Несчастны, подлинно несчастны те люди, которые рассматривают фигурное катание исключительно как соревнования, где, знамо дело, главное – это количество оборотов и качество элементов. Баталии фигуристов уже давно стали чем-то большим, нежели просто спорт, превратившись в масштабный мировоззренческий спор с блэкджеком и шл культурологическими дискуссиями и раскрытием специфики внутреннего мира.
Фигурное катание дает нам уникальнейшую возможность услышать музыку Малера и Верди на федеральных телеканалах (и это даже будет не Культура!). Прокаты выдающихся фигуристов не только поражают воображение и дарят искренние эмоции; им по силам сподвигнуть нас самих на создание чего-то прекрасного. В современном мире, том самом мире, где подлинный талант все чаще ужасает обывателя, нежели вдохновляет его, любимый нами вид спорта – это неиссякаемый источник эстетического наслаждения, сдобренного адреналином и возможностью интерпретировать увиденное на все лады. А когда речь заходит о людях, которые дарят нам столь редкую возможность, очень трудно рассуждать о таких приземленных вещах, как справедливость/несправедливость оценок и отсутствие каких-либо титулов/званий.
Созерцая катание Ламбьеля, начинаешь размышлять совсем другими категориями…
Стефан всегда подходил к выбору музыки и постановке программ с предельной серьезностью. История швейцарского фигуриста тем и интересна, что является хроникой непрекращающегося развития. Без шуток, через программы Стефана можно проследить эволюцию его мировоззрения, путь от «обаятельного молодого человека с потрясающей пластикой» до одного из главных художественных талантов в истории спорта. Впрочем, восхищать Ламбьель умел уже в очень юном возрасте.
В контексте воплощения художественного образа Стефан – самый универсальный фигурист 21 века. Нельзя не отметить, что Ламбьель-спортсмен никогда не уступал в «разнообразии» Ламбьелю-человеку, тому самому – коллекционирующему божьих коровок и разговаривающему на пяти языках. Швейцарец – это тот редчайший случай, когда творец и спортсмен в масштабах одной личности не разрывают ее внутренними противоречиями, а возносят на самую вершину мастерства.
И он, надо сказать, в полной мере понимал, что обладает особенным даром. В нем не было напускной скромности: всегда отдавая должное своим соперникам, Стефан знал цену и себе самому. Без лишних расшаркиваний и рассюсю. Да и вообще, разве может зажатый и неуверенный в себе человек вот так танцевать фламенко?
Швейцарец, допустив в прокате ряд ошибок, умел заставить зрителя забыть об этом. Считать ли великим того или иного фигуриста – каждый решает сам для себя, основываясь на своих ощущениях. Но вот в вопросе распознавания в фигуристе великого артиста существуют закономерности. Так, если хореография и непосредственно постановка не теряют своего блеска при неудачном исполнении прыжковых элементов, перед вами, скорее всего, человек немалой художественной одаренности. Обилие грязи в прокатах таких людей никогда не сможет помешать им поднять зал и услышать восторженные возгласы.
Да, Стефан нередко ошибался, причем не только на прыжках (даже с вращений падал!), но все это является обязательным атрибутом любого, кто не позволяет лениться своей душе и своему телу. Цена ошибки в большом спорте просто чудовищно высока. В высшей степени чудовищно. Так или иначе, расплачиваясь за ошибки, спортсмен понимает, что менее шаткой лесенки, ведущей к самой вершине, еще никто не придумал.
Вместе с Ламбьелем-художником всегда старался развиваться Ламбьель-спортсмен.
Вышесказанное, я уверен, является наиболее важным из всего, что мы подмечали в швейцарском гении. Знаете, чего спорт никогда и никому не прощает? Победы на голом таланте без попытки усовершенствоваться при наличии такой возможности. Притчу о зарытом таланте все слышали – люди, которые получили дар, должны непременно развивать его до упора, во что бы то ни стало. Соревновательный мир переполнен историями расплаты за бездумную эксплуатацию таланта. Мы можем вспомнить провал Роналдиньо на главном турнире всей его карьеры или трагический финал эры Усэйна Болта, который, кажется, так и не удосужился пробежать сто метров в полную силу. А зачем? И без этого рекорды мутятся-медали крутятся. Мы лучше пафосно притормозим, поиграем на публику за сорок метров до финиша (хотя и это было крайне важным, пусть по другой причине). Суть историй проста – беспечные нахальные улыбки в мире большого спорта всегда сменяются плачем и скрежетом зубов.
