Общие стереотипы. Как складываются стереотипы? Как сломать стереотип? Мужские гендерные стереотипы

НАТА КАРЛИН

Речь пойдет о стереотипах – нормах, канонах, законах, обычаях, традициях, предрассудках общества. Большинство людей считают их правильными, и следуют им. Здесь важно различать понятие правильности стереотипа и условности (надуманности). А ведь выдуманные стереотипы порой управляют коллективным сознанием (и нами, в том числе). Стереотипы людей в первую очередь делятся на глобальные – характерные для масштабов планета, и узкие – те, которым мы следуем в школах, на работе, дома и т. д. Однако и те и другие становятся той иллюзией, у которой масса последователей.

Мужчин-моделей традиционно относят к геям

Что такое стереотип?

Понятие «стереотип» появилось на свет в 20-х годах прошлого столетия. Его ввел в научную литературу американский ученый У.Липпман. Он характеризовал стереотип, как маленькую «картинку мира», которую человек хранит в головном мозге для того, чтобы экономить усилия, которые требуются для восприятия более сложных ситуаций. По мнению американского ученого, существует две причины возникновения стереотипов :

1. Экономия усилий;
2. Защита ценностей той группы людей, в которой он бытует.

Стереотип имеет следующие свойства :

• Неизменность во времени;
• Избирательность;
• Эмоциональная полнота.

С тех времен многие ученые дополняли и вносили новшества в эту концепцию, но основная мысль не изменилась

На чем основаны стереотипы? Чтобы не утруждать себя излишними размышлениями, люди пользуются общеизвестными стереотипами. Иногда они находят свое подтверждение при наблюдении за людьми и тогда еще больше убеждаются в своей правоте. Стереотипы – это своего рода замена мыслительного процесса человека. Зачем «изобретать велосипед», если можно воспользоваться чужим умом. В разной мере каждый из нас подвержен стереотипам, разница состоит в том, кто из нас насколько верит данным «постулатам».

Стереотипы живут в нас, влияют на мировоззрение, поведение и способствуют неверному восприятию действительности : роль современных стереотипов в жизни человека и общества неоспорима. Стереотипы могут быть навязанные общественным мнением, и сформированные на основе собственных наблюдений. Общественные стереотипы наиболее губительны для мировоззрения людей. Они навязывают человеку неверных ход мыслей, и мешают ему думать самостоятельно. Однако без стереотипов общество не смогло бы существовать. Благодаря им мы знаем о следующих закономерностях:

• Вода мокрая;
• Снег холодный;
• Огонь горячий;
• От камня, брошенного в воду, разойдутся круги.

Раз мы знаем об этом, то нам нет необходимости убеждаться в этом каждый раз. Но стереотипы, которые действуют на уровне сознания и подсознания людей, как правило, мешают им жить. Надо учиться отличать стереотипы от действительного представления о предмете, понимать плюсы и минусы стереотипов людей.

Известные блоггеры воспринимаются как «недалекие» девушки

Взять хотя бы стереотип о долге. В этом чувстве нет ничего плохого или неправильного. Вопрос состоит лишь в том, продиктовано это понятие внутренними убеждениями человека, или навязано ему общественным мнением. Во втором случае человек чувствует разногласие между собственными понятиями и тем, что требует от него общество.

Стремление людей следовать стереотипам искажает их представления о действительности и отравляет существование. Очень часто человек судит о людях не по их поступкам, а по тому, что думают о них другие. Иногда человек, который время от времени ходит в церковь, приписывает себе все добродетели христианства. Хотя это далеко не так.

Очень часто случается, что люди не утруждают себя размышлениями о проблеме, они просто пользуются бытующим стереотипом и принимают его на вооружение

Например, это группы людей, которые делятся по следующим признакам:

• Половым;
• Возрастным;
• Уровню образования;
• Профессиональным;
• Верование и т. д.

Допустим, блондинки, чтобы не утруждать себя, доказывая неверность сложившегося стереотипа, стараются соответствовать общепринятому мнению. Так проще жить. Или женщины, стараясь , находят богатого жениха, с которым становятся глубоко несчастны, потому что при выборе не учли его человеческих качеств.

Нельзя проецировать сложившийся стереотип на всех людей в одинаковой степени. Исходить в своих суждениях нужно из личности человека, его достоинств и недостатков, жизненной позиции и т. д.

Какие бывают стереотипы?

Заметьте, речь идет о стереотипах! Ниже приведены примеры самых популярных социальных стереотипов, весьма распространенных в обществе:

Гендерные стереотипы: женщины и мужчины

Гендерные стереотипы – одни из самых ярких в современном обществе

Ниже приведен список распространенных гендерных стереотипов с примерами – поверьте, вы видите в нем много знакомого и устоявшегося в общественном представлении:

1. Женщина – глупенькое, слабое и никчемное создание . Она предназначена для того, чтобы рожать, стирать, готовить, убирать и всячески обхаживать своего «повелителя» (мужчину). Она рождена на свет, чтобы научиться правильно наносить макияж, одеваться и хихикать, только тогда у нее есть возможность «охомутать» хорошего самца, который обеспечит ей и ее потомству достойную жизнь. Пока женщина живет за счет мужчины и слушается его во всем, она имеет право «питаться с его стола».
2. Как только дама из первого пункта проявляет характер, она становится одинокой разведенкой. Можно привести пару примеров стереотипа одинокой женщины : 1) разведенная мать-одиночка – несчастна, одинока, забыта всеми;
   2) вдова – убитая горем и тоже несчастная женщина.
3. Дама не должна быть сильной и бороться за собственное благосостояние без помощи мужчины. Иначе она карьеристка, у которой нет времени на семью, детей и мужа . Опять-таки – несчастна!
4. Мужчина – «центр мироздания». Сильный, умный, красивый (даже с пузом и лысиной). Он обязан зарабатывать деньги для того, чтобы удовлетворять желания женщин.

На самом деле, мужчинам от женщин нужен только секс, но они придерживаются правил игры в «любовь», чтобы добиться того самого секса

1. Мужчина не должен :

• Говорить о своих чувствах;
• Плакать;
• Помогать женщине по дому.

Иначе, он не считает себя мужчиной.

1. Мужчина должен :

• Работать. И неважно, что там мало платят, и он не в состоянии содержать семью, он все равно устает на работе! А отсюда истоки следующей позиции;
• Лежать на диване. Ведь он устал, он отдыхает;
• Водить машину. Женщина на это, по мнению мужчин, права не имеет. Ведь она глупая!

В остальных случаях считается, что это – не мужчина, а никчемное существо, которое «позорит» мужской род. Приведенные примеры известных стереотипов при восприятии партнеров по общению подтверждают тот факт, что многие из нас за реальным человеком не видят сути: нашпигованные с самого детства штампами и клише, мы не готовы прислушаться к словам близкого человека и понять его ожидания.

Дети

Дети обязаны :

• Слушаться родителей;
• Воплощать мечты и несбывшиеся желания мам и пап в жизнь;
• Учиться на «отлично» в школе, колледже и вузе;
• Когда родители станут старенькими «принести им стакан воды».

Итак, дети непослушны и невыносимы, молодежь невменяема и распущена.

Старые люди всегда ворчат и всем недовольны

А вот к старости все люди болеют и жалуются на жизнь, иначе они, по меньшей мере, странно себя ведут.

Счастье

Счастье – это:

• Деньги;
• Высокий чин.

Все остальные – несчастные неудачники. Даже если человек абсолютно счастлив, живя в состоянии транса (в нирване), и у него ничего нет за душой, он неудачник!

«Правильное»…

Только в самых именитых институтах получают «правильное» образование. «Правильные» люди ходят на работу и сидят там от звонка до звонка. «Правильно», если ты живешь на родине, а не уезжаешь жить в другую страну. «Правильно» следовать модным тенденциям. «Правильно» купить дорогую вещь в бутике, а не такую же в обычном магазине. «Правильно» иметь мнение, которое совпадает с мнением большинства. «Правильно» быть таким, как все вокруг.

Для людей следование стереотипам губительно. Родители закладывают в наш мозг мысль о том, что нельзя выделяться из общества, нужно жить, как все. Каждый из нас в детстве боялся стать «белой вороной» и быть изгнанным из коллектива. Стать не таким, как все, значит жить по собственным правилам и думать своей головой – жить, напрягая мозг.

Кадр из фильма «Агенты А.Н.К.Л.» («The Man from U.N.C.L.E.», 2015), где актер Арми Хаммер играл принципиального и непробиваемого агента КГБ, Илью Курякина

Какими бывают профессиональные стереотипы: примеры

К профессиональным стереотипам относятся обобщенные образы профессионала конкретной профессии. Наиболее часто в связи с этим упоминаются следующие категории:

• 1. Полицейские . Эти стереотипы особенно рьяно подогреваются американскими фильмами и российскими сериалами. Редкое, признаться, взаимодействие рядовых граждан с сотрудниками полиции в реальной жизни рождает кучу домыслов, которые успешно направляются в нужном направлении с телеэкранов. Большинство поклонников подобных фильмов убеждены: даже самый обычный полицейский отважен, самоотвержен, способен в одиночку победить целую банду головорезов.
  2. Врачи . И в реальности есть способные вернуть к жизни буквально с того света профессионалы, но не стоит в случае проблем со здоровьем ожидать эффектного появления в больнице на каталке, с криками «Дорогу, дорогу! Мы его теряем» сопровождаемой всей бригадой скорой помощи – в жизни, поверьте, все намного банальнее, а умный и проницательный, способный принять мгновенное решение при критической для жизни пациента ситуации врач – увы, скорее, профессиональный стереотип.
  3. Стереотип умеющего разрешить от мелких бытовых до глобальных правительственных проблем адвоката – еще один пришедший из американских сериалов образ. Судопроизводство в этом представлении больше похоже на театр с судорожным заламыванием рук, слезами на глазах и срывающимся от волнения и трагизма происходящего голоса юристов.
  4. Яркий пример профессионального стереотипа известен нам еще с советских времен: рабочий и колхозница . Да-да, сельские труженики и простые работяги, пышущие здоровьем, с горящими от энтузиазма и жажды трудовой деятельности глазами, готовы на любые жертвы ради процветания промышленности, аграрных технологий, советского общества и государства в целом.
  5. Современные студенты : не сильно стремящиеся к знаниям, но зато преуспевающие в распитии спиртных напитков и сексе, употреблению наркотиков и организации буйных вечеринок. Возможно, навязанный образ все же ближе к американскому обществу, но и российские студенты с восхищением поглядывают в ту сторону – эх, нам бы так…

Как бороться со стереотипами?

Как выясняется, стереотипы предназначены для того, чтобы разгрузить мозг человека от лишнего напряжения . В то же время стереотипы ограничивают мыслительную деятельность человека, не давая ей выходить за границы стандартного мировосприятия. Если пользоваться стереотипом «хорошо там, где нас нет», то человек уверен, что там, где он живет, не может случиться ничего хорошего. А в той мифической дали, где он никогда не был и не будет, все живут при коммунизме и . Как следствие, не нужно даже стремиться стать счастливым, все равно ничего не получится.

Но нельзя же слепо верить всему, что говорят люди . И потом, у стереотипа всегда есть скрытый смысл. В данном случае, истинное значение данного стереотипа – человек всегда будет думать, что кто-то где-то прилагает меньше усилий, и живет намного лучше.

Это вызывает зависть и разочарование в своей «неудачной» жизни. Получается, что это мнение ошибочное

Главный способ борьбы со стереотипами – не верить им. Не верьте тому, что говорят люди, проверяйте информацию, и на основании сделанных выводов, стройте собственное мнение. Тем самым вы сможете опровергнуть устаревшие стереотипы и предотвратите появление новых.

Подумайте о том, сколькими стереотипами вы пользуетесь постоянно. Попробуйте найти те, которые не подтверждены фактами. Упомянутый стереотип о том, что «блондинки все глупые» – крайне спорное утверждение. Начните с того, что перечислите девушек и женщин со светлым волосами, которых вы хорошо знаете. Скольких из них вы назовете глупыми? Неужели все они такие бестолковые, как утверждает стереотип? Ищите опровержение утверждениям, которые не имеют под собой фактов.

Если вы пользуетесь стереотипом «дороже – значит лучше», ищите примеры того, что товары по приемлемым ценам бывают качественными и модными. В то же время дорогостоящие вещи не всегда отвечают стандартам качества.

Красивых и ухоженных женщин часто считают глупыми и рассчетливыми

Заключение

Итак, что такое стереотипы? Это неоднозначное проявление общественного мышления. Они живут и будут жить всегда, независимо от того, хотим мы этого или нет. Они несут в себе информацию, которую люди собирали и систематизировали веками. Некоторые из них основаны на реальных фактах, другие похожи на придуманные сказки, но они были, есть и будут. Решайте для себя, какой из стереотипов вреден для вашего мышления, а какой полезен. Пользуйтесь нужными, и избавляйтесь от вредных.

И, напоследок, предлагаем отвлечься от серьезной темы и посмотреть забавный видеоролик о стереотипах дворового футбола. Да, и такие бывают!

