Французская героиня. Политические убийства (шарлотта корде. героиня или убийца?) Кухонный нож как орудие истории

Имя Шарлотты Корде читатель уже встречал в статье "Убийство Марата. Месть Шарлотты Корде"

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Шарлотта Корде. Литография XIX века

Мари Анна Шарлотта Корде д’Армон (фр. Marie-Anne-Charlotte de Corday d’Armont), более известная как Шарлотта Корде (фр. Charlotte Corday; 27 июля 1768, приход Сен-Сатюрнен-де-Линьери близ Вимутье, Нормандия - 17 июля 1793, Париж) - французская героиня, дворянка, убийца Жана Поля Марата, казнённая якобинцами.

Дочь Жака Франсуа Алексиса де Корде д’Армон и Мари Жаклин, урождённой де Готье де Мениваль, правнучка знаменитого драматурга Пьера Корнеля. Корде были древней дворянской семьёй. Отец Мари Анны Шарлотты как третий сын не мог рассчитывать на наследство: в соответствии с майоратом оно перешло к старшему брату. Некоторое время Жак Франсуа Алексис служил в армии, потом вышел в отставку, женился и занялся сельским хозяйством. Детство Мари Анна Шарлотта провела на родительской ферме Ронсере. Некоторое время она жила и училась у брата отца - кюре прихода Вик Шарля Амедея. Дядя дал ей начальное образование и познакомил с пьесами их знаменитого предка - Корнеля.

Когда девочке было четырнадцать лет, при родах умерла её мать. Отец пытался устроить Мари Анну Шарлотту и её младшую сестру Элеонору в пансион Сен-Сир, но ему было отказано, так как Корде не входили в число дворянских семей, отличившихся на королевской службе. Девочек приняли пансионерками на казённое содержание в бенедиктинское аббатство Святой Троицы в Кане, где коадъютриссой была их дальняя родственница - мадам Пантекулан.

Революция

В соответствии с антиклерикальными декретами 1790 года монастырь был закрыт, и в начале 1791 года Шарлотта вернулась к отцу. Корде жили сначала в Мениль-Имбере, потом, из-за ссоры главы семьи с местным браконьером переехали в Аржантан. В июне 1791 года Шарлотта поселилась в Кане у своей троюродной тётки мадам де Бетвиль. По воспоминаниям её подруги по Кану Аманды Луайе (мадам Маромм): «ни один мужчина никогда не произвёл на неё ни малейшего впечатления; мысли её витали совсем в иных сферах <…> …она менее всего думала о браке». С монастырских времён Шарлотта много читала (за исключением романов), позднее - многочисленные газеты и брошюры разных политических направлений. По словам мадам Маромм, на одном из званых обедов в доме тётки Шарлотта демонстративно отказалась выпить за короля, заявив, что не сомневается в его добродетели, но «он слаб, а слабый король не может быть добрым, ибо у него не хватит сил предотвратить несчастья своего народа». Вскоре Аманда Луайе вместе с семьёй переехала в более спокойный Руан, девушки переписывались и в письмах Шарлотты «звучали печаль, сожаления о бесполезности жизни и разочарование ходом революции». Почти все письма Корде, адресованные подруге, уничтожила мать Аманды, когда стало известно имя убийцы Марата.

Казнь Людовика XVI потрясла Шарлотту, девушка, ставшая «республиканкой задолго до революции» оплакивала не только короля:

…Вы знаете ужасную новость, и Ваше сердце, как и моё трепещет от возмущения; вот она, наша добрая Франция, отданная во власть людям, причинившим нам столько зла! <…> Я содрогаюсь от ужаса и негодования. Будущее, подготовленное настоящими событиями, грозит ужасами, которые только можно себе представить.
Совершенно очевидно, что самое большое несчастье уже случилось. <…> Люди, обещавшие нам свободу, убили её, они всего лишь палачи.

В июне 1793 года в Кан прибыли мятежные депутаты-жирондисты. Особняк Интендантства на улице Карм, где они размещались, стал центром оппозиции в изгнании.
Корде встретилась с одним из депутатов-жирондистов Барбару, ходатайствуя за лишившуюся пенсии подругу по монастырю - канониссу Александрин де Форбен, эмигрировавшую в Швейцарию. Это был предлог для её поездки в Париж, паспорт для которой она получила ещё в апреле. Шарлотта просила рекомендацию и предложила передать письма жирондистов друзьям в столицу. Вечером 8 июля Корде получила от Барбару рекомендательное письмо депутату Конвента Деперре и несколько брошюр, которые Деперре должен был передать сторонникам жирондистов. В ответной записке она обещала написать Барбару из Парижа. Взяв письмо от Барбару, Шарлотта рисковала быть арестованной по дороге в Париж: 8 июля Конвент принял декрет, объявляющий жирондистов в изгнании «изменниками отечества». В Кане об этом станет известно только через три дня. Перед отъездом Шарлотта сожгла все свои бумаги и написала прощальное письмо отцу, в котором, чтобы отвести от него все подозрения, сообщала, что уезжает в Англию.

Шарлотта Корде. Картина художника Бодри (1868), создана в период официального культа Корде и осуждения революции при Наполеоне III. Полотно достаточно точно передаёт сцену убийства Марата

Корде приехала в Париж 11 июля и остановилась в гостинице «Провиданс» на улице Вьез-Огюстен. С Деперре она встретилась вечером того же дня. Изложив свою просьбу по делу Форбен и условившись с ним увидеться на следующий день утром, Шарлотта неожиданно сказала: «Гражданин депутат, ваше место в Кане! Бегите, уезжайте не позже завтрашнего вечера!». На следующий день Деперре проводил Корде к министру внутренних дел Гара, однако тот был занят и не принимал посетителей. В этот же день Деперре встретился с Шарлоттой ещё раз: его бумаги, как и бумаги других депутатов-сторонников жирондистов были опечатаны - он не мог ей ничем помочь, а знакомство с ним стало опасно. Корде ещё раз посоветовала ему бежать, но депутат не был намерен «покидать Конвент, куда его избрал народ».

Перед покушением Корде написала «Обращение к французам, друзьям законов и мира»:

…Французы! Вы знаете своих врагов, вставайте! Вперёд! И пусть на руинах Горы останутся только братья и друзья! Не знаю, сулит ли небо нам республиканское правление, но дать нам в повелители монтаньяра оно может только в порыве страшной мести… О, Франция! Твой покой зависит от исполнения законов; убивая Марата, я не нарушаю законов; осуждённый вселенной он стоит вне закона. <…> О, моя родина! Твои несчастья разрывают мне сердце; я могу отдать тебе только свою жизнь! И я благодарна небу, что я могу свободно распорядиться ею; никто ничего не потеряет с моей смертью; но я не последую примеру Пари и не стану сама убивать себя. Я хочу, чтобы мой последний вздох принёс пользу моим согражданам, чтобы моя голова, сложенная в Париже, послужила бы знаменем объединения всех друзей закона!…

В «Обращении…» Шарлотта подчеркнула, что действует без помощников и в её планы никто не посвящён. В день убийства текст «Обращения…» и свидетельство о своём крещении Шарлотта прикрепила булавками под корсажем.

Корде знала, что из-за болезни Марат не бывает в Конвенте и найти его можно дома.

Убийство Марата

Утром 13 июля 1793 года Корде отправилась в Пале-Рояль, называвшийся в то время садом Пале-Эгалите, и купила в одной из лавок кухонный нож. До дома Марата на улице Кордельеров, 30 она доехала в фиакре. Корде пыталась пройти к Марату, сообщив, что прибыла из Кана, чтобы рассказать о готовящемся там заговоре.
Однако гражданская жена Марата Симона Эврар не пустила посетительницу. Вернувшись в гостиницу, Корде написала письмо Марату с просьбой назначить встречу после полудня, но забыла указать обратный адрес.

Не дождавшись ответа, она написала третью записку и вечером снова поехала на улицу Кордельеров. На этот раз она достигла своей цели. Марат принял её, сидя в ванне, где он находил облегчение от кожной болезни (экзема). Корде сообщила ему о депутатах-жирондистах, бежавших в Нормандию, и ударила его ножом после того, как тот сказал, что в скором времени отправит их всех на гильотину.

Корде была схвачена на месте. Из тюрьмы Шарлотта послала Барбару письмо: «Я думала, что умру сразу; люди мужественные и поистине достойные всяческих похвал оберегли меня от вполне понятной ярости тех несчастных, которых я лишила их кумира».

Следствие и суд

Первый раз Шарлотту допросили на квартире Марата, второй - в тюрьме Аббатства. Её поместили в камеру, где до того содержались мадам Ролан, а позднее - Бриссо. В камере круглосуточно находились два жандарма. Когда Корде узнала, что Лоз Деперре и епископ Фоше арестованы как её сообщники, она написала письмо с опровержением этих обвинений. 16 июля Шарлотту перевели в Консьержери. Этим же днём её допросили в уголовном революционном трибунале под председательством Монтане в присутствии общественного обвинителя Фукье-Тенвиля. Своим официальным защитником она выбрала депутата Конвента от Кана Гюстава Дульсе, тот был извещён письмом, но получил его уже после смерти Корде. На суде, состоявшемся утром 17 июля, её защищал Шово-Лагард, будущий защитник Марии Антуанетты, жирондистов, мадам Ролан. Корде держалась со спокойствием, поразившим всех присутствующих. Ещё раз она подтвердила, что у неё не было сообщников. После того, как были заслушаны свидетельские показания и допрошена Корде, Фукье-Тенвиль зачитал письма к Барбару и отцу, написанные ею в тюрьме. Общественный обвинитель потребовал для Корде смертной казни.

Во время речи Фукье-Тенвиля защитнику было передано приказание от присяжных хранить молчание, а от председателя суда - объявить Корде сумасшедшей:

…Они все хотели, чтобы я унизил её. Лицо же подсудимой за всё это время нисколько не изменилось. Только когда она посмотрела на меня, она словно сказала мне, что не хочет быть оправданной..