А фигурное катание, которое, как уже было сказано, помимо несомненной соревновательной составляющей имеет и творческую сторону, не прощает невынужденную стагнацию в два раза более показательно, чем любой другой вид спорта. Ламбьель это понимал. И сделал все правильно.
Ламбьель никогда не пасовал перед трудностями. Про него нельзя сказать: «Зато какое компонентное катание, какие программы!». «Зато» – абсолютно лишнее слово, ведь техническая сторона катания швейцарца была чрезвычайно сильной! У него был стабильный четверной тулуп, прекрасные тройные прыжки, про вращения и дорожки, как мне кажется, вообще излишне заикаться (про роскошные вращения в принципе стараюсь говорить по минимуму, ибо на них Ламбьель не кончается – считаю, что странно сужать его гений прозвищем «Король вращений»). И, несмотря на традиционно сложное начало сезона, он всегда подходил в очень хорошей форме к главным стартам – за пятилетку 2003-2008 он ни разу не выпал из первой пятерки на Чемпионате мира.
Да, аксель в три с половиной оборота – это слабое место Стефана и главная причина отсутствия медали Игр в Ванкувере. Но он и здесь не сдавался до последнего. Разбивался об этот треклятый аксель, вставал, докатывал так, что поднимал зал. На следующий день, уже в произвольной, опять падал с акселя, опять вставал… И так вплоть до первого ухода из большого спорта в 2008 году. Что интересно, вне соревнований он прыгал его и после.
Именно нежелание Стефана останавливаться и упрощаться позволило ему заиметь в коллекции серебряную медаль Олимпиады. Ту самую медаль, которой так и не досталось извечному конкуренту швейцарца – Бриану Жуберу. Фигуристу выдающемуся, но почти всю свою карьеру прокатавшемуся под «Матрицу».
Вообще, пик карьеры Ламбьеля-спортсмена пришелся именно на олимпийский сезон 2005-2006. Если все самое эстетичное и утонченное было впереди, то в плане наград и прыжкового контента это был самый выдающийся отрезок. Серебро Игр и Чемпионата Европы, золото Финала Гран-при и Чемпионат мира, на котором Стефан выдал, по моему скромному мнению, свой самый лучший прокат в карьере…
Зебра в поиске солнца. Под Вивальди (так и хочется продолжить: «с утра, из мыльницы, теплая…»). Это звучит настолько же странно, насколько бесподобной получилась та программа. Чудный костюм, замечательно нарезанная музыка великого итальянца, до предела накаленная атмосфера, тройной аксель и два чистых четверных – в тот день все сложилось воедино. Мир увидел и технику швейцарца, и его артистизм, и его характер. Он защитил титул.
Пик Ламбьеля-артиста случился четырьмя годами позже, также в олимпийском сезоне. И «Телля», и «Травиату» вы, конечно же, хорошо помните. Отличные друг от друга, эти постановки соединяла воедино их идея, которая крайне легко считывалась, но оттого не становилась тривиальной. А с учетом того, что интерпретация музыки и артистизм в современном мужском одиночном – это, в первую очередь, умение «красиво отдохнуть» после очередного ультра-си, те программы Стефана и сейчас смотрятся очень наполненными и целостными.
Восхитительные программы не стали для гениального фигуриста очень счастливыми – он занял второе место на Чемпионате Европы и лишь четвертое на Играх в Ванкувере. Самые обидные места. Но по-настоящему обидно тогда было всем поклонникам фигурного катания, ведь Ламбьель уходил из спорта. Теперь уже окончательно.
P . S . Сезон 17-18 набирает обороты. Позади – этапы Гран-при и его непосредственный финал. Надеюсь, что осталась позади и столь несвоевременная череда травм. Впереди же – неимоверно нервозные национальные чемпионаты и Олимпиада, которая будет венчать все это безобразие. Каждый из нас, независимо от фанатских предпочтений, успеет понервничать, позавидовать и, конечно, попереживать за любимцев. Сейчас же я хочу предложить вам несколько минут истинного наслаждения. Хотя, многие, я уверен, и тут не смогут не распереживаться.
