Геноцид турецких армян - первая в двадцатом веке массовая этническая чистка с миллионными жертвами. Преступление невиданных масштабов, осуществленное правительством Османской империи.
Многие турецкие политики не признают истребление армян геноцидом. Но как иначе можно назвать массовое убийство по национальному признаку? Ученые из Турции, Армении и других стран собрали документальные свидетельства резни, жертвами которой стало более миллиона человек.
Началось это примерно в 1000 километров от исторической родины армян - в Стамбуле.
В ночь на 24 апреля 1915 года турецкие жандармы арестовывают более 200 представителей столичной армянской интеллигенции - служащих, журналистов, учителей, врачей, аптекарей, предпринимателей и банкиров.
Уже полгода Османская империя втянута в Первую мировую войну. Задержанных обвиняют в предательстве и пособничестве врагу. Аресты видных представителей армянской общины продолжаются и в провинции. Армян пытают и публично казнят. Но настоящий кошмар еще впереди. Организаторы геноцида планируют стереть с лица земли целый народ.
Вплоть до второй половины XIX века армяне играли важную роль в жизни Османской империи. Будучи христианами, они, как и представители других немусульманских народов, веками не допускались к государственной службе.
Однако многим из них удалось нажить большое состояние. Не только на Армянском нагорье в Восточной Анатолии, но и в Стамбуле они контролировали ряд ключевых отраслей экономики: шелковую и текстильную промышленность, сельское хозяйство, кораблестроение и табачную индустрию.
Выходцы из армянского меньшинства первыми перенесли на турецкую почву современное драматическое и оперное искусство. Были авторами первых османских романов европейского образца.
Из 22 газет, выходивших в Стамбуле, девять печаталось на армянском языке. В 1856 году в Османской империи был провозглашен декрет о реформах. Все подданные, вне зависимости от религиозной принадлежности, получили право занимать высшие государственные должности. После этого армян в столице стало еще больше.
Лишь в последней трети XIX века отношения между османскими властями и армянским меньшинством резко ухудшились.
Все началось в 1877 году. Во время Русско-турецкой войны лидеры армянской общины обратились к российскому императору с просьбой оккупировать армянские районы азиатской Турции или добиться от османского султана Абдул-Хамида II предоставления им автономии. Их надежды не оправдались.
Но по условиям заключенного на следующий год Сан-Стефанского мирного договора султанское правительство обязалось защитить христиан от религиозных гонений и уравнять их в правах с мусульманами. Причем реформа должна была проводиться под надзором европейских наблюдателей.
Для османских правителей эти уступки стали настоящим унижением. Тем более что их многонациональная империя уже трещала по швам.
Еще в 1875 году великий визирь, главный министр султана, объявил о государственном банкротстве. Контроль за выплатой внешнего долга перешел к европейцам.
На следующий год против турецкого владычества восстали сербы, черногорцы и болгары. И по решению Берлинского конгресса 1878 года Османская империя лишилась обширных территорий на Балканах.
Абдул-Хамид II, правивший Турцией с 1876 года, воспринимал восстания своих христианских подданных и вмешательство европейских держав как заговор против его империи и ислама. Когда армянские революционеры и борцы за независимость начали устраивать теракты против османских чиновников и организовывать партизанские отряды, он принял жесткие меры.
В 1894 году конные отряды курдских ополченцев утопили в крови армянское восстание, разрушили дома бунтовщиков и перебили множество мирных жителей. И в Анатолии, и в Стамбуле в последующие годы мусульмане не раз устраивали резню армян, убив как минимум 80 тысяч человек. Погромы могли происходить по личному распоряжению султана, считают многие историки.
Через несколько лет относительного затишья конфронтация между армянским меньшинством и властями вновь обостряется. В 1913 году в результате государственного переворота к власти приходит группа лидеров комитета «Единение и прогресс». В стране устанавливается военная диктатура.
Эта организация - ультранационалистическое крыло движения «младотурок», свергнувших в 1909 году султана Абдул-Хамида II и посадивших на трон его безвольного брата Мехмеда V.
В стране провозглашена конституционная монархия. Теперь султан - лишь формальный правитель. Вся реальная власть сосредоточена в руках членов так называемого «триумвирата», состоящего из двух высокопоставленных офицеров и одного бывшего служащего телеграфной конторы: Энвер-паши, Джемаль-паши и Талаат-паши.
Их цель - сохранить распадающуюся державу любой ценой. Всякое стремление к национальной автономии они расценивают как измену. Они убеждены в превосходстве турок как представителей «титульной нации» над остальными народами империи. И полны решимости создать чисто турецкое мусульманское государство.
Националистическая пропаганда усиливается после очередного унизительного поражения Османской империи. За год до переворота в результате первой Балканской войны она теряет почти все свои европейские территории.
Более чем 500-летнему турецкому владычеству на Балканах приходит конец. Сотни тысяч мусульман бегут в Малую Азию, в основном - в районы проживания армян. Для турок эти беженцы - обездоленные единоверцы, которых нужно приютить и обустроить на новом месте. А ради этого не грех изгнать христиан и отнять их имущество.
Особого накала антиармянская истерия достигает в ноябре 1914 года после вступления Османской империи в Первую мировую войну на стороне Германии и Австро-Венгрии. Губернатор провинции Диярбакыр, медик по образованию, открыто называет армян «вредными микробами, поразившими тело отечества». И задается вопросом: разве не долг врача - уничтожить опасную бациллу?
Идет война. Турецкому правительству уже не нужно действовать с оглядкой на Запад. К тому же события на Кавказском фронте дают властям предлог для начала антиармянской кампании.Там с середины зимы османская армия под командованием Энвер-паши атакует русских. Наступление оборачивается полным разгромом. Более трех четвертей турецких солдат гибнет от холода.
В апреле 1915 года в расчете на скорое русское контрнаступление восстает армянское население приграничного города Ван. Турецкий гарнизон изгнан, местная крепость и госучреждения разрушены. В Стамбуле - паника.
Официальная пропаганда раздувает этот инцидент до масштабов глобального антигосударственного заговора, нацеленного на развал империи.
В этой ситуации абстрактная идея создания моноэтнического государства воплощается в конкретный план истребления армян. Отдельные армянские погромы, которые с начала войны устраивают военизированные отряды, перерастают в организованный геноцид.
Позднее в меморандуме министерства внутренних дел это назовут «полным и всеобъемлющим разрешением» армянского вопроса. Возможно, оно было принято комитетом «Единение и прогресс» в дни между прорывом кавказского фронта и высадкой войск Антанты в Галлиполи близ Стамбула 25 апреля 1915 года.
Репрессии начинаются с незаконного ареста представителей армянской элиты. Вслед за этим следует приказ о депортации. Министр внутренних дел Талаат-паша поручает губернаторам провинций выслать все армянское население в подконтрольные туркам пустынные районы Сирии и Месопотамии.
Но истинный план правительства еще страшнее. По всем провинциям рассылаются спецуполномоченные центрального комитета, которые устно передают местным властям секретное распоряжение.
Им предписывается собрать и убить всех армянских мужчин и юношей, а женщин и детей отправить по этапу - в расчете на то, что многие из них умрут в пути от болезней, голода и холода.
Никаких официальных документов с распоряжениями Талаат-паши и других членов правительства об организации массовых убийств нет. Да и кто бы стал подписывать такие приказы и брать на себя ответственность за столь чудовищное злодеяние?
Однако в государственных архивах сохранились отдельные служебные записи, свидетельствующие об участии в репрессиях многих государственных учреждений.
А еще есть многочисленные свидетельства очевидцев: немецких дипломатов и медсестер, американских консулов и самих армян, переживших геноцид. По ним можно четко восстановить ход событий, происходивших в апреле 1915 года в Анатолии, а потом и на берегах Тигра и Евфрата.
Большая часть армян проживала в провинции Эрзурум на северо-востоке Анатолии на границе с Россией. Там и была впервые отработана схема депортации, которая затем использовалась в других регионах.
На местах создаются комиссия из полицмейстера, высших чинов администрации, представителя центрального комитета правящей партии и еще нескольких человек. Они готовят списки армян и оповещают их о предстоящем «переселении». Одновременно карательные отряды проводят резню и погромы в армянских поселениях.
К концу июня жандармы сгоняют всех жителей армянских деревень Восточной и Центральной Анатолии. И под вооруженным конвоем отправляют до десяти тысяч человек пешком в 600-километровый переход на север Сирии в город Алеппо.
Из Западной Анатолии армян вывозят на юго-восток страны эшелонами по Багдадской железной дороге. Вслед за деревенскими жителями депортируется армянское население городов.
Немецкие дипломаты шлют в Берлин депешу за депешей с описанием хода и масштабов репрессий. Но правительство кайзеровской Германии не хочет вмешиваться во внутренние дела союзной державы.
Немецкий посол в Стамбуле граф Пауль фон Вольф-Меттерних просит тогдашнего рейхсканцлера Теобальда фон Бетмана-Гольвега публично осудить истребление армян. На что тот отвечает: «Наша единственная задача - удержать Турцию до конца войны на нашей стороне вне зависимости от того, погибнут из-за этого армяне или нет». Многие германские офицеры даже участвуют в составлении планов депортации в качестве военных советников.
Один из ключевых элементов проекта по созданию моноэтнического государства - превращение армян-христиан в турок-мусульман. Сейчас уже невозможно подсчитать, сколько армянских женщин было насильно выдано замуж за турок и сколько армянских детей отдано в турецкие семьи и приюты для перевоспитания. По некоторым оценкам, их могло быть 200 тысяч. Тысячи армянских девушек были проданы бедуинам. Свидетельства армянских женщин - это один из основных источников информации о зверствах конвойных команд.
Первая остановка в пути - пересыльный пункт, по сути концентрационный лагерь под Алеппо. Десятки тысяч его узников умирают от голода, жажды и эпидемий. Оттуда армян гонят вдоль пустынных берегов Евфрата от одного временного лагеря к другому. Последний и самый крупный разбит в пустыне близ города Дер-Зор на территории современной Сирии (ныне - Дайр-эз-Заур).
Весной 1916 года пересылочный лагерь под Алеппо расформировывают. Каждый день в Дер-Зор прибывают все новые многотысячные партии депортированных. В переполненном лагере скапливается до 200 тысяч человек. Его коменданта Али Суэд-бея, пытавшегося облегчить участь армян, смещают с должности. На его место министр внутренних дел назначает Зеки-бея, который тут же организует резню.
В декабре 1916 года после серии массовых убийств завершается вторая фаза геноцида. Но сам лагерь продолжает действовать до конца войны. Когда в октябре 1918 года в Дер-Зор вступает британская армия, солдаты находят в нем всего тысячу человек, измученных голодом и болезнями.