Речь Шово-Лагарда в защиту Шарлотты Корде:

Обвиняемая сама признаётся в совершённом ею ужасном преступлении; она сознаётся, что совершила его хладнокровно, заранее всё обдумав, и тем самым признаёт тяжкие, отягощающие её вину обстоятельства; словом, она признаёт всё и даже не пытается оправдаться. Невозмутимое спокойствие и полнейшее самоотречение, не обнаруживающие ни малейшего угрызения совести даже в присутствии самой смерти - вот, граждане присяжные, вся её защита. Такое спокойствие и такое самоотречение, возвышенные в своём роде, не являются естественными и могут объясняться только возбуждением политического фанатизма, вложившего ей в руку кинжал. И вам, граждане присяжные, предстоит решить, какое значение придать этому моральному соображению, брошенному на весы правосудия. Я полностью полагаюсь на ваше справедливое решение.

Присяжные единогласно признали Корде виновной и вынесли ей смертный приговор. Выходя из зала суда, Корде поблагодарила Шово-Лагарда за мужество, сказав, что он защищал её так, как хотелось ей.

Ожидая казни, Шарлотта позировала художнику Гойеру, начавшему её портрет ещё во время судебного заседания, и разговаривала с ним на разные темы. Прощаясь, она подарила Гойеру прядь своих волос.

От исповеди Шарлотта Корде отказалась.

По постановлению суда её должны были казнить в красной рубашке, одежде, в которой, согласно законам того времени, казнили наемных убийц и отравителей.
Надевая рубашку, Корде произнесла: «Одежда смерти, в которой идут в бессмертие».

Депутат из Майнца, доктор философии, Адам Люкс, переживавший поражение жирондистов настолько, что решил обязательно умереть, протестуя против надвигавшийся диктатуры, вдохновился смертью Шарлотты Корде. 19 июля 1793 года он опубликовал манифест, посвящённый Корде, где сравнивал её с Катоном и Брутом. Он писал:

Когда власть узурпировала анархия, нельзя допускать убийство, ибо анархия подобна сказочной гидре, у которой на месте отрубленной головы немедленно отрастает три новых. Вот почему я не одобряю убийств Марата. И хотя этот представитель народа превратился в истинное чудовище, я всё равно не могу одобрить его убийства. И я заявляю, что ненавижу убийство и никогда не запятнаю им руки. Но я воздаю должное возвышенной отваге и восторженной добродетели, ибо они вознеслись над всеми прочими соображениями. И призываю, отринув предрассудки, оценивать поступок по намерениям того, кто его совершает, а не по его исполнению. Грядущие поколения сумеют по достоинству оценить поступок Шарлотты Корде.

В культуре

Личность Корде превозносилась как противниками Французской революции, так и революционерами - врагами якобинцев (например, продолжавшими сопротивление жирондистами). Андре Шенье написал в честь Шарлотты Корде оду. В XIX веке пропаганда режимов, враждебных революции (Реставрация, Вторая империя) также представляла Корде национальной героиней.

Пушкин, как и часть декабристов, отрицательно относившийся к якобинскому террору, в стихотворении «Кинжал» назвал Шарлотту «девой-Эвменидой» (богиней мщения), настигшей «апостола гибели». У Рафаэля Сабатини Шарлотте посвящён рассказ «Тираноубийство: Шарлотта Корде и Жан-Поль Марат».

Задача данной статьи - выяснить, как заложена трагическая гибель на гильотине французской героини ШАРЛОТТЫ КОРДЕ в её код ПОЛНОГО ИМЕНИ.

Смотреть предварительно "Логикология о судьбе человека".

Рассмотрим таблицы кода ПОЛНОГО ИМЕНИ. \Если на Вашем экране будет смещение цифр и букв, приведите в соответствие масштаб изображения\.

11 26 43 48 54 59 60 77 90 105 119 132 133 150 160 161 175 189 190 215 216 233 245 260 279 298 299
К О Р Д Е д* А Р М О Н М А Р И А Н Н А Ш А Р Л О Т Т А
299 288 273 256 251 245 240 239 222 209 194 180 167 166 149 139 138 124 110 109 84 83 66 54 39 20 1

13 14 31 41 42 56 70 71 96 97 114 126 141 160 179 180 191 206 223 228 234 239 240 257 270 285 299
М А Р И А Н Н А Ш А Р Л О Т Т А К О Р Д Е д* А Р М О Н
299 286 285 268 258 257 243 229 228 203 202 185 173 158 139 120 119 108 93 76 71 65 60 59 42 29 14

КОРДЕ д* АРМОН МАРИ АННА ШАРЛОТТА = 299 = 191-ПРЕРВАННАЯ ЖИЗНЬ + 108-ОБЕЗГЛАВЛИВАНИЕ.

299 = 229-\ 108-ОБЕЗГЛАВЛИВАНИЕ + 121-ПРЕРВАННАЯ \ + 70-ЖИЗНЬ.

299 = 70-ЖИЗНЬ + 229-ЗАКОНЧЕНА НА ГИЛЬОТИНЕ.

299 = 180-ЖИЗНЬ ЗАКОНЧЕНА НА... + 119-ГИЛЬОТИНЕ.

299 = 229-\ 85-ОБЕЗГЛАВЛЕНА + 144-ЗАКОНЧИЛАСЬ \ + 70-ЖИЗНЬ.

299 = 214-ЖИЗНЬ ЗАКОНЧИЛАСЬ + 85-ОБЕЗГЛАВЛЕНА.

Цифры 214 и 85 читатель легко найдёт в нижней таблице.

299 = 189-ГИЛЬОТИНИРОВАНИЕ + 110-ЗАГУБЛЕНА ЖИЗН\ ь \.

299 = 160-ОТСЕКЛИ ГОЛОВУ + 139-ЗАГУБЛЕНА ЖИЗНЬ.

299 = 229-\ 160-ОТСЕКЛИ ГОЛОВУ + 69-ЗАГУБЛЕНА \ + 70-ЖИЗНЬ.

299 = 120-ПОГИБНЕТ ОТ... + 179-НОЖА ГИЛЬОТИНЫ.

299 = 158-ПОГИБНЕТ ОТ НОЖА + 141-ГИЛЬОТИНЫ.

299 = 215-СМЕРТЕЛЬНЫЙ УДАР + 84-ЛЕЗВИЕ НОЖА.

215 - 84 = 131 = ОБЕЗГЛАВЛЕННАЯ.

206 = НОЖОМ ГИЛЬОТИНЫ
____________________________
108 = ОБЕЗГЛАВЛИВАНИЕ

Код ДАТЫ ГИБЕЛИ: 17.07.1793. Это = 17 + 07 + 17 + 93 = 134 = ЛИШЕНИЕ ЖИЗНИ = НА ГИЛЬОТИНЕ.

299 = 134-НА ГИЛЬОТИНЕ + 165-ЖИЗНЬ ЗАКОНЧЕНА.

206 = 121-ИСХОД ЖИЗНИ + 85-ОБЕЗГЛАВЛЕНА = НОЖОМ ГИЛЬОТИНЫ.

Код полной ДАТЫ ГИБЕЛИ = 206-СЕМНАДЦАТОЕ ИЮЛЯ + 110-\ 17 + 93 \-(код ГОДА ГИБЕЛИ)-ЗАГУБЛЕНА ЖИЗН\ ь \ = 316.

316 = 121-ИСХОД ЖИЗНИ + 195-ОТСЕЧЕНИЕ ГОЛОВЫ.

Код числа полных ЛЕТ ЖИЗНИ = 86-ДВАДЦАТЬ + 96-ПЯТЬ = 182 = ОБЕЗГЛАВЛЕНА ЛЕЗВИЕМ НОЖА.

В данном случае возникает вопрос: почему 25?, до этого срока не достаёт десяти дней (дата рождения - 27.07).

Но у нас есть подсказка: код ДАТЫ ГИБЕЛИ = 134 = ДВАДЦАТЬ ПЯ\ ть \ = НА ГИЛЬОТИНЕ, ЛИШЕНИЕ ЖИЗНИ.

299 = 182-ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ + 117-УБИТА НОЖОМ \ гильотины \.

42 = НЕЖИВА
___________________________________
258 = УБИТА НОЖОМ ГИЛЬОТИНЫ

Что удивительно, ряд последних статей не дают чёткого отражения кода цифр полных ЛЕТ ЖИЗНИ, хотя в данной статье цифры 182 и 117 легко находятся в верхней таблице: 175 + 7 = 182 и 110 + 7 = 117.

Код буквы "Н", равный 14 делим на 2: 14: 2 = 7.

299 = 117-ЛИШИЛАСЬ + 182-\ 51-ЖИЗНИ + 131-ОБЕЗГЛАВЛЕННАЯ \, ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ.

Прибегнем ко второму варианту: 86-ДВАДЦАТЬ + 93-ШЕСТОЙ = 179.

299 = 179-ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЙ + 120-КОНЕЦ ЖИЗНИ.

179 - 120 = 59 = ПОГИБЛ\ а \.

Эти цифры мы видим в нижней таблице.

179 = ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЙ
___________________________
139 = ЖИЗНЬ ЗАГУБЛЕНА

13 июля 1793 года Шарлотта Корде заколола Марата, этого, по ее выражению, «лютого зверя», в его собственной ванной (Марат был одним из наиболее ярых сторонников террора). Свое преступление молодая женщина, предком которой был великий Корнель (Пьер Корнель - французский поэт и драматург, отец французской трагедии; член Французской академии), совершила, будучи абсолютно уверенной, что спасает Францию.

В субботу, 13 июля 1793 года, около половины двенадцатого дня молодая женщина выходит из фиакра у дома номер 30, на парижской улице Корделье. Выглядит она прекрасно: светло-каштановые волосы, хорошо очерченные черты лица, гибкая талия... С решительным видом она толкает дверь.

24-летняя Мария-Анна-Шарлотта де Корде д’Армон, праправнучка великого драматурга Пьера Корнеля, намеревается убить «лютого зверя», который терроризирует страну. Так она называет 50-летнего Жан-Поля Марата, врача и физика, редактора газеты «Друг народа», депутата-монтаньяра (Монтаньяры - политическая партия, образовавшаяся во время Великой французской революции). Шарлотта поднимается на второй этаж, стучит в дверь и заявляет открывшей женщине, что она хотела бы увидеться с гражданином Маратом, чтобы рассказать ему о многих весьма интересных вещах. Сожительница революционера Симона Эврар отвечает ей, что об этом не может быть и речи, потому что Марат болен (Заболев кожной болезнью, Марат не выходил из дома и, чтобы облегчить свои страдания, принимал ванны). Шарлотта настаивает, но Симона стоит стеной. «Ну, а когда можно прийти?» - «Точно не могу сказать. Когда Марат выздоровеет», - отвечает Симона, хлопая дверью перед носом посетительницы. Шарлотта в ярости: неужели она проделала такой длинный путь из самого Кана (Кан - небольшой город и коммуна на северо-западе Франции, столица региона Нижняя Нормандия и префектура департамента Кальвадос) только лишь затем, чтобы ей помешали осуществить задуманное?