22 марта 2014, 11:32

Хотя и некоторые воспринимают это как дискриминацию, но почти обо всех нациях существует какое-то сложившиеся мнение. Зачастую, оно бывает ошибочным, лишь с малой долей истины. Но это мнение настолько распространилось по всему миру, что стало закоренелым стереотипом, по которому воспринимаю всю страну и ее культуру.

Таких стереотипов о разных национальностях невероятное множество. Откуда они берутся – остается загадкой. Но со временем эти стереотипы превращаются не только в шутки и анекдоты, а становятся визитной карточной всей нации. Предлагаем ознакомиться с некоторыми самыми распространенными стереотипами о различных нациях.

1. Обязательный перерыв на чай

Традиция пить чай в пять часов, несмотря на все заботы и работу, пожалуй, главный стереотип, который существует об англичанах. Но эта милая традиция, на сегодняшний день, умерла для 99% процентов англичан.

Из-за ежедневных проблем, работы и других важных дел, у них просто нет времени на такую роскошь. Чайная традиция всегда была популярна больше у аристократических слоев населения. Возможно, у них до сих пор сохранилась в первозданном виде древняя традиция «чайного расписания». В общем, англичане пьют чая не больше, чем любая другая нация в мире.

Но вот что касается молока, так это вполне реальный стереотип. Во всех кафе, ресторанах, домах, если вы попросите чай, то его обязательно подадут с молоком. Так что, если вы предпочитаете обычный напиток, нужно предупреждать заранее.

2. Все англичане очень вежливые

Вежливость – это главная черта всей английской нации. И это не стереотип, а реальность. Но их вежливость происходит не из-за доброжелательности, а из-за невероятной сдержанности. Англичане не могут открыто проявлять свои чувства, из-за этого у них больше комплексов, чем у всех других национальностей. К вежливости их, в первую очередь, обязывает общественное мнение. В душе они могут вас ненавидеть, призирать, любить, но никогда этого не покажут.

3. Англия – страна вечного тумана

Хотя погода в Англии не всегда идеальная, но этот стереотип абсолютно неправдив. Наверное, он навязан нам фильмами о Шерлоке Холмсе.

Но вот то, что англичане любят говорить о погоде – это правда. Тему погоды они используют как знак того, что вы им интересны, и они хотят продолжить разговор. Кроме того, это одна из немногих тем, где можно избежать разногласий. А англичане терпеть не могут конфликты и всячески пытаются их избежать.

4. Индусы – бедные, глупые и нечистоплотные

Этот стереотип возник из-за тяжелой истории Индии, которая насчитывала много лет рабства и пренебрежения человеческими правами. И хотя сегодня большая часть индусов живет очень бедно, уровень развития страны с каждым годом возрастает.

Экономика Индии развивается настолько стремительно, что страна уже лидирует по изготовлению лекарств и программного обеспечения, а также в сфере киноиндустрии. Так что не стоит верить в то, что индусы глупые и у них нет образования.

Не считая бомжей и очень бедных людей, индусы очень чистоплотны, если это касается их самих или их жилья. Но вот за чистоту на улице они не беспокоятся, поэтому у них везде мусор и ужасно воняет.

5. Американцы – самая тупая нация

Этот стереотип любят подпитывать все другие нации, обосновывая низким уровнем образования в Америке.

У них нельзя скачать дипломную работу из Интернета и нужно писать ее годами, нельзя списать контрольную, а за провал экзаменов запросто могут выгнать из учебного заведения. Американское образование лишено большинства ненужных предметов. Из-за этого упрощения многие считают, что американцы глупые.

Но на самом деле, они получают только ту информацию, которую действительно можно применить в реальной жизни. В результате дети, которые знают, что такое котангенс и каллиграфически пишут, не всегда могут реализовать себя в жизни. А вот «глупые» американцы занимают первое место в мире за числом научных открытий. Кроме того, за всю историю существования Нобелевской премии ее получили 326 американцев.

6. Американцы помешаны на еде из фаст-фудов, поэтому страдают лишним весом

Как это ни печально, но американцы на самом деле занимают первое место в мире по ожирению. Но большая часть этих людей – не коренные жители, а иммигранты или их дети (латиносы и афроамериканцы).

Большая часть коренных американцев помешана на здоровом питании и спорте. Пристрастие к фаст-фудам испытывают приезжие, которые едут в Америку на работу и не имеют времени, чтобы готовить. Более того, быстрое питание – не дешевое удовольствие, и американцы предпочитают не тратить на него свои деньги.

7. Итальянцы едят только макароны

Макароны, или как их называют – паста, считается национальным блюдом в Италии. Мастерство ее приготовление настолько высоко, что обычные полосочки теста превращаются под итальянским соусом в кулинарный шедевр.

Но итальянцы не едят пасту каждый день. Они заменяют ее рисом с овощами, супами и множеством другой еды. Так как итальянцы склонны к полноте, они просто не могут себе позволить каждый день есть много мучного.

8. Итальянские семьи самые большие

Когда-то действительно обычная итальянская семья состояла, как минимум, из 7 детей. Сейчас же итальянцам подвластна европейская традиция – заводить детей после тридцати лет. Из-за этого в Италии на первом месте проблема рождаемости и сокращения числа населения.

9. Немецкие девушки очень некрасивые

Это очень распространенный стереотип. На контрасте с нашей всегда нарядной девушкой, немки одеты просто, скромно, но удобно. Они не пытаются выделится среди других и выглядеть так, будто бы принц появится перед ней в любую минуту.

Молодежь, как и в других странах мира, следует тенденциям моды и подбирает себе стильную одежду. Но девушки постарше, которые заняты работой, предпочитают тратить деньги на отдых и полезные вещи, нежели на косметику и наряды.

10. Русские пьют водку на завтрак и ужин

Главный стереотип о русских, после медведей на улице, это водка. Ее пьют все, и дети и взрослые. по поводу и без, утром, в обед и на ужин.

Это все смешно, но Россия на самом деле занимает первое место по алкоголизму в мире. В большинстве пьют только бедные слои населения или люди в деревнях. Хотя молодежь все чаще перенимает эту традицию у взрослых.

11. Украинцы не едят ничего, кроме сала

До недавнего времени, главным стереотипом об Украине было то, что никто не знал, где она находится. Но так как этот нюанс исправили,нас прославила традиция - есть сало трижды в день. Возможно, в прошлом так и было, ведь в деревнях крестьяне всегда держали свиней. Но сейчас, большинство молодежи выступает за здоровый образ жизни и даже вегетарианство. Так что сало – это редкая роскошь за обеденным столом.

12. Каждые испанец умеет танцевать фламенко

Этот стереотип навязан нам фильмами. Далеко не каждый испанец умеет его танцевать. Кроме того, фламенко не единственный популярный танец в Испании. Каждый регион страны славится своим особенным танцем: чотис, мунейра, сардана и другие.

13. Главное зрелище Испании – коррида

Это еще один стереотип, навеянный романтическими фильмами об Испании. Сейчас коррида запрещена в большинстве регионов страны. Против нее выступают как организации защиты животных, так и защитники прав людей.

14. Ежедневная еда японцев – суши

Это еще один ложный стереотип. Пожалуй, суши – единственное популярное японское блюдо в нашей стране. А вот японцы в повседневной жизни едят больше рис, овощи, супы, рыбу и мясо.

15. Француженки всегда женственны и стильные

Так как Париж считается центром мировой моды, многим кажется, что парижанки даже в магазин выходят в обтягивающих платьях, на каблуках, с красной помадой на губах.

На самом же деле, французы, как и все европейцы, одеваются скромно, а главное – удобно. Девушки, в большинстве, носят джинсы и кофты. Но вот к чему они очень внимательны – это макияж. Он должен быть всегда легким, без вызывающих излишеств, и подчеркивать красоту.

Стереотипы и стереотипизация: основные методологические подходы

Любой анализ действительности, кажущийся человеку объективным и беспристрастным, стремление занять определенное место в этой действительности, следуя «указателям» сознания – и есть ни что иное, как стереотип.

Если вы говорите о ком-то или о чем-то: «Мне это нравится, а то – не нравится», «люблю – не люблю» – вы имеете стереотип в виде по большей части уже совершенно бесполезного опыта кого-либо из предков. Если вы говорите самому себе: «Я это сделать могу, а то – не могу» – вы имеете еще один стереотип. Любое ваше суждение о том или этом, а тем более категоричное – стереотип. Если вы определяете для себя: «Это можно, а это нельзя»,– вы также имеете стереотипы. Можно, конечно, возразить: «Как же иначе жить, ведь это цинично и беспринципно?» Подумайте сами, о каких принципах можно говорить, основываясь на осознании и контроле человеком 2 – 5 % действительности?

Весь Истинный Мир остается вне наших принципов, но именно он управляет нами! Говорить о принципах, нормах поведения можно только тогда, когда своим сознанием человек сможет охватить весь процесс бытия, все оставшиеся 95-98% его проявления. Впрочем, в этом случае отпадает нужда в каких-либо принципах, ибо просто живешь! Принципы, законы и заповеди нужны только для того, чтобы управлять и манипулировать другими, полагая при этом, что сам живешь верно, а они – нет.

Слово «стереотип» пришло из типографской лексики, в которой оно использовалось в XVIII веке для обозначения формы для печати оттисков. В научный оборот понятие стереотипа было введено американским журналистом У.Липпманом в работе «Общественное мнение» (1922). У. Липпман понимал под стереотипами создаваемые культурой образы людей из других групп, которые призваны объяснить поведение этих людей и дать ему оценку, и трактовал стереотипы как избирательный и неточный способ восприятия действительности, ведущий к ее упрощению и порождающий предрассудки. Вместе с тем У. Липпман высказал идею о том, что стереотипы являются неизбежными, будучи объективной функцией взаимодействия человека и окружающей его действительности и проекцией на мир собственных чувств, ценностей человека. У.Липпман назвал стереотипы «картинками в головах», спасающими человека от сложности окружающего мира – этот яркий образ впоследствии часто использовался как краткая дефиниция стереотипов.

В последующие десятилетия понятие стереотипа, трактуемого как ригидное, упрощенное и предрассудочное обобщение, все активнее вовлекалось в научный оборот. (Например, такое определение разделял Дж. Олпорт в своем труде «Природа предрассудка» (1954), который стал важной вехой в становлении теории стереотипа). Однако, если вплоть до шестидесятых годов XX века исследователи стереотипов более всего интересовались ответом на вопрос, в какой мере они соответствуют действительности, то в последующие десятилетия изучение содержания стереотипов уходит на второй план, уступая место другой проблеме – выявлению причин и функций стереотипизации, а также возможных путей изменения стереотипов.

За три четверти века исследований стереотипов было предложено немало теорий. Попытается выделить основные подходы, отдавая себе отчет в неизбежности известного упрощения в процессе такой классификации.

Прежде всего, следует различать теории, в которых стереотипизация объясняется существованием стереотипов на уровне культуры в целом, и теории, в которых делается упор на индивидуальных особенностях личности. Сторонники последних видят пути возможного преодоления стереотипов не в изменении культурных стандартов или реального статуса группы, подвергающейся стереотипизации, как приверженцы культурного подхода, а скорее в изменении взглядов личности – субъекта стереотипизации. В последние годы различия между этими двумя подходами стираются: сторонники культурного подхода признают важность индивидуального восприятия, и наоборот.

Среди теорий индивидуального восприятия – теория авторитарной личности Т.Адорно и его коллег (Е. Френкель-Брюсвик, Д. Левинсон и Р. Сэнфорд) (50-е гг.), психодинамические теории, теории символического расизма (70-е гг.), модель диссоциации (90-е гг.). Т. Адорно и его коллеги полагали, что стереотипизация, будучи когнитивным процессом, присуща лишь особому типу личности, для которого характерны авторитарность, нетерпимость, отсутствие толерантности. Стереотипы же – это формы, в которых такая, авторитарная, личность, ведомая неосознанными мотивами, стремится увидеть мир. Согласно психодинамическим теориям стереотип аутгруппы есть результат перемещения агрессии от мощного фрустратора на безвластное меньшинство. В теории символического расизма (70-е гг.) стереотипизация объясняется конфликтом между расистскими (сексистскими, националистическими) чувствами и разделяемыми эгалитарными нормами, в модели диссоциации (90–е гг.) основой стереотипизации объявляется конфликт между культурными образцами, усваиваемыми в результате социализации, и индивидуальными убеждениями, являющимися предметом самоконтроля.

Когнитивные подходы выводят стереотипизацию из закономерностей процесса познания: акцент делается на процессах восприятия и категоризации (Г. Тэджфел, Д.Тейлор, C.T.Фиcке, Т.К.Трейлер, Д.М. Маки, Д.Л.Гамильтон и другие). Человек не имеет возможности рассматривать каждую группу как уникальную, поэтому вынужден полагаться на стереотипы, в которых уже содержится необходимая информация. Категоризация обусловлена потребностью личности в создании именно тех представлений, которые были бы приемлемы в ее физическом и социальном окружении и которые являлись бы проекцией ценностей этой личности. С этой точки зрения, стереотипы не могут считаться иррациональными, так как они отражают рациональную избирательность воспринимающего. Признается и возможность неточности стереотипов – процесс познания сам по себе несовершенен, и в нем возможны ошибки.