Аккомпанировать швейцарскому гению будет другой гений – автор великого гимна мужского коленопреклонения перед женщиной. Вы все это уже видели, да, но все же… Пересмотрите. Вспомните тех, кто покинул вас, когда вы молили остаться. Вспомните тех, от кого вы ушли, когда молили вас. Всем нам оказана великая честь – перед нами танцует ее величество вечность.
P.P.S. Никогда не гуглите «Lambiel in cat costume»
– Стефан, давайте вернемся на несколько дней назад. Утро перед произвольной программой. Вы узнаете, что Евгений Плющенко снялся с соревнований из-за травмы. Можете передать свои ощущения в тот момент?
– С трудом, но попробую. Пустота. Я остался один. Дело в том, что мне нужен настоящий соперник. Такой, как Плющенко. Он для меня кумир. Если бы выступал Евгений, я бы откатался намного лучше. А с Брайаном Жубером соревноваться уже не так интересно. Не могу сказать, что я выступил совсем уж неудачно – все-таки два четверных прыжка я исполнил. Но психологически мне было невероятно трудно.
– Во время кульминации мужского турнира зал был практически забит до отказа. Сами понимаете, что зрители страстно желали стать чемпионом совсем не вам…
– Да, и это еще один фактор, который сильно меня беспокоил. Когда объявили о том, что Плющенко снялся, я так же, как и вы, услышал возмущенный гул. И жутко испугался, что после этого люди освистают и меня. Но потом увидел в руках у какого-то болельщика русский флаг с надписью Viva Lambiel. И понял, что могу понравиться публике. Мне кажется, у меня это получилось – зрители приняли мое выступление.
– Год назад на чемпионате мира в Дортмунде вы откатались не хуже, чем бронзовый медалист Штефан Линдеманн или даже серебряный – Жубер. Но на пьедестал не попали, что многие сочли большой ошибкой. Вам не кажется, что московская победа – в некотором роде компенсация за ту несправедливость?
– Наверное, так оно и есть. В мире все взаимосвязано. Хорошо, что я в Дортмунде стал четвертым, а не третьим. А то сидел бы здесь с серебром, а не с золотом…
– Если исходить из этой логики, не боитесь, что на Олимпиаде судьи отнесутся к вам как к человеку, уже получившему свой подарок?
– А чего бояться-то – что будет, то будет. В любом случае до Игр мне предстоит провести огромную работу. К примеру, улучшить тройной аксель, с которым я не справился здесь, в Москве. Еще быстрее вращаться. А ехать на Олимпиаду мне все-таки будет приятнее в звании чемпиона мира, чем без него.
– Кстати, насчет вращений. В мире Швейцария знаменита своими часами, сыром и шоколадом, а среди фанатов фигурного катания – феноменальными мастерами вращений на льду. Достаточно назвать такие имена, как Дениз Бильман, Люсинда Ру или, не сочтите за лесть, Стефан Ламбьель. Как это у вас так получается?
– А вы не догадываетесь? Объедимся лучшего в мире шоколада и давай вращаться… Если серьезно, то все дело, конечно, в работе. По крайней мере у меня. Не могу сказать, что мои вращения – дар свыше. Я им научился. И вообще посмотрите на «бильман» Ирины Слуцкой – она прекрасно научилась его делать. Значит, ничего невозможного здесь нет.
– Три года назад на чемпионате Европы в Лозанне вы стали главным открытием турнира именно благодаря вращениям. Но «знающие люди» сказали – без прыжков не быть парню чемпионом. Прыгать научились вы очень быстро – уже через два года. Не хотите кому-нибудь за это сказать спасибо?
– Хочу, и сами знаете кому (улыбается). Алексей Мишин, безусловно, мне очень помог. Заставил по-новому взглянуть на тренировки. Без помощи Мишина, конечно, мне бы не удалось так быстро подняться на вершину, но хочу заметить, что я и сам очень много работал. И мой постоянный тренер – Петер Грюттер – помог мне не меньше.
– В чем же конкретно состояла помощь Мишина? Техника или психология? Одевал ли он вас в свой знаменитый «жилет»?
