюкова), которые организовали взаимодействие проекта с региональными информационными центрами МВД РФ.
Благодарим всех архивистов ФСБ России, участвовавших в работе над региональными Книгами памяти, и руководителя архивной службы ФСБ РФ В.С.Христофорова.
Выражаем благодарность администрациям многих регионов России, откликнувшимся на нашу просьбу о присылке материалов: республик Бурятия, Дагестан, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия; Астраханской, Белгородской, Иркутской, Кировской, Костромской, Псковской, Ростовской, Челябинской, Читинской областей.
Пользуемся случаем искренне поблагодарить организации, материалы которых включены в наше издание: газету "Московская правда", многие годы уделяющую постоянное внимание теме репрессий и публикующей списки жертв, Государственный архив РФ, архивную службу Республики Ингушетия, государственные архивы Республики Чувашия, Алтайского края, Курганской, Нижегородской, Свердловской и Тамбовской областей, прокуратуры города Москвы, Республики Мордовия, Архангельской и Ульяновской областей, архивы и информационные центры управлений внутренних дел, комиссии по восстановлению прав реабилитированных г.Москвы, Астраханской, Владимирской, Самарской, Ярославской и многих других областей; редакции Книг памяти республик Карелия, Коми, Татарстан, Белгородской, Омской, Псковской, Тверской областей, отделения Общества "Мемориал" в Хакасии, Воронеже, Краснодаре, Красноярске, Миассе, Омске, Пензе, Перми, Рязани, Санкт-Петербурге, Саратове, Сыктывкаре, Тамбове, Томске, Туле, Чебоксарах.
Руководитель проекта – Я.З.Рачинский.
Научный руководитель– А.Б.Рогинский.
Программное обеспечение – В.А. Крахотин.
Консультирование – А.Ю.Даниэль, Н.Г.Охотин.
Координация – Е.Б.Жемкова, Н.Б.Мирза.
Базой для публикуемых списков стало 4-е издание диска "Жертвы политического террора в СССР", выпущенное в 2007 году Международным обществом "Мемориал" (www.memo.ru), совместно с Уполномоченным по правам человека в РФ, в сотрудничестве и при поддержке:
Российской объединенной демократической партии "Яблоко"
Международного благотворительного фонда им. Д.С.Лихачева
Интернет-версия осуществлена
при поддержке
Швейцарской программы по развитию и сотрудничеству
Замечания и вопросы просим присылать по адресу:
127051, Москва, Малый Каретный пер., д.12.
Общество "Мемориал",
проект "Жертвы политического террора в СССР".
E-mail
Тел. 650-78-83, факс 609-06-94
В СССР приходится на 1937-1938 гг. В истории он получил название Большой террор. Его жертвами были люди самых различных социальных слоёв общества. Кроме остатков дореволюционной интеллигенции репрессиям подверглись партийные работники, военнослужащие и духовенство. Но в основном список репрессированных в 1937 году составили представители рабочего класса и крестьянства, большинство из которых до последнего момента были не в состоянии понять суть предъявленных им обвинений.
Террор, беспримерный по своему размаху
Несмотря на то что все решения о проведении кровавых акций основывались на постановлениях Политбюро ЦК ВКП(б), доказано, что в действительности эти распоряжения отдавал лично Сталин. По своему размаху террор тех лет не имеет равного во всей истории государства. Список репрессированных в 1937 году поражает своими масштабами. Когда в период были частично обнародованы данные о жертвах того периода, то оказалось, что только по пятьдесят восьмой - политической статье было приговорено к смерти 681 692 человека.
Если же прибавить к ним тех, кто умер в местах заключения от болезней, голода и непосильного труда, то это количество возрастёт до миллиона. По данным, которыми располагал академик за 1937-1938 гг. было арестовано около 1 200 000 партийных работников. Если учесть, что лишь 50 000 из них дожили до своего освобождения, то становится понятным, какой страшный удар перенесла партия от собственного лидера.
Пленум, ставший началом террора
К слову, сам термин «Большой террор» пришёл к нам из Великобритании. Именно так озаглавил свою книгу о событиях 1937-1938 гг. английский историк Р. Конквест. У нас же бытовало иное название - «ежовщина», происходившее от имени главного палача той кровавой эпохи, руководителя НКВД Н. И. Ежова, также ставшего впоследствии жертвой созданного при его участии бесчеловечного режима.