Вернувшись в отель «Провиданс», в котором она остановилась, Шарлотта де Корде требует бумагу и перо, а затем садится и пишет деловое письмо Марату: «Я прибыла из Кана. Зная вашу любовь к родине, хочу сообщить вам о целом ряде готовящихся заговоров. Жду вашего ответа». Попадет ли Марат в ловушку? Она относит свое послание и ждет. Часы проходят за часами. Не имея больше сил ждать ответа, Шарлотта вновь решает отправиться в квартиру Марата. Эта женщина не из тех, кто отказывается от уже принятого решения. В 8 часов вечера она снова стучит в дверь квартиры депутата. На этот раз появляется консьержка и говорит, что Марат до сих пор чувствует себя плохо и никого не принимает. Шарлотта настаивает, она почти кричит. Марат, который в это время сидит в своей знаменитой деревянной ванне, пытаясь успокоить кожный зуд, приказывает пропустить к нему эту зануду.

В комнате с Маратом сидит и Симона, но она удаляется, оставив Шарлотту с ним наедине. Шарлотта садится у изголовья ванной таким образом, что Марат оказывается к ней спиной и не может видеть, что она делает. «Ну, так что там происходит в Кане?» - спрашивает Марат. Она протягивает ему список депутатов - «врагов народа». «Им не удастся избежать гильотины», - радостно потрясает списком Марат. В это время Шарлотта встает и вынимает из-за пазухи нож, купленный утром за гроши у дворца Пале-Рояль. Ни секунды не колеблясь, она, не хуже любого мясника, вонзает его под правую ключицу Марата... Лезвие проходит сквозь легкие, разрезает артерию. Прежде чем испустить дух, революционер успевает крикнуть: «Ко мне, моя дорогая подруга, ко мне!» Но поздно. Верная подруга Симона уже ничего не сможет сделать. Удар был нанесен так мастерски, не хуже, чем лезвием гильотины.

Кровь хлещет из раны, окрашивая в розовый цвет воду в ванной и попадая на пол. Привлеченные криком, кухарка и слуга устремляются к Шарлотте, которая дерется с ними с яростью дьяволицы. Появляется Симона, с ужасом взирающая на ванную: «Боже мой! Он убит!» Затем она бросается на помощь кухарке и слуге, которые никак не могут совладать с убийцей. Еще чуть-чуть, и Шарлотте удалось бы вырваться и сбежать. Она уже переместилась в прихожую, но тут слуга хватает стул и обрушивает его ей на голову. Шарлотта почти в нокауте, но все еще сопротивляется. Тогда разъяренный мужчина хватает ее за грудь и бьет изо всей силы. Шарлотта наконец-то потеряла сознание.

Привлеченные возникшей суматохой, в квартиру набиваются соседи. Врач-дантист приказывает положить тело на кровать, накладывает жгут и уступает место хирургу Пелле-тану, который и констатирует смерть. Кстати, два года спустя этот самый Пеллетан будет производить вскрытие малолетнего Людовика XVII и, поговаривают, даже украдет его сердце. Шарлотта больше не пытается сбежать, но на всякий случай ей связывают кисти рук. Она все ниже и ниже опускает голову, видимо, опасаясь, что толпа разорвет ее. Повсюду кровь. Лица у людей мрачные, царит страх и гнев. Наконец прибывает комиссар квартала, он отводит убийцу в гостиную, чтобы допросить.

Не заставляя себя упрашивать, Шарлотта сама рассказывает, кто она и откуда. «Кто вам поручил совершить это убийство?» - громыхает комиссар. «Видя, что гражданская война вот-вот накроет всю Францию, и убежденная, что именно Марат является виновником всего этого ужаса, я решила пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти страну». Спустя несколько дней в революционном трибунале она уточнит, что хотела убить «лютого зверя, который собирается сожрать всех французов».

Во время обыска у нее находят письмо, заранее написанное на случай, если вдруг ей не удастся попасть к своей жертве. «Марат, я писала вам этим утром. Получили ли вы мое письмо? Не могу в это поверить, но меня к вам не пустили; я надеюсь, что завтра вы меня примете. Повторяю, я приехала из Кана; мне необходимо рассказать вам важные секретные сведения, которые спасут Республику. Меня уже преследовали за мою приверженность свободе; я несчастна и нуждаюсь в вашей защите». При ней также находится тщательно сложенное письмо-обращение, в котором она описывает причины своего поступка: «Французы! Вы знаете своих врагов, вставайте! Вперед! И пусть на руинах Гэры (Гора - партия монтаньяров (от фр. montagne - гора)) останутся только братья и друзья! Не знаю, сулит ли небо нам республиканское правление, но дать нам в повелители монтаньяра оно может только в порыве страшной мести... О Франция! Твой покой зависит от исполнения законов; убивая Марата, я не нарушаю законов; осужденный Вселенной он стоит вне закона... Какой суд может меня судить? Если я виновна, то виновен был и Геракл, победивший чудовищ!»

К полуночи Шарлотту в карете отвозят в тюрьму Аббе. Если бы не комиссар, то собравшаяся толпа растерзала бы ее. Наутро убийцу Марата препровождают в другую тюрьму, «Консьержери». А уже через два дня она предстает перед революционным трибуналом. Как и следовало ожидать, дело рассматривается очень быстро. Все же трибунал позволяет зачитать последнее письмо, которое Шарлотта, находясь в камере, написала своему отцу: «Простите меня, мой дорогой отец, за то, что я действовала без вашего разрешения. Я отомстила за всех невинных жертв и этим своим поступком я предупреждаю других чудовищ. В один прекрасный день разочаровавшийся народ возрадуется, освободившись от тирана. Я старалась убедить вас в том, что отправляюсь в Англию, я это сделала затем, чтобы сохранить инкогнито, но у меня не получилось. Надеюсь, что вас не станут мучить. В любом случае, надеюсь, что в Канах у вас найдутся защитники. В качестве адвоката я взяла Гюстава Дульсе: впрочем, это лишь проформа, так как при существующем положении дел никакой защиты и быть не может. Прощайте, мой дорогой отец, прошу вас или забыть меня, или порадоваться за меня, так как я совершила благородное дело. Обнимаю свою сестру, которую люблю всем сердцем, и всех моих родственников. Не забывайте эти строки из Корнеля: «Мы не преступники, когда караем преступленье!» Завтра, в 8 утра, мне вынесут приговор. 16 июля сего года».

Биография

Семья. Детство

Ронсере, дом родителей Шарлотты Корде

Дочь Жака Франсуа Алексиса де Корде д’Армон и Мари Жаклин, урождённой де Готье де Мениваль, правнучка знаменитого драматурга Пьера Корнеля . Корде были древней дворянской семьёй. Отец Мари Анны Шарлотты как третий сын не мог рассчитывать на наследство: в соответствии с майоратом оно перешло к старшему брату. Некоторое время Жак Франсуа Алексис служил в армии, потом вышел в отставку, женился и занялся сельским хозяйством. Детство Мари Анна Шарлотта провела на родительской ферме Ронсере. Некоторое время она жила и училась у брата отца - кюре прихода Вик Шарля Амедея. Дядя дал ей начальное образование и познакомил с пьесами их знаменитого предка - Корнеля.

Аббатство Святой Троицы в Кане.

Когда девочке было четырнадцать лет, при родах умерла её мать. Отец пытался устроить Мари Анну Шарлотту и её младшую сестру Элеонору в пансион Сен-Сир , но ему было отказано, так как Корде не входили в число дворянских семей, отличившихся на королевской службе. Девочек приняли пансионерками на казённое содержание в бенедиктинское аббатство Святой Троицы в Кане , где коадъютриссой была их дальняя родственница - мадам Пантекулан.

Революция

В соответствии с антиклерикальными декретами 1790 года монастырь был закрыт, и в начале 1791 года Шарлотта вернулась к отцу. Корде жили сначала в Мениль-Имбере, потом, из-за ссоры главы семьи с местным браконьером переехали в Аржантан . В июне 1791 года Шарлотта поселилась в Кане у своей троюродной тётки мадам де Бетвиль. По воспоминаниям её подруги по Кану Аманды Луайе (мадам Маромм): «ни один мужчина никогда не произвёл на неё ни малейшего впечатления; мысли её витали совсем в иных сферах <…> …она менее всего думала о браке». С монастырских времён Шарлотта много читала (за исключением романов), позднее - многочисленные газеты и брошюры разных политических направлений. По словам мадам Маромм, на одном из званых обедов в доме тётки Шарлотта демонстративно отказалась выпить за короля , заявив, что не сомневается в его добродетели, но «он слаб, а слабый король не может быть добрым, ибо у него не хватит сил предотвратить несчастья своего народа». Вскоре Аманда Луайе вместе с семьёй переехала в более спокойный Руан , девушки переписывались и в письмах Шарлотты «звучали печаль, сожаления о бесполезности жизни и разочарование ходом революции» . Почти все письма Корде, адресованные подруге, уничтожила мать Аманды, когда стало известно имя убийцы Марата.

…Вы знаете ужасную новость, и Ваше сердце, как и моё трепещет от возмущения; вот она, наша добрая Франция, отданная во власть людям, причинившим нам столько зла! <…> Я содрогаюсь от ужаса и негодования. Будущее, подготовленное настоящими событиями, грозит ужасами, которые только можно себе представить. Совершенно очевидно, что самое большое несчастье уже случилось. <…> Люди, обещавшие нам свободу, убили её, они всего лишь палачи .