– Нет, с Профессором я занимался без специальных приспособлений, которые, кстати, есть и у Грюттера. Мишин наносил «точечные удары» – сразу говорил, что я делаю не так, какие компоненты нужно исправить. У него фантастическое умение мгновенно видеть ошибки – мало у кого оно есть. Я доверял ему, как самому себе.
– Начало сезона выдалось для вас таким трудным – хоть караул кричи. Вы получили травму, рискнули сделать операцию, уходили от тренера и снова к нему возвращались…
– Насчет операции – у меня не было выбора. Я порвал мениск и кататься просто не мог. Поэтому пришлось оперировать. Потом поставил себе неудачную программу – под саундтрек из фильма «Шоу Трумана». Докатился до того, что сам стал чувствовать себя как герой этой картины. Пытался что-то поменять – ушел от тренера, но затем понял, что сделал ошибку и вернулся назад. К счастью, Грюттер согласился снова со мной работать. Мое настроение поменялось, и я решил сделать новую программу – под музыку из «Короля Артура». Она подходит мне намного больше.
– А как вообще попали в фигурное катание? В Швейцарии это все-таки не самый популярный вид спорта…
– Благодаря своей сестре. Она старше меня на три года. В детстве она занималась фигурным катанием, и однажды я сказал маме, что хочу делать то же самое. Мама, правда, вначале не согласилась – она видела меня великим , а не фигуристом. В ее представлении фигурное катание – вид спорта для девочек. Но я, как только надел «фигурки», понял, что никаким хоккеистом не буду. Обожаю творить, создавать спектакли, поэтому фигурное катание – мой вид спорта. И чемпионом мира я мечтал стать с детства. Много раз представлял себе, как с золотой медалью кланяюсь публике.
– Почему же тогда не выбрали балет? Там тоже есть и спектакли, и публика, и при этом не надо больно падать на лед.
– Падать на лед – не так и плохо. Это в некотором смысле освежает. А вообще, конечно, балет – это тоже здорово. Там тоже есть чувство полета, но на льду оно куда острее. Кстати, я побывал на экскурсии в Большом театре и сфотографировался с балеринами. Очень там понравилось.
– Необычная хореография – отличительная черта всех без исключения ваших программ. И, главное, ваши интерпретации всегда гармоничны. Откуда это у вас?
– Я просто слушаю музыку и потом ее дополняю. Например, моя первая яркая программа – под музыку Cirque du Soleil («Цирк Солнца». – «НИ») – была насыщена южными мотивами. Говорят, мне удалось их хорошо передать. Наверное, благодаря тому, что у меня мама португалка.
– О, так вы, наверное, болеете за сборную этой страны?
– По – безусловно (смеется). Так вот, возвращаясь к хореографии, хочу сказать, что ее основа – сама жизнь. Я вдохновляюсь тем, что вижу каждый день вокруг себя. А затем, как настоящий художник, беру холст, краски и создаю на льду картину...
– У каждого художника есть Муза. А ваша Муза – не та ли фигуристка, с которой вы постоянно проводите время, яростно за нее болеете, кричите и размахиваете итальянским флагом?
– Ваш намек понятен (улыбается). Да, Каролина Костнер – моя муза. Она – мой жизненный ориентир. Но на мое творчество, кроме Каролины, влияют и друзья, и семья, и, как я уже сказал, все, что я вижу вокруг.
– Значит, сообщения швейцарской прессы о том, что в вашей личной жизни произошли кардинальные изменения, беспочвенны?
– Каролина была и остается моим лучшим другом. А насчет личной жизни – все-таки она потому и называется личной, что касается только меня.
Очень люблю фигурное катание, в детстве сама отзанималась некоторое количество лет, потом из-за болезни бросила, долго не могла смотреть соревнования по телевизору, но это прошло. Теперь уже много лет смотрю и получаю невероятное удовольствие!
Стефан Ламбьель понравился сразу, влёт! Яркий, неординарный, безумно эмоциональный!
Стефан Ламбьель (фр. Stphane Lambiel; 2 апреля 1985, Мартиньи) - швейцарский фигурист, серебряный призёр Олимпийских игр в Турине в мужском одиночном катании, двукратный чемпион мира (2005 и 2006 год).