Как справедливо отмечают исследователи событий тех лет, началом Большого террора следует считать проходивший в начале 1937 года пленум ЦК ВКП(б). На нём прозвучала речь Сталина, в которой он призывал усилить борьбу с врагами народа, активизировавшими, согласно его доктрине, свою подрывную деятельность по мере продвижения общества в деле строительства социализма.
На этом же пленуме были выдвинуты обвинения в адрес так называемой правой-левой оппозиции - политического объединения, включавшего в себя как троцкистов - К. Радека, Г. Л. Пятакова и Л. Б. Каменева, так и правых уклонистов - А. И. Рыкова и Н. А. Угланова. Руководителем этой антисоветской группировки был назван Н. И. Бухарин. Кроме всего прочего Бухарину и Рыкову вменялась в вину подготовка покушения на Сталина.
Все участники этой группы были приговорены к высшей мере наказания. Любопытная деталь - все 72 оратора, выступавших с трибуны пленума, в скором времени были также обвинены в подрывной деятельности и расстреляны. Так было положено начало беспримерного в истории разгула беззакония в стране. Характерно, что первыми его жертвами стали именно те, кто, сидя в зале заседаний, голосовал за него.
Репрессии в отношении крестьян
В ближайшие после пленума месяцы установка, данная Сталиным, получила свою реализацию. Уже в июне правительством было принято решение о повсеместном применении высшей меры наказания в отношении лиц, ранее состоявших в крестьянских повстанческих отрядах, - «зелёном движении».
Кроме того, список репрессированных в 1937 году был пополнен и так называемыми кулаками, то есть крестьянами, не желавшими вступать в колхозы и добивавшимися достатка личным трудом. Таким образом, это постановление наносило удар и по тем бывшим повстанцам, кто, отсидев срок, пытался вернуться к нормальной жизни, и по самой трудолюбивой части крестьянства.
Уничтожение командного состава армии
Известно, что ещё со времён Гражданской войны Сталин весьма неприязненно относился к военным. Во многом причина этому кроется в том, что во главе армии стоял его непримиримый враг - Троцкий. В годы Большого террора это отношение к военным достигло своей крайности. Возможно, он опасался в будущем переворота, организованного наиболее влиятельными военачальниками, способными повести за собой солдатские массы.
И хотя к 1937 году Троцкого уже не было в стране, Сталин воспринимал представителей высшего командования как потенциальных противников. Это вылилось в массовый террор в отношении командного состава РККА. Достаточно вспомнить трагическую судьбу одного из талантливейших полководцев - маршала Тухачевского. В результате этих репрессий была существенно снижена обороноспособность страны, что со всей наглядностью было видно в первые годы войны.
Террор среди сотрудников НКВД
Не обошла кровавая волна террора и сами органы НКВД. Многие из его сотрудников, ещё вчера со всем рвением выполнявшие предписания Сталина, оказались в числе осуждённых и своими именами пополнили список репрессированных в 1937 году. В эти годы были расстреляны многие видные руководители НКВД. Среди них - сам народный комиссар Ежов и его предшественник Ягода, а также целый ряд видных работников этого наркомата.
Архивные данные, ставшие достоянием общественности
С наступлением перестройки значительная часть архивов НКВД была рассекречена, и это дало возможность установить истинное количество репрессированных в 1937 году. По уточнённым данным, оно составило около полутора миллионов человек. Огромную работу проделали сотрудники архива и их добровольные помощники. Кроме обнародования общих статистических данных были опубликованы фамилии репрессированных в 1937 году, а также на протяжении всего периода политических репрессий.
Благодаря этому многие родные жертв сталинского беззакония получили возможность узнать о судьбе своих близких. Как правило, все желающие воссоздать историю тех лет и обращавшиеся в советские органы с вопросом о том, где найти списки репрессированных в 1937 году, пытавшиеся получить какие-либо документальные сведения о событиях той поры, получали категорический отказ. Только благодаря демократическим переменам в обществе эта информация стала общедоступной.
Марина Волоскова — автор ряда статей о репрессированных старообрядцах, биографии которых она восстанавливает по архивным документам. Ей часто приходят письма от читателей-потомков, которые пытаются узнать подробности о судьбе своего предка. Сегодня Марина рассказывает, как найти сведения о репрессированном родственнике .