В разных концепциях в рамках когнитивного подхода подчеркиваются различные аспекты стереотипизации – значимость индивидуального восприятия и социальной репродукции стереотипов, роль ценностей, знания, опыта, экспектаций в восприятии аутгрупп.

Отдельного упоминания заслуживает позиция Г. Тэджфела, который, с одной стороны, был приверженцем когнитивного подхода, а, с другой, трактовал стереотипы в рамках межгрупповых отношений и теории конфликта. Стереотипы, по Г. Тэджфелу, определяются восприятием людей в терминах их групповой принадлежности. В результате процесса категоризации происходит акцентирование групповых различий между Я и Другим, и уже затем, на основании этого – дискриминация аутгрупп. Таким образом, стереотипы представляют собой функцию взаимодействия между Я и Другим; они подвижны, ситуативны и зависят от контекста межгрупповых отношений; следовательно, полагает Г. Тэджфел, изменение стереотипов возможно лишь через изменение межгрупповых отношений.

Проблему мотивов стереотипизации Г. Тэджфел решал исходя из теории конфликта. Однако, если в теории конфликта М. Шерифа и Д. Кембелла стереотипы рассматриваются как результат группового соревнования за ресурсы, то Г. Тэджфел считает, что мотивом стереотипизации является стремление к позитивной социальной идентичности, которая достигается путем сравнения своей группы с аутгруппами. Индивиды стремятся достичь позитивной социальной идентичности, дифференцируясь от других групп. При этом аутгруппам атрибутируются негативные качества, в то время как ингруппам – позитивные, что и обеспечивает состояние конфликта. Этот механизм работает, по мнению Г. Тэджфела, прежде всего в тех группах, которые воспринимают как нелегитимное свое положение относительно других. Если же отношения между группами воспринимаются как легитимные, то конфликта возможно избежать (если гендерная иерархия, к примеру, не воспринимается как несправедливость, а воспринимается как норма, то возможно достичь позитивной социальной идентичности вне конфликта).

В последнее время обозначилась тенденция, позволяющая если не снять, то смягчить противоречия между различными подходами; так, сами когнитивные процессы рассматриваются в тесной связи с проблемой власти в ее фукианской интерпретации (М. Фуко): производство, организация и потребление знания неотделимы от доминирования и установления иерархических отношений. Этот новый этап был в значительной степени подготовлен в лоне постколониальных исследований: процессы глобализации и интенсификации в связи с этим общения представителей различных культур побудило вновь обратить самое пристальное внимание на проблему расовых и этнических предрассудков.

В плане истории исследования стереотипов должны быть отмечены работы Э. Саида (E.Said), в которых была поставлена проблема роли расовых стереотипов (точнее, стереотипных образов «Востока» и «Запада») в организации современного мирового порядка, и Х.Баба (H.Bhabha), в которых выявляется функция стереотипа как первичного орудия подчинения (Subjectivation) в колониальном дискурсе.

Попытаемся реконструировать логику рассматриваемого подхода. Да, говорят его представители, очевидно, одним из оснований стереотипизации являются когнитивные факторы: недостаток информации о конкретном объекте стереотипизации, а также неизбежность упрощения картины мира в условиях ограниченности возможностей (как отдельных индивидов, так и человечества в целом) познать реальность во всем ее многообразии и сложности. Однако исчерпывающим такое объяснение мешают признать ряд причин. Во-первых, нельзя не заметить, что даже в условиях возрастания общения между стереотипизирующей и стереотипизируемой группами стереотипы не исчезают; необходимая же для корректировки образа Другого информация просто не воспринимается. К примеру, совместное существование мужчин и женщин не элиминирует гендерные стереотипы. Согласно же «контактной гипотезе», стереотипы разрушаются при получения информации от другой группы, от позитивного межперсональнoго контакта. Далее, любая группа (этническая, расовая, гендерная) конструирует Другого сходным образом; следовательно, дело не в реальных качествах объекта стереотипизации (которые различны), а в общих закономерностях конструирования Своих и Чужих. Наконец, свойства, приписываемые Своим и Чужим, асимметричны и неравноценны.

Это и позволяет исследователям дополнить когнитивный подход позицией, которую мы разделяем и которую считаем эвристичной, а именно: стереотипизация есть процесс установления властных отношений. Дискурс о власти неотделим от стереотипизации Другого, и эта инаковизация функционирует как «способ дать оценку и зафиксировать в определенной позиции другой народ или другую культуру с особенной и привилегированной перспективы». Целесообразно рассматривать подобные дискурсивные стратегии как вид «символического насилия», которое предполагает борьбу за репрезентации Своих и Чужих и манипуляцию ими в социальном пространстве и целью которого является символическая власть и символический капитал.

Формулируя основные положения данного подхода, прежде всего отметим, что понимание идентичности как отношения между Своими и Чужими формируется лишь в социальном взаимодействии. Одним из средств конструирования символических границ между Своими и Чужими и выступает стереотипизация. Инаковость есть знак «не-принадлежности», наиболее важная функция стереотипа – четко определить, где проходит изгородь и кто находится по ту сторону той изгороди.

Подчеркнем, далее, что стереотип проводит жесткую грань как между представителями Своих и Чужих, так и между их свойствами. Различия между свойствами представителей двух групп превращаются в противоположности; всякое сходство между ними отрицается. Заметим, что, собственно, уже в самой оппозиции Свои-Чужие, Я-Другой (не-Я) заключены возможности «черно-белого» восприятия реальности, бинарной картины мира. Так, Врагу как крайнему случаю Чужого – в силу закономерностей бинарной логики – атрибутируются характеристики, противоположные тем, которые наиболее значимы для коллективной идентичности. Например, в коллективной идентичности американцев образ Врага Номер Один наделяется такой чертой, как «отсутствие свободы» («деспотизм», «склонность к рабству», «тоталитаризм») – будь то СССР в годы «холодной войны», Япония в период Второй, а Германия – Первой мировых войн или даже Англия времен войны за независимость. В известной работе С.Холла «Запад и Все Остальное» (The West and the Rest) показано, как подобные дискурсивные стратегии принимают участие в конструировании идентичности Запада. «Все Остальное» призвано обозначить все то, чем Запад не является; оно репрезентируется как абсолютное, вечное, неизменное Иное.

Следующее принципиальное положение подобной трактовки природы стереотипизации заключается в признании того, что эти противоположности являются неравнозначными: одни получают позитивную оценку, другие – негативную. Вместе с тем необходимо учитывать еще один оценочный аспект такой асимметрии – то, что С. Холл назвал «стереотипический дуализм»: «расщепление» стереотипа на два противоположных элемента; образ Иного всегда амбивалентен, и «хороший» и «плохой» стереотипы взаимосвязаны. Принципиально же то, что и первый, и второй модусы стереотипа (позитивный и негативный) конструируют Другого в собственных интересах. Например, эта закономерность прослеживается в русофобском и русофильском модусах стереотипа русскости в западном дискурсе о России.

Наконец, важная характеристика стереотипов связана с понятием репрезентации, позволяющим ответить на резонный вопрос: почему объекты стереотипизации соглашаются со стереотипами, если те закрепляют их подчиненное положение? М.Пикеринг, отмечая, что один из центральных вопросов стереотипизации – кто и от имени кого говорит, использует выразительный образ: Другой является немым; он лишен права иметь собственный голос и быть самим собой, он может говорит только так, как это позволено господствующим дискурсом.

В отношении исследования стереотипов и стереотипизации, отметим основные черты данных феноменов. Независимо от разногласий в трактовке отдельных аспектов рассматриваемой проблемы, исследователи сходятся в определении стереотипизации как процесса приписывания индивидам характеристик на основании их групповой принадлежности, а стереотипов – как набора представлений о характеристиках (атрибутах) группы людей. Заметим, что и в отечественной социологии подобная интерпретация является ведущей. Основные свойства стереотипов могут быть обозначены следующим образом. Во-первых, они используются для оценки Своих и Чужих, потому не являются аксиологически нейтральными. Во-вторых, стереотипизация возникает тогда, когда при сравнении двух культур или социальных групп различия трактуют как полярные противоположности. В-третьих, это упрощенный способ репрезентации Другого: несколько характеристик «сплющиваются» в один, весьма упрощенный, образ, который и призван репрезентировать сущность всей группы. При этом имеет место гомогенизация Другого, который представлен как нечто однородное; «стереотипизация есть способ мышления, который не признает возможных различий между членами стереотипизируемой группы и не допускает исключений из общих правил». Наконец, о социальном стереотипе в точном значении этого термина можно говорить лишь в том случае, если он разделяется внутри социальной общности – субъекте стереотипизации (консенсус среди членов группы в отношении атрибутов другой группы).

В 20-30-е гг. в Америке появился ряд оригинальных работ, преимущественно посвященных проблемам общественного мнения, продолжающих разработку теории стереотипов. Так, социолог Р. Бинкли называет стереотип «величайшим всеобщим знаменателем». По мнению ученого, наличие стереотипов позволяет обывателю адекватно оценивать политическую ситуацию, слишком сложную для его анализа и слишком удаленную от сферы его деятельности. Еще в одной работе, вышедшей в конце 30-х гг., рассматриваются два мира, в которых живет каждый человек. Один из них – «внешний мир» – включает в себя то, что с нами происходит, то, что мы сами видели, чувствовали, оценивали. Этот мир невелик. Большую же часть знаний о мире мы получаем из различных источников через язык, что и образует так называемый «вербальный мир». Соотношение между этими мирами такое же, как между картой и той реальной территорией, которую она представляет (Кон И. Психология предрассудка//Психология национальной нетерпимости. Минск, 1998).

Американские ученые Д. Кац и К. Брейли в 1933 г. разработали методику, получившую впоследствии широкое распространение и на долгие годы ставшую определяющей для исследователей национальных стереотипов. Сто студентов Принстонского университета приняли участие в проводимом ими эксперименте. Из списка, содержащего 84 характеристики, студентам предлагалось выбрать те, которые, с их точки зрения, являются основными для десяти этнических групп (негров, немцев, евреев, итальянцев, англичан, ирландцев, американцев, японцев, китайцев и турок). Результаты, полученные в ходе эксперимента, показали, что в большинстве случаев студенты удивительно единодушны в определении характерных, по их мнению, черт, присущих той или иной этнической группе. В работе, анализирующей результаты эксперимента, Кац и Брейли дают следующее определение: «Этнический стереотип – это устойчивое представление, мало согласующееся с теми реалиями, которое оно стремится представить, и вытекающее из присущего человеку свойства сначала определить явление, а потом уже его пронаблюдать».

Понятие «стереотип» рассматривается в работах лингвистов, социологов, этнографов, когнитологов, психологов, этнопсихолингвистов. Представители каждой из вышеназванных наук имеет свое собственное представление о стереотипе, свою классификацию данного понятия.

В термин «стереотип» относится к содержательной стороне языка и культуры, то есть понимается как ментальный (мыслительный) стереотип, который коррелирует с картиной мира. Языковая картина мира и языковой стереотип соотносятся как часть и целое, при этом языковой стереотип понимается как суждение или несколько суждений, относящихся к определенному объекту внеязыкового мира, субъективно детерминированное представление предмета, в котором сосуществуют описательные и оценочные признаки и которое является результатом истолкования действительности в рамках социально выработанных познавательных моделей. Но языковым стереотипом можно считать не только суждение или несколько суждений, но и любое устойчивое выражение, состоящее из нескольких слов, например, устойчивое сравнение, клише и т.д.: лицо кавказской национальности, седой как лунь, новый русский.

В отечественной психологии до конца 50-х годов термин «стереотип» не употреблялся. Хотя проблема изучения шаблонов поведения человека ставилась. Наиболее всесторонне это было рассмотрено П.А.Сорокиным. Ю.А.Сорокин определяет стереотип как некоторый процесс и результат общения (поведения) согласно определенным семиотическим моделям, список которых является закрытым в силу тех или иных семиотико-технологических принципов, принятых в некотором социуме. Можно предположить, что стереотипизация (как результат) осознается индивидуумом в форме таких видовых понятий как стандарт и норма (родовым в этом случае выступает понятие стереотип), причем стандарт является реализацией некоторой семиотической и/или технологической модели на социальном и социально-психологическом уровнях, а норма является реализацией такой модели на языковом и психологическом уровнях.

Такое понимание понятий позволяет разграничивать языковое и неязыковое поведение, и на основе этого можно сделать вывод, что стандарт – это неязыковая, социально-психологическая реальность, существующая на языковом уровне, выраженном нормой. Стереотип же является общим понятием, включающим в себя и норму, и стандарт.

После работ П.А.Сорокина к проблеме устойчивых форм поведения долгое время не обращались, и только в конце 50-х – начале 60-х годов в отечественной науке появился ряд работ критического содержания, в которых рассматривались проблемы стереотипизации и стереотипов. Тогда же впервые в отечественной науке были предприняты попытки дать определение понятию «стереотип». В.А.Ядов под стереотипом понимал «чувственно окрашенные социальные образы». И.С.Кон дает такое определение: стереотип – это «предвзятое, т.е. не основанное на свежей непосредственной оценке каждого явления, а выведенное из стандартизированных суждений и ожиданий, мнение о свойствах людей и явлений».