В декабре 1916 года власти прекращают операцию по уничтожению армян и начинают заметать следы. Большинство лагерей к тому времени уже ликвидировано. В Анатолии, по официальной статистике, вообще не осталось армянского населения.
Несколько десятков тысяч человек могли спастись бегством в Россию. Из более чем 1,2 миллиона депортированных около 700 тысяч погибло на этапе. Еще 300 тысяч - в концлагерях. Лишь немногим удалось бежать и укрыться в крупных сирийских городах. По оценкам некоторых исследователей, жертв еще больше.
После капитуляции Османской империи в 1918 году западные страны-победительницы требуют осудить виновных в преступлениях против армян. Чтобы выторговать лучшие условия мира, новый султан Мехмед VI организует в Стамбуле военный трибунал, который приговаривает к смерти 17 организаторов геноцида: чиновников, военных и политиков. Многие турки возмущены таким приговором.
В августе 1920 года страны Антанты навязывают Турции Севрский мирный договор на жестких условиях. Османская империя распадается, признает независимость Армении и уступает часть Анатолии армянам и грекам. Это конец заигрываниям с Антантой.
Турецкие националисты во главе с Мустафой Кемалем отказываются ратифицировать договор в парламенте и в ходе нескольких военных кампаний выбивают греков из Малой Азии. Власти успевают привести в исполнение лишь три смертных приговора. 31 марта 1923 года, еще до официального провозглашения Турецкой республики, Кемаль объявляет амнистию всем осужденным.
Три главных виновника геноцида - министр внутренних дел Талаат-паша, министр морского флота и военный губернатор Сирии Джемаль, а также министр обороны Энвер - еще в 1918 году бегут в Германию.
Энвер погибнет через несколько лет в боях с Красной армией при попытке поднять антибольшевистское восстание в Средней Азии. Джемаль и Талаат будут расстреляны армянскими боевиками в ходе операции мщения «Немезида».
Убийцу Талаата, совершившего свой теракт в 1921 году в Берлине, немецкий суд признал невменяемым и выпустил на свободу.
Несмотря на все исторические свидетельства, турецкое правительство до сих пор отрицает сам факт геноцида армян и его масштабы. По официальной версии, это было лишь вынужденное переселение из районов боевых действий, в ходе которого случались и массовые расправы, но не плановое истребление.
«Мы настроены против армян по трем причинам. Во-первых, они обогатились за счет турок. Во-вторых, они стремятся создать собственное государство. В-третьих, они открыто поддерживают наших врагов. Они помогали русским на Кавказе, и наше поражение там по большей части объясняется их действиями. Поэтому мы пришли к твердому решению нейтрализовать эту силу до завершения войны. Отныне мы не потерпим ни одного армянина во всей Анатолии. Пусть живут в пустыне и больше нигде».
Талаат-паша, министр внутренних дел Османской империи, в разговоре с американским послом Генри Моргентау-старшим, август 1915 года:
«Каждый мусульманин, укрывающий армянина, будет казнен на месте, а дом его сожжен дотла. Если это чиновник, то он будет отстранен от службы и предстанет перед трибуналом; военнослужащие, поощряющие укрывателей, будут отданы под трибунал за неповиновение приказу».
Из приказа генерала Мехмеда Камиль-паши, командующего третьей турецкой армией
«Когда они пришли и приказали нам собираться в дорогу, мы все удивились. Всего за три дня до этого мы проверяли, созрел ли виноград и не пора ли собирать урожай. Тогда еще кругом царил мир и покой. И вдруг городской глашатай объявляет, что мы обязаны покинуть город и уже снаряжаются подводы, чтобы нас вывезти».
Из воспоминаний одного из выживших
«Люди готовились покинуть свою родину, бросив дома и землю. Они пытались распродать мебель, продукты питания и одежду, потому что им разрешили взять с собой лишь немногое. И соглашались на любую цену. На улицах было полно турок и турчанок, рыскавших в поисках швейных машинок, мебели, ковров и других ценных вещей, которые можно было заполучить почти даром. Швейные машины ценой 25 долларов продавались по 50 центов. Дорогие ковры расхватывали меньше чем за доллар. Все это напоминало пир стервятников».
Лесли Дэвис, американский консул в Харпуте, Восточная Анатолия
«Некоторых состоятельных армян предупредили, что через три дня они вместе со всем армянским населением должны покинуть город, оставив все свое имущество, которое объявляется государственной собственностью. Но турки не стали дожидаться назначенного срока и уже через два часа начали грабить армянские дома. В понедельник весь день продолжалась пушечная канонада и ружейная пальба. Вечером солдаты ворвались в сиротский приют для девочек в поисках укрывшихся армян. Одна женщина и девочка были застрелены при попытке закрыть входные ворота. Прочесав город, погромщики подожгли и сравняли с землей армянский квартал, как и окрестные армянские деревни».
Из воспоминаний Альмы Йоханссон, шведской монахини в составе немецкой благотворительной миссии в городе Муш, Восточная Анатолия
«Самых красивых армянских девушек постарше держат в заточении, чтобы они ублажали погромщиков из местной банды, которая хозяйничает в городе. Здешний представитель комитета «Единение и прогресс» собрал в одном из домов в центре города десять самых привлекательных арестанток, чтобы насиловать их вместе со своими товарищами».
Оскар С. Хейзер, американский консул в Трабзоне, северо-восточная Анатолия, 28 июля 1915 года
Нашу группу погнали по этапу 14 июня под конвоем из 15 жандармов. Нас было человек 400-500. Уже в двух часах ходьбы от города на нас стали нападать многочисленные шайки из деревенских жителей и бандитов, вооруженных охотничьими ружьями, винтовками и топорами. Они отняли у нас все, что было. За семь-восемь дней они убили всех мужчин и юношей старше 15 лет - одного за другим. Два удара прикладом - и человек мертв. Бандиты похватали всех привлекательных женщин и девушек. Многих увезли в горы на лошадях. Так похитили и мою сестру, которую оторвали от ее годовалого ребенка.
Ночевать в деревнях нам не разрешали, а заставляли спать на голой земле. Я видела, как люди ели траву, чтобы унять голод. А что творили жандармы, бандиты и местные жители под покровом темноты, вообще не поддается описанию».
Из воспоминаний армянской вдовы из городка Байбурт на северо-востоке Анатолии
«Они приказали мужчинам и мальчикам выйти вперед. Некоторые маленькие мальчики были одеты как девочки и спрятались в толпе женщин. Но моему отцу пришлось выйти. Он был взрослым мужчиной с усами. Как только они отделили всех мужчин, из-за холма появилась группа вооруженных людей, которые убили их у нас на глазах. Они закололи их штыками в живот. Многие женщины не вынесли этого и бросились с обрыва в реку».
Из рассказа выжившего из города Конья, Центральная Анатолия
«Оставшиеся на дороге трупы следует зарывать, а не сбрасывать в овраги, колодцы и реки. Вещи мертвых подлежат сожжению».
«Отстающих сразу пристреливали. Они гнали нас по безлюдным районам, через пустыни, по горным тропам, в обход городов, чтобы нам негде было взять воду и еду. Ночью мы мокли от росы, а днем изнемогали под палящим солнцем. Я помню только, что мы все время шли и шли».
Из воспоминаний выжившего
«На 52-й день пути они пришли в другую деревню. Там местные курды забрали у них все, что было - даже рубашки. И пять дней вся колонна шла под палящим солнцем голышом. Все эти дни им не давали ни кусочка хлеба, ни глотка воды. Сотнями падали замертво, языки у них были черные, как уголь. И когда к концу пятого дня они дошли до колодца, все, естественно, бросились к воде, но жандармы преградили им путь и запретили пить. Они потребовали платить им за воду - от одной до трех лир за чашку. А иногда не давали воды, даже получив деньги».
Из воспоминаний выжившего из города Харпут, Восточная Анатолия
На всех станциях, где бы ни останавливался наш поезд, мы видели напротив эти эшелоны вагонов для перевозки скота. Из крошечных зарешеченных окон выглядывали детские лица. Боковые двери вагонов были открыты, и можно было ясно различить внутри стариков и старух, молодых матерей с младенцами, мужчин, женщин и детей, которых втиснули туда, как овец или свиней».
Анна Харлоу Бирдж, член делегации Американского Совета уполномоченных по иностранным миссиям, - о поездке в Стамбул, ноябрь 1915 года
«Одним из первых убитых, которого мы увидели, был пожилой армянин с седой бородой. Из головы у него торчал камень, которым ему размозжили череп. Чуть поодаль лежали сожженные тела шести или восьми людей. От них остались только кости и фрагменты одежды. Мы объехали верхом все озеро Гёльджюк и за сутки насчитали не менее десяти тысяч тел убитых армян».
Лесли Дэвис, американский консул в Харпуте
«22 августа на этапе между Богазлияном и Эркилетом (Центральная Анатолия) шесть конвойных жандармов стали под страхом смерти вымогать у колонны ссыльных деньги. 120 армянских семей смогли насобирать лишь десять лир. Из-за того, что денег оказалось так мало, жандармы рассвирепели, выбрали всех мужчин, около 200 человек, и заперли их на местном постоялом дворе.
Потом они выводили их оттуда скованными по несколько человек, обыскивали, забирали все найденные деньги и прямо в кандалах отправляли в близлежащий овраг. Затем выстрелами из винтовок жандармы дали сигнал местным шайкам турецких головорезов, которые уже стояли наготове с дубинками, камнями, саблями, кинжалами и ножами. Они набросились и перебили всех мужчин и юношей старше 12 лет. Вся эта резня происходила на глазах жен, матерей и детей».
Из показаний шести армянских женщин из деревни Хаджикёй, записанных немецким консулом в Адане, 1 октября 1915 года
«Колонну прибывших депортированных армян остановили перед зданиями местной администрации. Всех мальчиков и девочек отняли у матерей и увели внутрь; после этого колонну погнали дальше. Затем жителей окрестных деревень оповестили, что любой желающий может прийти в город и выбрать себе ребенка».
Константинопольский патриарх Армянской апостольской церкви Завен Тер-Егиян, 15 августа 1915 года
«Турки увели всех половозрелых девочек и девушек и изнасиловали их. Две девочки сопротивлялись, и тогда жандармы забили их до смерти. Одна девушка по имени Роза Кирасян решила добровольно отдаться одному из жандармов, взяв с него слово, что он не будет ее обижать, а потом выдаст замуж за своего брата. Турки из Эркилета увели 50 девочек и 12 мальчиков».
Из показаний шести армянских женщин из Хачикея, сентябрь 1915 года
«В конце июня 1915 года, когда температура поднималась до 46 градусов, из Харпута депортировали группу из 100 армянских женщин и детей. К востоку от Диярбакыра их отдали на произвол шайке курдов, которые выбрали себе самых привлекательных женщин, девочек и детей.