***
Несколько лет назад я задалась вопросом: где же найти информацию о судьбе репрессированного человека? Тогда ответить на столь непростой вопрос мне помогли исторические форумы в Интернете и исследователь С.Б. Прудовский . Сейчас мне, как автору статей о репрессированных старообрядцах, приходят письма от читателей-потомков, которые пытаются узнать подробности о судьбе своего предка. Поэтому я расскажу, как найти сведения о репрессированном родственнике.
Кто является жертвой политических репрессий?
Репрессированным считается человек, подвергшийся необоснованным преследованиям со стороны государства за политические и религиозные убеждения, по социальному, национальному и другому признакам. По закону «О реабилитации жертв политических репрессий » от 18 октября 1991 года политическими репрессиями признаются различные меры принуждения, применяемые государством по политическим мотивам, лишение или ограничение прав и свобод людей, признававшихся социально опасными для государства или политического строя с 25 октября 1917 года.
Целью Закона от 18 октября 1991 года является реабилитация всех жертв политических репрессий, подвергнутых таковым на территории Российской Федерации с 25 октября 1917 года, восстановление их в гражданских правах, устранение других последствий произвола и обеспечение посильной в настоящее время компенсации материального ущерба.
Жертв репрессий можно разделить на следующие категории
— Граждане, арестованные по политическим обвинениям органами государственной безопасности (ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ) и приговоренные судебными или внесудебными органами, например, «тройками », к смертной казни, к различным срокам заключения в лагерях или к ссылке;
— Крестьяне, которые были высланы из своего постоянного места жительства в ходе так называемой коллективизации, т. е. кампании «уничтожения кулачества как класса ». Многие из них попали в лагеря, а остальные были отправлены на спецпоселение в Сибирь, Казахстан и на Север;
— Народы, депортированные с мест расселения в Сибирь, Среднюю Азию и Казахстан;
— Народы, высланные и мобилизованные в «трудовую армию » (немцы, корейцы, калмыки, карачаевцы, чеченцы, ингуши, балкарцы и другие).
Общее число арестованных по политическим обвинениям за период с 1918 по 1953 год составляет несколько миллионов человек . Из числа арестованных многие были расстреляны по приговорам судебных и внесудебных органов. Другие стали жертвами массовых депортаций (крестьяне в годы коллективизации), а остальные были высланы в «трудовую армию ». В годы Большого террора (1937-1938 гг.) было арестовано более полутора миллиона человек.
Как найти информацию о репрессированном человеке?
Найти сведения о репрессированном родственнике зачастую не так просто, как кажется. Чаще всего трудности возникают из-за того, что доступ к архивной информации сегодня несколько осложнен. В определенной мере это связано со свободным толкованием законодательных норм в различных региональных архивных структурах. В большинстве субъектов Федерации архивно-следственные дела на реабилитированных лиц до сих пор не переданы из ФСБ в государственные архивы. Однако это вовсе не означает, что доступ к делам закрыт, ведь согласно Федеральному Закону № 25 «Об архивном деле в РФ» ограничивается на 75 лет доступ к архивным документам, которые могут содержать сведения о личной и семейной тайне. Если с момента окончания дела (вынесения приговора) прошло 75 лет, то вам не могут отказать в ознакомлении с делом. Почему именно 75? Принято считать, что за это время происходит смена двух поколений, теряется прямая память и снижается возможный ущерб.
В моей исследовательской практике возникали трудности с ознакомлением дел в Центрах документации новейшей истории (именно в них из ФСБ поступают архивно-следственные дела). Так, например, я запрашивала дело на репрессированного старообрядца, который не являлся моим родственником. 75 лет со времени окончания дела прошло, но мне отказали, объяснив это тем, что я не являюсь родственником репрессированного. Спустя месяц это же дело затребовал у них же мой знакомый, и ему не то что позволили ознакомиться с делом, а даже выслали копии. Видимо, данная ситуация зависела от настроения сотрудников архива? Но это скорее исключение, потому что в дальнейшем Центры документации новейшей истории без проблем присылали копии дел. Но за плату, поскольку репрессированный не является родственником.
Прежде чем приступить к поиску информации о репрессированном, нужно уточнить его ФИО, год рождения и место проживания на момент репрессии (хотя бы область). Без этих данных поиск может быть затруднен, потому что Вы можете «наткнуться » на полного тезку репрессированного. Записи о рождении, заключении брака, смерти можно найти в архиве ЗАГСа. Но стоит отметить, что в ЗАГСах небольших городов отсутствуют электронные базы данных, а листать многотомники записей актов гражданского состояния сотрудники ЗАГСа будут без особого энтузиазма. Поэтому будет лучше, если Вы располагаете хоть какой-то информацией о репрессированном родственнике.
