Экспертов и специалистов, правильный перевод имеют исключительно важное значение в обеспечении правосудия по уголовным, гражданским и другим делам. В частности, невозможно вести борьбу с преступностью без наличия правдивых показаний свидетелей и потерпевших. Поэтому заведомо ложное показание данных участников судопроизводства, предусмотренное ст. 307 Уголовного кодекса РФ (далее - УК РФ), расценивается законодателем как преступление против правосудия. В обиходе данное преступление обычно называют лжесвидетельством.
Это соответствует понятию обоснования. Точно ли это правильно описывает то, что на самом деле происходит в мире или нет, - это то, что по определению невозможно проверить, учитывая все, что продемонстрировано как теорией знания, так и теорией языка. Это исчезновение недоумения подразумевает, в свою очередь, частичный разрыв догматики преступлений лжи с философскими теориями истины. «Из фундаментального философского конфликта в отношении понятия истины не может быть никакого решения для конфликта между объективными и субъективными теориями истины».
Не вызывает сомнения, что общественная опасность заведомо ложных показаний, получающих все большее распространение, очевидна. Они затрудняют расследование, препятствуют достижению истины, затягивают сроки следствия и , помогают виновным уйти от ответственности, а также могут привести к осуждению невиновных.
Устанавливая уголовную ответственность за данное преступление, законодатель преследовал цель обеспечения достоверности сообщаемых свидетелями и потерпевшими сведений. Как считают некоторые авторы, предполагается, что в данном случае под страхом привлечения к ответственности допрашиваемые лица дадут лишь правдивые показания, чем окажут помощь предварительному или суду, выполнив при этом конституционно устанавливаемую обязанность содействия правосудию.
Это, кстати, может показаться на первый взгляд разочарованием. Но это разочарование, по сути, является признаком нормальности. В этом смысле философское отношение к истине и ее включение в догматику преступлений лжи имеет просветляющий характер, противоречащий своему противоречивому характеру: обращение, основанное на теориях истины, позволяет учитывать не только структура преступлений лжи, но и институциональная нормальность преступлений лжи в строгом смысле слова. Центральным элементом этих эффектов является выяснение институциональной нормальности преступлений фальши, выявленных контринтуитивно путем тематизации теорий истины.
Проблемы, связанные с лжесвидетельством довольно продолжительное время являются предметом внимания многих специалистов в области уголовного права, криминологии, юридической психологии, уголовного процесса и криминалистики. Вместе с тем, практика свидетельствует, что многие вопросы, касающиеся данной проблемы, до сих пор не разрешены. При этом сама по себе угроза привлечения к уголовной или административной ответственности за дачу ложных показаний (отказ от дачи показаний) на самом деле не является препятствием к даче ложных показаний.
Вопреки тому, что может показаться, преступления лжи не включают понятие отношения между фактами и предложением, которое отличается от любого другого предложения; в них нет приема теории соответствий, что невозможно доказать ее критикой. Каждое судебное наказание подразумевает принятие требования о соответствии утверждений о факте, которые служат предпосылкой для разрешения дела с реальностью того, что произошло, и тематикой, посредством этой реконструкции фактов. Это логическая необходимость нашей юридической практики, которую судья дает, узнав реальность фактов при диктовке предложения.
Как отмечает Д.Ю. Гончаров, в части привлечения лиц к уголовной ответственности по ст. 308 УК РФ закон применяется малоэффективно, а в отдельных регионах на протяжении ряда лет не применяется вообще. Инициативы уголовного преследования со стороны лиц, непосредственно занимающихся расследованием преступлений и сталкивающихся с отказом и потерпевших давать показания, не находят поддержки у начальников следственных отделов, прокуроров и судей. То же можно сказать и о применении статьи 307 УК РФ в части привлечения к уголовной ответственности лиц, дающих ложные показания.
Конечно, может быть, судья дает это именно потому, что он не уверен: отказ от гражданского иска или заявление о невиновности может основываться просто на отсутствии доказательств лицом, несущим бремя доказательства. Но это не более чем объясняет недостающие ситуации; в ситуациях, не связанных с дефицитом, судья должен признать факты для применения закона.