Понимая, какая участь их ожидает в плену у этих извергов, напуганные женщины сопротивлялись изо всех сил и некоторые из них были убиты рассвирепевшими курдами. Перед тем как увезти с собой отобранных женщин, они сорвали почти со всех остальных одежду и погнали их по дороге голыми».
«После резни армян турки и курды обшаривали их трупы в поисках поживы. Один из них стал обыскивать меня и заметил, что я еще жив. Тайком от других он отнес меня к себе домой. Дал мне новое турецкое имя - Ахмед. Научил меня молиться на турецком. Я стал настоящим турком и прожил у него пять лет».
Из воспоминаний выжившего
«Людям приходится убивать и есть бродячих собак. Недавно они убили и съели одного умирающего. Это я знаю со слов очевидца. Одна женщина состригла себе волосы и обменяла их на хлеб. Я сама видела, как другая женщина слизывала с земли на дороге лужи крови какого-то животного. До сих пор все они питались травой, но теперь и она пожухла. На прошлой неделе мы побывали в доме у людей, которые не ели три дня. Там была женщина с маленьким ребенком на руках, которая пыталась накормить его хлебным мякишем. Но он уже не мог есть, захрипел и умер у нее на руках».
«Трупов в городе было так много, что местные санитарные службы не справлялись с их уборкой и военные предоставили для их вывоза большие фуры, запряженные волами. В них складывали по десять трупов и отправляли колоннами на кладбище. Зрелище было ужасное: груды ничем не прикрытых, голых тел со свисающими по бокам повозок головами, руками и ногами».
Джесси Б. Джексон, американский консул в Алеппо
«Я буду отправлять к вам армян караван за караваном. Все их золото, деньги, украшения и ценные вещи мы возьмем и поделим. Вы переправите их на плотах через Тигр. Когда прибудете в укромное место, убейте их всех и сбросьте тела в реку. Вспарывайте им животы и набивайте камнями, чтобы они не всплыли. Все их пожитки берите себе. А половину золота, денег и драгоценных камней будете отдавать мне».
Из обращения губернатора Диярбакыра (Южная Анатолия), бывшего врача Решид-бея к вождям местного курдского клана Раман - записано со слов одного из его представителей
«На следующий день мы сделали привал на обед и наткнулись на целый лагерь армянских ссыльных. Бедняги соорудили себе примитивные шатры из козьих шкур, чтобы укрыться в тени. Но большинство лежало прямо под палящим солнцем на раскаленном песке. Среди них было много больных, поэтому турки дали им день передышки. Трудно представить себе более удручающее зрелище, чем толпа людей посреди пустыни в это время года. Эти несчастные, наверное, ужасно страдают от жажды».
«В живых оставалось еще много маленьких детей, которые потерянно бродили среди трупов своих убитых родителей. Для их поимки и уничтожения повсюду были разосланы «четы» («эскадроны смерти», сформированные из курдов и специально выпущенных из тюрем уголовников). Они ловили детей тысячами и пригоняли на берег Евфрата, где хватали их за ноги и разбивали им голову о камни».
Из воспоминаний очевидца-грека
«Утром караван ссыльных окружил отряд конных черкесов - они забрали у них все, что еще оставалось, и сорвали с них одежду. После чего гнали толпу голых мужчин, женщин и детей до самого Карадага (горы на берегу Хабура - притока Евфрата). Там черкесы снова накинулись на несчастных с секирами, саблями и кинжалами. И стали рубить и колоть направо и налево, пока кровь не полилась рекой и вся долина не покрылась изувеченными телами.
Я видел, как губернатор Дер-Зора наблюдал за происходящим из коляски и подбадривал убийц возгласами «Браво!» Сам я зарылся в груду трупов. Когда все умирающие затихли, черкесы ускакали. Через три дня я и еще тридцать выживших выбрались из-под разлагающихся тел. Нам пришлось еще три дня добираться до Евфрата без еды и воды. Один за другим все теряли силы и падали замертво. Одному мне удалось наконец дойти до Алеппо, переодевшись дервишем».
Из рассказа выжившего Хосепа Саркисяна из города Газионтеп в Южной Анатолии
«На подходе к деревне по обочинам дороги лежало много мертвых. Как их убили, я не знаю. Но я своими глазами видел тысячи трупов. Дело было летом, поэтому из них вытекал растопленный жир. Зловоние стояло такое, что турки собрали все трупы, облили керосином и сожгли».
Из воспоминаний выжившего
«Добравшись до Евфрата, жандармы побросали всех оставшихся в живых детей младше 15 лет в реку. Тех, кто пытался выплыть, расстреливали с берега».
Из рассказа армянской вдовы из Байбурта
«Мы желаем, чтобы вы поручили американским страховым агентствам предоставить нам полный список армян, которые заключили с ними договор на страхование жизни. Почти все они уже мертвы и не оставили после себя наследников, которые могли бы получить положенные выплаты. Теперь все эти деньги, разумеется, должны поступить в казну».
Музей-институт Геноцида армян и Институт археологии и этнографии НАН РА рекомендовали, а издательство "Гитутюн" выпустило в свет исследование доктора филологических наук Вержине Свазлян "Геноцид армян: свидетельства очевидцев" (научный редактор - член-корреспондент НАН РА Саргис Арутюнян) на армянском и английском языках. Объемистые тома (каждый свыше 800 страниц) содержат огромный историко-фактографический материал, почерпнутый из показаний 700 источников. На турецком языке книга в самое ближайшее время будет выпущена в свет в Стамбуле издательством видного правозащитника Рагипа Зараколу "Белге".
ЭТИ ТОМА - ИТОГ 55-ЛЕТНЕЙ НЕУСТАННОЙ РАБОТЫ АВТОРА . Поразительно, но еще в 1955 году, когда любое упоминание о Геноциде было под запретом, Вержине Свазлян, еще студенткой осознав важное значение показаний очевидцев как достоверного фактологического материала, по собственной инициативе начала собирать свидетельства выживших во время Геноцида. С 1960 года эту же работу она продолжила в Греции, Франции, Италии, Германии, США, Канаде, Сирии. Ливане, Египте, Турции уже как сотрудник Института археологии и этнографии НАН РА, а затем и Музея-института Геноцида армян Академии наук Армении.
В 2000 году вышло первое издание книги под тем же названием. Оно включало свидетельства 600 очевидцев. Не удовлетворившись сделанным, В.Свазлян продолжила поиск и сбор материалов. Участие в международных конференциях, посещение домов престарелых, мест компактного проживания армян, общение с потомками жертв Геноцида по всему миру позволили ей довести количество достоверных источников до 700. Отметим не только богатство охваченного материала, но и его жанровое многообразие: так, записи исторических песен на армянском и турецком языках вообще уникальны в литературе о Геноциде.
Введение к книге имеет самостоятельную научную ценность. Первый его раздел - "Историко-филологическое исследование" в свою очередь делится на два пространных подраздела: "Жанровые и типологические особенности исторических свидетельств, сообщенных выжившими свидетелями-очевидцами" и "Процесс Геноцида армян согласно свидетельствам очевидцев", в которых автор подробно раскрывает обозначенные в заголовках темы.
Во втором разделе - "Исторические первоисточники" - 700 свидетельств о Геноциде распределены по следующим обширным подразделам: "Воспоминания", "Исторические песни". В последнем подразделе помещены также нотированные песни.
САМА В.СВАЗЛЯН ТАК ГОВОРИТ О ВАЖНОСТИ СОБРАННЫХ ЕЮ СВИДЕТЕЛЬСТВ О ГЕНОЦИДЕ : "Как при раскрытии любого преступления свидетельства очевидцев имеют решающее значение, так и в данном случае каждое свидетельство имеет с юридической точки зрения доказательное значение для справедливого решения Армянского вопроса и признания Геноцида армян". "Вот почему, - заключает автор, - так важно издание и ввод в научный обиход собранных в настоящей работе фактологических документальных народных свидетельств очевидцев обо всем историческом процессе Геноцида армян, о невинных жертвах и захваченной Стране, так как геноцид - это массовое политическое преступление и оно не должно остаться безнаказанным, должно быть обязательно раскрыто, в том числе и на основе свидетельств выживших. А самый главный свидетель - народ, который, болезненно вновь и вновь переживая случившееся, рассказал и продолжает рассказывать, свидетельствуя о своем трагическом прошлом. Прошлом, которое является и прошлым всего армянского народа, его историей, его общей исторической памятью, которую надо представить на справедливый суд мира и человечества".
К работе приложены резюме на 6 языках (в том числе и на русском), словарь труднообъяснимых и иностранных слов, подробные комментарии относительно исторических событий и лиц. В особой таблице представлены сведения о свидетелях-очевидцах (имя, фамилия, год и место рождения) и их материалах, характер материала (рукопись, аудио- или видеозапись), номер архивного фонда, язык оригинала, место и время записи материала. В разделе указателей - тематического, личных имен, топонимов и этнонимов - впервые в геноцидоведении проведен тематический анализ оригиналов, который доступно позволяет исследователям углубиться в многообразные темы, охваченные в оригиналах (описание края, быт, переселение, депортация, погром, резня, похищение, обрезание, исламизация, методы истязаний, интриги великих держав и т.д.). Исключительную ценность представляют помещенные в последнем разделе книги фотографии (288 снимков) свидетелей, выживших в Геноциде, а также карта осуществленных в Османской империи в 1915-1923гг. депортации и Геноцида армян.
В АРМЯНСКОМ И АНГЛИЙСКОМ ИЗДАНИЯХ ПОМЕЩЕН ТАКЖЕ документальный видеофильм "Кредо рода Свазлян", посвященный патриотической деятельности трех поколений рода Свазлян в XX веке. В фильме использованы ценнейшие архивные материалы и живые свидетельства очевидцев Геноцида.
Нет никаких сомнений, что свидетельства очевидцев, историко-политические документы, спасенные от забвения и представленные миру на трех языках (автор надеется, что при поддержке спонсоров будет осуществлено и издание на русском языке), безусловно, станут неопровержимым и весомым вкладом в справедливое решение Армянского вопроса.
Для истории Геноцида армян большое значение имеют иностранные источники, среди которых особое место занимают свидетельства греческих авторов - очевидцев истребления христиан в Османской империи начала ХХ в. Митрополит Хрисанф (Филиппидис), возглавлявший Трапезундскую кафедру в 1913-1938 гг. (в 1938-1941 гг.- архиепископ Афин и Всея Эллады), является одним из таких очевидцев, переживших весь трагизм того черного периода в жизни армянского и греческого народов. Свое свидетельство о геноциде понтийских армян Хрисанф опубликовал в монументальном труде "Церковь Трапезунда" (Афины, 1933 г.).