Если вы хотите узнать, в какой лагерь был этапирован Ваш родственник, нужно отправить по электронной почте письменный запрос о месте отбывания наказания в Главный информационно-аналитический центр МВД или в ИЦ МВД по месту осуждения. Получив ответ, в справочнике «Система исправительно-трудовых лагерей в СССР: 1923-1960» вы сможете посмотреть, где находится архив лагеря, а затем отправить туда письменный запрос. К сожалению, не для всех лагерей есть данные о местоположении архива. Также можно отправить запрос в ИЦ МВД по месту нахождения лагеря, чтобы узнать, где был осужден человек, дату и приговор, причину и место смерти.
Как правильно составить запрос в архив?
Теперь поговорим о самом главном, о том, как же ознакомиться с архивно-следственным делом и получить копии наиболее важных листов (анкета, приговор, данные о приведении его в исполнение). Для начала нужно написать запрос в Архив УФСБ. Удобнее будет, если Вы знаете, в каком регионе проживал репрессированный на момент ареста. Если это известно, письмо отправляется на адрес УФСБ известного Вам региона, если же нет, то в Центральный архив УФСБ (г. Москва), там Ваше обращение будет рассмотрено и направлено в регион, в котором был арестован Ваш родственник. Обращение в УФСБ можно отправить по электронной почте, что значительно сэкономит время. Электронные адреса территориальных органов ФСБ России можно посмотреть на сайте ФСБ в разделе «Территориальные органы ФСБ России». Статья 7 Закона Российской Федерации «О государственной тайне» от 21 июля 1993 года № 5485-1 определяет документы о фактах нарушения прав и свобод человека и гражданина как «Сведения, не подлежащие отнесению к государственной тайне и засекречиванию ». Закон РФ от 18.10.1991 N 1761-1 «О реабилитации жертв политических репрессий» статьей 11 определил, что порядок ознакомления других лиц с материалами прекращенных уголовных дел производится в порядке, установленном для государственных архивов — Законом «Об архивном деле в Российской Федерации» от 22 октября 2004 г. N 125-ФЗ. Статья 25 п. 3 этого Закона снимает ограничения, связанные с содержащимися в делах сведениями о личной и семейной тайне и их частной жизни по истечении 75-и летнего срока. Таким образом, любой гражданин имеет право знакомиться с прекращенными уголовными делами и получать копии документов из дел, приговоры по которым были вынесены более чем 75 лет назад. Статья 29, пункт 4 Конституции РФ гласит, что «каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом ».
Итак, в обращении нужно обязательно упомянуть, что, в соответствии со статьей 25 п. 3, Федерального Закона «Об архивном деле в Российской Федерации» от 22 октября 2004 г. N 125-ФЗ, истек 75-летний срок ограничений, связанный с содержащимися в деле сведениями о личной и семейной тайне и частной жизни. В обращении следует указать все известные Вам данные: ФИО, дата рождения, место проживания, дата ареста. В письме лучше сразу написать: прошу предоставить мне копии имеющихся документов. Многие регионы без проблем отправляют копии, за исключением Москвы, там же, даже если Вы проживаете на Дальнем Востоке, Вам копии не вышлют, а предложат приехать и ознакомиться с делом лично. С собой для ознакомления нужно взять ручку и листы бумаги, чтобы можно было делать выписки. Можно взять и фотоаппарат, однако его необходимость под сомнением, поскольку фотографировать могут и не разрешить. Перед тем, как Вы ознакомитесь с делом, в нем закроют все секретное (в первую очередь информацию о доносчиках, о следователях). В деле могут оказаться вещи или фотографии, которые, скорее всего, Вам могут вернуть.