Жан Шарль Мари Барбару

В июне 1793 года в Кан прибыли мятежные депутаты-жирондисты . Особняк Интендантства на улице Карм, где они размещались, стал центром оппозиции в изгнании. Корде встретилась с одним из депутатов-жирондистов Барбару , ходатайствуя за лишившуюся пенсии подругу по монастырю - канониссу Александрин де Форбен, эмигрировавшую в Швейцарию. Это был предлог для её поездки в Париж, паспорт для которой она получила ещё в апреле. Шарлотта просила рекомендацию и предложила передать письма жирондистов друзьям в столицу. Вечером 8 июля Корде получила от Барбару рекомендательное письмо депутату Конвента Деперре и несколько брошюр, которые Деперре должен был передать сторонникам жирондистов. В ответной записке она обещала написать Барбару из Парижа. Взяв письмо от Барбару, Шарлотта рисковала быть арестованной по дороге в Париж: 8 июля Конвент принял декрет, объявляющий жирондистов в изгнании «изменниками отечества». В Кане об этом станет известно только через три дня. Перед отъездом Шарлотта сожгла все свои бумаги и написала прощальное письмо отцу, в котором, чтобы отвести от него все подозрения, сообщала, что уезжает в Англию.

Париж

Корде приехала в Париж 11 июля и остановилась в гостинице «Провиданс» на улице Вьез-Огюстен. С Деперре она встретилась вечером того же дня. Изложив свою просьбу по делу Форбен и условившись с ним увидеться на следующий день утром, Шарлотта неожиданно сказала: «Гражданин депутат, ваше место в Кане! Бегите, уезжайте не позже завтрашнего вечера!». На следующий день Деперре проводил Корде к министру внутренних дел Гара , однако тот был занят и не принимал посетителей. В этот же день Деперре встретился с Шарлоттой ещё раз: его бумаги, как и бумаги других депутатов-сторонников жирондистов были опечатаны - он не мог ей ничем помочь, а знакомство с ним стало опасно. Корде ещё раз посоветовала ему бежать, но депутат не был намерен «покидать Конвент, куда его избрал народ».

Перед покушением Корде написала «Обращение к французам, друзьям законов и мира»:

…Французы! Вы знаете своих врагов, вставайте! Вперёд! И пусть на руинах Горы останутся только братья и друзья! Не знаю, сулит ли небо нам республиканское правление, но дать нам в повелители монтаньяра оно может только в порыве страшной мести… О, Франция! Твой покой зависит от исполнения законов; убивая Марата, я не нарушаю законов; осуждённый вселенной он стоит вне закона. <…> О, моя родина! Твои несчастья разрывают мне сердце; я могу отдать тебе только свою жизнь! И я благодарна небу, что я могу свободно распорядиться ею; никто ничего не потеряет с моей смертью; но я не последую примеру Пари и не стану сама убивать себя. Я хочу, чтобы мой последний вздох принёс пользу моим согражданам, чтобы моя голова, сложенная в Париже, послужила бы знаменем объединения всех друзей закона!…

Корде знала, что из-за болезни Марат не бывает в Конвенте и найти его можно дома.

Убийство Марата

Корде была схвачена на месте преступления. Из тюрьмы Шарлотта напишет Барбару : «Я думала, что умру сразу; люди мужественные и поистине достойные всяческих похвал оберегли меня от вполне понятной ярости тех несчастных, которых я лишила их кумира».

Следствие и суд

Первый раз Шарлотту допросили на квартире Марата, второй - в тюрьме Аббатства. Её поместили в камеру, где до того содержались мадам Ролан , а позднее - Бриссо . В камере круглосуточно находились два жандарма. Когда Корде узнала, что Лоз Деперре и епископ Фоше арестованы как её сообщники, она написала письмо с опровержением этих обвинений. 16 июля Шарлотту перевели в Консьержери . Этим же днём её допросили в уголовном революционном трибунале под председательством Монтане в присутствии общественного обвинителя Фукье-Тенвиля . Своим официальным защитником она выбрала депутата Конвента от Кана Гюстава Дульсе , тот был извещён письмом, но получил его уже после смерти Корде. На суде, состоявшемся утром 17 июля, её защищал Шово-Лагард, будущий защитник Марии Антуанетты , жирондистов, мадам Ролан. Корде держалась со спокойствием, поразившим всех присутствующих. Ещё раз она подтвердила, что у неё не было сообщников. После того, как были заслушаны свидетельские показания и допрошена Корде, Фукье-Тенвиль зачитал письма к Барбару и отцу , написанные ею в тюрьме. Общественный обвинитель потребовал для Корде смертной казни.

…Они все хотели, чтобы я унизил её. Лицо же подсудимой за всё это время нисколько не изменилось. Только когда она посмотрела на меня, она словно сказала мне, что не хочет быть оправданной. .

Речь Шово-Лагарда в защиту Шарлотты Корде:

Обвиняемая сама признаётся в совершённом ею ужасном преступлении; она сознаётся, что совершила его хладнокровно, заранее всё обдумав, и тем самым признаёт тяжкие, отягощающие её вину обстоятельства; словом, она признаёт всё и даже не пытается оправдаться. Невозмутимое спокойствие и полнейшее самоотречение, не обнаруживающие ни малейшего угрызения совести даже в присутствии самой смерти - вот, граждане присяжные, вся её защита. Такое спокойствие и такое самоотречение, возвышенные в своём роде, не являются естественными и могут объясняться только возбуждением политического фанатизма, вложившего ей в руку кинжал. И вам, граждане присяжные, предстоит решить, какое значение придать этому моральному соображению, брошенному на весы правосудия. Я полностью полагаюсь на ваше справедливое решение .

От исповеди Шарлотта Корде отказалась.

По постановлению суда её должны были казнить в красной рубашке, одежде, в которой, согласно законам того времени, казнили наемных убийц и отравителей . Надевая рубашку, Корде произнесла: «Одежда смерти, в которой идут в бессмертие».

Казнь

Подробно о последних часах жизни Шарлотты Корде в своих воспоминаниях рассказал палач Сансон . По его словам, он не встречал подобного мужества у приговорённых к смерти со времён казни де Ла Барра в 1766 году. Весь путь от Консьержери до места казни она стояла в телеге, отказавшись сесть. Когда Сансон, поднявшись, заслонил от Корде гильотину, она просила его отойти, так как никогда прежде не видела этого сооружения. Шарлотту Корде казнили в половине восьмого вечера 17 июля на площади Республики. Некоторые свидетели казни утверждали, что плотник, помогавший в тот день устанавливать гильотину, подхватил отсечённую голову Шарлотты и нанёс ей удар по лицу. В газете «Революсьон де Пари» (фр. Revolutions de Paris ) появилась заметка, осуждающая этот поступок. Палач Сансон счёл необходимым опубликовать в газете сообщение, что «это сделал не он, и даже не его помощник, а некий плотник, охваченный небывалым энтузиазмом, плотник признал свою вину».

Чтобы убедиться, что Корде была девственна , её тело подвергли медицинской экспертизе.

Шарлотту Корде похоронили на кладбище Мадлен во рве № 5. Во время Реставрации кладбище было ликвидировано.

Судьба родственников Корде

В июле 1793 года представители муниципалитета Аржантана обыскали дом отца Шарлотты Жака Корде и подвергли его допросу. В октябре 1793 года он был арестован вместе со своими престарелыми родителями. Бабку и деда Шарлотты освободили в августе 1794 года, отца - в феврале 1795 года. Он был вынужден эмигрировать: имя Жака Корде было внесено в список лиц, которые по закону Директории в двухнедельный срок должны были покинуть страну. Корде поселился в Испании, где жил его старший сын (Жак Франсуа Алексис), умер в Барселоне 27 июня 1798 года. Дядя Шарлотты Пьер Жак де Корде и её младший брат Шарль Жак Франсуа, также эмигрировавшие, участвовали в десанте роялистов на полуостров Киберон 27 июня 1795 года . Они были взяты в плен республиканцами и расстреляны. Второй дядя Шарлотты, аббат Шарль Амедей Корде, подвергся преследованиям из-за того, что не присягнул новой власти, эмигрировал, возвратился на родину в 1801 году, умер в 1818 году.

Реакция на убийство Марата

Марат был объявлен жертвой жирондистов, вступивших в сговор с роялистами. Верньо , когда до него дошли вести из Парижа воскликнул: «Она [Корде] губит нас, но учит нас умирать!». Огюстен Робеспьер надеялся, что смерть Марата «благодаря обстоятельствам, сопровождавшим её», будет полезна республике. По некоторым мнениям, Корде дала повод превратить Марата из пророка в мученика, а сторонникам террора истреблять своих политических противников. Мадам Ролан в тюрьме Сент-Пелажи сожалела о том, что убит Марат, а не «тот, который гораздо более виновен» (Робеспьер). По словам Луи Блана , Шарлотта Корде, заявившая на суде, что «убила одного, чтобы спасти сто тысяч», была самой последовательной ученицей Марата: она довела до логического завершения его принцип - принести в жертву немногих ради благополучия всей нации.

Стихийно возник культ почитания Марата: по всей стране в церквях на алтарях, задрапированных трёхцветными полотнищами были выставлены его бюсты, его сравнивали с Иисусом , в его честь переименовывались улицы, площади, города. После пышной и длинной церемонии он был похоронен в саду Кордельеров , а через два дня его сердце торжественно перенесено в клуб Кордельеров.

Издателю «Бюллетеня Революционного трибунала», пожелавшему опубликовать предсмертные письма и «Обращение» Шарлотты Корде, Комитет общественной безопасности ответил отказом, посчитав излишним привлекать внимание к женщине, «которая и без того вызывает большой интерес у недоброжелателей». Поклонники Марата в своих пропагандистских сочинениях изображали Шарлотту Корде безнравственной особой, старой девой с головой «напичканной разного рода книгами», гордячкой, не имевшей принципов, пожелавшей прославиться на манер Герострата .

Один из присяжных Революционного трибунала, Леруа, сокрушался, что осуждённые, подражая Шарлотте Корде, демонстрируют на эшафоте своё мужество. «Я бы приказал перед казнью делать кровопускание каждому осуждённому, чтобы лишить их сил вести себя достойно», - писал он.

Цитата

Председатель суда : Кто внушил Вам столько ненависти?
Шарлотта Корде : Мне не надо было чужой ненависти, мне достаточно было своей.

В культуре

Из стихотворения «Кинжал»

Исчадье мятежей подъемлет злобный крик:
Презренный, мрачный и кровавый,
Над трупом вольности безглавой
Палач уродливый возник.

Апостол гибели, усталому Аиду
Перстом он жертвы назначал,
Но вышний суд ему послал
Тебя и деву Эвмениду.