Родился в Мартиньи, Швейцария. Мать Стефана родом из Португалии. Родной язык - французский, также говорит на немецком, английском, португальском и немного на итальянском. Живёт в Швейцарии в городе Лозанна.
Среди своих интересов выделяет коллекционирование божьих коровок.
Ламбьель появился на международных соревнованиях с исключительными вращениями: многооборотными, на высокой скорости, с точной центровкой, и новыми необычными позициями (особенно в волчке и стоя).
В Москве на чемпионате мира 2005 года завоевал золотую медаль. На Олимпийских играх-2006 в Турине завоевал серебро, о котором сказал, что эта медаль для него дороже золота. В 2006 году в Калгари он повторил свой триумф, став двукратным чемпионом мира.
Стефан пропустил середину сезона 2006-2007 из-за «потери интереса» к фигурному катанию и общей усталости, но все же принял участие в чемпионате мира 2007 в Токио, где занял третье место. На чемпионате мира 2008 года стал только пятым.
Долгие годы тренировался у Петера Грюттера. В сезоне 2004-2005 Стефан попробовал сменить тренера, но в итоге вернулся обратно к Грюттеру. Стажировался у Алексея Мишина.
После окончания сезона 2007/2008 годов Стефан принял решение сменить тренера. Его наставником стал Виктор Петренко.
16 октября 2008 года Стефан Ламбьель созвал пресс-конференцию на которой объявил, что заканчивает любительскую спортивную карьеру в связи с травмой паха.
В дальнейшем, Стефан много гастролировал с различными ледовыми шоу. В июле 2009 года Ламбьель заявил что намерен вернуться в любительский спорт, чтобы принять участие в Олимпиаде в Ванкувере.
Первым турниром после возвращения для него стал «Nebelhorn Trophy», на котором предстояло квалифицироваться для участия в Олимпиаде, так как в отсутствие Ламбьеля швейцарские фигуристы на чемпионате мира 2009 добыть путевки на Игры не смогли. «Nebelhorn Trophy 2009» Ламбьель выиграл и тем самым завоевал для Швейцарии одну олимпийскую лицензию в мужском одиночном катании. В январе 2010 года Стефан принял участие в чемпионате Европы 2010, где стал серебряным призёром. В феврале 2010 года швейцарец выступил на Олимпийских играх в Ванкувере, где занял 4 место. Участия в последовавшем чемпионате мира Стефан не принял.
В настоящее время Стефан Ламбьель принял решение покинуть любительский спорт и выступает в различных шоу по всему миру. Кроме того, он планирует заняться постановками программ для фигуристов, например, будет ставить короткую программу на сезон 2010-2011 для Дайсукэ Такахаси и помогать в подготовке Флер Максвелл.
– Стефан, давайте вернемся на несколько дней назад. Утро перед произвольной программой. Вы узнаете, что Евгений Плющенко снялся с соревнований из-за травмы. Можете передать свои ощущения в тот момент?
– С трудом, но попробую. Пустота. Я остался один. Дело в том, что мне нужен настоящий соперник. Такой, как Плющенко. Он для меня кумир. Если бы выступал Евгений, я бы откатался намного лучше. А с Брайаном Жубером соревноваться уже не так интересно. Не могу сказать, что я выступил совсем уж неудачно – все-таки два четверных прыжка я исполнил. Но психологически мне было невероятно трудно.
– Во время кульминации мужского турнира зал был практически забит до отказа. Сами понимаете, что зрители страстно желали стать чемпионом совсем не вам…
– Да, и это еще один фактор, который сильно меня беспокоил. Когда объявили о том, что Плющенко снялся, я так же, как и вы, услышал возмущенный гул. И жутко испугался, что после этого люди освистают и меня. Но потом увидел в руках у какого-то болельщика русский флаг с надписью Viva Lambiel. И понял, что могу понравиться публике. Мне кажется, у меня это получилось – зрители приняли мое выступление.
– Год назад на чемпионате мира в Дортмунде вы откатались не хуже, чем бронзовый медалист Штефан Линдеманн или даже серебряный – Жубер. Но на пьедестал не попали, что многие сочли большой ошибкой. Вам не кажется, что московская победа – в некотором роде компенсация за ту несправедливость?