Знания, полученные с помощью оценки теста, имеют место в особенно слабых условиях. Апории, которые, по-видимому, лежат в основе преступлений лжи, являются лишь отражением этой центральной проблемы права. Столкнувшись с этим, закон может реагировать только путем повторной отправки в наши недостаточные условия знания прошлых событий: юрисдикционная практика устанавливает в разных контекстах стандарты знаний, при которых заявления фактически кажутся оправданными, несмотря на отсутствие гарантий соответствия, Поэтому определение причин установления стандартов знаний не может быть объяснено простой ссылкой на теорию соответствия.
Рассматриваемый вид преступления характеризуется высокой латентностью.
По мнению В.А. Блинникова, уровень латентности данного вида преступлений достигает 50 % по и 90 % - по гражданским делам, по оценкам большинства экспертов - судей, прокуроров и следователей.
Большинство ложных показаний даются в суде и обыкновенно они заключаются в изменении правдивых показаний, данных в ходе предварительного расследования (свыше 70 %). Количество уголовных дел данной категории незначительно - в целом по России в год их возбуждается 100 - 200.
Как и в случае с науками, закон предполагает ошибочность того, что теории истины с трансцендентными претензиями не могут быть приняты. В каких условиях разумно принять, что ошибочность - это то, на что можно ответить только через прагматические предпосылки, и с этим ответ может быть лучше поставлен, если будет принято, что, следуя разряду Хабермаса, на самом деле нет определения истины но оправдание, то есть установление фактов как истинных под рациональными предположениями о типе действий, которые они выполняют в качестве бюджета.
Это можно понять параллельно с науками. Науки, безусловно, действуют с принятием их ошибочных знаний, но с контролем за определением того, что они принимают как рационально обоснованное знание, в соответствии с их собственным пониманием их функции. Согласно теории дискурса, научные теории принимают в качестве условия обоснования, что из предположения об исправлении принципа индукции утверждения теории, которым удается навязать остальное, считаются истинными в ориентации на действие, пока оно не окажется ложным.
Среди осужденных большинство - свидетели (около 70 %), остальные - . Экспертов и переводчиков, привлеченных к уголовной ответственности, ни одним исследованием не выявлено.
Самым распространенным объективным фактором лжесвидетельства выступает воздействие и других близких им лиц, нередко проявляющееся в принуждении к даче ложных показаний, а из субъективных - страх перед расправой и жалость к обвиняемому или его семье.
Это аргументированные условия примирения различных потребностей, которые составляют концепцию оправдания и которые позволяют примирить ориентацию на действие и безусловную ориентацию на знание. Соотношение между вмененными фактами и законом должно приниматься, в частности, с аналогичной логикой и частично с совершенно другой логикой. Подобно научным дискурсам, этот процесс представляет собой форму примирения необходимости действия закона с ограничениями на возможность познания прошлых событий. Обработка этих условий ограничения протекает на двух крайностях: суждение и теория доказательства.
Цели лжесвидетельства не отличаются разнообразием. Преобладают цели оправдания (65,2 %) или смягчения (25,8 %) вины обвиняемых. Обвинительные показания дают около 10 % свидетелей и потерпевших.
В.А. Образцов причины лжесвидетельств свидетелей, потерпевших видит в следующем.
Причины, порождающие ложные показания свидетелей и потерпевших:
С одной стороны, в отличие от наук, закон предполагает, что его действия, в частности судебное наказание, служат удовлетворению определенных потребностей и, следовательно, не могут быть открытыми в целом для пересмотра. С другой стороны, определение условий производства теста и условий обоснования высказываний по отношению к тесту строится как прагматичный ответ на потребности действий каждой отрасли правовой системы. Таким образом, в частном праве идея о том, что действие, в соответствии с которым установление фактов служит бюджетом, направлено на разрешение частных споров, порождает применение принципа, согласно которому необходимо принимать как должное то, что стороны кстати, хотя в уголовных делах условия их оправдания предполагают гораздо более строгие бюджеты и большее ограничение возможности ошибки.
- воздействие, которое они испытали со стороны заинтересованных лиц (просьбы последних, уговоры, подкуп, шантаж и т.д.);
- болезненное состояние психики;
- личная заинтересованность в исходе дела;
- намерение избежать нежелательного обременительного участия в уголовном процессе;
- нежелание помогать правоохранительным органам в установлении истины из-за негативного отношения к их работе, конкретным работникам.