Что касается копий листов дела, то здесь все индивидуально. В одном регионе могут «расщедриться » и прислать Вам копии практически всех листов архивно-следственного дела. И тогда перед Вами во всей «красе » окажутся показания стукачей, их анкетные данные и имена следователей. Впрочем, эти материалы не являются секретными, тем более что многие из них были осуждены: доносчики — за дачу ложных показаний, следователи — за фальсификацию дел. Из другого архива УФСБ тоже пришлют почти все листы, но предварительно замазав штрихом имена следователей и других третьих лиц. А из иного — меньше половины дела. Но, как говорится, лучше мало, чем совсем ничего. Если же Ваш родственник был раскулачен или выслан, то сведения о дате и причине высылки, о составе семьи на момент высылки, о месте ссылки можно узнать, отправив запрос в ИЦ МВД по месту жительства родственника на момент репрессии. Если Вам уже известно место ссылки, Вы можете выяснить в ИЦ МВД по месту отбытия наказания дату освобождения из ссылки, снятия с учета, информацию о рождении и о том, откуда человек прибыл. Чтобы получить копии решения сельского схода о раскулачивании, документа со сведениями о лишении избирательных прав, отправьте запрос в Государственный архив по месту раскулачивания.
Почему могут отказать в праве ознакомиться с архивно-следственным делом?
Вам могут отказать в праве ознакомиться с делом репрессированного только в случае, если он не был реабилитирован. Если это Ваш родственник — нужно добиться реабилитации в судебном порядке и получить справку о реабилитации. Запрос о выдаче справки следует отправить в Генеральную прокуратуру РФ или в прокуратуру по месту нахождения органа внутренних дел, принявшего решение о применении репрессии.
Как найти место захоронения репрессированного?
Если человек был приговорен к высшей мере наказания, то найти место его захоронения представляется практически невозможным. К сожалению, данные о местах расстрела либо засекречены, либо отсутствуют. Но информацией могут располагать местные жители определенного города. Откуда им известна эта информация? Прежде всего, от тех, кто жил в период репрессий, слышал что-то, кто-то рассказывал о расстрельных местах. Итак, только народная память может ответить на этот вопрос. Но полной уверенности в достоверности ответа быть не может.
Однако в некоторых городах доподлинно известны места массовых захоронений расстрелянных. Сюда можно отнести Бутовский полигон в Москве; Спецобъект «Коммунарка » в районе пос. Коммунарка на двадцать четвертом км Калужского шоссе в Новомосковском административном округе Москвы; Волынское кладбище в Твери; Левашовское мемориальное кладбище в Санкт-Петербурге; расстрельный полигон НКВД в урочище Сандармох в Республике Карелия; Мендурский полигон под Йошкар-Олой , Каштачная гора и Колпашевский яр в Томской области и другие.
Где еще можно найти сведения о репрессированном?
Сведения о репрессированных также можно найти в базе данных правозащитного общества Мемориал «Жертвы политического террора в СССР», где размещается информация из Книг памяти , напечатанных или подготовленных к изданию в разных регионах бывшего СССР. Основное содержание этих книг — пофамильные перечни репрессированных с краткими биографическими сведениями. На данный момент база «Мемориала» насчитывает несколько миллионов имен. Отдельно выделяются «Сталинские расстрельные списки» — перечни людей, осужденных по личной санкции И. В. Сталина и его ближайших соратников по Политбюро ЦК ВКП (б). Особый интерес для тех, чьи родные жили в Москве в годы тоталитарного режима, может представлять база MosMemo , где список арестованных и расстрелянных упорядочен по московским адресам. Возможно, вам будет интересна база, посвященная 1244 памятникам жертвам политических репрессий на территории бывшего СССР (некоторые памятники также содержат перечни имен).
И как отдельный источник — Книги памяти. Архив Мемориала в Москве, а также некоторые из региональных Мемориалов, хранят большие фонды личных дел репрессированных и коллекции мемуаров, в которые включены подборки писем, дневники, очерки и статьи. Быть может, свидетельства солагерника или сокамерника смогут создать ощущение причастности к тому, что пришлось пережить Вашему родственнику. К тому же есть вероятность того, что в одном из мемуаров таится воспоминание и о вашем родственнике.
Списки репрессированных представлены также на сайтах:
Санкт-Петербургского координационного центра проекта «Возвращенные имена», Рязанского, Иркутского, Красноярского, Ярославского «Мемориалов», на сайте Иркутской ассоциации жертв репрессий и многих других.