По СООБЩЕНИЮ ХРИСАНФА, В НАЧАЛЕ ИЮНЯ 1915 г. В ТРАПЕЗУНД ПРИБЫЛ ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА младотурецкого комиссариата, врач Бехаэтдин Шакир бей, "спустившись из Феодосиуполя (Эрзерума), где он организовал и осуществил резню живших в том крае многочисленных армян". Вместе с губернатором (вали) Трапезунда и другими чиновниками Шакир созвал совещание, на котором "отдал тайные распоряжения о всеобщей резне армян, проживавших в вилайете Трапезунда".
13 июня было опубликовано объявление, извещающее о том, что спустя 5 дней нарушающие мир в государстве армяне должны оставить свои дома и в сопровождении охраны отправиться во внутренние области страны, где и будут пребывать вплоть до окончания войны. Хрисанф замечает, что "данное объявление и содержащиеся в нем заверения о предоставлении на пути депортируемых армян всяких удобств и безопасности делались для обмана несчастных армян. На деле же оставались в силе тайные распоряжения о поголовной резне депортируемых".
И действительно, хотя объявление давало армянам срок в 5 дней, насилия по отношению к ним начались уже 14 июня: "В день опубликования упомянутого официального объявления о депортации армян около 300 активных молодых армян было арестовано и погружено на баржу, которая после захода солнца отчалила в открытое море напротив местечка Платана, и там было вырезано турецкими чете, подплывшими к барже на лодке, а трупы были брошены в море".
Еще до 13 июня митрополит Хрисанф, узнав о плане резни, начал переговоры с губернатором Трапезунда с целью предотвращения истребления армян. Свои старания Хрисанф характеризует лишь одним словом: "сверхчеловеческие". Он, с одной стороны, уверял губернатора "в законопослушности и миролюбии братьев-армян", с другой же – напоминал ему об угрозах союзнических держав. Однако вали выразил уверенность в том, что единственное, чего не возьмут в расчет при переговорах союзники, будет резня армян. Губернатор вдобавок сообщил, что "решение константинопольского младотурецкого правительства об истреблении армян не подлежит отзыву или какому-либо изменению ".
ОБЪЯВЛЕНИЕ ПОГРУЗИЛО В ОТЧАЯНИЕ ПОНТИЙСКИХ АРМЯН И НЕОПИСУЕМО ОПЕЧАЛИЛО ВСЕХ ГРЕКОВ. Каждый день руководители армянской общины Трапезунда приходили в греческую православную Митрополию за советом и утешением Хрисанфа, который сам был "печален даже до смерти". В эти трагические дни митрополит не переставал умолять губернатора, одновременно обличая консулов Германии и Австрии в том, что "перед глазами двух великих христианских держав и с их же одобрения истреблялся целый христианский народ".
17 июня, накануне депортации, полуживые от горя армянки привели своих дочерей в греческую Митрополию. "Таким образом, многочисленные дочери армян наполнили архиерейский дом, в продолжении дней найдя в нем приют и утешение. На следующий день рано утром началась групповая депортация армян, и после выхода из Трапезунда постепенная их резня по пути. За Трапезундом, на востоке от него текущая река Пикситис или Дафнопотамос (Дегирмен-дере) наполнилась трупами. Погрузив армянских детей на лодки и в баржи, отплывали от берега и топили в море. В районе Хамшикей, близ склонов горы Завулон (Вазелон), все армяне, с самого начала призыва в армию направленные в строительные батальоны, были расстреляны в яме, которую по принуждению вырыли сами и которая по глубине доходила до спины. Равнины Париадра были покрыты трупами армян - мужчин и женщин".
Несмотря на то, что турецкие власти под угрозой смерти запретили понтийским грекам прятать у себя армян, греки, естественно, не могли не помогать "братьям-армянам". Во многих деревнях Гемуры и в поселке Сана они постоянно доставляли питание армянам, прятавшимся в лесах. Спасшиеся таким образом армяне смогли вернуться в свои деревни весной 1916 г., когда Понт заняли русские войска. Дело по уходу за армянами взял на себя глава Саны Йорикас Микропулос, которого впоследствии турки разрубили на куски. Другой благородный грек - доктор Андреас Метаксас на свои личные средства лечил и кормил в Вазелонском монастыре св. Иоанна Предтечи около 30-и армян из строительных батальонов. Они были изранены во время расстрела в Хамшикей и, добравшись через леса до монастыря, нашли защиту и духовное утешение отцов обители.
После сильного нажима со стороны Хрисанфа губернатор согласился на открытие в Трапезунде детского дома для армянских сирот. Содержание детского дома взяли на себя православная Митрополия и греческая община Трапезунда. Однако через несколько дней новый указ из Константинополя распустил детский дом, а армянские дети были розданы по турецким семьям. Позднее, во время перемирия 1918 г. митрополит Хрисанф потребовал возвращения детей, а также общинного имущества армян.
МИТРОПОЛИТ РАЗМЕСТИЛ СИРОТ В СПЕЦИАЛЬНОМ ДЕТСКОМ ДОМЕ, расходы по содержанию которого взяла на себя Епархиальная комиссия беженцев, а надзор - сестричество "Меримна" ("Забота"). Свою помощь предложили американские миссионеры. Митрополит не отказался от нее, однако запретил американцам какое-либо вмешательство в жизнь детского дома. Хрисанф обратился к армянскому патриарху Константинополя Завену Егиаяну (1913-1915, 1919-1922) с просьбой послать в Трапезунд армянского священнослужителя, чтобы он возглавил уже малочисленную общину города, а также распорядился имуществом армян.
Патриарх Завен с благодарственным посланием к Хрисанфу направил в Трапезунд вардапета Гарегина Хачатуряна (армянский патриарх Константинополя в 1951-61 гг.). Новоназначенный епархиальный начальник, однако, оказался недостаточно способным и усердным. Так, к скорби и недовольству как патриарха Завена, так и митрополита Хрисанфа, непосредственное управление армянским детским домом он доверил миссионерам, которые всего за месяц обратили всех сирот в протестантство …
С начала 90-х годов Чечню покинуло свыше 300 тысяч русских. В 1992 году только в Грозном, по официальным данным МВД республики, было убито 250 человек русской национальности, 300 - пропало без вести: (Из доклада председателя правления Русской общины Чеченской Республики Олега Маковеева)
«ЗДЕСЬ КАК В АДУ».
Передо мной - копия письма жителей Грозного, которых принято называть «русскоязычными». Послание это, адресованное еще бывшему российскому премьеру Евгению Примакову с наивной пометкой «лично в руки», можно с полным правом считать криком отчаяния.
«Мы, жители Грозного, не имевшие возможности бежать в 1994-1996 гг., чудом уцелели в подвалах. Потеряли жилье и имущество. Каждый день над нами висит угроза жизни каждому из нас. В Грозном нас, русских женщин, стариков и детей, осталось не больше 5 тысяч. Обращаемся к вам как к патриоту и интеллектуалу: спасите нас, примите в России. Молимся за вас и верим вам. В Грозном и вообще в Чечне сегодня для русских - как в аду».
Дошел ли этот зов отчаяния до адресата, не знаю. Скорее всего, нет. Не знает этого председатель правления Русской общины в Чечне Олег Маковеев, приехавший к нам, в редакцию «Труда», с целой кипой документов.
Вот только крохотная часть предоставленного им перечня издевательств и мук, пережитых русским населением Чечни за годы дудаевско- масхадовского режима.
Нестеровы, Вера и Михаил, расстреляны в октябре 1996 года в своем доме в Грозном, в районе железнодорожного вокзала.
Михаил Сидор - пенсионер, казак Грозненского округа Терского казачьего войска, расстрелян с семьей (жена и двое сыновей) в своем доме в Грозном 6 августа 1996 года.
Александр Хапряников зарезан в сентябре 1996 года. Проживал в Грозном по улице Рабочей, 67.
Александр Гладилин, казак, житель станицы Мекенская Наурского района, работал главой местной администрации. В апреле 1997 года был схвачен боевиками Национальной службы безопасности ЧРИ, брошен в застенок, где подвергался пыткам и издевательствам. Освобожден лично Масхадовым за 10 тонн муки.
Из письма жителей станицы Асиновской: «В станице до 1995 года нас, русских, проживало 8400 человек, сейчас осталось 250. С августа 96-го убито 26 семей русских, захвачено 52 наших домовладения».
Т.В. (фамилию назвать отказалась) из Гудермеса пишет: «Мы приехали с кладбища и сидели дома вместе с друзьями супругами Сапроновыми. Когда Таня и Володя пошли домой, их чеченцы из белых „Жигулей“ в упор расстреляли из автомата. У них был хороший дом, и, видимо, кому- то из „титульной нации“ понравился:
С работы меня уволили. Заставляют закрывать платком лицо по-шариатски, чтобы не было видно волос. Но ведь я - не мусульманка, а православная: Русских с руководящих должностей снимают, ставят чеченцев, даже самых безграмотных. Один знакомый чеченец всю жизнь работал чабаном, пас овец, а потом повоевал на стороне Масхадова и стал начальником депо».
ПРАВОСЛАВНЫХ - В РАБСТВО
Бандитский, чисто криминальный геноцид русскоязычного населения в шариатской Ичкерии сопровождался жестоким гонением людей по религиозному признаку. Фактически православие масхадовскими властями на территории Чечни было объявлено вне закона.
Из письма настоятеля прихода православного храма Святого Архистратига Божьего Михаила отца Захария (г. Грозный) Его Святейшеству Алексию II, Патриарху Московскому и всея Руси:
«Невозможно человеческими словами описать ту страшную жизнь, которой мы здесь живем. Это жизнь в аду, среди наглого зла и полного беззакония: Чеченцы не хотят мирно трудиться с людьми других национальностей, предпочитают жить разбоем, воровством, похищением людей. Многие из них вооружены, растаскивают и грабят все, что возможно, в быту и на производстве. Работорговля в Чечне стала нормальным явлением, на всем делают бизнес. А нам, православным, уготована участь рабов».
Как в воду глядел отец Захарий (Ямпольский). В октябре 1995 года зверски избит второй священник грозненского храма отец Александр (Смывин), в январе 1996 года похищены в Грозном отец Анатолий (Чистоусов) и отец Сергий (Жигулин). В январе 1997 года угнаны в рабство иеромонах отец Евфимий (Беломестный) и послушник Алексий (Равилов). Весной 1999 года похищены в станице Асиновской русские священники отец Петр (Макаров), отец Петр (Сухоносов) и еще один иеромонах. А 19 июля 1999 года прямо из храма в Грозном уведен в рабство и сам отец Захарий, а вместе с ним церковный староста Яков Рощин и прихожанин Павел Кадышев.