В генезисе лжи существенную роль играют эмоции человека: страх, гнев, злорадство, зависть, тревога, надежда, отчаяние и проч.
В качестве мотивов лжесвидетельства могут выступать корыстные побуждения, ложно понятые интересы коллектива, чувство товарищества, попытка самоутверждения таким способом и т.д.
Делается это из:
Конкретное определение пределов этих двух центральных вопросов в концепции обоснования, соответствующей закону и процессу, является посторонним для этой работы. Единственный актуальный момент - подчеркнуть только один момент: так называемая концепция «истины» права, предполагающая его сильный характер, на самом деле не является понятием истины, а «оправданием», на котором определение условий производство этого обоснования основано на спецификации условий, при которых заявление служит рациональным бюджетом для оправданных принудительных действий.
- опасения, что признание вины может изменить в худшую сторону судьбу допрашиваемого и его положение в обществе, повредить собственной репутации, причинить иной вред себе и другим людям;
- желания отомстить соучастнику или иным лицам;
- боязни мести со стороны соучастников, других заинтересованных лиц;
- корыстных побуждений или соображений получения иной выгоды.
По данным Ю.И. Кулешова, в 55,4 % изученных уголовных дел свидетели (16,2%) в суде отказались от первоначальных показаний, которые они давали на предварительном следствии, отрицали те фактические обстоятельства, о которых они ранее говорили в своих показаниях. Причины этого они объяснили физическим и психическим насилием со стороны сотрудников правоохранительных органов (22,5%); иными незаконными действиями (обман, уговоры, обещания, использование алкоголя и наркотических средств) (2,8%).
Ничто из этого не меняется в случае преступлений фальсификации в строгом смысле слова. Здесь дискурс процесса не делает ничего, что аналитически отличает от нормальной формы действия закона. В преступлениях лжи, вменяется несоответствие между тем, что было и что было объявлено обвиняемым, так же как и в любом случае уголовного права судья должен определить, существует ли соглашение о согласии между заявлениями описательные документы, которые служат бюджетом для судебного преследования и заявлениями о фактах, которые могут быть оправданы в этом отношении.
Как представляется, существует еще ряд причин возникновения ситуаций, когда во многих случаях наряду с другими в основе обвинительных приговоров (а также решений судов по гражданским делам) лежат показания свидетелей, которые не отражали действительных обстоятельств дела, но не были оценены как ложные.
Эта причина связана с тем, что предупреждая свидетеля или потерпевшего об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, следователи и судьи во многих случаях не разъясняли им положения, содержащегося в примечании к ст. 307 УК РФ. В соответствии с данным Примечанием свидетель или потерпевший освобождаются от уголовной ответственности, если они добровольно до вынесения приговора или решения суда заявили о ложности данных ими показаний.
Иными словами, при присвоении несоответствия между заявлениями, сделанными обвиняемым, и заявлениями, обоснованными судьей, нет логической разницы с вменением переписки между обвинениями и реальностью, составленной обоснованными заявлениями судьи. Второе догматическое исполнение тематизации понятия ложности по сравнению с общей концепцией истины связано с разъяснением структуры объективного типа тех преступлений, которые непосредственно содержат понятие «ложь». Догматически тип теорий, которые лучше всего классифицируют это разъяснение структур, - это так называемые ложные теории высказываний.
Считается, что примечание к статье направлено на предотвращение серьезных последствий дачи ложных показаний (неправильного заключения эксперта или перевода), которые могут быть положены в основу приговора или решения суда. Примечание дает возможность лицам, совершившим рассматриваемое преступление, осознать свой поступок, исправить случившееся и избежать уголовной ответственности.
Согласно приговору Паулюса, это был бы «видный и, по-видимому, тупиковый спор». Несомненно, огромное внимание, уделяемое гораздо более низкой общей процентной ставке другим крупным обсуждениям Специальной части, можно объяснить возможностью прямой увязки дискуссии с гламурным философским спором теорий истины. Это: частично, догматический спор о концепции «ложности» в ложных показаниях произошел параллельно с обсуждением философской концепции истины. Однако, как было показано, утверждение об определении ложности непосредственно из спора о теории знаний является ошибкой.