В основном для поиска сведений о репрессированном используются три шага:
1. Поиск в интернете (например, база репрессированных «Мемориала»)
2. Поиск в «Книгах Памяти»
3. Работа в архивах
Сейчас доступ к архивно-следственным делам относительно свободен. Многие люди занимаются поиском информации о репрессированных, некоторым удается выяснить секретные сведения (полные анкеты следователей, третьих лиц). СМИ неоднократно рассказывали об исследователях С. Б. Прудовском и Д. Карагодине, которым удалось найти сведения не только о своих репрессированных родственниках, но и о людях, которые были репрессированы вместе с ними. Такие истории дают надежду на то, что постепенно семейная память вернется во многие семьи, в которых до этого времени было непринято затрагивать тему репрессий.
Вместо того, чтобы идти в архив и корпеть над множеством свидетельств, можно, зная, к примеру, только фамилию, найти человека на сайте «Жертвы политического террора в СССР» . Также база может стать опорой для научного исследования: можно ввести данные «служитель культа, Кунгур» или «крестьянин, Талица», и база структурирует людей по нужным значениям.
Поиск ведётся по 13 значениям для «личных данных» и 12 для «данных о преследовании». Кроме привычных ФИО, национальности, года и места рождения, можно найти адрес, образование, партийность и вид деятельности.
В данные о преследовании могут быть занесены детали обвинения - «власовец, шпион» и т. д.
Обновлённая база данных теперь имеет удобный и простой интерфейс. Появилась возможность добавлять фотографии. Пока внесены фотографии репрессированных жителей Москвы.
Стал доступен поиск семейных связей между родственниками, которые есть в источниках. Практически устранено повторение имён - следствие того, что дела по одному человеку могли, к примеру, находиться в архивах разных городов.
С апреля 2018 году пользователи сами смогут добавлять информацию о репрессированном, если подтвердят её с помощью документов.
Составители признают, что всё ещё осталось несколько недочётов, чаще технических. Например, у одной и той же формулы в поиске может быть несколько значений. Так под «служителем культа» может быть записан и священнослужитель, и церковный активист. Поиск может самостоятельно менять слово, принимая буквы за опечатку - «Гариф» в «тариф». Часто потребуется больше, чем одно значение для поиска. Например, база не определяет некоторые названия поселений.
Программисты базы продолжают исправлять ошибки.
Работа над базой началась ещё в 1998 году, а последняя версия была опубликована в 2007 году. Руководитель проект - член правления общества «Мемориал» Ян Рачинский, научный руководитель - Арсений Рогинский. В Перми её представили председатель Пермского отделения общества «Мемориал» Роберт Латыпов и ведущий сотрудник «Мемориала» Иван Васильев.
К примеру, информация об одном из героев рубрики 37/17 выглядит достаточно подробно:
Татьяна Марголина, уполномоченный по правам человека в Пермском крае с 2005 по 2017 гг., подчеркнула значение этого проекта. По её словам, в последние годы проекты, связанные с историей политических репрессий не обходятся без сложных дискуссий. Это относится и к разработке правительственного документа по увековечению памяти жертв репрессий, и к созданию мемориальных комплексов, и к созданию этой базы.
«В обсуждениях всегда участвуют люди с разными мировоззренческими установками. Во время разработки правительственного документа стало понятно, что будущая деятельность в этом направлении будет сложной, потому что в обществе нет консенсуса по этому поводу».
Татьяна Ивановна сообщила, что существовал даже вариант не продолжать работу, потому что она неприятна для общества. Однако после принятия концепции появилась идея создать межведомственную рабочую группу с участием федеральных министерств и общественности. Туда вошли также четыре уполномоченных по правам человека в регионах, среди которых был и пермских омбудсмен. Назначение этой комиссии состояло в координации деятельности по увековечению жертв политических репрессий. Одна из идей - создание к 2017 году национального монумента памяти. Также члены рабочей группы обсуждали работу федеральных министерств в этом направлении. К примеру, совместно с министерством образования было принято решение ввести по всей стране Уроки памяти 30 октября.
Татьяна Марголина Фото: Тимур Абасов
«В очень краткой и глубокой по содержанию церемонии открытия приняли участие только три человека. Год назад, когда мы обсуждали концептуальные идеи всей работы по увековечению памяти, на заседании рабочей группы были жёсткие дискуссии по поводу предложения Натальи Дмитриевны Солженицыной взять четыре смысла: знать, помнить, осудить, простить. Часть рабочей группы выступала против слова „осудить“, а часть против слова „простить“. Я думаю, что этот смысл стал официальным после того, как Владимир Путин предложил автору этих слов назвать их публично».