До 1994 года в Чеченской Республике было десять приходов православного вероисповедания. При «победившем» Масхадове остался один - храм святого Архангела Михаила в Грозном. Как выживали прихожане последнего православного храма, рассказывается в другом письме отца Захария, написанном в мае прошлого года: «Для нас: время приобрело особое отношение к жизни. Если вы прожили сутки и вас не ограбили, не унизили, не надругались, не взяли в рабство и тем более не убили, то это чудо и счастье: Все, что нажил приход за свое столетнее существование, - все разграблено, разрушено и сожжено».
ВЕРНУТСЯ ЛИ СЮДА РУССКИЕ?
Аксиома: преступник не имеет национальности. Как не имеет ее, по большому счету, и антинародный режим, обслуживающий интересы кучки негодяев, захвативших власть. От бандитского произвола в шариатской Ичкерии пострадали и сами чеченцы.
По данным Миннаца, с 1996 по 1999 год более 5 тысяч чеченцев были похищены с целью получения выкупа. Около 500 тысяч чеченцев, не разделяющих взгляды сепаратистов, вынуждены были покинуть родину и, спасаясь от мести «победителей», обосновались в различных регионах России.
Но у чеченцев, что ни говори, есть надежная защита - исторические тейповые связи, горский закон кровной мести, с которым не могут не считаться самые оголтелые террористы. Русское и русскоязычное же население Чечни не только ничем не было защищено от произвола ичкерийских властей, для них и сама великая Россия обернулась чуть ли не мачехой.
Жительница Гудермеса Т.П. жалуется: «Тут не только русских убивают. Чеченцев - тоже. Все страдают. Бандитам все равно кого убивать, лишь бы было что взять, награбить. Но чеченцы хоть могут уйти в горы, к родственникам, а нам, русским, куда деться? В России нас никто не ждет, напротив, нам там не рады. Называют или чеченскими подстилками, или еще как хуже. Нежелательны мы никаким властям, вот что обидно: После войны я с детьми побывала в Новгороде, в Буденновске, в Георгиевске Ставропольского края. Но из-за плохого отношения к нам там вернулась в Грозный. Нас, выходцев из Чечни, в России тоже не любят. Есть озлобленные люди, у которых кто-то погиб на войне, но в чем же мы виноваты? В том, что родились на чеченской земле и она нам - родная?»
У руководства Русской общины в Чечне и терского казачества есть конкретные предложения по стабилизации обстановки.
Одно из предложений - создать русскую автономию в исконно казачьих Наурском и Шелковском районах или вернуть эти регионы в состав Ставропольского края, откуда они были «изъяты» Никитой Хрущевым. Но, видимо, такое решение проблемы нереально, поскольку в России сегодня для него нет законодательной базы. Единственно правильный выход сейчас, по мнению специалистов, - возврат русского населения в Чечню, широкое его участие в формировании органов местного самоуправления. Представители русскоязычного населения и казачества должны быть и в составе нового, формирующегося правительства Чеченской Республики.
Владимир Янченков
Из книги Михаила Соколова «Чечня – история уже забыта?»
«В 1991-1992 гг. в Чечне были вырезаны ДЕСЯТКИ ТЫСЯЧ русских. В Шелковской весной 1992 г. «чеченской милицией» у русского населения было изъято всё охотничье оружие, а через неделю в безоружную станицу пришли боевики. Они занимались переоформлением недвижимости. Причем для этого была разработана целая система знаков. Человеческие кишки, намотанные на забор, означали: хозяина больше нет, в доме только женщины, готовые к «любви». Женские тела, насаженные на тот же забор: дом свободен, можно заселяться…
Я видел колонны автобусов, к которым из-за смрада нельзя было подойти на сто метров, потому что они были набиты телами зарезанных русских. Я видел женщин, ровнехонько распиленных вдоль бензопилой, детишек, насаженных на столбы от дорожных знаков, художественно намотанные на забор кишки. Нас, русских, вычистили с собственной земли, как грязь из под ногтей. И это был 1992 год – до «первой чеченской» (войны) оставалось еще два с половиной года.
Во время первой чеченской были захвачены видеозаписи, как развлекались с русскими женщинами несовершеннолетние вайнахи. Они ставили женщин на четвереньки и метали ножи как в мишень, стараясь попасть во влагалище. Всё это снималось на видео и комментировалось…
Потом настали веселые времена. Русских начали резать прямо на улицах среди белого дня. На моих глазах парня окружили вайнахи, один из которых плюнул на пол и предложил русскому слизать плевок с пола. Когда тот отказался, ему ножом вспороли живот. В параллельный класс прямо во время урока ворвались чеченцы, выбрали трех самых симпатичных русских старшеклассниц и уволокли с собой. Потом мы узнали, что девчонки были вручены в качестве подарка на день рождения местному чеченскому авторитету.
А затем стало совсем весело. В станицу пришли боевики и стали зачищать ее от русских. По ночам иногда были слышны крики людей, которых насилуют и режут в собственном доме. И им никто не приходил на помощь. Вот так нас… вырезали поодиночке. Десятки тысяч русских были убиты, несколько тысяч попали в рабство и чеченские гаремы, сотни тысяч сбежали из Чечни в одних трусах.
В январе 1995-го вышеозначенный господин (Гайдар) в составе большой делегации «правозащитников» (руководитель – С. А. Ковалев) приехал в Грозный уговаривать наших солдатиков сдаваться чеченцам под свои личные гарантии. … сдалось 72 человека. Впоследствии их изуродованные, со следами пыток, трупы, были найдены в районе консервного завода, Катаямы и пл. Минутка.
А. Кочедыкова, проживала в Грозном:
«Я выехала из Грозного в феврале 1993 года из-за постоянных угроз действием со стороны вооруженных чеченцев и невыплаты пенсии и зарплаты. Бросила квартиру со всей обстановкой, две автомашины и кооперативный гараж и выехала с мужем. В феврале 1993 г. чеченцы убили на улице мою соседку 1966 г. р. Ей пробили голову, переломали ребра, изнасиловали. Из квартиры рядом была также убита ветеран войны Елена Ивановна. В 1993 году стало жить там невозможно, убивали кругом. Машины подрывали прямо с людьми. С работы русских стали увольнять без всяких причин. В квартире убили мужчину 1935 г.р. Девять ножевых ран нанесли ему, дочь его изнасиловали и убили тут же на кухне.»
Б. Ефанкин, проживал в г. Грозном:
«В мае 1993 года в моем гараже на меня напали вооруженные автоматом и пистолетом двое чеченских парней и пытались завладеть моей машиной, но не смогли, т.к. она находилась в ремонте. Стреляли у меня над головой. Осенью 1993 года группа вооруженных чеченцев зверски убила моего знакомого Болгарского, который отказался отдавать добровольно свою машину «Волга». Подобные случаи носили массовый характер. По этой причине я выехал из Грозного.»
Д. Гакуряну, проживал в Грозном:
«В ноябре 1994 года соседи-чеченцы угрожали убийством с применением пистолета, а затем выгнали из квартиры и поселились в ней сами.»
П. Кускова, проживала в г. Грозном
1 июля 1994 г. четыре подростка чеченской национальности сломали мне руку и изнасиловали, в районе завода «Красный молот», когда я с работы возвращалась домой.
Е. Дапкулинец, проживал в г. Грозном:
«6 и 7 декабря 1994 г. был сильно избит за отказ от участия в ополчении Дудаева в составе украинских боевиков в с. Чечен-Аул.»
Е. Барсукова, проживала в г. Грозном:
«Летом 1994 г. видела из окна своей квартиры в г. Грозном, как к гаражу, принадлежащему соседу Мкртчян Н., подошли вооруженные люди чеченской национальности, один из них выстрелил в ногу Мкртчян Н., а затем у него забрали машину и уехали.»
Г. Тарасова, проживала в г. Грозном:
«6 мая 1993 г. в г. Грозном пропал без вести мой муж, Тарасов А. Ф. Предполагаю, что его забрали насильственно чеченцы в горы работать, т.к. он сварщик.»
Е. Хобова, проживала в Грозном:
31 декабря 1994 г. моего мужа, Погодина, и брата, Еремина А., убил чеченский снайпер в тот момент, когда они убирали на улице трупы русских солдат.»
Н. Трофимова, проживала в Грозном:
«В сентябре 1994 года в квартиру моей сестры, Вишняковой О. Н., ворвались чеченцы, изнасиловали ее на глазах у детей, избили ее сына и увели с собой 12-летнюю дочь Лену. Так она и не возвратилась. С 1993 года моего сына неоднократно избивали и грабили чеченцы.
В. Агеева, проживала в ст. Петропавловской Грозненского р-на:
М. Храпова, проживала в Гудермесе:
В августе 1992 г. нашего соседа, Саркисяна Р. С., и его жену, Саркисян З. С., пытали и заживо сожгли.
В. Кобзарев, проживал в Грозненской обл.:
«7 ноября 1991 г. трое чеченцев из автоматов обстреляли мою дачу, я чудом остался жив. В сентябре 1992 г. вооруженные чеченцы требовали освободить квартиру, бросили гранату, и я, опасаясь за свою жизнь и жизнь родных, вынужден был выехать из Чечни с семьей.
Т. Александрова, проживала в Грозном:
«Моя дочь вечером возвращалась домой. Чеченцы ее затащили в машину, избили, порезали и изнасиловали. Мы вынуждены были уехать из Грозного.»
Т. Вдовиченко, проживала в Грозном:
«Соседа по лестничной клетке, сотрудника КГБ Толстенка, рано утром из его квартиры вытащили вооруженные чеченцы, и через несколько дней был обнаружен его изуродованный труп. Сама лчино этих событий не видела, но мне об этом рассказала О. К. (адрес К. не указан, событие имело место в Грозном в 1991 г.»)
В. Назаренко, проживала в Грозном:
«В Грозном жил до ноября 1992 г. Дудаев потворствовал тому, что против русских открыто стали совершаться преступления, и за это из чеченцев никто не нес наказания. Неожиданно исчез ректор Грозненского университета, а через некоторое время его труп случайно нашли закопанным в лесу. С ним поступили так, потому что он не хотел освобождать занимаемую им должность.»
В. Комарова:
«В Грозном я работала медсестрой в детской поликлинике №1. У нас работала Тотикова, к ней пришли чеченские боевики и дома расстреляли всю семью. Вся жизнь была в страхе. Однажды Дудаев со своими боевиками забежал в поликлинику, где нас поприжимали к стенкам. Так он заходил в клинику и кричал, что здесь был русский геноцид, т.к. наше здание раньше принадлежало КГБ. Зарплату мне не платили 7 месяцев, в апреле 1993 г. я уехала.»