Вместе с тем, многие свидетели, с которыми нам приходилось беседовать или допрашивать в судах заявляли о том, что это положение уголовного закона им не известно. И дав однажды следователю ложные показания по одной из вышеперечисленных причин, они повторяли их в суде только потому, что думали, что если об этом станет известно, то они понесут предусмотренное законом наказание.
Это не означает, что теории ложности составляют догматическую ошибку. Вопреки тому, что появляется, спор о несправедливом содержании ложных показаний на самом деле не является спором относительно применимой теории истины. В своей лучшей версии теории ложности составляют аналитические спецификации об объектах сравнения при определении отношения, которое представляет собой ложь, то есть обращение к понятию истины и ложности в определении несправедливого содержания ложные показания должны быть направлены на устранение иллюзорных или реальных структурных трудностей, и дело не в том, чтобы напрямую определять содержание несправедливости, ссылаясь на эпистемологический или метафизический спор.
В результате оговора со стороны своей матери, которая участвовала в деле в качестве потерпевшей, а также показаний ее подруги, допрошенной по делу в качестве свидетеля, за кражу ноутбука был осужден гражданин Т. Согласно материалам дела мать Т. заявила о том, что сын похитил у нее ноутбук, который сам же и подарил ей на день рождения незадолго до этого. Позже якобы случайно подруга рассказала ей, что этот ноутбук она приобрела о Т., и он находится у нее дома. В результате выемки ноутбук был изъят и приобщен к делу в качестве вещественного доказательства.
Поскольку преступления лжи всегда функционируют структурно на основе сравнения, теории ложного объявления определяют объекты, которые сравниваются при проверке реализации объективного типа ложных показаний. Частично, спор всегда был затенен почти исключительной фиксацией второй пары отношений. Почти любое описание наказуемого действия ложных показаний должно начинаться с того, что «объявленный» сравнивается с объектом, который определяет его ложность. По сути, теории ложного утверждения фокусируются на определении объекта, который определяет ложность.
Допрошенный следователем Т., сознался в содеянном, а позже свои показания подтвердил в суде. Был осужден к реальному сроку лишения свободы.
При обсуждении вопроса о составлении кассационной жалобы на приговор районного суда Т. пояснил автору настоящей статьи, что на самом деле преступления он не совершал. Вынужден был оговорить себя, т.к. опасался, что в случае раскрытия обмана мать могут привлечь к уголовной ответственности за ложный донос, а ее подругу за дачу ложных показаний.
То есть, это вопрос определения того, должно ли это заявление противоречить субъекту свидетеля или реальности фактов, в отношении которых он заявляет. Что важно в общей догме о преступлениях лжи, так это то, что первый элемент, который определяет правильное отношение преступления фальсификации, обязательно имеет функциональную составляющую в его определении: это догматическое предположение, которое без дальнейшего распространения на другие преступления ложность в строгом смысле, структура определения объективного типа также реляционная.
В ходе беседы с матерью осужденного Т. она подтвердила слова сына и объяснила, что сын после ссоры с женой жил у нее, стал злоупотреблять спиртными напитками. Она хотела «попугать» сына и решила обвинить его в преступлении, которого он н совершал. При этом она уговорила свою подругу помочь ей в этом.
Выяснилось, что до этого ее предупреждали об уголовной ответственности за ложные показания, но никто не объяснил, что она может быть от нее освобождена в результате добровольного заявления об этом до удаления суда в совещательную комнату. И переживала потом не столько за себя, сколько за подругу, которая поддалась ее уговорам и стала лжесвидетелем.
Эта телеологическая фиксация первого элемента отношения разрешается указывать в случае показаний. Поскольку ложные показания касаются защиты процесса как контекста познавательной надежности для отправления правосудия, утверждение может быть только тем, которое, вероятно, будет иметь доказательную ценность в совокупности выражений, провозглашенных свидетелем; все остальное не затрагивает даже абстрактное отправление правосудия. Такое определение можно формально ассимилировать на другие преступления фальшивости - в частности, если следовать теории доказательной ценности документа как детерминанта в несправедливом содержании документальной лжи, но ни в коем случае не может быть по существу эквивалентным.
На мое предложение заявить об этом в суде кассационной инстанции она отказалась. В данном случае она стояла перед выбором: изобличить себя и постороннего человека в лжесвидетельстве, либо оставить все как есть. Закончилось тем, что «победила» дружба.