Литература

Йориссен, Теодор . «Charlotte de Corday»; Гронинген ,
Морозова Е. Шарлотта Корде. - М .: Молодая гвардия, 2009. - ISBN 978-5-235-03191-3
Чудинов А. В. Шарлотта Корде и смерть Марата // Новая и Новейшая история № 5 1993.
Мирович Н. Шарлота Корде

Примечания

При жизни она всегда подписывалась своим первым именем «Мари» или фамилией «Корде».
Морозова Е. Шарлотта Корде. - М .: Молодая гвардия, 2009. - С. 78.
Из письма Шарлотты Корде Розе Фужрон де Файо. 28 января 1793 года . Цитируется по: Морозова Е. Шарлотта Корде. - М .: Молодая гвардия, 2009. - С. С. 91-92.
Убийца Лепелетье де Сен-Фаржо, застрелился при аресте.
Цитируется по: Морозова Е. Шарлотта Корде. - М .: Молодая гвардия, 2009. - С. 136.
В нём Шарлотта подробно описала всё, что случилось с того момента, как она села в Кане в парижский дилижанс до вечера перед судом. Она ещё раз повторила, что действовала одна, снимая возможные подозрения с родных и близких.
Клод Фоше, конституционный епископ Кальвадоса
Луи Гюстав Дульсе де Понтекулан, племянник аббатиссы монастыря, в котором воспитывалась Шарлотта. По её словам, единственный, кого она знала в Париже.
Она просила у отца прощения, что распорядилась своей жизнью самостоятельно. В конце письма Корде процитировала строку из «Графа Эссекса» драматурга Тома Корнеля, брата Пьера: «Мы не преступники, когда караем преступленье».
Морозова Е. Шарлотта Корде. - М .: Молодая гвардия, 2009. - С. 187
Морозова Е. Шарлотта Корде. - М .: Молодая гвардия, 2009. - С. С. 186-187
article 4, titre Ier, 1re partie, Code pénal de 1791
21 сентября 1794 года тело Марата было перенесено в Пантеон , а 26 февраля 1795 года захоронено на кладбище близ Пантеона. Кладбище было ликвидировано во время реконструкции близлежащих кварталов.
Цитируется по: Морозова Е. Шарлотта Корде. - М .: Молодая гвардия, 2009. - С. 204
Пушкин А. С. Собрание сочинений. - М. Гослитиздат, 1959, т. I с.143
Телеканал «Культура». Шарлотта Корде
Чудинов А. В. Шарлота Корде и «Друг народа» из книги: Чудинов А. В. Французская революция: история и мифы . М.: Наука, 2006.
Кирсанова Р. М. Сценический костюм и театральная публика в России XIX века . - М. Артист. Режиссер. Театр, 1997

Иногда история складывается так, что имя убийцы неотделимо от имени убитого им. В историю входят они оба. Именно убийство прославило Шарлотту Корде, чей образ стал намного популярнее и известнее образа ее жертвы – Марата. Про нее написаны десятки книг, ей посвящены стихи и пьесы, о ней пишут на сотнях сайтов.

13 июля 1793 г., в половине восьмого вечера, когда солнце клонилось к закату и черные тени домов становились все длиннее, когда крыши Парижа еще горели расплавленным золотом угасающего дня, а узкие улочки наполнялись густеющими сумерками, возле дома N 30 на улице Кордельеров остановился фиакр. Из кареты вышла красивая, стройная девушка и медленно направилась к дверям. Скромное белое платье подчеркивало совершенство ее фигуры. Из-под круглой шляпы с зелеными лентами выбивались густые темно-русые волосы, отливавшие цветом ржаных колосьев, а розовая косынка на плечах оттеняла белизну благородного лица. Большие голубые глаза смотрели задумчиво и печально. Весь ее облик говорил о полной отрешенности от мирской суеты, как будто юное создание, еще ступая по земле, душой своей уже навсегда оставило земные заботы.
И это впечатление не было обманчивым. Девушка шла, чтобы убить и умереть.

Она уже простилась с жизнью и в тот миг больше не принадлежала себе. Прекрасным ангелом смерти входила она в историю, и рок уже наделил ее губительной силой. С этого момента неминуемая гибель ожидает каждого, чье имя назовут ее уста. Вот она приблизилась к дверям и, громко, отчетливо произнося каждое слово, будто зачитала приговор, обратилась к привратнице: "Я хочу видеть гражданина Марата!"
Да, в этом доме жил сам Жан-Поль Марат, вождь и кумир парижской черни, одно из главных действующих лиц в великой драме Французской революции. Впрочем, правильнее сказать, не "жил", а "доживал" последние дни, медленно и мучительно сгорая от недуга, вызванного нервным перенапряжением. Целыми днями лежал он в ванне с теплой водой, работая над статьями для газеты или предаваясь размышлениям. В свои 50 лет Марат уже получил от судьбы то, к чему стремился всю жизнь и что считал высшим смыслом существования, ибо сильнее всего на свете он желал славы. Любовь к ней, как признавал он сам, была его главной страстью.
В поисках славы он 16-летним юношей покинул отчий дом в швейцарском городке Невшатель и отправился странствовать по Европе. Его воодушевляло то, как много безвестных прежде людей "низкого" происхождения стало в Век Разума знаменитыми благодаря успехам в философии, науке и литературе. Чем только не занимался Марат в предреволюционные годы, но, увы, золотая птица удачи никак не давалась ему в руки. Попробовал он было написать сентиментальный роман в духе Руссо, однако сочинение получилось настолько слабым, что сам автор не решился его опубликовать. Во время движения за парламентскую реформу в Англии Марат попытался приобрести популярность, издав антиправительственный памфлет, однако благоразумные англичане пренебрегли советом эксцентричного иностранца свергнуть монарха и назначить "добродетельного" диктатора. Тогда Марат решил испробовать свои силы на поприще философии и... опять потерпел крах. Хотя "гранды" Просвещения Вольтер и Дидро обратили внимание на его трехтомный опус, однако сочли сей труд философским курьезом и обидно высмеяли неофита, обозвав "чудаком" и "арлекином".
Но главные надежды на осуществление заветной мечты о славе Марат связывал с естественными науками. Не жалея времени, он постигал премудрости медицины, биологии и физики. Став придворным врачом брата французского короля, он дни и ночи напролет проводил в лаборатории, перебирая окровавленными руками пульсирующие внутренности заживо разрезанных животных или до боли в глазах вглядывался в темноту, чтобы увидеть "электрическую жидкость". Увы, результат оказался непропорционален затраченным усилиям. Теоретическое объяснение Маратом его опытов не выдерживало никакой критики, а потому претензии самоуверенного выскочки на "развенчание" научных авторитетов ("мои открытия о свете ниспровергают все труды-за целое столетие!") вежливо, но твердо отклонялись академической средой. На что только не шел он, добиваясь признания: анонимно публиковал хвалебные отзывы о собственных "открытиях", клеветал на оппонентов и даже прибегал к откровенному жульничеству! Однажды, когда он публично доказывал, что резина якобы проводит электричество, его уличили в том, что он спрятал в ней металлическую иголку. Ущемленное самолюбие, болезненная реакция на самую мягкую критику, крепнущая год от года убежденность в: том, что он окружен "тайными врагами", завидующими его таланту, и вместе с тем непоколебимая вера в собственную гениальность, в свое высочайшее историческое призвание - всего этого было слишком много для простого смертного. Раздираемый неистовыми страстями, Марат едва не сошел в могилу от тяжелейшего нервного недуга, и только начавшаяся революция вернула ему надежду на жизнь.
С бешеной энергией бросился он разрушать Старый порядок, при котором не сбылись его честолюбивые мечты. Уже с 1789 г. издававшаяся им газета "Друг народа" не имела себе равых в призывах к самым крутым мерам против "врагов свободы". Причем в число последних Марат постепенно включил не только окружение короля, но и большинство крупнейших деятелей революции. Долой осторожные реформы, да здравствует народный бунт, жестокий, кровавый, беспощадный! - вот лейтмотив его брошюр и статей. В конце 1790 г. Марат писал: "Шесть месяцев тому назад пятьсот, шестьсот голов было бы достаточно... Теперь... возможно, потребуется отрубить пять-шесть тысяч голов; но, если бы даже пришлось отрубить двадцать тысяч, нельзя колебаться ни одной минуты". Два года спустя ему уже мало этого: "Свобода не восторжествует, пока не отрубят преступные головы двухсот тысяч этих злодеев". И слова его не остались пустым звуком. Люмпенизированная толпа, низменные инстинкты и устремления которой он изо дня в день будил своими произведениями, с готовностью откликалась на его призывы.
Ненавидимый и презираемый даже политическими союзниками, у кого еще сохранились представления о чести и порядочности, но боготворимый чернью всей Франции, Марат наконец-то был счастлив: он поймал-таки заветную птицу славы. Правда, она имела страшное обличье гарпии, с ног до головы забрызганной человеческой кровью, но все же это была настоящая, громкая слава, ибо имя Марата гремело теперь на всю Европу.
Слава эта надолго пережила самого Марата, В XIX и XX вв. "якобинская" историография создала крайне идеализированный образ Друга народа, постаравшись затушевать самые темные стороны его общественной и политической деятельности. В то же время однозначно негативная оценка его консервативными историками нередко носила излишне эмоциональный и несколько субъективный характер. Лишь немногие авторы сумели избежать обеих крайностей. См., например: Gottschalk L.R. Jean Paul Marat. A Study in Radicalism. New York, 1966.
А еще этот преждевременно постаревший, неизлечимо больной человек хотел власти. И он ее получил, когда взбунтовавшийся парижский плебс изгнал 2 июня 1793 г. из Конвента правящую "партию" жирондистов. Блестящие ораторы и горячие республиканцы, избранные большинством голосов в своих департаментах, эти представители просвещенной элиты не смогли найти общий язык с чернью столицы, властителем дум которой был Марат. Угроза расправы побудила их бежать в провинцию, чтобы там организовать отпор произволу парижан.
И как будто само Провидение привело жирондистов в нормандский городок Кан, где уединенно и скромно жила девушка по имени МарияАнна-Шарлотта де Корде д"Армон. Праправнучка великого поэта и драматурга Пьера Корнеля, она принадлежала к обедневшему дворянскому роду и в свои неполные 25 лет успела познать и нужду, и нелегкий сельский труд. Воспитанная на республиканских традициях античности и на идеалах Просвещения, она искренне сочувствовала революции и с живым участием следила за происходившим в столице. События 2 июня болью отозвались в ее благородном сердце. Рушилась, не успев утвердиться, просвещенная республика, а ей на смену шло кровавое господство разнузданной толпы под предводительством честолюбивых демагогов, главным из которых был Марат. С отчаянием взирала Шарлотта на опасности, угрожавшие Родине и свободе, и в душе ее росла решимость во что бы то ни стало спасти Отчизну, пусть даже ценой собственной жизни.
Прибытие в Кан вождей жирондистов - бьющего мэра Парижа Жерома Петиона, избранника марсельцев Шарля-Жана-Мари Барбару, других известных всей Франции депутатов - и выступление молодых волонтеров из Нормандии в поход против парижских узурпаторов еще больше укрепили Шарлотту в ее намерении сберечь жизни этих доблестных людей, убив того, кого она считала виновником разгоравшейся гражданской войны. И тогда, не сказав никому ни слова о своих планах, она отправилась в столицу. Так она оказалась в доме на улице Кордельеров.
Когда Шарлотта вошла в сумрачную и полупустую комнату, Марат сидел в ванне, покрытой грязной простыней. Перед ним на доске белел лист бумаги. "Вы прибыли из Кана? Кто из бежавших депутатов нашел там прибежище?" Шарлотта, медленно приближаясь, назвала имена, Марат записал. (Если бы только она знала, что эти строки приведут их на эшафот!) Марат зло усмехнулся: "Прекрасно, скоро все они окажутся на гильотине!" Больше он ничего не успел сказать. Девушка выхватила спрятанный под косынкой нож и изо всех сил вонзила его в грудь Марата. Тот страшно закричал, но, когда в комнату вбежали люди, "друг народа" был уже мертв...