Ю. Плетнева, 1970 г.р.:
«Летом 1994 г. в 13 часов я была очевидицей расстрела на площади Хрущева 2-х чеченцев, 1-го русского и 1-го корейца. Расстрел производили четверо гвардейцев Дудаева, которые привезли на иномарках жертвы. Пострадал проезжавший на автомобиле гражданин.
В начале 1994 г. на площади Хрущева один чеченец игрался гранатой. Чека соскочила, игравший и еще несколько человек, находившихся рядом, были ранены. Оружия было в городе много, практически у каждого жителя Грозного – чеченца. Сосед-чеченец пьянствовал, шумел, угрожал изнасилованием в извращенной форме и убийством.»
А. Федюшкин, 1945 г.р.:
«В 1992 г. неизвестные лица, вооруженные пистолетом, отобрали автомобиль у моего кума, проживающего в ст. Червленная. В 1992 или в 1993 г. двое чеченцев, вооруженных пистолетом и ножом, связали жену (1949 г.р.) и старшую дочь (1973 г.р.), совершили в отношении их насильственные действия, забрали телевизор, газовую плиту и скрылись. Нападавшие были в масках. В 1992 г. в ст. Червленная ограбили мою мать какие-то мужчины, забрав икону и крест, причинив телесные повреждения. Сосед брата, проживавший в ст. Червленной, на своем автомобиле ВАЗ-21-21 выехал из станицы и пропал. Автомобиль нашли в горах, а его самого спустя 3 месяца обнаружили в реке.»
В. Доронина:
«В конце августа 1992 г. увезли внучку на автомашине, но вскоре отпустили. В ст. Нижнедевиук (Ассиновка) в детском доме вооруженные чеченцы изнасиловали всех девочек и воспитателей. Сосед Юнус угрожал моему сыну убийством и требовал, чтобы он продал ему дом. В конце 1991 г. в дом к моему родственнику ворвались вооруженные чеченцы, требовали деньги, угрожали убийством. Сына убили.»
С. Акиншин, 1961 г.р.:
25 августа 1992 г. около 12 часов на территорию дачного участка в Грозном проникли 4 чеченца и потребовали у находившейся там жены вступить с ней в половую связь. Когда жена отказалась, то один из них ударил ее в лицо кастетом, причинив телесные повреждения.»
Р. Акиншина (1960 г.р.):
«25 августа 1992 г. около 12 часов на даче в районе 3-й больницы гор. больницы г. Грозного четверо чеченцев в возрасте 15-16 лет потребовали вступить с ними в половую связь. Я возмутилась. Тогда один из чеченцев ударил меня кастетом и меня изнасиловали, воспользовавшись моим беспомощным состоянием. После этого под угрозой убийства меня принудили к совершению полового акта с моей собакой.»
Н. Любенко:
«В подъезде моего дома лица чеченской национальности застрелили одного армянина и одного русского. Русского убили за то, что заступился за армянина.»
Т. Забродина:
«Был случай, когда у меня вырвали сумку. В марте-апреле 1994 года в школу-интернат, где работала моя дочь Наташа, зашел пьяный чеченец, который избил дочь, изнасиловал ее и после этого пытался ее убить. Дочери удалось убежать. Была свидетелем, как грабили соседний дом. В это время жильцы находились в бомбоубежище.»
О. Кольченко:
«Мою сотрудницу, девушку 22 лет, на моих глазах чеченцы изнасиловали и расстреляли на улице возле нашей работы. Меня саму ограбили два чеченца, под угрозой ножа отобрали чеченские деньги.»
В. Карагедин:
«Убили сына 08.01.95, ранее чеченцы 04.01.94 убили младшего сына.»
«Всех заставляли принимать гражданство Чеченской республики, если не примешь. Не получишь талоны на продукты.»
А. Абиджалиева:
«Уехали 13 января 1995 г. потому, что чеченцы требовали, чтобы ногайцы защищали их от российских войск. Забрали скот. Брата за отказ идти в войска избили.»
О. Боричевский, проживал в Грозном:
«В апреле 1993 г. квартира подверглась нападению со стороны чеченцев, одетых в форму ОМОНа. Ограбили и унесли все ценные вещи.
Н. Колесникова, 1969 г.р., проживала в Г. Гудермесе:
«2 декабря 1993 г. на остановке «участок 36» Старопромышленного (Старопромысловского) района Грозного 5 чеченцев взяли меня за руки, отвели в гараж, избили. Изнасиловали, а потом возили по квартирам, где насиловали и кололи наркотики. Отпустили только 5 декабря.»
Э. Курбанова, О. Курбанова, Л. Курбанов, проживали в Грозном:
«Наши соседи – семья Т. (мать, отец, сын и дочь) были найдены у себя дома с признаками насильственной смерти.»
Т. Фефелова, проживала в Грозном:
«У соседей (в Грозном) украли девочку 12 лет, потом подкидывали фотографии (где над ней издевались и насиловали) и требовали выкуп.»
З. Саниева:
«Во время боев в Грозном видела среди бойцов Дудаева женщин-снайперов.»
Л. Давыдова:
«В августе 1994 г. трое чеченцев зашли в дом семьи К. (Гудермес). Мужа затолкали под кровать, а 47-летнюю женщину зверски изнасиловали (также с использованием разных предметов). Через неделю К. умерла. У меня в ночь с 30 на 31 декабря 1994 г. подожгли кухню.»
Т. Лисицкая:
«Проживали в Грозном у вокзала, ежедневно наблюдала, как грабят железнодорожные составы. В ночь на новый, 1995 г., ко мне приходили чеченцы и требовали деньги на оружие и боеприпасы.»
К. Целикина:
Т. Сухорукова:
«В начале апреля 1993 г. была совершена кража из моей квартиры (Грозный). В конце апреля 1993 г. у нас была украдена машина ВАЗ-2109. 10 мая 1994 г. мой муж Багдасарян Г. З. Был убит на улице выстрелами из автомата.
Я. Рудинская, 1971 г.р.:
«В 1993 г. вооруженные автоматами чеченцы совершили разбойное нападение на мою квартиру (ст. Новомарьевская). Вынесли ценные вещи, меня и мать насиловали, пытали ножом, причинив телесные повреждения. Весной 1993 г. на улице (Грозный) были избиты мои свекровь и свекор.»
В. Бочкарева:
«Дудаевцы взяли в заложники директора училища ст. Калиновская Беляева В., его заместителя Плотникова В. И., председателя колхоза «Калиновский» Ерина. Требовали выкуп 12 млн р. Не получив выкупа, убили заложников.
Я. Нефедова:
«13 января 1993 г. я с мужем подверглась разбойному нападению со стороны чеченцев в своей квартире (Грозный) – отобрали все ценные вещи, вплоть до серег из ушей.»
В. Малашин, 1963 г.р.
«9 января 1995 г. в квартиру Т. (Грозный), в которую мы с женой приехали в гости, ворвались трое вооруженных чеченцев, ограбили нас, а двое изнасиловали мою жену, т, и находившуюся в квартире Е. (1979 г.р.)
Ю. Усачев, Ф. Усачев:
Е. Колганова:
«Мои соседи-армяне подверглись разбойному нападению со стороны чеченцев, их 15-телнюю дочь изнасиловали. В 1993 г. разбойному нападению подверглась семья Прохоровой Е. П.
А. Плотникова:
Зимой 1992 г. у меня и моих соседей чеченцы отобрали ордера на квартиры и, угрожая автоматами, приказали выселяться. Я оставила в Грозном квартиру, гараж и дачу. Мои сын и дочь были свидетелями убийства чеченцами соседа Б. – его расстреляли из автомата.»
В. Мажарин, 1959 г.р.:
«19 ноября 1994 г. чеченцы совершили разбойное нападение на мою семью. Угрожая автоматом, вышвырнули из автомашины мою жену и детей. Всех избили ногами, сломали ребра. Жену изнасиловали. Отобрали машину ГАЗ-24, имущество.»
М. Васильева:
«В сентябре 1994 г. двое чеченских боевиков изнасиловали мою 19-летнюю дочь.»
А. Федоров:
«В 1993 г. чеченцы обворовали мою квартиру. В 1994 г. у меня украли машину. Обратился в милицию. Когда увидел свою машину, в которой находились вооруженные чеченцы, также сообщил об этом в милицию. Мне сказали, чтобы я забыл об этой машине. Чеченцы угрожали и говорили, чтоб я уехал из Чечни.»
Н. Коврижкин:
«В октябре 1992 г. Дудаев объявил мобилизацию боевиков в возрасте от 15 до 20 лет. Во время работы на железной дороге русских, меня в т.ч., чеченцы охраняли, как заключенных. На станции Гудермес я видел, как чеченцы застрелили из автоматов незнакомого мне мужчину. Чеченцы заявили, что убили кровника.»
А. Бурмурзаев:
«26 ноября 1994 г. был очевидцем, как чеченские боевики сожгли 6 танков оппозиции вместе с экипажами.»
М. Пантелеева:
«В 1991 г. боевики Дудаева штурмом взяли здание МВД ЧР, убив при этом сотрудников милиции, какого-то полковника, ранив майора милиции. В Грозном похитили ректора нефтяного института, проректора убили. В квартиру моих родителей ворвались вооруженные боевики – трое в масках. Один – в милицейской форме, под угрозой оружия и пыткой горячим утюгом отобрали 750 тыс. р., украли автомашину.
Е. Дудина, 1954 г.р.:
«Летом 1994 г. меня ни за что на улице избили чеченцы. Избивали меня, сына и мужа. С сына сняли часы. Потом меня затащили в подъезд и совершили половой акт в извращенной форме. Одна знакомая женщина мне рассказывала, что, когда та ехала в Краснодар в 1993 г., поезд был остановлен, вошли вооруженные чеченцы и забирали деньги и ценности. В тамбуре изнасиловали и выкинули из вагона (уже на полном ходу) молодую девушку.»
И. Удалова:
«2 августа 1994 г. ночью в мой дом (Гудермес) ворвались двое чеченцев, матери порезали шею, нам удалось отбиться, в одном из нападавших узнала соученика по школе. Я подала заявление в милицию, после чего меня стали преследовать, угрожать жизни сына. Я отправила родных в ставропольский край, потом уехала сама. Мои преследователи взорвали мой дом 21 ноября 1994 г.»
В. Федорова:
«В середине апреля 1993 г. дочь моей знакомой затащили в машину (Грозный) и увезли. Через некоторое время ее нашли убитой, она была изнасилована. Мою знакомую по дому, которую в гостях пытался изнасиловать чеченец, в тот же вечер по пути домой поймали чеченцы и всю ночь ее насиловали. 15-17 мая 1993 г. в подъезде моего дома меня пытались изнасиловать двое молодых чеченцев. Отбил сосед по подъезду, пожилой чеченец. В сентябре 1993 г., когда я ехала на вокзал со знакомым, моего знакомого вытащили из машины, избивали его ногами, а потом один из нападавших чеченцев ударил меня ногой в лицо.»