В настоящее время Т. отбывает уголовное наказание за преступление, которого не совершал. Его жена одна воспитывает двух малолетних детей.
Вот такая история. А могло бы все быть по-другому. Если бы матери и ее подруге вовремя было разъяснено положение Примечания к ст. 307 УК РФ
И до этого случая и после него, нам неоднократно приходилось участвовать в судебных процессах. Попытки в судебных заседаниях разъяснить рассматриваемое положение закона допрашиваемым лицам нередко приводили к репликам со стороны обвинения о необходимости сделать адвокату замечание. Якобы, таким образом оказывает давление на свидетеля или потерпевшего с целью изменить данные ранее показания.
Конечно, если ложные показания дают, например, сотрудники правоохранительных органов, по делам, поводом к возбуждению которых явились сфальсифицированные оперативно-розыскной деятельности либо использовались такие же доказательства (а такие случаи, к сожалению, не единичны), наивно думать, что разъяснение положения закона об освобождении раскаявшихся лжесвидетелей от уголовной ответственности, что-то изменит.
Тем не менее, как представляется своевременное разъяснение свидетелям и потерпевшим Примечания к ст. 307 УК РФ, можно считать не только достаточно эффективным тактическим приемом допроса, направленным на установление истины по делу, н и процессуальным «оружием» следователей, государственных обвинителей, адвокатов и судей.
По нашему мнению, было бы правильным, если в части 5 статьи 164, 216, 268, 277 и 278 Уголовно-процессуального кодекса РФ содержалось указание на обязательность разъяснения рассматриваемого положения свидетелям и потерпевшим.
Литература
- См.: Жиляев А.И. Криминологическая характеристика и предупреждение заведомо ложных показаний свидетелей и потерпевших: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. - Нижний Новгород, 2002. -30 с. [Электронный ресурс] // Федеральный правовой портал Юридическая Россия: сайт- URL http://law.edu.ru/book/book.asp?bookID=107709
- См. например: [Электронный ресурс] // Юр.Профи. Коллегия адвокатов Москвы: сайт - URL: http://www.urprofy.ru/node/256
- Гончаров Д. Ю. Ответственность за отказ от дачи показаний // Журнал Российского права. 2002. № 6.
- См.: Малышев Я.В. «Основные направления совершенствования уголовной ответственности за заведомо ложные показания потерпевшего и свидетеля» [Электронный ресурс] // Научная библиотека Томского государственного университета: сайт - URL http://www.lib.tsu.ru/
- См.: Блинников В. А. Уголовно-правовые и криминологические аспекты лжесвидетельства: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. - Нижний Новгород,1998. с. -22 [Электронный ресурс] // Юридическая Россия. Федеральный правовой портал: сайт - URL: http://law.edu.ru/book/book.asp?bookID=82531
- См.: Образцов В.А. Криминалистическая психология [Электронный ресурс] // Электронная библиотека TheLib.ru: сайт - http://thelib.ru/books/obrazcov_viktor_aleksandrovich/kriminalisticheskaya_psihologiya-read-38.html
- См.: Кулешов Ю.И. Преступления против правосудия: проблемы теории, законотворчества и правоприменения: Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук. - Владивосток, 2007 // Саратовский центр по исследованию проблем организованной преступности и коррупции: сайт- URL http://sartraccc.ru/0
- См., например, Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Отв. ред. доктор юридических наук, профессор А. В. Наумов) — М.: Юристь, 1997
- Архив Ленинского районного суда г. Тюмени, уг. дело № 1-375/2012
- См., например, Сидоров А.С. К вопросу об оценке действий сотрудников органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, и лиц, оказывающих им содействие, при осуществлении проверочной закупки наркотических средств // Совершенствование деятельности правоохранительных органов в борьбе с преступностью в современных условиях: материалы Всероссийской научно-практической конференции (23-24 октября 2008г.) - Тюмень: ТГИМЭУП, 2008; Сидоров А.С. К вопросу об использовании в уголовно-процессуальном доказывании результатов проверочной закупки наркотических средств // Проблемы защиты прав человека в российском судопроизводстве: Материалы Всероссийской научно-практической конференции (г. Тюмень.6-7 февраля 2009г.). В 2 ч. Ч. 1 /Под ред. Л.М. Володиной. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2009; Сидоров А.С. К вопросу о «примитивном» подходе к расследованию преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков // Проблемы предупреждения и борьбы с преступностью и другими правонарушениями: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. 31 мая -1 июня 2012 года. Под ред. Н.Ю. Лебедева. - Новосибирск: НГУЭУ, 2012 и др.