В советской литературе исследование проблемы стереотипов связано с именами Шихирева П.Н., Шерковина Ю.Л., Гаджиева К.С., Кона И.С., Ядова В.А., Зака Л.А., Кондратенко Г.М и других. Им присущ классовый подход к проблеме исследования стереотипов, в их работах наиболее часто встречается определение стереотипа как «образа» или «набора качеств», как достаточно примитивного или эмоционально окрашенного представления о действительности, неадекватно отражающего объективные процессы. Однако сегодня большинство российских ученых (вслед за западными) стали более осторожно подходить к феномену стереотипа, считая последний преимущественно комплексным образованием и оценивая содержание его не только с негативной стороны (Агеев В.С., Васильева Т.В., Малышева И.В., Коробов В.К., Стефаненко Т.Г., Сорокин Ю.А., Янчук В.А. и др.).

Мы также придерживаемся той позиции, что сам по себе процесс стереотипизации ни плох и ни хорош, он выполняет объективно необходимую функцию, позволяя быстро и достаточно надежно категоризировать, упростить социальное окружение индивида, и рассматривание социальных стереотипов только с негативной стороны является, по крайней мере, не объективным.

На основе проведенного анализа литературы можно сформулировать общие определения понятия «стереотип».

1. Стереотип – это относительно устойчивый, обобщающий образ или ряд характеристик (нередко ложных), которые, по мнению большинства людей, свойственны представителям своего собственного культурного и языкового пространства, или представителям других наций;

2. Стереотип – это представление человека о мире, формирующееся под влиянием культурного окружения (другими словами, это культурно-детерминированное представление), существующее как в виде ментального образа, так и виде вербальной оболочки, стереотип – процесс и результат общения (поведения) согласно определенным семиотическим моделям. Стереотип (как родовое понятие) включает в себя стандарт, являющийся неязыковой реальностью, и норму, существующую на языковом уровне. В качестве стереотипов могут выступать как характеристики другого народа, так и все, что касается представлений одной нации о культуре другой нации в целом: общие понятия, нормы речевого общения, поведения, категории, мыслительные аналогии, предрассудки, суеверия, моральные и этикетные нормы, традиции, обычаи и т.п.

Стереотипы – это стабильно повторяющиеся цепочки (шаблоны, паттерны) мыслей, чувств и поступков. Стереотипы – это привычные нам способы воспринимать и реагировать на ситуации. В каком-то смысле, это наш способ думать, смотреть и реагировать на мир. В более узком понимании, это искусственно обособленные фрагменты нашего поведенческого репертуара.

Стереотипы – это отдельные грани структуры личности, однако они не существуют изолированно, сами по себе, они часть личности. Их взаимосвязь и степень выраженности и образуют личность. У кого-то отдельные грани выступают резче, соответственно, данные стереотипы проявляются чаще и выраженнее, у кого-то те же самые грани сглажены, и данные стереотипы проявляются реже.

Надо заметить, что стереотипы – это привычные маршруты нашего внимания, так называемого непроизвольного внимания. Эти маршруты – результат приобретенного нами жизненного опыта, воспитания и наследственности. Представьте парк, в этом парке есть дорожки и тропинки, по ним обычно прогуливаются люди, так вот стереотипы – это и есть дорожки, тропинки, по которым привыкло перемещаться наше внимание.

Стереотип – это модель поведения в ситуации, которую человек берет из прошлого опыта аналогичных ситуаций. Cтереотип, или привычка поведения – это, когда человек не пользуется восприятием, анализом и принятием решения, a действуeт механически, на основе прошлого опыта.

Хотим мы этого или нет, но стереотипы мышления свойственны каждому человеку. Мыслить стереотипами человек начинает уже с самого раннего детства, когда будучи ребенком приобретает привычки реагировать на различные создавшиеся ситуации тем или иным способом. Ребенок учится у родителей, как «правильно» себя вести, как относиться к тем или иным вещам, а затем, во взрослой жизни уже не выходит из навязанных ему рамок и установок.

Стереотипность можно описать словами стимул-реакция. То есть некий стимул, который запускает соответствующую реакцию. Стереотипы человека – это ни что иное, как программы рефлекторного восприятия окружающего мира и рефлекторного мышления. Любые свои действия взрослый человек диктует с позиции имеющихся у него привычек, ставших для него стандартами поведения. Причем человек обычно забывает, откуда он получил свои знания, он просто их использует. Следствием стереотипов мышления, стереотипов поведения и сформированных конкретных взглядов на жизнь является повторение одних и тех же ошибок и проблем на протяжении всей жизни.

Стереотипы человека упрощают его жизнь. Организм мыслящего стереотипами индивида работает по принципу минимального напряжения и испытывает наименьшее сопротивление окружающего мира. Такой человек представляет собой автомат, действующий строго по определенному алгоритму. Он автоматически общается на банальные, заезженные темы, и при этом используя шаблонные фразы. Он механически выполняет рутинную работу, вместе с тем сам не осознавая своего автоматизма. Стереотипы человека систематизируют его действия, облегчая в чем-то его существование, но при этом делают его жизнь менее разнообразной и интересной, а также препятствуют познанию чего-то нового.

Сэра Хан (Saera R. Khan), профессор Университета Сан-Франциско (University of San Francisco) опубликовала статью в журнале Journal of Cross-Cultural Psychology, в которой утверждает, что доверять стереотипам крайне опасно. Стереотип имеет познавательную и мотивационную функции. С познавательной точки зрения, стереотип представляет из себя обоюдоострое оружие – он дает информацию в легкой и удобоваримой форме. Однако эта информация весьма далека от реальности и способна дезориентировать человека. С мотивационной точки зрения, стереотипы еще более ненадежны. Человек, основывающий свои решения на массовых представлениях, а не на фактах, серьезно рискует. Вероятно наиболее емко ложность стереотипов сформулировал звезда баскетбола Чарльз Бакли (Charles Barkley), который заявил: «Вы понимаете, что мир не такой, какой вы думали, когда узнаете, что лучший рэпер - белый (имеется в виду певец Эминем (Eminem - Washington ProFile), лучший игрок в гольф - чернокожий (Тайгер Вудс Tiger Woods), самый высокий баскетболист - китаец (суперзвезда NBA Яо Минь, ростом 2 м. 29 см.), а немцы не хотят воевать в Ираке».

Фред Джандт (Fred E. Jandt), профессор Университета штата Калифорния в Сан-Бернардино (CSU San Bernardino), автор книги «Введение в Межкультурную Коммуникацию» (An Introduction to Intercultural Communication: Identities in a Global Community), отмечает, что в большинстве случаев стереотипы используют не для добрых целей. Стереотипы часто являются оружием пропаганды расизма и ксенофобии. К примеру, антисемитская пропаганда, основанная на стереотипах, активно велась в Германии в 1920-е-1930-е годы – в результате, немецкий народ достаточно индифферентно и даже одобрительно отнесся к уничтожению 6 млн. евреев.

Стереотипы определяют будущее и часто становятся преградами на пути к успеху. Они задают определенный план жизни. Однако в наше время, когда все постоянно меняется, нельзя надеяться на ни на прошлое, ни на установленные нормы. Ведь далеко не всегда набор принципов из «прошлых» жизней помогает в настоящей. Скованность мышления лишает человека множества новых возможностей, которыми полон этот мир.

Некоторые полностью скованны представлениями, у них уже полностью сформирован свой мир, менять который им не представляется возможным. Особенно печально смотреть на молодых людей, которые боятся взглянуть на предмет или ситуацию под другим углом. Просто взглянуть, менять сию секунду мнения и решения никто не заставляет. Но они упорно смотрят только в одну сторону. Например:

• Деньги – зло, они порождают трудности.
• Заработать много денег невозможно без большого стартового капитала.
• Женщины не имеют права на то, на что имеют право мужчины.
• Молодые люди легкомысленны, а пожилые – консерваторы.
• А мысли о том, что менять профессию уже поздно, в среднем возрасте жизнь закончилась, а пенсия – начало конца. Такие убеждения часто переходят в комплексы.

Эти и многие другие стереотипы мышления ограничивают возможность чего-либо достичь и наслаждаться жизнью. Чтобы культивировать в себе позитив, необходимо ломать устоявшиеся мнения и ярлыки. Особенность стереотипов такова, что они очень прочно проникают в сознание человека и от них трудно избавиться.

Тем не менее, стереотип позволяет действовать быстро и четко. Он формируется и включается в однотипных, повторяющихся ситуациях, а также если событий много, а времени на их обработку не хватает. В этих условиях работа по стереотипу, шаблону, позволяет экономить время, повышать продуктивность, оптимизировать издержки. Негативные последствия от использования стереотипов наступают, если стереотипизируется оценка события. Сокращается количество признаков для оценки события и подбора стереотипа-реагирования. Повышается вероятность неверно истолковать ситуацию и подобрать несоответствующий стереотип. Снизить вероятность ошибки при использовании стереотипа можно, разделив процессы оценки и исполнения. Например, в организациях менеджер оценивает событие (клиента, заказ), а затем передает его исполнителю. Исполнитель действует по стереотипу. Если вы чувствуете, что начинаете действовать стереотипно – задайтесь вопросом – делаю ли я это потому, что мне необходимо обработать большой объем информации за короткий срок, или потому что события жизни начали повторяться? Во втором случае необходимо заняться профилактикой стереотипизации оценки события – в каждом событии ищите его особенность. Знайте ответ на вопрос: что здесь не так, как раньше?

Стереотипы в восприятии человека человеком – это устойчивые мнения о личностных качествах групп людей, определяющие отношение к ним и поведение при взаимодействии с представителями этих групп. Примерами стереотипов являются суждения типа «женщины более эмоциональны, чем мужчины» или «англичане сдержанны и чопорны».

Психологическая предпосылка формирования стереотипов состоит в необходимости обобщения информации об окружающих нас людях. Следуя стереотипу, мы упрощаем картину мира, делаем ее более понятной. Поэтому использование стереотипов – целесообразная стратегия социального познания. Проблемы возникают тогда, когда стереотипы оказываются чрезмерно обобщенными или неверными.

Стереотипы могут действовать как на сознательном, так и на неосознаваемом уровне. Например, негативные суждения по отношению к национальным и расовым меньшинствам, как правило, являются социально неодобряемыми, и на сознательном уровне стереотипы превосходства рас и наций не выражены. Однако это не значит, что они исчезли вовсе. Допустим, аргументируя выбор в пользу претендента на важную должность представителя своей национальности против человека другой национальности, сделавшие этот выбор, возможно, будут искренне протестовать против того, что расовые предпочтения сыграли решающую роль. Сути выбора это не изменит. Приведем примеры аналогичных экспериментов, продемонстрировавших роль стереотипов пола.

Испытуемым предъявлялись фотографии группы, работающей над исследовательским проектом, и просили предположить, кто из участников внес наибольший вклад в работу. В однополых группах чаще выбирали того, кто сидел во главе стола; то же самое происходило и в смешанных группах, где во главе стола сидел мужчина. Однако в группе из трех женщин и двух мужчин, где во главе стола сидела женщина, каждого из мужчин выбирали втрое чаще, чем всех женщин вместе взятых.

Большая часть стереотипов – это стереотипы пола, возраста, расы, национальности, профессии, социальной принадлежности. Примеры широко известны и достаточно очевидны. Для межличностного взаимодействия существенны также стереотипы внешности (поджатые губы – злой человек, очкарик – умный и пр.). Примером стереотипа внешности, действующего в основном на бессознательном уровне, служит стереотип «красивый – значит, хороший». Выражается он в том, что внешне более привлекательным людям приписываются положительные личностные качества, а менее привлекательным – пороки и недостатки. Действие этого стереотипа отмечается уже с четырехлетнего возраста.

Феномен внутригрупповой пристрастности также можно условно отнести к стереотипам. Выражается он в более высокой оценке членов группы, к которой принадлежим мы сами, и более низкой – членов других групп. Понятие «группа» в данном случае может варьироваться в очень широком диапазоне – от жильцов одного дома до жителей одной страны. Действенность данного стереотипа выражена даже тогда, когда принадлежность к той или иной группе определяется случайными факторами (школьный класс, болельщики одной команды).

Что определяет формирование того или иного стереотипа? Безусловно, в их основе лежат реально существующие различия между женщинами и мужчинами, лицами разных профессий, возрастов, национальностей. Информацию о них мы получаем из собственного опыта, от своих знакомых и близких, из средств массовой информации. Однако как мы сами, так и другие источники информации, которыми мы пользуемся, подвержены действию различного рода искажающих феноменов, снижающих точность социальной перцепции (социального восприятия). Некоторые из этих феноменов имеют самое непосредственное отношение к формированию стереотипов; к их рассмотрению мы и переходим.