С. Григорьянц:
«За время правления Дудаева убили мужа тёти Саркиса, отобрали машину, потом пропали сестра моей бабушки и ее внучка.»
Н. Зюзина:
«7 августа 1994 г. коллегу по работе Ш. Ю. Л. С женой захватили вооруженные бандиты. 9 августа его жену отпустили, она рассказала, что их били, пытали, требовали выкуп, ее отпустили за деньгами. 5 сентября 1994 г. изуродованный труп Ш. нашли в районе химкомбината.»
«В октябре 1993 г. нашу сотрудницу А. С. (1955 г.р.), отправителя поездов, изнасиловали около 18 часов прямо на вокзале и избили несколько человек. В это же время изнасиловали диспетчера по имени Света (1964 г.р.). Милиция поговорила с преступниками по-чеченски и отпустила их.
В. Розванов:
«Трижды пытались чеченцы украсть дочь Вику, дважды она убегала, а в третий раз ее спасли. Сына Сашу ограбили и избили. В сентябре 1993 г. ограбили меня, сняли часы. Шапку. В декабре 1994 г. 3 чеченца обыскали квартиру, разбили телевизор, поели. Выпили и ушли.
А. Витьков:
«В 1992 г. изнасиловали и застрелили Т. В., 1960 г.р., мать троих малолетних детей. Замучили соседей, пожилых мужа и жену, за то, что дети отправили вещи (контейнер) в Россию. МВД Чечни отказывалось искать преступников.
О. Шепетило, 1961 г.р.:
«В Грозном проживала до конца апреля 1994 г. Работала в ст. Калиновская Наурского р-на директором музыкальной школы. В конце 1993 г. я возвращалась с работы из ст. Калиновская в Грозный. Автобуса не было, и я пошла в город пешком. Ко мне подъехала машина «Жигули»Ю из нее вышел чеченец с автоматом Калашникова и, угрожая убийством, запихнул меня в машину, отвез на поле, там долго издевался надо мной, изнасиловал и избил.»
Я. Юнусова:
«Сын Заир в июне 1993 г. был взят в заложники и 3 недели его удерживали, отпустили после выплаты 1,5 млн р.»
М. Портных:
«Весной 1992 г. в Грозном на ул. Дьякова полностью разграбили вино-водочный магазин. В квартиру заведующей этим магазином была брошена боевая граната, в результате взрыва которой погиб ее муж, а ей ампутировали ногу.
И. Чекулина, 1949 г. р.:
«Из Грозного уехала в марте 1993 г. Моего сына 5 раз грабили, снимали с него верхнюю одежду. По дороге в институт моего сына чеченцы сильно избили, проломили ему голову, угрожали ножом. Меня лично избили и изнасиловали лишь потому, что я русская. Был убит декан факультета института, где учился мой сын. Перед нашим отъездом убили моего сына, Максима.»
В. Минкоева, 1978 г.р.:
В 1992 г. в Грозном на соседнюю школу было совершено нападение. Детей (седьмой класс) взяли в заложники и удерживали в течение суток. Было совершено групповое изнасилование всего класса и трех учительниц. В 1993 г. украли мою одноклассницу М. Летом 1993 г. на перроне ж/д вокзала на моих глазах чеченцами был…»
Б. Ярошенко:
«Неоднократно чеченцы в Грозном в течение 1992 г. избивали, грабили квартиру, разбивали мою машину за то, что отказывался принимать участие в боевых действиях с оппозицией на стороне дудаевцев.»
В. Осипова:
«Уехала из-за притеснений. Работала на заводе в Грозном. В 1991 году на завод приехали вооруженные чеченцы и силой выгоняли русских на выборы. Затем для русских были созданы невыносимые условия, начались повальные ограбления, взорвали гаражи и забрали автомашины. В мае 1994 г. сын, Осипов В. Е., выезжал из Грозного, вооруженные чеченцы не давали грузить вещи. Потом то же было со мной, все вещи объявлялись «достоянием республики».
К. Денискина:
«Вынуждена была уехать в октябре 1994 г. из-за обстановки: постоянная стрельба, вооруженные грабежи, убийства. 22 ноября 1992 г. Дудаев Хусейн пытался изнасиловать мою дочь, избил, угрожал убийством.»
А. Родионова:
В начале 1993 г. в Грозном разгромили склады с оружием, вооружались. Доходило до того, что дети ходили в школу с оружием, закрывались учреждения, школы. В середине марта 1993 г. трое вооруженных чеченцев ворвались в квартиру соседей-армян, забрали ценные вещи. Была очевидцем в октябре 1993 г. убийства молодого парня, которому прямо днем распороли живот.
Н. Березина:
«Жили в п. Ассиновском. Сына постоянно избивали в школе, он вынужден был не ходить туда. У Мужа на работе (местный совхоз) снимали с руководящих должностей русских.»
Л. Гостинина:
«В августе 1993 в Грозном, когда я шла с дочерью по улице, среди белого дня чеченец схватил дочь (1980 г.р.), ударил меня, затащил ее в свою машину и увез. Через два часа она вернулась домой, сказала. Что ее изнасиловали. Русских унижали всеми способами. В частности, в Грозном у дома печати висел плакат: «Русские, не уезжайте, нам нужны рабы!»»
Тюрколог, кандидат филологических наук Рубен Мелконян в представленной статье коснулся темы свидетельств переживших Геноцид армянских детей сирот в туркоязычной документально-мемуарной литературе. На примере двух таких трудов Мелконян представляет жестокую одиссею армянских детей и женщин, потерявших своих близких во время Геноцида и в последующие годы, одновременно показывая усилия этих людей любой ценой сохранить свою идентичность.
Статья была опубликована в 9 номере периодического сборника «Вопросы востоковедения», который посвящен 100-летней годовщине Геноцида армян.
Как свидетельствует ряд источников, в том числе и турецких, в годы Геноцида армян многочисленные армянские дети не только подверглись резне, но и были похищены турками и курдами, после чего были насильственно исламизированы и продолжили жить в качестве слуг-рабов и жертв гарема. Немецкий востоковед Иоганнес Лепсиус считал ссыльных армянских женщин и детей «истинным трофеем ислама» (Лепсиус И., Германия и Армения 1914-1918 (сборник дипломатических документов) том 1, (перевод В.Минасян), Ереван, 2006, стр.45). Часть осиротевших детей по приказу и инициативе османских властей была распределена в мусульманские семьи (Başyurt E., Ermeni Evlatlıklar, İstanbul, 2006, s. 36), а также собрана в турецких приютах и исламизирована. В османских архивах сохранились свидетельствующие об этом документы, которые нашли место в армянской историографии и литературе.
Сопоставив данные из разных источников, можно предположить, что насильственная исламизация и ассимиляция армянских детей в годы Геноцида армян осуществлялась на двух уровнях: государственном и широких слоев общественности:
Армянские дети, потерявшие родителей, чудом выжившие в резне, бездомные и оставшиеся без опеки, были исламизированы и распределены в турецкие семьи при содействии правительства. В качестве примера, подтверждающего вышесказанное, можно процитировать сохранившийся в османском архиве официальный приказ, датированный 10 июля 1915 года, в котором говорится, что исламизированных армянских детей-сирот необходимо распределись в благополучные мусульманские семьи, в частности в тех деревнях и селах городского типа, где нет армян. Если детей много, их надо отдать в малообеспеченные мусульманские семьи и ежемесячно выдавать 30 курушей на каждого ребенка. Затем необходимо составить списки о количестве и местонахождении этих детей и отправить в центр (Atnur İ.,Türkiyede Ermeni Kadınları ve Çocukları Meselesi(1915-1923), Ankara, 2005, s. 65). Особо отмечается, что детей отдают в мусульманские семьи, чтобы они получили мусульманское образование.
В процесс исламизации и отуречивания армянских детей были вовлечены также широкие круги турецкой общественности: в годы Геноцида армян турки и курды похитили и исламизировали многочисленных армянских детей. Не в силах отрицать этот бесспорный факт, турецкая сторона ввела в оборот ту гипотезу, что якобы «сердобольные» люди исходя их гуманных побуждений, «спасли» ссыльных армянских детей. Не будучи сторонниками абсолютных оценок, считаем возможным принять, что иногда, в крайне редких случаях, можно не исключать данную гипотезу, однако в большинстве случаев армянских детей отбирали с помощью насилия с целью их исламизирования и отуречивания, и руководствуясь не гуманными, а сугубо личными и экономическими интересами.
Как свидетельствуют многочисленные факты, мусульмане, получив армянских девочек, позже выдавали их замуж за своих сыновей, таким образом избегая также тяжелой обязанности выплаты «калыма». Исходя из разных корыстных побуждений, турки и курды «спасли» многочисленных армянских детей, и данное явление принимало массовый характер.
Как отмечается в ценной книге пережившего Геноцида армян интеллектуала Ваграма Минахоряна, «Иметь в семье армянского ребенка стало манией» (Минахорян В., 1915 год: дни катастрофы, Тегеран, 2006, стр. 328). В данной книге озвучена и другая точка зрения, согласно которой весть о приближающейся победе русских заставляла многих мусульман «спасти» армянских детей, чтобы «доказать» свои гуманные побуждения и избежать возможной мести (Минахорян В., стр. 327). Ужасающим аспектом вопроса является проявление извращенной сексуальной эксплуатации армянских сирот в те и последующие годы.
В турецкой художественно-документальной литературе последнего периода встречаются многочисленные примеры о жестокой участи и насильственной исламизации армянских сирот. Одной их них является книга «Воспоминания о ссылке ребенка по имени «М.К», изданная в 2005 году в Турции, которая была написана на основании мемуаров Манвела Кркяшаряна, родившегося в 1906 году в Адане. В 1980 году Манвел, проживающий в Сиднее, записал воспоминания о Геноциде и своей жизни в последующие годы, а позже – в 2005 году известный турецкий публицист Баскин Оран подготовил их к публикации.
В девятилетнем возрасте Манвел и его семья встали на путь исхода, во время которого он стал свидетелем самоубийства своей матери Мариам, смерти отца – Степана, резни их каравана и других ужасов. Чудом спасшись, 9-летний ребенок подвергся неописуемым мучениям: его то продавали на рынке рабов, то «усыновляли» разные мусульмане, и наконец, после 10 лет скитаний, он нашел своих родственников. Баскин Оран отметил, что маленький мальчик просто подсознательно искал свои корни, родню, и наконец нашел (Oran B., “M.K.” Adlı Çocuğun Tehcir Anıları: 1915 ve Sonrası, İstanbul, 2005, s.14). Эта история одна из тех многотысячных примеров, которым армянские дети подвергались в годы Геноцида армян, однако воспоминания Манвела Кркяшаряна являются наиболее важными описанием пережившего страха.