Ж.-Л. Давид. Смерть Марата

Шарлотта Корде пережила его на четыре дня. Ее еще ожидали гнев разъяренной толпы, жестокие побои, врезавшиеся в кожу веревки, от которых руки покрылись черными кровоподтеками. Она мужественно перенесет многочасовые допросы и судебный процесс, спокойно и с достоинством отвечая следователям и прокурору.
- Почему вы совершили это убийство?
- Я видела, что гражданская война готова вспыхнуть по всей Франции, и считала Марата главным виновником этой катастрофы.
-Столь жестокий поступок не мог быть совершен женщиной вашего возраста без чьего-либо подстрекательства.
-Я никому не говорила о своем замысле. Я считала, что убиваю не человека, а хищного зверя, пожирающего всех французов.
-Неужели вы думаете, что убили всех Маратов?
- Этот мертв, а другие, может быть, устрашатся.
При обыске у девушки нашли написанное ею "Обращение к французам, друзьям законов и мира", где были и такие строки: "О моя родина! Твои несчастья разрывают мне сердце. Я могу отдать тебе только свою жизнь и благодарю Небо за то, что свободна располагать ею".
Жарким, душным вечером 17 июля 1793 г. Шарлотта Корде, облаченная в алое платье "отцеубийцы", взошла на эшафот. До самого конца, как свидетельствуют современники, она сохраняла полное самообладание и лишь на мгновение побледнела при виде гильотины. Когда казнь свершилась, помощник палача показал зрителям отрубленную голову и, желая им угодить, нанес ей пощечину. Но толпа ответила глухим рокотом возмущения...
Трагическая судьба девушки из Нормандии навсегда осталась в памяти людей как образец гражданского мужества и беззаветной любви к родине. Однако последствия ее самоотверженного поступка оказались совершенно иными, чем те, на которые она рассчитывала. Жирондисты, те, кого она хотела спасти, были обвинены в сообщничестве с нею и казнены, а смерть Друга народа стала для других Маратов предлогом сделать террор государственной политикой. Адское пламя гражданской войны поглотило принесенную ему в жертву жизнь, но не погасло, а взметнулось еще выше.

Томас Карлейль. Французская революция. Гильотина
(Отрывок)

В этом мрачном брожении Кана и всего мира история отмечает одну вещь: в передней дома de l"Intendance, где снуют занятые депутаты, молодая дама, сопровождаемая пожилым слугой, грациозно, с серьезным видом прощается с депутатом Барбару3. У нее статная фигура нормандки и красивое лицо; ей двадцать пятый год; ее имя Шарлотта Корде - Корде д"Арман, когда еще существовало дворянство. Барбару дал ей письмо к депутату Дюперре, тому, который однажды обнажил свою шпагу в минуту гнева. Очевидно, она отправляется в Париж с каким-то поручением.

"До революции она принадлежала к республиканцам, и у нее никогда не было недостатка в энергии"; в этой прекрасной женской фигуре ощущается цельность и решимость. "Она понимала под энергией пыл сердца, побуждающий человека жертвовать собой во имя родины". Не явилась ли, подобно звезде, эта молодая, прекрасная Шарлотта из своего тихого уединения, прекрасная жестокой полуангельской, полудемонической красотой, чтобы на мгновение блеснуть и мгновенно погаснуть, чтобы оставить в памяти людей на долгие века свою светлую цельную личность? Оставив в стороне киммерийскую коалицию вне Франции и мрачное брожение 25 миллионов людей внутри ее, История будет пристально смотреть на одно это прекрасное видение, Шарлотту Корде, следя, куда она направляется и как эта короткая жизнь вспыхивает так ярко и затем исчезает, поглощенная ночью.
Во вторник 9 июля мы видим Шарлотту сидящей в канском дилижансе с билетом до Парижа, рекомендательным письмом Барбару и небольшим багажом. Никто не прощается с нею, не желает ей счастливого пути: ее отец найдет оставленную записку, извещающую, что Шарлотта уехала в Англию и что он должен простить и забыть ее. Нагоняющий дремоту дилижанс медленно тащится среди похвал Горе и скучных разговоров о политике, в которые Шарлотта не вмешивается; проходит ночь, день и еще ночь. В четверг, незадолго до полудня, показывается мост Нельи. Вот он, Париж, с его тысячью черных куполов, конец и цель твоего путешествия! Прибыв в гостиницу "Провиданс" на улице Старых Огюстенов, Шарлотта требует комнату, спешит в постель и спит весь остальной день и всю ночь до следующего утра.
На другой день утром она передает письмо Дюперре. Оно касается некоторых фамильных документов, находящихся в руках министерства внутренних дел, которые необходимы одной канской монахине, бывшей монастырской подруге Шарлотты, и которые Дюперре должен помочь ей добыть. Так вот какое поручение привело Шарлотту в Париж? Она покончила с этим в пятницу, однако ничего не говорит о возвращении домой. Она видела и молча разузнавала многое; видела Конвент в его реальном воплощении, видела Гору. Ей только не удалось видеть Марата в натуре: он болен сейчас и не выходит из дома.
В субботу, около 8 часов утра, она покупает большой нож в ножнах в Пале-Руаяле, затем тотчас же идет на площадь Побед и нанимает фиакр "до улицы Медицинской Школы, No 44". Здесь живет гражданин Марат, но он болен и его нельзя видеть, что. видимо, огорчает Шарлотту. Значит, у нее есть дело и к Марату? Злополучная прекрасная Шарлотта; злополучный, презренный Марат! Из Кана, на крайнем западе, из Нешателя, на крайнем востоке, они оба приближаются один к другому; оба, как это ни странно, имеют дело друг к другу. Шарлотта, возвратившись к себе в гостиницу, посылает Марату короткую записку, извещая, что она приехала из Кана, очага возмущения, что она горячо желает видеть его и "дать ему возможность оказать Франции громадную услугу". Ответа нет. Шарлотта пишет другую записку, еще более настойчивую, и отправляется с ней в карете около семи часов вечера сама. Утомленные поденщики окончили свою неделю. Огромный Париж движется и волнуется своими разнообразными смуглыми желаниями. Только эта прекрасная женщина дышит решимостью, направляется прямо к цели.
Стоит золотистый июльский вечер тринадцатого числа, канун годовщины взятия Бастилии, когда "господин Марат" четыре года тому назад в толпе на Пон-Неф язвительно требовал от гусарского отряда Безанваля, который имел такие дружеские намерения, "слезть в таком случае с коней и отдать свое оружие", этим он снискал себе славу среди патриотов; четыре года - какой путь прошел он с тех пор! Теперь около половины восьмого вечера он сидит по пояс в ванне, задыхаясь от жары, глубоко огорченный, больной революционной лихорадкой, - другую его болезнь история предпочитает не называть. Бедняга крайне истощен и болен; в кармане у него ровно И су бумажными деньгами; возле ванны стоит крепкий треногий табурет, чтобы писать на нем пока; если прибавить к этому грязную прачку, вот и весь его домашний обиход на улице Медицинской Школы. Сюда, и более никуда, привел избранный им путь. Не в царство братства и полного блаженства, но уж наверное на путь к нему? Чу, опять стучат? Мелодичный женский голос отказывается уйти. Это опять та гражданка, которая хочет оказать услугу Франции. Марат, узнав ее голос, кричит из комнаты: "Примите". Шарлотта Корде принята.
"Гражданин Марат, я приехала из Кана, очага возмущения, и желала бы поговорить с вами". - "Садитесь, mon enfant (дитя мое). Ну, что поделывают изменники в Кане? Кто там из депутатов?" Шарлотта называет некоторых. "Их головы упадут через две недели", - хрипит пылкий Друг Народа, схватывая свои листки, чтобы записать. "Барбару, Петион, - пишет он обнаженной сморщенной рукой, повернувшись боком в своей ванне, - Петион, и Луве, и... " Шарлотта вынимает свой нож из ножен и вонзает его верным ударом в сердце пишущего. "A moi, chere amie!" (Ko мне, милая!) Более он ничего не мог произнести, не мог даже крикнуть, настигнутый смертью. Помощь под рукой, прачка вбегает, но Друга Народа или друга прачки уже не стало; жизнь его, негодуя, со стоном изливается в царство теней.