Чрезмерная обобщенность стереотипов приводит к тому, что реально существующие небольшие различия очень сильно преувеличиваются. Оценивая людей, мы склонны преувеличивать сходство внутри группы и различия между группами. Так, по данным одного исследования, мужчины оказались незначительно более уверенными и доминантными, а женщины – нежными и склонными к состраданию. Однако в стереотипах мужчины и женщины эти характеристики различались примерно вдвое.

Влияние единичной яркой информации на формирование стереотипов гораздо больше, чем влияние информации более обширной и точной, но малоэмоциональной. Так, описание кровавого преступления, совершенного лицом национальности Х, будет способствовать формированию соответствующего стереотипа в большей степени, чем статистическая таблица, из которой ясно, что наибольший процент преступлений совершают лица национальности Y. Примерно такое же воздействие, как единичная яркая информация, оказывает единичная информация, полученная лично, от друзей и знакомых. Таким образом, мы с легкостью обобщаем единичные факты до закономерности и с гораздо большим трудом применяем общие закономерности к конкретным людям.

Устойчивость стереотипов обеспечивается, в частности, тем, что информация, соответствующая стереотипу, способствует его упрочению, а противоречащая – игнорируется. Более того, в одной и той же информации можно найти подтверждение противоположным стереотипам.

Группа студентов смотрела видеозапись беседы с девочкой, в ходе которой та отвечала на вопросы теста способностей. Одной группе было сказано, что девочка – дочь родителей из низших слоев общества, проживающая в бедном квартале, другой – что это дочь интеллигентов из респектабельного пригорода. Первая группа оценила способности девочки ниже среднего уровня и вспомнила, что она не ответила почти на половину вопросов теста. Вторая группа оценила уровень способностей девочки как высокий, вспомнив, что на большинство вопросов она ответила правильно.

Имеется безусловное сходство между стереотипами и традициями, мифами, ритуальной символикой, укорененными общественным сознанием обычаями и нравами. Стереотипы отличаются от традиций мифов и обычаев своей психологической основой. Традиции и обычаи открыты для других; стереотипы же остаются на уровне скрытых субъективных умонастроений, которые индивид и общество чаще всего от «чужих» намеренно скрывают. Стереотипы обладают подвижной, внутренне мобильной психологической структурой и являются продуктом нормальных психологических процессов, которые естественным и неизбежным образом ведут к их формированию и хранению. Следовательно, чтобы понять, как стереотипы создаются и хранятся, важно обладать базовым пониманием психических процессов, из которых они произрастают. Эти процессы включают в себя избирательное внимание, память, оценку, формирование понятий и категоризацию. Все эти психологические процессы взаимодействуют друг с другом, делая стереотипы неизбежным аспектом психологической жизни. В исследованиях последних лет отмечается, что в механизм формирования стереотипов включаются также многие когнитивные процессы, в том числе каузальная дистрибуция, т.е. объяснение человеком причин своего и чужого поведения. Фактически, будучи общими категориями ментальных понятий, стереотипы являются бесценным подспорьем, помогающим нам организовывать информацию о мире. Нам присущи подобные категориальные представления о множестве объектов в мире, и не будь их, мы бы не смогли следить за миром. В качестве особого типа категории стереотипы важны, помогая нам эффективно взаимодействовать с другими людьми в окружающем нас мире или выступая в качестве препятствия такому взаимодействию. Проблема состоит в том, что стереотипы формируются относительно легко, поскольку наше собственное культурное воспитание, культурные фильтры и этноцентризм порождают в нас ряд ожиданий относительно поведения и черт других людей.

Cтереотипы и установки, когда они не осознаны, могут управлять нашим поведением. Этим могут воспользоваться другие люди в своих целях. Например, если человек нам улыбается, то мы решим, что он открыт для общения. А если это уголовник или сумасшедший? И в следующее мгновение нас пырнет ножом? Какой у нас тогда выработается стереотип на улыбающихся людей?

Почему сложно жить своим умом?

1. Стереотипы удобны. Они действуют до того, как включается разум. Не надо мыслить. Знакомые действия – знакомый результат. Все ходят на работу и получают зарплату, значит, и я тоже получу. Зачем делать что-то рискованное?

2. Это гарантия самоуважения и положения в обществе. Престижный ВУЗ, ученая степень и т.д. Иногда это нужно только ради престижа, создает видимость. Но реальной пользы нет.

3. Менять стереотипы мышления неудобно, а порой страшно. Страх, наверное, самая главная причина. Быть не таким как все очень сложно, неудобно и предполагает постоянное сопротивление.

Стереотипы социального восприятия. Устойчивость стереотипов выражается в том, что единичные противоречащие им примеры могут сосуществовать со стереотипом, например, «все лица национальности Х – жулики и пройдохи, но к моему соседу, хоть он и той же национальности, это отношения не имеет». Если же примеров, противоречащих стереотипу, достаточно много, они могут быть выделены в отдельную группу, для которой будет создан свой стереотип, например, стереотип феминистки, существенно отличающийся от стереотипа просто женщины.

Как стереотипы влияют на поведение и психику? Помимо очевидных социальных последствий, стереотипы оказывают воздействие и на тех, кто оказывается их объектом. Один из главных механизмов воздействия стереотипов – феномен самоисполняющегося пророчества , основанный на том, что стереотипы меняют поведение тех, кто их разделяет, в свою очередь воздействующее на поведение их партнеров по общению в сторону соответствия стереотипу.

Белые американские испытуемые разыгрывали ситуацию собеседования при приеме на работу. Их поведение существенно различалось в зависимости от расы «претендента на должность»: если им был чернокожий, интервьюеры садились на большем расстоянии от него, реже смотрели ему в глаза, заканчивали беседу быстрее и делали больше ошибок в речи. В следующем эксперименте специально тренированные имитаторы опрашивали «претендентов» (только белых) таким образом, чтобы это походило на интервьюирование белых и чернокожих. Те, кого интервьюировали в той же манере, что и чернокожих, выглядели более нервными и менее собранными, чаще сбивались и путались, были меньше удовлетворены тем впечатлением, которое они произвели на интервьюера.

Стереотипы часто определяют атрибуцию поведения, объяснение его причин теми или иными факторами. Так, стереотип «старые люди дряхлеют и много болеют» приводит к тому, что основной причиной болезней и немощей престарелых людей как они сами, так и окружающие считают именно возраст, в то время как таковой может являться, например, изменение образа жизни в связи с выходом на пенсию или переживания в связи со смертью близкого человека.

Если индивид разделяет стереотип, соответствующий его полу, возрасту, профессии и пр., то он не может не влиять на его я-концепцию и самооценку, которые, в свою очередь, определяют поведение, интерпретацию событий и т.д.

В эксперименте был продемонстрирован феномен, названный «уязвимость стереотипом». Студентам с одинаковыми способностями давали контрольную работу. Перед ее началом им говорили одно из двух: 1) мужчины и женщины обычно показывают одинаковые результаты; 2) женщины обычно уступают мужчинам. В обоих случаях результаты подтверждали «стереотип»: в первой ситуации и женщины и мужчины набирали в среднем около 15 баллов по 100-балльной шкале, во второй женщины набирали в среднем по 5 баллов, мужчины – по 25.

Необходимо отметить случаи, когда стереотипы «не работают». Такое случается прежде всего в ситуации тесного и длительного общения, когда люди взаимодействуют не с представителем своего пола или национальности, а с конкретным человеком, причем, как уже отмечалось, позитивное отношение к человеку может сосуществовать с негативным стереотипом по отношению с социальной группе, которую он представляет. Однако иногда сознательно декларируемые стереотипы «не срабатывают» и в ситуации поверхностного контакта, о чем свидетельствует результат широко известного исследования, названного «Парадокс Ла-Пьера».

В 1934 году на пике антиазиатских настроений в США психолог Ла-Пьер обратился с письменным запросом в 251 ресторан и отель: «Не согласитесь ли вы принять в качестве гостей китайцев?». Ответило 128 заведений, 92% ответов были отрицательными и лишь 1% – полностью положительным. Но до этого Ла-Пьер вместе с парой своих студентов-китайцев уже объехали все эти заведения и всюду, кроме единственного случая, встретили радушный прием.

Приведенный пример неслучайно имеет четкую «привязку» во времени и пространстве. Несмотря на то, что стереотипы подразумевают «сопротивляемость изменениям», они в целом достаточно чувствительны к социальным условиям той среды, в которой возникают. Поэтому если меняется среда, то и стереотипы меняются. Для примера достаточно вспомнить многочисленные метаморфозы, которые претерпели за последние годы стереотипы «коммуниста» и «демократа». Поэтому стереотипы одной культуры могут не подтвердиться в условиях другой культуры.

До сегодняшнего дня в обыденном сознании и в средствах массовой коммуникации о стереотипах весьма распространено мнение как об исключительно негативном явлении. Во многом это связано с тем, что в мировой науке чаще всего изучались негативные стереотипы подвергавшихся дискриминации этнических меньшинств, например в США афроамериканцев, выходцев из Мексики и Пуэрто-Рико. Отсюда и отождествление стереотипов с когнитивным компонентом предубеждений, а процесса стереотипизации – с «безнравственной формой познания».

Природа и функции стереотипизации. Каждое общество в процессе взаимодействия с внешней средой накапливает определенный опыт. Этот опыт является фундаментом, на котором основывается сама возможность существования коллектива во времени. Естественно, коллектив заинтересован в хранении, накоплении и передаче этого опыта следующим поколениям. Передача накопленной информации происходит двумя путями: генетически и негенетически. Передача наследственной информации осуществляется в процессе социализации и целиком основана на научении. Хранение, передача и аккумуляция социальной информации предполагает ее упорядочение и отбор наиболее значимых фрагментов. На выполнение этих функций и ориентирован механизм стереотипизации. С его помощью накапливаемая информация представляет собой не просто сумму полезных знаний, но определенным образом организованный опыт, который благодаря наличию структуры может быть передан во времени. При этом коллективная память не может включать весь опыт. Стереотипизация наиболее значимой информации позволяет не только осуществлять отбор, но и сохранять ее рабочий объем в условиях постоянного обновления.

Структурирующее свойство стереотипов непосредственным образом связано с их центростремительной интровертной направленностью, то есть на внутренние механизмы самоорганизации. Интровертный, регулятивный характер стереотипов сближает их с понятием социальной нормы – базисной категории социального контроля. Стереотипизация распространяется на всякое поведение в любой сфере человеческой деятельности, а вот социальная норма регулирует лишь общественное поведение людей. Нормы могут пониматься как исторически сложившиеся правила поведения, и тогда они синонимичны стандартам поведения. Но в понятии нормы всегда содержится и оценочный смысл. В этом случае норма выступает как выражение некой внешней точки зрения, в соответствии с которой любой поступок может быть охарактеризован как «правильный» или «неправильный», «хороший» или «плохой», «высокий» или «низкий» и т.д. Естественным коррелятом нормы в таком понимании будет нарушение. Более того, норма существует только на фоне нарушений. Полное торжество нормы в принципе невозможно, так как это понятие лишается смысла. Между тем стереотипы поведения существуют не только для выражения нормы, ее соблюдения, но и для ее нарушений, то есть «неправильное» поведение имеет свои стандарты. На это указывает широкий класс явлений, присущих каждой этнической культуре. Как пишет Ю.М. Лотман, «норма и ее нарушение не противопоставлены как мертвые данности. Они постоянно переходят друг в друга. Возникают правила для нарушения правил и аномалии, необходимые для нормы. Реальное поведение человека будет колебаться между этими полюсами».

Ориентация на нарушение нормы не обязательно относится лишь к сфере индивидуального поведения. Целые слои и группы общества имеют свои модели как «правильного», так и «неправильного» поведения. При этом второй тип поведения в историческом плане не является новацией, так как он имеет гораздо более глубокие корни. Во всяком обществе и во все времена первый тип поведения неизбежно перемежался вторым, ярким выражением которого являлся праздник. Важно, что соотношение нормы и стереотипов поведения не сводится к их отождествлению. Нормы и стереотипы поведения в каких-то случаях пересекаются, а в каких-то – существенно расходятся.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что в культуре отдельного народа относится к стереотипам:

• Вербальное поведение
• Невербальное поведение (мимика, жесты, телодвижения)
• Национальный характер и представления о нем другими нациями
• Социальные ситуации, поведение в социальных ситуациях
• Особенности быта и повседневной жизни нации
• Национальная кухня
• Религиозные и национальные обряды

Итак, поведение каждого человека индивидуально и многообразно, но несмотря на это, можно с уверенностью утверждать, что поведение человека в любом обществе типизировано, то есть оно подчиняется нормам, выработанным в данном обществе.

Стереотипы существуют в любом обществе, но особо важно подчеркнуть, что набор стереотипов для каждого из них сугубо специфичен. На регулирование поведения человека в пределах родного культурного и языкового пространства большое влияние оказывают культурные стереотипы, которые начинают усваиваться именно с того момента, когда человек начинает осознавать себя частью определенного этноса, частью определенной культуры.

Таким образом, можно выделить две формы поведения в том или ином социокультурном пространстве: свободное, вариативное поведение (индивидуальное для каждого человека) и регламентированное поведение, подчиняющееся существующим в данном обществе стереотипам поведения.