Составитель книги Баскин Оран в своем обширном предисловии проводит явные или контекстные обобщения вокруг вопроса о Геноциде, пытается косвенно представить официальную турецкую позицию, однако истинной ценностью книги являются истории Манвела Кркяшаряна без комментариев.
В книге Манвела Кркяшаряна есть многочисленные описания грабежа беззащитных армянских беженцев со стороны простого мусульманского народа. Манвел отчетливо помнил самоубийство своей матери, о котором два раза рассказывает в книге.
После смерти матери маленький Манвел пережил второй удар – смерть отца. Помимо всех лишений и ужасов на пути исхода, Манвел стал свидетелем многочисленных примеров работорговли и сам был продан таким образом.
Однажды, в незнакомом месте на пути депортации, будучи не в состоянии больше идти, Манвел решил остаться в том месте. Спустя некоторое время курды и черкесы убили часть оставшихся там армян, а детей распределили между собой. Манвела забрал курд из близлежащей деревни и захотел отвести к себе домой, однако по дороге передумал и решил ограбить мальчика. Он отобрал даже последнюю одежду, которая была на 9-летнем Манвеле и полуголым оставил на дороге. После этого Манвел спрятался в пещере, где на следующий день его нашел один мусульманин и забрал к себе. Через несколько дней пришли курды из соседней деревни Сармрсанк, которая сегодня находится на границе Сирии и Турции, и забрали мальчика в качестве прислуги. По дороге Манвел увидел убитых или полумертвых людей, и понял, что это был их караван, который черкесы привели и сдали курдам, а те после грабежа убили всех армян. Вечером того же дня в деревне начался переполох. Оказалось, что один курд заметил 14-15-летнего абсолютно голого армянского юношу, который выжил во время резни. Жители деревни пошли и забили его до смерти камнями (Oran B., стр. 60).
Это и множество других описанных в книге сцен являются лучшим свидетельством того, что представители разных слоев и возрастных групп мусульманской общественности были вовлечены в процесс осуществления Геноцида армян. Ужасает то обстоятельство, что курды, арабы, турки с легкостью убивали армян всего лишь из-за одежды. Пережив все эти ужасы и чудом выжив, Манвел начал жить в курдской деревне, прислуживал в домах крестьян, однако использовал любую возможность найти свои родственников. В течение 10 лет мучений в вопросе сохранения своего национального и религиозного самосознания, для Манвела важную роль сыграло христианское воспитание.
В маленьком ребенке армянство ассоциировалось с христианством, и он с осторожностью начал интересоваться, где есть христиане, чтобы таким образом найти своих близких. В итоге, поиски привели Манвела в Мосул, и священник местной армянской церкви пообещал помочь ему. И действительно, через некоторое время выяснилось, что несколько родственников Манвела находятся в Алеппо, и после 10 лет мучений и скитаний он, наконец, нашел их. Затем Манвел узнал, что одна их его сестер – Ожен, живет на Кипре, а другая – Сируи, в США. В 1925 году Манвел уехал на Кипр, обосновался там, женился, заимел детей и уже в 1968 году переехал в Австралию. В конце стоит добавить, что желание искать и найти своих родственников сопровождало Манвела на протяжении всей жизни и уже 79-летний Манвел посетил сестру, находившуюся в США, которую в последний раз видел в 2-летнем возрасте.
Не все очевидцы Геноцида и их потомки осмеливались написать о пережившем и увиденном, поэтому часто прибегали к помощи других людей. В 2008 году в Турции были опубликованы мемуары под названием «Саргис любил эти земли», где проживающий в Германии армянин Саргис Имас пересказывает воспоминания своей семьи о Геноциде. Он отправил записанный материал турецкому журналисту и публицисту Фаруку Болдириджи, попросив отредактировать и подготовить к печати. Между Саргисом и Фаруком установилась переписка и телефонная связь, и турецкий журналист начал заниматься публикацией мемуаров, однако, к сожалению, Саргис Имас скончался до издания книги.
Несмотря на то, что составитель книги сделал некоторые равнозначные комментарии в предисловии и попытался, в частности, показать призывы о дружбе и братстве, присутствующие в мемуарах Саргиса Имаса, однако, книга пополняет список произведений на армянскую тематику в мемуарном жанре турецкой литературы и кроме того, имеет источниковедческую ценность для истории Геноцида.
Асатур - дед Саргиса Имаса с материнской стороны, был мельником деревни Конакалмаз Харбердского района и именно это обстоятельство спасло его от ссылки. После смерти жены, Асатур в основном жил на мельнице, которая находилась за пределами деревни, и когда полицейские ворвались в деревню и всех выселили, его не было в деревне. Его семья – мать, 7-летняя дочь Шушан, 3-летний сын Андраник вместе с другими односельчанами были депортированы и направились в сторону города Маден. Вечером того же дня, после бесконечной ходьбы, обессилевшая 70-летняя мать Асатура попросила сопровождающего их полицейского убить ее, поскольку не могла больше идти. «Пойдя на встречу» просьбе пожилой женщины, полицейский заколол ее на глазах у внуков и оставил окровавленное тело на дороге (Bildirici F., Serkis Bu Toprakları Sevmişti, İstanbul, 2008, s. 18). Двое малолетних детей остались около бездыханного тела бабушки и не понимали, что произошло. До поздней ночи дети просили бабушку встать и продолжить путь, поскольку караван уже ушел, а они остались одни. Так до рассвета дети, дрожа от холода, ждали рядом с телом бабушки.
На рассвете Шушан вместе с братом вынужденно начала осматриваться в незнакомой местности в поисках еды. Когда они дошли до ближайшей речки, им навстречу вышли трое курдов. Увидев беззащитных детей, курды начали переговариваться. В дальнейшем выяснилось, что военный врач Сами-бей, проживающий в городе Маден, попросил этих курдов найти 7-8-летнюю армянскую девочку, чтобы они стала подругой для его 3-летней дочери. Взамен на это врач обещал заплатить курдам. И вот, увидев Шушан и Андраника, курды поняли, что нашли девочку, однако им было сказано привести лишь девочку, поэтому 3-летний Андраник был не нужен.
В тот момент произошел случай, воспоминания о котором сопровождали Шушан всю жизнь: пока двое курдов беседовали друг с другом, третий подошел к детям: «Невысокий курд подошел к детям. Ни сказав и слова Шушан, он грубо схватил Андраника за руку и потащил в сторону реки. Курд начал топить мальчика. Шушан в ужасе не могла кричать и бежать. Она застыла и наблюдала за смертью брата. Этот человек был настоящим убийцей, для него ее красивый брат не имел никакой ценности. Он был настолько спокоен, что казалось, будто занимался обыденным делом. Было очевидно, что он не впервые убивает человека. Когда ребенок притих, курд вынес его тело из воды и снял с него всю одежду. А маленькое тело его уже не интересовало: он вновь бросил его в воду» (Bildirici F., стр. 19).
Разбойники увели Шушан в большой дом, находившийся в городе и отдали человеку, который заплатил курдам-убийцам. Это был военный врач Сами-бей, который удочерил Шушан и назвал ее Сузан. По рассказу Саргиса Имаса, в том доме к Шушан относились хорошо, и она пробыла там 5-6 лет. Спустя годы, посетивший Маден армянский торговец заметил, что девочка хорошо понимает по-армянски. А до этого, отец Шушан –Асатур искал свою семью и попросил этого торговца в случае каких-либо вестей сообщить ему. Поговорив с девочкой, торговец спросил ее имя, на что девочка ответила, что сейчас ее зовут Сузан, однако в родной деревне ее называли Шушан.
Торговец сообщил об этом Асатуру, который направившись в город Маден, навестил Сами-бея и описал ситуацию, попросив вернуть ему дочь. Доктор Сами сжалился, однако сказал, что отдаст девочку Асутуру лишь в том случае, если она узнает отца. Сами и Асатур пошли домой, и увидев отца, Шушан сразу его узнала. Она закричала «отец, отец» и обняла его. После этого Сами-бей вернул Шушан отцу, и они направились в деревню Конакалмаз, которая очень изменилась: новые люди владели имуществом и домами армян.
Через несколько лет Шушан выдали замуж за армянина Мартироса из деревни Тилк в Харберде, который также был армянским ребенком, спасшимся от Геноцида.
В книге описана также история мачехи Шушан – Ехсаи. Во время геноцида они потеряла мужа и вместе с маленькой дочерью Мартой была сослана. В дальнейшем Ехсаи в своих мемуарах описала разные эпизоды работорговли на пути исхода. «По дороге любой мусульманин мог спокойно забрать понравившуюся ему женщину и девушку. Они платили несколько грошей сопровождающим караван полицейским и забирали их, словно арбуз или дыню». Подобная участь ожидала и Ехсаи, которую купил крестьянин-мусульман, после чего отуречил и женился на ней. Примечателен тот факт, что Ехсаи даже не упоминает имени своего «мужа» и очевидно, что ее мучают также моральные вопросы: «Эти два месяца показались мне целой вечностью. Лишь мне и Богу известно, как прошли эти месяцы. Я твердила себе, что оскверняется лишь мое тело, а душа останется совершенно чистой» (Bildirici F., стр. 137-139).
Здесь выявляются также вопросы реинтеграции похищенных и с помощью насилия ставших женами мусульман армянских женщин, то, как они преодолеют себя и после замужества за похитителями-убийцами вернутся в свою прежнюю среду. Именно это заставляло многих армянок отказываться от реальной возможности освобождения из мусульманского рабства. Ехсан забрала с собой свою дочь Марту, которую оставила под присмотром родственников ее «мужа-мусульманина». Через некоторое время девочка были изнасилована главой семьи, после чего с трудом добралась до своей матери. Они вместе бежали и приютились на мельнице своего дальнего родственника Асатура.
Позже Ехсан и Асатур поженились, заимели двух детей, а Марта мигрировала в Советскую Армению и создала семью.
Таким образом, можно заключить, что свидетельства переживших Геноцид армян, в данном случае –детей, уникальным образом проявляют те истории, которые стали основой для публикации мемуаров на турецком. Будучи свидетельствами пережившего-очевидца и написанные немного в художественном жанре, они становятся более доступными для чтения, а то, что они на турецком языке, могут стать небольшим, хотя и положительным шагом на пути раскрытия правды для неосведомленной и ставшей жертвой политики отрицания турецкой общественности.