П.Бодри. Шарлотта Корде после убийства Марата. 1868

Итак, Марат, Друг Народа, убит; одинокий Столпник низвергнут со своего столба. Куда? Про то знает тот, кто его создал. Патриотический Париж стонет и плачет, но если бы он и в десять крат сильнее стонал, то это было бы напрасно; патриотическая Франция вторит ему; Конвент с Шабо, "бледным от ужаса, заявляющим, что все они будут убиты"; постановляет, чтобы Марату были возданы почести Пантеона и общественные похороны; прах Мирабо должен посторониться для него. Якобинские общества в горестных речах резюмируют его характер, сравнивают его с тем, кому они думали сделать честь, назвав его "добрым санкюлотом", но кого мы не называем здесь. На площади Карусель должна быть воздвигнута часовня для урны, содержащей сердце Друга Народа, и новорожденных детей будут называть Маратами; каменщики с Лаго-ди-Комо изведут горы гипса на некрасивые бюсты; Давид будет писать свою картину или сцену смерти, но, какие бы понести ни изобретал человеческий ум, Марат уже не увидит света земного солнца. Единственная подробность, которую мы прочли с сочувствием в старой газете "Moniteur", - это как брат Марата приходил из Нешателя просить Конвент, чтобы ему отдали ружье покойного Жан Поля. Значит, и Марат имел родственные связи, и был когда-то завернут в пеленки, и спал безмятежно в колыбели, подобно всем нам! Значит, все вы - дети людей! Одна из его сестер, говорят, еще до сих пор живет в Париже.
Что касается Шарлотты, то она выполнила задачу. Вознаграждение за нее близко и несомненно. Милая подруга Марата и соседи по дому бросаются к ней; она "опрокидывает часть мебели" и загораживается, пока не приходят жандармы; тогда она спокойно выходит, спокойно идет в тюрьму Аббатства: она одна спокойна; весь Париж трепещет от удивления, ярости или восхищения вокруг нее. Дюперре арестован из-за нее; его бумаги опечатаны, что может иметь последствия. Фоше также арестован, хотя Фоше даже не слыхал о ней. Шарлотта, поставленная на очную ставку с этими двумя депутатами, хвалит серьезную твердость Дюперре и порицает уныние Фоше.

Карикатура на суд над Шарлоттой Корде

В среду утром народ, переполняющий зал суда, может видеть ее лицо: прекрасное, спокойное лицо. Она называет этот день "четвертым днем приготовления к миру". Странный шепот пробегает по залу при виде ее, трудно сказать, какого характера. Тенвиль приготовил свой обвинительный акт и свитки бумаги; торговец из Пале-Руаяля засвидетельствовал, что он продал ей нож в ножнах. "Все эти подробности излишни, - прерывает Шарлотта. - Это я, я убила Марата". - "По наущению кого?" - "Никого". - "Что же побудило вас к этому?" - "Его преступления. Я убила одного человека, - добавила она, сильно повысив голос, так как судьи продолжали свои вопросы, - я убила одного человека, чтобы спасти сотни тысяч других; убила негодяя, свирепое дикое животное, чтобы спасти невинных и дать отдых моей родине. До революции я была республиканкой; у меня никогда не было недостатка в энергии". Значит, не о чем больше и говорить. Публика смотрит с удивлением; миниатюристы поспешно набрасывают ее черты; Шарлотта не противится; судьи исполняют формальности. Приговор: смерть, как убийце. Она благодарит своего адвоката в кротких выражениях, полных гордого сознания; благодарит священника, которого привели к ней, но она не нуждается ни в исповеди, ни в духовной или какой-либо другой его помощи.
Итак, в тот же вечер, около половины восьмого, из ворот Консьержери по направлению к городу, где все на ногах, выезжает роковая колесница с сидящим на ней молодым, прекрасным созданием, одетым в красную рубашку убийцы; созданием, таким прекрасным, ясным, таким полным жизни... и направляющимся к смерти - одиноким среди всего мира. Многие снимают шляпы в знак почтительного приветствия, ибо чье сердце может остаться равнодушным? Другие кричат и ревут. Адам Люкс из Майнца объявляет ее более великой, чем Брут, говорит, что было бы счастьем умереть вместе с нею. По-видимому, голова этого молодого человека вскружена. На площади Революции лицо Шарлотты сохраняет спокойную улыбку. Палачи начинают связывать ей ноги; она противится, принимая это за оскорбление, но после нескольких слов объяснения подчиняется с ласковым извинением. Как последнее приготовление они снимают косынку с ее шеи - краска девичьего стыда заливает это прекрасное лицо и шею; щеки ее еще были окрашены, когда палач поднял отрубленную голову, чтобы показать ее народу. "Несомненно, - говорит Форстер, - что он презрительно ударил ее по щеке; я видел это собственными глазами; полиция заключила его за это в тюрьму".
Таким образом, прекраснейшее и презреннейшее столкнулись и уничтожили друг друга. Жан Поль Марат и Мария Анна Шарлотта Корде оба внезапно перестали существовать. "День приготовления к миру?" Увы, возможны ли мир или подготовление к нему, когда даже сердца прелестных девушек в тиши монастырских стен мечтают не 6 рае любви и радостях жизни, а о самопожертвовании Корде и достойной смерти? В том, что 25 миллионов сердец бьются таким чувством, - вот в чем анархия, в этом ее сущность, и не мир может быть ее воплощением! Смерть Марата, в десять раз сильнее обострившая старую вражду, хуже, чем какая бы то ни было жизнь. О вы, злополучные двое, взаимно уничтожившие друг друга, прекрасная и презренный, спите спокойно в лоне Матери, давшей жизнь вам обоим!
Вот история Шарлотты Корде, самая точная, самая полная, ангельски демоническая подобная звезде! Адам Люкс идет домой в полубреду, чтобы излить свое поклонение ей на бумаге и в печати и предложить поставить ей статую с надписью: "Более великая, чем Брут". Друзья указывают ему на опасность. Люкс равнодушен. Он думает, что было бы прекрасно умереть вместе с нею.

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Мари Анна Шарлотта Корде д’Армон
фр.

Место рождения:	Сен-Сатюрнен-де-Линьери, Нормандия

Мари́ А́нна Шарло́тта Корде́ д’Армо́н (фр. Marie-Anne-Charlotte de Corday d’Armont ), более известная как Шарлотта Корде (фр. Charlotte Corday ; 27 июля , приход Сен-Сатюрнен-де-Линьери близ Вимутье , Нормандия - 17 июля , Париж) - французская дворянка, убийца Жана Поля Марата , казнённая якобинцами.

Биография

Семья. Детство

Дочь Жака Франсуа Алексиса де Корде д’Армон и Мари Жаклин, урождённой де Готье де Мениваль, правнучка знаменитого драматурга Пьера Корнеля . Корде были древней дворянской семьёй. Отец Мари Анны Шарлотты как третий сын не мог рассчитывать на наследство: в соответствии с майоратом оно перешло к старшему брату. Некоторое время Жак Франсуа Алексис служил в армии, потом вышел в отставку, женился и занялся сельским хозяйством. Детство Мари Анна Шарлотта провела на родительской ферме Ронсере. Некоторое время она жила и училась у брата отца - кюре прихода Вик Шарля Амедея. Дядя дал ей начальное образование и познакомил с пьесами их знаменитого предка - Корнеля.

Когда девочке было четырнадцать лет, при родах умерла её мать. Отец пытался устроить Мари Анну Шарлотту и её младшую сестру Элеонору в пансион Сен-Сир , но ему было отказано, так как Корде не входили в число дворянских семей, отличившихся на королевской службе. Девочек приняли пансионерками на казённое содержание в бенедиктинское аббатство Святой Троицы в Кане , где коадъютриссой была их дальняя родственница - мадам Пантекулан.

В монастыре разрешалось читать не только духовные книги, и юная Корде познакомилась с сочинениями Монтескьё , Руссо , аббата Рейналя .

Революция

В соответствии с антиклерикальными декретами 1790 года монастырь был закрыт, и в начале 1791 года Шарлотта вернулась к отцу. Корде жили сначала в Мениль-Имбере , потом из-за ссоры главы семьи с местным браконьером переехали в Аржантан . В июне 1791 года Шарлотта поселилась в Кане у своей троюродной тётки мадам де Бетвиль. По воспоминаниям её подруги по Кану Аманды Луайе (мадам Маромм), «ни один мужчина никогда не произвёл на неё ни малейшего впечатления; мысли её витали совсем в иных сферах <…> …она менее всего думала о браке». С монастырских времён Шарлотта много читала (за исключением романов), позднее - многочисленные газеты и брошюры разных политических направлений. По словам мадам Маромм, на одном из званых обедов в доме тётки Шарлотта демонстративно отказалась выпить за короля , заявив, что не сомневается в его добродетели, но «он слаб, а слабый король не может быть добрым, ибо у него не хватит сил предотвратить несчастья своего народа». Вскоре Аманда Луайе вместе с семьёй переехала в более спокойный Руан , девушки переписывались и в письмах Шарлотты «звучали печаль, сожаления о бесполезности жизни и разочарование ходом революции» . Почти все письма Корде, адресованные подруге, уничтожила мать Аманды, когда стало известно имя убийцы Марата.

Казнь Людовика XVI потрясла Шарлотту; девушка, ставшая «республиканкой задолго до революции», оплакивала не только короля:

…Вы знаете ужасную новость, и Ваше сердце, как и моё, трепещет от возмущения; вот она, наша добрая Франция, отданная во власть людям, причинившим нам столько зла! <…> Я содрогаюсь от ужаса и негодования. Будущее, подготовленное настоящими событиями, грозит ужасами, которые только можно себе представить. Совершенно очевидно, что самое большое несчастье уже случилось. <…> Люди, обещавшие нам свободу, убили её, они всего лишь палачи .

В июне 1793 года в Кан прибыли мятежные депутаты-жирондисты . Особняк Интендантства на улице Карм, где они размещались, стал центром оппозиции в изгнании. Корде встретилась с одним из депутатов-жирондистов Барбару , ходатайствуя за лишившуюся пенсии подругу по монастырю - канониссу Александрин де Форбен, эмигрировавшую в Швейцарию. Это был предлог для её поездки в Париж, паспорт для которой она получила ещё в апреле. Шарлотта просила рекомендацию и предложила передать письма жирондистов друзьям в столицу. Вечером 8 июля Корде получила от Барбару рекомендательное письмо депутату Конвента Дюперре и несколько брошюр, которые Дюперре должен был передать сторонникам жирондистов. В ответной записке она обещала написать Барбару из Парижа. Взяв письмо от Барбару, Шарлотта рисковала быть арестованной по дороге в Париж: 8 июля Конвент принял декрет, объявляющий жирондистов в изгнании «изменниками отечества». В Кане об этом станет известно только через три дня. Перед отъездом Шарлотта сожгла все свои бумаги и написала прощальное письмо отцу, в котором, чтобы отвести от него все подозрения, сообщала, что уезжает в Англию.