Многие аспекты и процессы жизни человек воспринимает и реагирует на них только через свои стереотипы; взаимодействует с людьми на основании стереотипов; делает большинство своих умозаключений и выводов только на основании своих стереотипов. Фактически человек не воспринимает реальный истинный мир таким, каков он есть, а моментально подстраивает его под свои стереотипы вместо того, чтобы перестраивать себя (свои стереотипы) в соответствии с действительностью!

Исходя из всего сказанного, следует: чтобы управлять человеком, коллективом людей или целым государством, не обязательно их зомбировать, использовать психотропное оружие или применять к ним силу. Для этого (поскольку мы все мыслим в режиме двойственности) вполне достаточно сформировать через средства массовой информации в сознании людей выгодный кому-либо заманчивый, притягательный стереотип. Люди становятся послушными, как овцы, только дай им обещанную игрушку в виде услуги, продукта, информации, жвачки и т.д.

Да, роль и заслуга приобретенного опыта в эволюции человека несомненна, но, превратившись в стереотипы, опыт из лекарства (которым был в малых дозах) превратился в смертоносный яд, ведет человека в эволюционный тупик, в мышеловку. Для того чтобы этой участи избежать, надо очистить свое сознание от стереотипов.

В этом, как и во взаимоотношениях человека с деньгами, есть истинное значение аскетизма: «Аскетизм – не в том, чтобы вам не владеть, а чтобы ничто не владело вами». Как видите, самому человеку в одиночку здесь не справиться. Ему нужна информационная помощь, когда человек с помощью знаний, книг, литературы, психологии выявляет в себе тот или иной стереотип и избавляется от него.

Стереотипы в понимании У. Липпмана

Приведем фрагменты из книги У. Липпмана «Общественное мнение».

Каждый из нас живет и работает на небольшом участке нашей планеты, вращается в узком кругу знакомых и из этого узкого круга знакомых лишь немногих знает достаточно близко. Если происходит какое-то значимое событие, то мы, в лучшем случае, можем наблюдать определенную его фазу или аспект. То же самое можно сказать о важных участниках таких событий – людях, которые отдают приказы, составляют проекты законов и утверждают их, равно как и об адресатах этих событий, то есть тех, кому адресованы приказы и кто заинтересован в заключаемых договорах и принимаемых законах. Поэтому наши мнения относятся к значительно большему пространству, более длительному времени и большему числу предметов, чем мы можем на самом деле наблюдать. Следовательно, мы должны реконструировать события на основании сообщений других людей и собственного воображения.

Однако следует отметить, что даже непосредственные свидетели события не способны объективно описать то, что наблюдали, так как, судя по всему, очевидец привносит в описание что-то от себя, а потом представляет это как впечатление от описанного события. То есть обычно то, что выдается за объяснение события, в действительности является его видоизменением. Лишь немногие факты целиком приходят в наше сознание извне. Большинство же, видимо, хотя бы отчасти конструируется в сознании. Воспринятое сообщение – это некий синтез познающего и познаваемого, в котором роль наблюдателя всегда избирательна и обычно созидательна. Факты, которые мы видим, зависят от того, где мы находимся, и к чему привык наш глаз.

Незнакомая сцена подобна миру ребенка; это «какая-то единая, цветная, жужжащая разношерстная масса». Джон Дьюи описывает, как мы мыслим, неожиданно сталкиваясь с каким-то новым предметом, если это действительно новый и странный предмет. «Иностранные языки, которых мы не понимаем, всегда кажутся нечленораздельным бормотаньем, не поддающимся делению на отдельные группы звуков. Провинциал, оказавшийся в центре большого города; человек, обычно живущий вдали от моря и попавший на корабль; человек, не разбирающийся в спорте и сидящий на матче между двумя закоренелыми болельщиками, сталкиваются с аналогичной проблемой. Новичку в первый день работы на фабрике представляется полной неразберихой хорошо организованный производственный процесс. Путешественнику, прибывшему в чужие края, все незнакомые люди другой расы кажутся на одно лицо. Если пастух распознает каждую овцу в своем стаде, то посторонний заметит только очень резкие различия между ними. То, что нам непонятно, представляется расплывчатыми пятнами или мельканием. Таким образом, проблема усвоения значения вещей или, иначе говоря, формирования навыка понимания является проблемой привнесения (а) определенности и различия и (б) непротиворечивости или стабильности значения в то, что первоначально представляется смутным и изменчивым».

Но характер определенности и непротиворечивости зависит от того, кто их привносит. В своем сочинении Дьюи далее показывает, насколько могут отличаться определения металла, данные обычным человеком и химиком. «Согласно определению дилетанта, для металла характерны «гладкость, твердость, блеск, тяжесть... его можно ковать или растягивать, не боясь сломать; можно сделать более мягким путем нагревания и более твердым путем охлаждения; он сохраняет приданную ему форму; не разрушается под давлением». В то же время химик, вероятно, проигнорирует утилитарные и эстетические свойства металла и определит его как «любой химический элемент, который взаимодействует с кислородом, образуя оксид».

Для того чтобы охарактеризовать предмет, не обязательно видеть его. Обычно сначала мы даем ему определение, а потом рассматриваем. В огромном шумном многоцветии внешнего мира мы вычленяем то, что уже было определено нашей культурой. Мы воспринимаем предметы через стереотипы нашей культуры. Сколько великих людей из тех, что собрались в Париже вершить судьбы мира, смогли увидеть Европу, а не свои представления о Европе? Если бы кто-то смог проникнуть в сознание Клемансо, то что бы он там обнаружил: образы Европы 1919 года или колоссальные наслоения стереотипных представлений, накопившихся и затвердевших за время долгого, полного конфликтами жизненного пути? Видел ли Клемансо немцев, какими они были в 1919 году, или «типичного немца», каким его представляли с 1871 года? (1871 год – год окончания франко-прусской войны) Он видел такого типичного немца в сообщениях, доходивших до него из Германии, он воспринимал те и, видимо, только те факты, что соответствовали типу, существовавшему в его сознании. Если речь шла о хвастуне-юнкере, то это был подлинный немец, а если говорилось о профсоюзном руководителе, который признавал вину империи, то это был немец не настоящий.

На Конгрессе психологов в Геттингене был проведен интересный эксперимент над толпой, скорее всего, подготовленных наблюдателей,

Недалеко от того места, где заседал Конгресс, проходил праздник с бал-маскарадом. Вдруг дверь распахнулась, и в зал заседания ворвался клоун, а за ним – преследовавший его разъяренный негр с револьвером в руке. Они сошлись в середине зала, и началась драка. Клоун упал, негр наклонился над ним, выстрелил, а затем оба ринулись из зала. Весь инцидент длился не более двадцати секунд.

Председатель обратился к присутствующим и попросил немедленно написать короткое сообщение об увиденном, так как, очевидно, будет проводиться расследование происшествия. В президиум поступило сорок записок. Только в одной было допущено менее 20% ошибок в описании основных фактов. Четырнадцать содержали 20–40% ошибок; двенадцать – 40–50%, а еще тринадцать – более чем 50%. Более того, в двадцати четырех записках 10% деталей было выдумано. Десять отчетов воспроизводили ложную картину, еще шесть – достаточно правдивую. Короче говоря, четвертую часть описаний признали ложными.

Разумеется, весь этот эпизод был инсценирован и даже сфотографирован. Десять ложных описаний могут быть отнесены к категории сказок и легенд; двадцать четыре описания являются полулегендами; и только шесть примерно соответствуют требованиям точного свидетельства.

Таким образом, большинство из сорока опытных наблюдателей, добросовестно написавших отчет об эпизоде, произошедшем у них на глазах, увидели не то, что произошло на самом деле. Что же они увидели? Бытует мнение, что легче сказать, что на самом деле произошло, чем придумывать небылицы. Свидетели события увидели собственное стереотипное представление о драке. Все они не раз в жизни сталкивались с образами подобных стычек, и именно эти образы мелькали у них перед глазами во время инцидента. У одного человека эти образы заняли менее 20% действительных событий, еще у тринадцати человек – более половины. У тридцати четырех из сорока наблюдателей стереотипы завладели по крайней мере десятой долей происходящего.

Один выдающийся искусствовед сказал, что «если учесть бесконечное число очертаний, которые принимает объект... и отсутствие у нас внимания и чувствительности к деталям, то вещи вряд ли обладают для нас формами и свойствами, настолько ясными и определенными, что мы можем вызывать их в своей памяти, когда нам заблагорассудится. Потому мы вызываем в памяти стереотипные образы, которые нам одолжило искусство».

На самом деле истина гораздо грубее, чем мысль, высказанная в этом утверждении, поскольку стереотипные образы одалживаются миру не только искусством, то есть живописью, скульптурой и литературой, но и моральными кодексами, социальной философией и политической агитацией. Попробуйте подставить в следующий отрывок из текста Беренсона слова: «политика», «бизнес» и «общество» вместо слова «искусство» – и предложение сохранит свою истинность: «... поскольку годы, потраченные на изучение всех школ в искусстве, не научили нас смотреть на мир своими собственными глазами, мы имеем обыкновение отливать увиденное в формы одного-единственного знакомого нам искусства. У нас есть свой стандарт художественной реальности. Если кто-то из наших знакомых покажет нам формы и цвета, которые мы не сможем тут же привести в соответствие с собственным ограниченным набором форм и оттенков, мы покачаем головой, сожалея о неспособности знакомого воспроизвести вещи такими, какие они есть на самом деле, и обвиним его в неискренности».

Беренсон говорит о том неудовольствии, которое мы испытываем, когда «видение предметов художником отличается от нашего видения», и о сложности оценки искусства Средних веков, поскольку с тех пор «наш способ видения форм изменился тысячу раз». Он показывает также, как мы учились видеть в человеческой фигуре то, что видим. «Созданный Донателло и Мазаччо и санкционированный гуманистами новый канон изображения человеческой фигуры и лица... показывал правящим классам того времени тип человеческого существа, который имел значительно больше шансов победить в бою всех остальных... Хватило ли у кого-то сил и смелости сломать это новое стандартное видение и из всего хаоса вещей выбрать формы более точно выражающие реальность, чем те что были запечатлены этими гениальными людьми? Нет, не хватило. Людям пришлось волей-неволей смотреть на мир именно так, а не иначе, и видеть только запечатленные в искусстве формы и любить преподнесенные им идеалы...»

Поскольку мы не можем как следует понять действия других людей, пока не узнаем, что, по их мнению, они знают, то для того чтобы дать справедливую оценку, мы должны оценить не только известную им информацию, но и сознание, через которое они ее отфильтровали. Ведь существующие типы, принятые образцы (patterns), стандартные варианты интерпретации перехватывают информацию на ее пути к сознанию. Например, американизация является, по крайней мере, на поверхностном уровне, подстановкой американских стереотипов вместо европейских. Так, если крестьянин, относящийся к своему хозяину как к феодалу, а к своему работодателю – как к местному вельможе, подвергается американизации, то он привыкает смотреть на своего хозяина и работодателя в соответствии с американскими стандартами. Происходит изменение сознания, которое, по существу, в случае удачной «прививки» выливается в изменение зрительного восприятия. Его глаза видят иначе. Согласно признанию одной почтенной дамы, стереотипы играют столь значительную роль, что, когда ее собственные стереотипы не задействованы, она не способна поверить, что человек человеку – брат и что все мы сотворены Богом. «На нас удивительным образом влияет одежда, которую мы носим. Одежда создает особую психологическую и социальную атмосферу. Можно ли надеяться на американизацию человека, настаивающего на том, что нужно одеваться у лондонского портного? Американизации способствует даже пища. Может ли сформироваться американское сознание у человека, употребляющего sauerkraut и лимбургский сыр, или у человека, чье дыхание постоянно отдает чесноком?»

Упомянутая выше особа вполне могла быть организатором и распорядителем зрелища под названием «Плавильный котел» (метафора, служащая для наименования процесса этнической ассимиляции). Оно было организовано в День независимости в городке, где работало много иностранных рабочих. В центре бейсбольного парка на специальном возвышении был поставлен огромный сделанный из дерева и полотна котел. К его краям с двух сторон вели ступени. После того как публика расселась по местам и оркестр исполнил свой номер, через один из входов на поле вошла группа людей. Она состояла из представителей всех национальностей, занятых на фабриках города. Они были одеты в национальные костюмы, пели национальные песни, танцевали национальные танцы и несли знамена всех стран Европы. Церемониймейстером был директор школы, одетый Дядей Сэмом. Он подвел их к котлу. Он указал им путь по ступеням, к краю котла и далее – внутрь сосуда. Спустя короткое время они показались опять – одетые в котелки, пальто, шляпы, жилеты, жесткие воротнички и галстуки в крапинку, распевая «Звездно-полосатый флаг».

Для режиссеров этого зрелища и, вероятно, для большинства его участников оно должно было продемонстрировать, как сложно устанавливать дружественные отношения между теми кто издавна живет в Америке, и вчерашними иммигрантами. Однако оказалось, что их стереотипные представления противоречат их общей человеческой сущности. Этот эффект хорошо известен людям, меняющим свое имя. Они хотят изменить себя и отношение к себе посторонних.