Любой человек может стать жертвой преступления либо очевидцем его совершения. В данном случае он приобретает статус потерпевшего либо свидетеля по уголовному делу. Обязанность свидетеля, в первую очередь, заключается в даче правдивых показаний об обстоятельствах совершения преступления. При этом добросовестное выполнение данной обязанности является гражданским долгом каждого человека, и от ее выполнения напрямую зависит как качество правосудия, так и эффективность деятельности правоохранительных органов.
Согласно определению уголовно-процессуального закона свидетелем является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний. Таким образом, лицо, являющееся свидетелем по уголовному делу, должно честно и правдиво дать показания по факту совершенного преступления, тем самым способствовать реализации цели уголовного судопроизводства – постановлению судом законного и обоснованного приговора по делу, защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.
За нарушение потерпевшим или свидетелем обязанности давать правдивые показания наступает уголовная ответственность по ст. 307 УК РФ, в соответствии с которой за заведомо ложные показания в суде либо при производстве предварительного расследования предусмотрено наказание в виде штрафа в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, либо обязательных работ на срок до четырехсот восьмидесяти часов, либо исправительных работ на срок до двух лет, либо арестом на срок до трех месяцев. Более суровое наказание ждет тех, кто намеренно вводит следствие и суд в заблуждение в делах по обвинению подозреваемых в тяжких преступлениях. И, конечно, в особо тяжких преступлениях. В этом случае дача заведомо ложных показаний карается той же статьей уголовного кодекса Российской Федерации, которая предусматривает наказание в виде лишением свободы до 5 лет.
Ответственность по ст. 307 уголовного кодекса Российской Федерации наступает за дачу лицом заведомо ложных показаний в суде либо на предварительном следствии. На стадии предварительного расследования ложные показания свидетеля, потерпевшего образуют оконченное преступление с момента подписания протокола допроса. В стадии судебного разбирательства преступление окончено, когда свидетель, потерпевший закончил дачу показаний. На практике наиболее чаще к уголовной ответственности привлекаются свидетели, которые дали ложные показания по уголовным делам. Мотивы к даче заведомо ложных показаний могут быть различны - это стремление улучшить положение обвиняемых, недоверие к правоохранительным органам и правосудию, чувство сострадания к лицам, привлекаемым к уголовной ответственности, и их близким родственникам. И все же случаи лжесвидетельства в судах РФ и в ходе предварительного следствия не так уж редки, как могло бы показаться. Люди лгут на допросе и в суде ради помощи своим знакомым, или за деньги, или чтобы выгородить себя. В последнем случае иногда получается наоборот: из-за незнания законов человек умудряется не спасти, а оклеветать себя. Заведомая ложность показаний свидетеля и потерпевшего может выражаться не только в умышленном извращении или искажении фактических данных, но и в их отрицании. Показания свидетеля либо потерпевшего будут считаться ложными, если допрашиваемый намеренно искажает, извращает факты и обстоятельства, имеющие существенное значение для разрешения дела по существу. Ложность их может состоять и в умолчании о таких фактах и обстоятельствах.
Вместе с тем, уголовным законодательством предусмотрена возможность освобождения от уголовной ответственности, если свидетель, специалист, эксперт, переводчик или потерпевший добровольно в ходе дознания, предварительного следствия или судебного разбирательства до вынесения приговора суда или решения суда заявили о ложности данных показаний.
Общественная опасность лжесвидетельства велика - оно наносит вред, иногда непоправимый, невинным людям, их чести и репутации, социальному и личному благополучию их семей, лица совершившие преступление могут не понести законного наказания, а невиновные могут быть наказаны. Поэтому, услышав просьбу того или иного приятеля, родственника об изменении данных ранее показаний или искажении обстоятельств произошедшего, ещё раз подумайте.
Начальник
следственного отделения
межмуниципального отдела «Шолоховский» В. Щеглов