– Наверное, так оно и есть. В мире фигурного катания все взаимосвязано. Хорошо, что я в Дортмунде стал четвертым, а не третьим. А то сидел бы здесь с серебром, а не с золотом…
– Если исходить из этой логики, не боитесь, что на Олимпиаде судьи отнесутся к вам как к человеку, уже получившему свой подарок?
– А чего бояться-то – что будет, то будет. В любом случае до Игр мне предстоит провести огромную работу. К примеру, улучшить тройной аксель, с которым я не справился здесь, в Москве. Еще быстрее вращаться. А ехать на Олимпиаду мне все-таки будет приятнее в звании чемпиона мира, чем без него.
Лучшие дня
– Кстати, насчет вращений. В мире Швейцария знаменита своими часами, сыром и шоколадом, а среди фанатов фигурного катания – феноменальными мастерами вращений на льду. Достаточно назвать такие имена, как Дениз Бильман, Люсинда Ру или, не сочтите за лесть, Стефан Ламбьель. Как это у вас так получается?
– А вы не догадываетесь? Объедимся лучшего в мире шоколада и давай вращаться… Если серьезно, то все дело, конечно, в работе. По крайней мере у меня. Не могу сказать, что мои вращения – дар свыше. Я им научился. И вообще посмотрите на «бильман» Ирины Слуцкой – она прекрасно научилась его делать. Значит, ничего невозможного здесь нет.
– Три года назад на чемпионате Европы в Лозанне вы стали главным открытием турнира именно благодаря вращениям. Но «знающие люди» сказали – без прыжков не быть парню чемпионом. Прыгать научились вы очень быстро – уже через два года. Не хотите кому-нибудь за это сказать спасибо?
– Хочу, и сами знаете кому (улыбается). Алексей Мишин, безусловно, мне очень помог. Заставил по-новому взглянуть на тренировки. Без помощи Мишина, конечно, мне бы не удалось так быстро подняться на вершину, но хочу заметить, что я и сам очень много работал. И мой постоянный тренер – Петер Грюттер – помог мне не меньше.
– В чем же конкретно состояла помощь Мишина? Техника или психология? Одевал ли он вас в свой знаменитый «жилет»?
– Нет, с Профессором я занимался без специальных приспособлений, которые, кстати, есть и у Грюттера. Мишин наносил «точечные удары» – сразу говорил, что я делаю не так, какие компоненты нужно исправить. У него фантастическое умение мгновенно видеть ошибки – мало у кого оно есть. Я доверял ему, как самому себе.
– Начало сезона выдалось для вас таким трудным – хоть караул кричи. Вы получили травму, рискнули сделать операцию, уходили от тренера и снова к нему возвращались…
– Насчет операции – у меня не было выбора. Я порвал мениск и кататься просто не мог. Поэтому пришлось оперировать. Потом поставил себе неудачную программу – под саундтрек из фильма «Шоу Трумана». Докатился до того, что сам стал чувствовать себя как герой этой картины. Пытался что-то поменять – ушел от тренера, но затем понял, что сделал ошибку и вернулся назад. К счастью, Грюттер согласился снова со мной работать. Мое настроение поменялось, и я решил сделать новую программу – под музыку из «Короля Артура». Она подходит мне намного больше.
– А как вообще попали в фигурное катание? В Швейцарии это все-таки не самый популярный вид спорта…
– Благодаря своей сестре. Она старше меня на три года. В детстве она занималась фигурным катанием, и однажды я сказал маме, что хочу делать то же самое. Мама, правда, вначале не согласилась – она видела меня великим хоккеистом, а не фигуристом. В ее представлении фигурное катание – вид спорта для девочек. Но я, как только надел «фигурки», понял, что никаким хоккеистом не буду. Обожаю творить, создавать спектакли, поэтому фигурное катание – мой вид спорта. И чемпионом мира я мечтал стать с детства. Много раз представлял себе, как с золотой медалью кланяюсь публике.
– Почему же тогда не выбрали балет? Там тоже есть и спектакли, и публика, и при этом не надо больно падать на лед.
– Падать на лед – не так и плохо. Это в некотором смысле освежает. А вообще, конечно, балет – это тоже здорово. Там тоже есть чувство полета, но на льду оно куда острее. Кстати, я побывал на экскурсии в Большом театре и сфотографировался с балеринами. Очень там понравилось.