Безусловно, существует некоторая связь между событиями происходящими извне, и сознанием, через которое они пропускаются, точно так же как на каком-нибудь сборище радикалов всегда присутствуют длинноволосые мужчины и коротко остриженные женщины. Но для торопливого наблюдателя достаточно и самой поверхностной связи. Если среди публики окажутся две коротко остриженные женщины и четыре бородатых мужчины, для репортера, знающего об особенностях внешнего вида членов данного общества, это будет собрание коротко остриженных женщин и бородатых мужчин. Существует связь между нашим восприятием и фактами внешнего мира, но эта связь обычно носит странный характер. Человек редко смотрит на пейзаж, если у него нет необходимости оценить, насколько данная территория пригодна для строительства и на какие строительные участки ее можно разделить. Но он любуется пейзажами на картинах, висящих в его гостиной. Глядя на них, он привыкает думать о пейзаже как о розовом закате или о посеребренной лунным светом сельской дороге, ведущей к церкви. Предположим, ему пришлось поехать в деревню. Целый день напролет он не видит ни единого пейзажа. И вот, когда день близится к концу и заходящее солнце окрашивает горизонт в розовые тона, он узнает знакомый пейзаж и вскрикивает от восторга. Но два дня спустя, вернувшись в город, он не может вспомнить увиденного и, как это ни странно, вспоминает только некоторые пейзажи со стен гостиной.

Если этот человек не был пьян, не спал или не находился в состоянии умопомрачения, то он действительно видел закат. Но он увидел и запомнил из него в основном то, чему его научило созерцание написанных маслом картин, а не то, что увидели бы и запомнили художник-импрессионист или утонченный японец. А японец и художник, в свою очередь, тоже смогли бы увидеть в пейзаже в основном те детали, которые предусмотрены усвоенной ими формой, если только они не относятся к редкой категории людей, обладающих способностью показывать человечеству новые способы видения. Необученный наблюдатель вычленяет из внешнего мира те знаки, которые он может распознать. Знаки являются символами идей, а идеи выполняют роль имеющейся у нас в запасе системы образов. Мы не столько видим данного человека и данный закат, сколько замечаем, что данный предмет – это человек, а данное явление – это закат, а затем переключаем внимание в основном на то, что ассоциируется в нашем сознании с этими предметами.

Это связано с экономией усилий. Ведь попытка увидеть все вещи заново и в подробностях, а не как типы и способы обобщения, утомительна, а если вы очень заняты, то она практически обречена на провал. В кругу друзей и в отношениях между товарищами или соперниками не существует способов сокращения или замены в процессе индивидуализированного понимания. Те, кого мы любим и кем восхищаемся, в большинстве своем – это мужчины и женщины, сознание которых густо населено главным образом личностями, а не типами. Эти люди знают скорее нас самих, а не классификацию, под которую нас можно подвести. Ведь даже не формулируя этого для самих себя, мы интуитивно понимаем, что построение любой классификации служит какой-то, не обязательно нашей собственной, цели, что ни одну форму связи между двумя человеческими существами нельзя считать возвышенным союзом, в котором другой член союза ценен для его партнера сам по себе. Каждый контакт между двумя людьми таит в себе молчаливое согласие о том, что ни один из них не обладает личной неприкосновенностью.

Но современная жизнь полна пестроты и спешки. Кроме всего прочего, очень часто люди, связанные друг с другом жизненно важными отношениями (работодатель – наемный работник, государственное лицо – избиратель), отделены друг от друга значительным расстоянием. И у них нет ни времени, ни возможности для близкого знакомства. Поэтому, усмотрев в ком-то человеке знакомую, свойственную определенному типу черту, мы восполняем отсутствующую информацию о нем с помощью стереотипов, содержащихся в нашем сознании. Предположим, что он агитатор. Мы либо замечаем это сами, либо узнаем из других источников. Так... Дальше... Агитатор – это человек вполне определенного сорта, и потому наш агитатор – тоже такой. Он интеллектуал. Он плутократ. Он иностранец. Он – «выходец из Южной Европы». Он с Бэк-Бэй (престижный район Бостона). Он – выпускник Гарварда. Это звучит совсем иначе, чем «выпускник Йеля». Он кадровый военный. Он выпускник военной академии в Вест-Пойнте. Он сержант в отставке. Он живет в Гринвич-Вилледж (район Нью-Йорка). Что еще мы о нем или о ней не знаем? Он работает в международном банке. Он с Мэйн-стрит (традиционное название центральной улицы в американских городах).

Самые тонкие и самые распространенные механизмы воздействия – это те, что создают и поддерживают репертуар стереотипов. Нам рассказывают о мире до того, как мы его видим. Мы получаем представление о большинстве вещей до того, как непосредственно сталкиваемся с ними. И если полученное нами образование не помогает четко осознать существование этих предубеждений, то именно они управляют процессом восприятия. Они маркируют объекты либо как знакомые, либо как странные и необычные, усугубляя различие по этому параметру: слегка знакомое подается как очень близкое, а чуть-чуть странное – как абсолютно чужое. Эти различия вызываются к жизни с помощью мелких знаков, варьирующих в диапазоне от подлинных индексов до неясных аналогий. Они наводняют свежее восприятие старыми образами и проецируют на мир то, что было сокрыто в памяти. Если бы в окружающей человека среде не было никакого практически осмысленного единообразия, то привычка принимать сложившийся ранее образ за новое впечатление вела бы не к экономии усилий, а только к ошибкам. Но поскольку единообразие все-таки существует, то отказ от всех стереотипов в пользу абсолютно наивного подхода к опыту обеднил бы человеческую жизнь.

Большое значение имеют характер стереотипов и доверчивость, с которой мы их используем. А это, в конечном итоге, зависит от образцов (patterns), из которых складывается наша философия жизни. Если, согласно этой философии, мы допускаем, мир закодирован с помощью кода, которым мы владеем то мы, вероятно, будем описывать мир так, как будто он управляется нашим кодом. Но если, согласно нашей философии, каждый человек - это только незначительная часть мира, а человеческий разум с помощью очень грубой сети идей улавливает в лучшем случае только отдельные стадии и аспекты событий, то мы не станем строго придерживаться стереотипов и охотно их поменяем. При этом мы начинаем все лучше осознавать, когда и где возникают наши идеи, как они приходят к нам и почему мы их принимаем. В этой ситуации может оказаться очень полезной история. Она позволяет нам узнать, какие сказки, учебники, традиции, романы, пьесы, картины, фразы породили тот или иной предрассудок в сознании индивидов.

Желающие подвергнуть цензуре искусство не понимают его и недооценивают его влияния. Они, как правило, стремятся помешать другим людям увидеть то, что не санкционировано ими лично. Но в любом случае (как, например, видно из рассуждений о поэтах Платона) они смутно ощущают, что существует тенденция, согласно которой вымышленные символы накладываются на реальность. Так, нет никаких сомнений в том, что кино конструирует образную систему, которая затем актуализируется посредством слов, прочитанных в газетах. В истории человечества до сих пор не было ни одной системы визуализации, подобной кино. Если флорентиец хотел представить себе святых, он мог посмотреть на фрески в соборе, написанные в соответствии с каноном, заданным во время Джотто. Если афинянин хотел представить себе богов, он шел в храм. Но количество изображенных объектов там было невелико. А на Востоке, пронизанном духом второй заповеди, изображение конкретных предметов было еще более ограниченным, и, вероятно, по этой причине способность к тактическим решениям была столь ослабленной. В то же время в западном мире за последние два века существенно выросло количество и разнообразие описаний светского характера, словесных картин, повествований, иллюстрированных повествований, немого и звукового кино.

Сегодня фотографии обладают такой властью над воображением, какой вчера обладало печатное слово. Они кажутся совершенно реальными. Мы думаем, что снимки являются точным изображением предметов, в которое человек не может ничего привнести, и они представляют собой легкую пищу для ума. Любое словесное описание или произведение живописи требуют напряжения памяти, пока не зафиксируются в сознании. А в кино весь процесс наблюдения, описания, сообщения и затем воображения был проделан за вас. Не напрягая воображения и прилагая усилия только к тому, чтобы не заснуть, вы можете наблюдать за событиями, которые изображаются для вас на экране. Смутная идея становится яркой и очевидной, а ваши туманные представления принимают отчетливые формы. Например, образ ку-клукс-клана оживает благодаря Гриффиту, когда вы смотрите его фильм «Рождение нации». С исторической точки зрения образы могут быть ложными, а с моральной – порочными, но это все равно образы. И я не сомневаюсь, что любой, кто видел фильм и знает о ку-клукс-клане не больше, чем Гриффит, услышав название этой организации, вспомнит белых всадников из созданного им фильма. (Гриффит Дейвид Уорк (1875– 1948) – американский кинорежиссер, пионер звукового кино. Речь идет о его фильме «The Birth of a Nation», вышедшем на экраны в 1915 году и оцененном критиками как новаторский с точки зрения развития кинематографа и одновременно как расистский по содержанию.)

Таким образом, можно предварительно обобщить сравнительные различия между людьми одной категории – людьми, объединенными одинаковым образованием и опытом. Но даже эти скромные обобщения следует считать довольно рискованными. Ведь практически не существует двух сходных опытов или двух одинаковых детей даже в одной семье. Так, старший сын никогда не поймет, каково это быть младшим в семье. Следовательно, до тех пор, пока мы не научимся принимать во внимание различия в воспитании двух людей, мы должны воздерживаться от суждений по поводу их природных различий. Точно так же, чтобы оценить плодородность двух видов почвы, мы не можем ограничиваться только сравнением полученного на них урожая. Мы должны знать, откуда взяты эти образцы – с Лабрадора или из Айовы, распахивали ли их, удобряли ли их или они просто не возделывались.

Стереотипы как защита

Помимо экономии усилий существует еще одна причина, по которой мы так часто следуем стереотипам, в то время как могли бы придерживаться и более объективного взгляда на вещи. Системы стереотипов могут служить ядром нашей личной традиции, способом защиты нашего положения в обществе.

Они представляют собой упорядоченную, более или менее непротиворечивую картину мира. В ней удобно разместились наши привычки, вкусы, способности, удовольствия и надежды. Стереотипная картина мира может быть не полной, но это картина возможного мира, к которому мы приспособились. В этом мире люди и предметы занимают предназначенные им места и действуют ожидаемым образом. Мы чувствуем себя в этом мире как дома. Мы вписаны в него. Мы его составная часть. Нам известны все ходы и выходы. Здесь все чарующе знакомо, нормально, надежно. Горы и овраги этого мира находятся там, где мы привыкли их видеть.

Чтобы вписаться в этот шаблон, нам пришлось отказаться от многого из того, что ранее представлялось привлекательным. Но как только мы в него вписались, мы почувствовали себя в нем уютно, как в старых, разношенных башмаках.

Поэтому не удивительно, что любое изменение стереотипов воспринимается как атака на основы мирозданья. Это атака на основания нашего мира, и когда речь идет о серьезных вещах, то нам на самом деле не так просто допустить, что существует какое-то различие между нашим личным миром и миром вообще. Если в данном мире уважаемые нами люди оказываются негодяями, а презираемые нами люди – верхом благородства, то такой мир действует на нервы. Мы видим анархию там, где привычный для нас порядок не является единственным. Если кроткие и вправду должны наследовать землю; если первые будут последними; если только те, кто без греха, могут бросить камень; если только кесарю положено кесарево, – то основы самоуважения будут поколеблены у тех, кто устроил свою жизнь так, будто эти максимы неверны.

Система (pattern) стереотипов не является нейтральной. Это не просто способ замены пышного разнообразия и беспорядочной реальности на упорядоченное представление о ней. Не просто сокращенный и упрощенный путь восприятия. Это нечто большее. Стереотипы служат гарантией нашего самоуважения; проецируют во внешний мир осознание нами собственной значимости; защищают наше положение в обществе и наши права. Следовательно, стереотипы наполнены чувствами, которые с ними ассоциируются. Они – бастион нашей традиции, и, укрывшись за стенами этого бастиона, мы можем чувствовать себя в безопасности.

Когда, например, в IV веке до н.э. Аристотель, наперекор растущему скептицизму, выступал в защиту рабства, афинских рабов в большинстве своем было трудно отличить от свободных граждан. Зиммерн приводит любопытный отрывок из Старого Олигарха, объясняющий обращение с рабами.

Так, рассуждает Аристотель, существуют люди – рабы по своей природе. «Ведь раб по природе – тот, кто может принадлежать другому (потому он и принадлежит другому)...» (Политика, Кн. I. Гл. II. 1225в:20) . Таким образом, смысл этого отрывка сводится к тому, что если кто-то становится рабом, то это заложено в него природой. С логической точки зрения это рассуждение не выдерживает никакой критики, но оно и не является логическим суждением. Это стереотип или, по крайней мере, часть системы стереотипов. Остальные выводы делаются, на основе этого стереотипа. Согласно Аристотелю, рабы понимают, что такое разум {reason), но не наделены способностью им пользоваться. Он утверждает также: «...природа желает, чтобы и физическая организация свободных людей отличалась от физической организации рабов – у последних тело мощное пригодное для выполнения необходимых физических трудов свободные же люди держатся прямо и не способны к выполнению подобного рода работ, зато они пригодны для политической жизни» (Политика, Кн. I. Гл. II. 1225в:25-30).