Париж

Корде приехала в Париж 11 июля и остановилась в «Провиданс» на улице Вьез-Огюстен. С Дюперре она встретилась вечером того же дня. Изложив свою просьбу по делу Форбен и условившись с ним увидеться на следующий день утром, Шарлотта неожиданно сказала: «Гражданин депутат, ваше место в Кане! Бегите, уезжайте не позже завтрашнего вечера!». На следующий день Дюперре проводил Корде к министру внутренних дел Гара , однако тот был занят и не принимал посетителей. В этот же день Дюперре встретился с Шарлоттой ещё раз: его бумаги, как и бумаги других депутатов-сторонников жирондистов, были опечатаны - он не мог ей ничем помочь, а знакомство с ним стало опасно. Корде ещё раз посоветовала ему бежать, но депутат не был намерен «покидать Конвент, куда его избрал народ».

Перед покушением Корде написала «Обращение к французам, друзьям законов и мира»:

…Французы! Вы знаете своих врагов, вставайте! Вперёд! И пусть на руинах Горы останутся только братья и друзья! Не знаю, сулит ли небо нам республиканское правление, но дать нам в повелители монтаньяра оно может только в порыве страшной мести… О, Франция! Твой покой зависит от исполнения законов; убивая Марата, я не нарушаю законов; осуждённый вселенной, он стоит вне закона. <…> О, моя родина! Твои несчастья разрывают мне сердце; я могу отдать тебе только свою жизнь! И я благодарна небу, что я могу свободно распорядиться ею; никто ничего не потеряет с моей смертью; но я не последую примеру Пари и не стану сама убивать себя. Я хочу, чтобы мой последний вздох принёс пользу моим согражданам, чтобы моя голова, сложенная в Париже, послужила бы знаменем объединения всех друзей закона!…

Корде знала, что из-за болезни Марат не бывает в Конвенте и найти его можно дома.

Убийство Марата

Корде была схвачена на месте. Из тюрьмы Шарлотта послала Барбару письмо : «Я думала, что умру сразу; люди мужественные и поистине достойные всяческих похвал оберегли меня от вполне понятной ярости тех несчастных, которых я лишила их кумира».

Следствие и суд

Первый раз Шарлотту допросили на квартире Марата, второй - в тюрьме Аббатства. Её поместили в камеру, где до того содержались мадам Ролан , а позднее - Бриссо . В камере круглосуточно находились два жандарма. Когда Корде узнала, что Дюперре и епископ Фоше арестованы как её сообщники, она написала письмо с опровержением этих обвинений. 16 июля Шарлотту перевели в Консьержери . Этим же днём её допросили в Уголовном Революционном трибунале под председательством Монтане в присутствии общественного обвинителя Фукье-Тенвиля . Своим официальным защитником она выбрала депутата Конвента от Кальвадоса Густава Дульсе , тот был извещён письмом, но получил его уже после смерти Корде. На суде, состоявшемся утром 17 июля, её защищал Шово-Лагард , будущий защитник Марии Антуанетты , жирондистов, мадам Ролан . Корде держалась со спокойствием, поразившим всех присутствующих. Ещё раз она подтвердила, что у неё не было сообщников. После того, как были заслушаны свидетельские показания и допрошена Корде, Фукье-Тенвиль зачитал письма к Барбару и отцу , написанные ею в тюрьме. Общественный обвинитель потребовал для Корде смертной казни.

…Они все хотели, чтобы я унизил её. Лицо же подсудимой за всё это время нисколько не изменилось. Только когда она посмотрела на меня, она словно сказала мне, что не хочет быть оправданной. .

Речь Шово-Лагарда в защиту Шарлотты Корде:

Обвиняемая сама признаётся в совершённом ею ужасном преступлении; она сознаётся, что совершила его хладнокровно, заранее всё обдумав, и тем самым признаёт тяжкие, отягощающие её вину обстоятельства; словом, она признаёт всё и даже не пытается оправдаться. Невозмутимое спокойствие и полнейшее самоотречение, не обнаруживающие ни малейшего угрызения совести даже в присутствии самой смерти - вот, граждане присяжные, вся её защита. Такое спокойствие и такое самоотречение, возвышенные в своём роде, не являются естественными и могут объясняться только возбуждением политического фанатизма, вложившего ей в руку кинжал. И вам, граждане присяжные, предстоит решить, какое значение придать этому моральному соображению, брошенному на весы правосудия. Я полностью полагаюсь на ваше справедливое решение .

Ожидая казни, Шарлотта позировала художнику Гойеру , начавшему её портрет ещё во время судебного заседания, и разговаривала с ним на разные темы. Прощаясь, она подарила Гойеру прядь своих волос.

От исповеди Шарлотта Корде отказалась.

По постановлению суда её должны были казнить в красной рубашке, одежде, в которой, согласно законам того времени, казнили наемных убийц и отравителей . Надевая рубашку, Корде произнесла: «Одежда смерти, в которой идут в бессмертие».

Казнь

Некоторые свидетели казни утверждали, что плотник, помогавший в тот день устанавливать гильотину, подхватил отсечённую голову Шарлотты и нанёс ей удар по лицу. В газете «Революсьон де Пари» (фр. Revolutions de Paris ) появилась заметка, осуждающая этот поступок. Палач Сансон счёл необходимым опубликовать в газете сообщение, что «это сделал не он, и даже не его помощник, а некий плотник, охваченный небывалым энтузиазмом, плотник признал свою вину».

Чтобы убедиться, что Корде была девственна , её тело подвергли медицинской экспертизе. Шарлотту Корде похоронили на кладбище Мадлен во рву № 5. Во время Реставрации кладбище было ликвидировано.

Судьба родственников Корде

Реакция на убийство Марата

Делегат из Майнца , доктор философии, Адам Люкс, переживавший поражение жирондистов настолько, что решил обязательно умереть, протестуя против надвигавшийся диктатуры, вдохновился смертью Шарлотты Корде. 19 июля 1793 года он опубликовал манифест, посвящённый Корде, где сравнивал её с Катоном и Брутом . Он писал:

Когда власть узурпировала анархия, нельзя допускать убийство, ибо анархия подобна сказочной гидре, у которой на месте отрубленной головы немедленно отрастает три новых. Вот почему я не одобряю убийств Марата. И хотя этот представитель народа превратился в истинное чудовище, я всё равно не могу одобрить его убийства. И я заявляю, что ненавижу убийство и никогда не запятнаю им руки. Но я воздаю должное возвышенной отваге и восторженной добродетели, ибо они вознеслись над всеми прочими соображениями. И призываю, отринув предрассудки, оценивать поступок по намерениям того, кто его совершает, а не по его исполнению. Грядущие поколения сумеют по достоинству оценить поступок Шарлотты Корде .

Люкс не скрывал своего авторства, имея целью умереть на том же эшафоте, что и Шарлотта. Он был арестован, приговорён к казни за «оскорбление суверенного народа» и гильотинирован 4 ноября 1793 года.

Цитата

В культуре

Из стихотворения «Кинжал»

Апостол гибели, усталому Аиду
Перстом он жертвы назначал,
Но вышний суд ему послал
Тебя и деву Эвмениду.

Напишите отзыв о статье "Корде, Шарлотта"

Литература

Йориссен, Теодор . «Charlotte de Corday»; Гронинген ,
Морозова Е. Шарлотта Корде. - М .: Молодая гвардия, 2009. - ISBN 978-5-235-03191-3 .
Чудинов А. В. // Новая и Новейшая история № 5 1993.
Мирович Н.

Примечания

При жизни она всегда подписывалась своим первым именем «Мари» или фамилией «Корде».
Морозова Е. Шарлотта Корде. - М .: Молодая гвардия, 2009. - С. 78.
Из письма Шарлотты Корде Розе Фужрон де Файо. 28 января 1793 года . Цитируется по: Морозова Е. Шарлотта Корде. - М .: Молодая гвардия, 2009. - С. С. 91-92.
Убийца Лепелетье де Сен-Фаржо, застрелился при аресте.
Цитируется по: Морозова Е. Шарлотта Корде. - М .: Молодая гвардия, 2009. - С. 136.
В нём Шарлотта подробно описала всё, что случилось с того момента, как она села в Кане в парижский дилижанс до вечера перед судом. Она ещё раз повторила, что действовала одна, снимая возможные подозрения с родных и близких.
Клод Фоше, конституционный епископ Кальвадоса
Луи Густав Дульсе де Понтекулан, племянник аббатиссы монастыря, в котором воспитывалась Шарлотта. По её словам, единственный, кого она знала в Париже.
Она просила у отца прощения, что распорядилась своей жизнью самостоятельно. В конце письма Корде процитировала строку из «Графа Эссекса» драматурга Тома Корнеля, брата Пьера: «Мы не преступники, когда караем преступленье».
Морозова Е. Шарлотта Корде. - М .: Молодая гвардия, 2009. - С. 187
Морозова Е. Шарлотта Корде. - М .: Молодая гвардия, 2009. - С. С. 186-187
21 сентября 1794 года тело Марата было перенесено в Пантеон , а 26 февраля 1795 года захоронено на кладбище близ Пантеона. Кладбище было ликвидировано во время реконструкции близлежащих кварталов.
Цитируется по: Морозова Е. Шарлотта Корде. - М .: Молодая гвардия, 2009. - С. 204
Пушкин А. С. Собрание сочинений. - М. Гослитиздат, 1959, т. I с.143
Чудинов А. В. из книги: Чудинов А. В. . М.: Наука, 2006.
Кирсанова Р. М. . - М. Артист. Режиссёр. Театр, 1997
Страхов Н. И. . - СПб, 1793

Ссылки

Карлейль Т.

Отрывок, характеризующий Корде, Шарлотта

– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.

Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l"empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.

Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu"est ce que c"est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d"honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.

На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l"Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d"honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s"est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l"avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.