– Необычная хореография – отличительная черта всех без исключения ваших программ. И, главное, ваши интерпретации всегда гармоничны. Откуда это у вас?
– Я просто слушаю музыку и потом ее дополняю. Например, моя первая яркая программа – под музыку Cirque du Soleil («Цирк Солнца». – «НИ») – была насыщена южными мотивами. Говорят, мне удалось их хорошо передать. Наверное, благодаря тому, что у меня мама португалка.
– О, так вы, наверное, болеете за сборную этой страны?
– По футболу – безусловно (смеется). Так вот, возвращаясь к хореографии, хочу сказать, что ее основа – сама жизнь. Я вдохновляюсь тем, что вижу каждый день вокруг себя. А затем, как настоящий художник, беру холст, краски и создаю на льду картину...
– У каждого художника есть Муза. А ваша Муза – не та ли фигуристка, с которой вы постоянно проводите время, яростно за нее болеете, кричите и размахиваете итальянским флагом?
– Ваш намек понятен (улыбается). Да, Каролина Костнер – моя муза. Она – мой жизненный ориентир. Но на мое творчество, кроме Каролины, влияют и друзья, и семья, и, как я уже сказал, все, что я вижу вокруг.
– Значит, сообщения швейцарской прессы о том, что в вашей личной жизни произошли кардинальные изменения, беспочвенны?
– Каролина была и остается моим лучшим другом. А насчет личной жизни – все-таки она потому и называется личной, что касается только меня.
В свои двадцать девять лет швейцарский фигурист уже успел дважды стать чемпионом мира и завоевать серебро на Олимпийских играх в Турине. Личная жизнь Стефана Ламбьеля связана со швейцарским городом Лозанна, где он сейчас живет и тренируется. Кроме того, в этом городе у фигуриста он, когда выпадает свободное время, занимается с детьми от семи до шестнадцати лет. Делает он это с большим удовольствием, потому что ему нравится делиться своим опытом и направлять детишек в нужное русло.
На фото — Стефан Ламбьель
Несмотря на то, что в его родной стране фигурное катание не относится к самым популярным видам спорта, для Стефана оно стало самым любимым. По словам фигуриста, это случилось благодаря его старшей сестре, занимавшейся фигурным катанием в детстве, и он, глядя на нее, захотел делать то же самое. Мама, несмотря на то, что сначала посчитала этот вид спорта не совсем мужским, отвела Стефана в секцию, и, как только он впервые встал на лед, сразу начал мечтать о том, чтобы в будущем стать чемпионом мира.
Девушка, которая стала частью личной жизни Стефана Ламбьеля, тоже фигуристка. Это Каролина Костнер, которая, кроме всего прочего, является для Стефана еще кумиром и ориентиром, на творчество которой он старается равняться. Фигурист не любит вопросов о личной жизни, стараясь держать в тайне все, что касается жизни его близких, поэтому кроме того, что Каролина его лучший друг, от него добиться не удается. Известно, что некоторое время назад им пришлось расстаться - Костнер уезжала тренироваться в Лос-Анджелес, но потом они снова воссоединились, и теперь ничего не мешает их отношениям.
На фото — Стефан Ламбьель и Каролина Костнер
Много в личной жизни Стефана Ламбьеля связано и с Россией, в которую он часто приезжает со своим шоу. Особенно фигурист любит бывать в Санкт-Петербурге, с которым у него связано много самых приятных воспоминаний. В этом городе у Стефана масса друзей, и, когда он приезжает в Питер, то чувствует себя там очень комфортно. Одним из учителей швейцарского фигуриста является российский тренер Алексей Мишин, в шоу которого ему приходилось участвовать. Очень хорошо он знаком и с Тамарой Москвиной, перед которой просто преклоняется, считая ее необыкновенным человеком.
Кроме фигурного катания в личной жизни Стефана Ламбьеля есть и другие увлечения. Например, многие знают, что он много лет коллекционирует игрушечных божьих коровок, и уже потерял им счет. А еще Ламбьель хранит все свои сценические костюмы, в которых ему приходилось выступать в различных ледовых шоу.