Если мы зададимся вопросом, в чем проблема аргументации Аристотеля, мы обнаружим, что он воздвигает барьер между собой и фактами. Когда он провозгласил, что рабы являются рабами по своей природе, он тем самым оставил без ответа роковой вопрос – являются ли люди, попавшие в рабство, именно теми, кому природой предназначено быть рабами. Ведь такой вопрос может поставить под сомнение любой конкретный случай рабства. А поскольку сам факт статуса раба не является в этом случае прямым доказательством рабской природы человека, то невозможно провести никакую проверку. Так что Аристотель совершенно исключает подобное деструктивное сомнение. Те, кто являются рабами, должны ими быть, Любой рабовладелец должен был смотреть на принадлежащих ему рабов как на рабов от природы (natural slaves). Наученный воспринимать их таким образом, он должен был отметить как подтверждение их рабской природы тот факт, что они занимаются рабским трудом, обладают навыками рабского труда, а также необходимыми для этого физическими способностями.

А это классический пример стереотипа. Его отличительный признак состоит в том, что он начинает действовать еще до того, как включается разум. Эта форма восприятия накладывает специфический отпечаток на данные, которые воспринимаются нашими органами чувств еще до того, как эти данные достигают рассудка. Стереотип – это нечто незыблемое, подобно синим окнам на Бикон-стрит (фешенебельная улица в аристократическом квартале Бэк-Бэй в Бостоне) или привратнику на бале-маскараде, который решает, одет ли прибывший в подобающий карнавальный костюм или нет. Ничто так не сопротивляется образованию иди критике, как стереотип. Он накладывает свой отпечаток на фактические данные в момент их восприятия. Впечатления людей, возвращающихся из путешествия, интересны именно потому, что по ним можно судить об изначальном их «багаже». Если такой путешественник захватил с собой главным образом аппетит, любовь к облицованным кафелем ванным комнатам, убеждение, что пульмановский вагон – это верх удобства, а также представление о том, что необходимо давать чаевые официантам, водителям такси и парикмахерам, но ни в коем случае – кассирам и швейцарам, то его одиссея будет наполнена прекрасными обедами и обедами отвратительными, приключениями в поездах, а также острой потребностью в деньгах. Если же наш путешественник относится к числу людей с более серьезными запросами, то он во время своей поездки может оказаться в исторических местах. Дотронувшись до стены знаменитого сооружения и бегло окинув его взглядом, он уткнется в путеводитель, прочитает там каждое слово и ринется к следующему историческому месту. Вернувшись домой, он привезет с собой компактное и упорядоченное представление о Европе, каждая составляющая которого будет помечена одной или двумя звездочками.

В определенной степени внешние стимулы, особенно произнесенные или напечатанные слова, активизируют некоторую часть системы стереотипов, так что непосредственное впечатление и ранее сложившееся мнение появляются в сознании одновременно. Они перемешиваются, как это происходит, когда мы смотрим на красное сквозь синие очки и видим фиолетовое. Если то, на что мы смотрим, совпадает с тем, что мы ожидали увидеть, стереотип получает дополнительное подкрепление на будущее. Например, человек, который заранее полагает, что японцы хитры и коварны, и, к своему несчастью, наталкивается на двух нечестных японцев, будет и впредь считать всех японцев обманщиками.

Но допустим, опыт вступает в противоречие со стереотипом. Тогда возможен двоякий исход. Если индивид уже утратил определенную гибкость или ему в силу какой-то сильной заинтересованности крайне неудобно менять свои стереотипы он может проигнорировать это противоречие и посчитать его исключением, подтверждающим правило, или подвергнуть сомнению свидетельские показания, или найти какую-то ошибку, а затем забыть об этом событии. Но если он не утратил любопытства или способности думать, то новшество интегрируется в уже существующую картину мира и изменяет ее. Иногда, если событие достаточно необычное и если человек чувствует его несоответствие устоявшейся схеме, – он может испытать такой шок, что потеряет доверие ко всем принятым способам видения мира и решит, что вещь никогда не оказывается той, какой она обычно должна быть. В крайних случаях, особенно у людей, наделенных художественным даром, может появиться страсть переворачивать с ног на голову моральную норму, превращая Иуду, Бенедикта Арнольда (Арнольд Бенедикт (1741–1801) – участник Американской революции, впоследствии переметнувшийся на сторону англичан и умерший в Лондоне. Поэтому его имя в США служит синонимом предательства) или Цезаря Борджиа в главных героев своего повествования. Роль, которую играют стереотипы, хорошо видна в немецких россказнях о бельгийских снайперах. Любопытно, что эти россказни были впервые опровергнуты организацией немецких католических священников под названием «Pax». Примечательно не то, что ходило множество историй о жестокости вражеских солдат, и не то, что немецкий народ в них охотно верил. Примечательно то, что большая группа консервативно настроенных немецких патриотов уже 16 августа 1914 года начала опровергать клеветнические россказни о врагах, хотя эта клевета играла исключительно важную роль в успокоении встревоженных умов их соотечественников. Почему иезуитский орден, в частности, взялся уничтожать фикцию, столь важную для боевого духа Германии?

Позвольте мне процитировать объяснение этого феномена у ван Лангенхове.

Едва немецкие подразделения вошли в Бельгию, как начали циркулировать странные слухи. Они распространялись из одного места в другое, воспроизводились прессой и затем наполнили всю Германию. Говорили, что бельгийцы, подстрекаемые духовенством, весьма враждебно настроены против немцев. Они вероломно нападают на немногочисленные отряды; указывают на места расположения войск противника; старики и даже дети учиняют страшные зверства над ранеными и беззащитными немецкими солдатами, выкалывая им глаза, отрезая пальцы, носы и уши; а священники со своих кафедр призывают народ совершать эти преступления, обещая за это награду в Царствии Небесном, и даме руководят подобными варварскими деяниями.

Общественность доверчиво внимала этим историям. Высшее руководство страны воспринимало их без малейшего сомнения и даже подтвердило их...

Общественное мнение Германии было возбуждено. Люди негодовали в особенности против священников, ответственных за варварство, приписывавшееся бельгийцам... В силу естественного переключения ненависть, предметом которой стали священники, была направлена немцами против католического духовенства в целом. Протестанты позволили старым религиозным распрям ожить в их сознании и включились в антикатолические выступления. Началась новая Kulfurkampf (война культур).

Католики не замедлили отреагировать на эти враждебные выпады ответными действиями.

Не исключено, что действительно были произведены снайперские выстрелы. Невероятно, чтобы каждый возмущенный бельгиец бросался в библиотеку за томом международного права и выяснял, законно ли выстрелить в бесчеловечного нарушителя общественного порядка, топающего тяжелыми сапогами по улицам его родного города. Было бы не менее странно, если бы войска, никогда не подвергавшиеся обстрелу, не принимали бы во внимание любую выпущенную по ним пулю, во-первых, в силу причиненного ущерба, а во-вторых, в силу нарушения правил Kriegspiel (игра в войну), которая к тому времени составляла их единственный опыт войны. Возможно, самые чувствительные из них туг же убедили себя в том, что люди, которым они причиняют столько зла, этого заслуживают- Так, вероятно, складывалась легенда, до тех пор пока она не достигла ушей цензоров и пропагандистов, которые, независимо от того, верили они в нее или нет, оценили ее и ознакомили с ней немецких граждан. Последних также не слишком огорчило известие, что люди, над которыми они совершали насилие, были недо-человеками. И, кроме того, поскольку источником легенды были их герои, немцы проявили бы отсутствие патриотизма, не поверив в нее.

Но никакая проверка и никакой контроль невозможны там, где столь большое пространство отдано на откуп воображению. Ведь реальное место действия скрыто дымом войны. Легенда о свирепых бельгийских священниках открыла шлюзы потокам старой ненависти. А в сознании большинства патриотически настроенных немцев-протестантов, особенно принадлежавших к высшим классам, картина побед Бисмарка включала длительную ссору с римско-католической церковью. По ассоциации бельгийские священники стали священниками вообще, а ненависть к бельгийцам была перенесена на всех католических священников. Нечто подобное произошло с рядом американцев, которые из-за стресса, связанного с войной, создали объект ненависти, который включал как внешних врагов, так и всех противников внутри страны. Против этого синтетического врага – варваров в Германии и варваров внутри страны – они направили всю бушевавшую в них ненависть.

Сопротивление католических священников распространению рассказов о зверствах носило, разумеется, оборонительный характер. Оно было направлено против тех конкретных фикций, которые возбудили ненависть по отношению ко всем католикам, а не только по отношению к бельгийским католикам. «Informations Pax», сообщает ван Лангенхове, вынесло только церковное определение, «сосредоточившись исключительно на предосудительных действиях, приписывавшихся священникам». Стоит задуматься, как жилось в империи Бисмарка католикам? И существовала ли какая-то связь между этой проблемой и тем фактом, что выдающимся немецким политиком, который во время заключения перемирия был готов подписать смертный приговор империи, был Эрцбергер, лидер центристской католической партии. (Маттиас Эрцбергер был убит в 1921 году представителями националистически настроенных слоев.)

Нина. Именно из-за таланта ее не возьмут замуж. Потому что так сказала мама. Нина с детства любила животных: когда ей было пять, принесла домой двенадцать новорожденных котят, которых собирались утопить соседи. С тех пор все облезлые Тузики и Мурзики попадали в родительскую квартиру. Запах стоял удручающий, а мама повторяла, что ни один мужчина у Нины не задержится — не потерпит такой конкуренции. Когда Нина перебралась в свое жилье, она уже смирилась с этим раскладом, а мужчины, словно чувствуя ее настрой, надолго не задерживались. Но однажды Нина посетила приют для животных, где работал мужчина, которого совершенно не пугали неустроенный быт и десятки бездомных кошек и собак. Он выглядел абсолютно счастливым оттого, что делает. Нина впала в депрессию и разругалась с мамой — ведь это она насадила ей ложное убеждение о несовместимости личной жизни и любви к животным.

Человек почему-то всегда склонен верить всем, кроме самого себя

Очень точно об этом сказал писатель Олег Рой: «Когда родители сказали тебе, что художник — это не профессия, ты изменил мечте и пошел учиться на экономиста. Теперь у тебя есть деньги и чувство, что ты упустил что-то важное. Человек почему-то всегда склонен верить всем, кроме самого себя». Вот еще история. Едва начав ходить, моя двоюродная сестра Аня принялась рисовать. Мы ходили на выставки, она знала наизусть известных мастеров и восторгалась, когда ей удавалась копия «Подсолнухов» Ван Гога или «Пруда с лилиями» Моне. Родители-бизнесмены поощряли дочку: покупали мольберты, устраивали в огромной квартире выставки работ и непрерывно хвалили. Это продолжалось до тех пор, пока Аня не сказала, что собирается поступать в Академию искусств. Тогда родители объявили, что художники — нищие люди, которые не смогли реализоваться в нормальной работе и марают бумагу от безысходности. Так сестра усвоила, что рисовать — это навесить на себя клеймо неудачницы и всю жизнь голодать. Мои доводы с историями Джеффа Кунса, и миллиардера Дэмиена Херста не проходили. Теперь у Ани одна мечта — .

КАК УЗНАТЬ СТЕРЕОТИП

Впервые термин «стереотип» использовал Уолтер Липпман в 1922 году в книге «Общественное мнение». Он хотел описать метод, с помощью которого общество пытается поделить людей на категории. Липпман выделил четыре разновидности стереотипов.

1. Стереотипы всегда проще, чем реальность, — сложнейшие характеристики они укладывают в два-три предложения. Например, «Мужская полигамность выработалась в процессе эволюции для максимально широкого распространения генов» сокращается до «Все парни изменяют».

2. Люди приобретают стереотипы от родных, знакомых, СМИ, но никогда не формулируют их сами на основе личного опыта. Например, представление об идеальной женщине: блондинке с голубыми глазами, без лишнего веса, с высокой грудью и длинными ногами. Этой картинке в точности соответствует только кукла Барби.

3. Стереотипы мы принимаем как неоспоримые истины, не подвергая критике и осмыслению. Все стереотипы ложны. Они приписывают человеку черты, которыми он якобы обязан обладать в силу своей принадлежности к определенной группе: «Говоря о любви, индусы переходят на язык музыки и танца», «Американцы едят только гамбургеры», «Итальянцы — самые любвеобильные мужчины».

4. Стереотипы очень живучи. По своему воздействию они гораздо сильнее реальности. Если люди убедятся в том, что стереотип не соответствует действительности, они не откажутся от него, а заявят, что исключение только подтверждает правило. Например, встретив делового индуса, мы решим, что это был единственный в мире индус — не танцующий и не поющий.

← Вернуться