Хотя Донцов жил в относительно недавнем прошлом, известно о нем очень мало, и то, что известно, содержит много противоречий. Мы подаем наиболее вероятные, по нашему мнению, сведения, и отмечаем, что написание научной документированной биографии Донцова является делом будущего.

Д. И. Донцов родился 17 (29) августа 1883 г. в Мелитополе. Дата 30 августа (н.с.) – результат арифметической ошибки (в 19 в. разница между юлианским и григорианским стилями составляла 12 дней, не 13, как сейчас). Дата 10 сентября (н.с.) – также результат недоразумения, когда дата 29 августа григорианского стиля была принята за дату юлианского стиля и еще раз "переведена" на григорианский стиль.

Родители его – Иван (отчество его нам неизвестно) (1840 – 1894) и Ефросинья Иосифовна (1856 – 1895) были дворянами. Семья была довольно зажиточной, имела 1500 десятин земли и предприятие по продаже сельскохозяйственных машин в Мелитополе.

Дмитрий был средним из пяти детей; его старший брат и сестра стали россиянами, принимали участие в российском социал–демократическом движении; зато младшие брат и сестра вслед за Дмитрием стали украинцами. Но ни имен их, ни дат жизни мы не знаем.

Дмитрий окончил реальное училище в Мелитополе и в 1900 г. переехал в Царское Село (около Санкт-Петербурга), где закончил среднее образование (мы не знаем, какое именно заведение). Позже (когда именно – неизвестно) он поступил на юридический факультет Санктпетербургского университета, сблизился с украинской общиной. Уже в это время он увлекся творчеством Леси Украинки, которому позже посвятил книгу и несколько статей.

В 1905 – 1907 гг. он участвовал в деятельности Санктпетербургской группы Украинской социал–демократической рабочей партии (УСДРП). Осенью (где-то 18 октября) 1905 Донцов выступил с речью на украинском политическом собрании в Санкт-Петербурге; за это его арестовали и перевезли в Киев в Лукьяновскую тюрьму. Освободили его без суда по общей амнистии. В ноябре 1905 г. Донцов уехал в Санкт-Петербург, а в январе 1906 г. вернулся в Киев и включился в работу УСДРП.

В начале 1907 г. Донцов в Санкт-Ппетербурге участвует в редактировании газеты "Наша дума" (орган украинской фракции 2-й думы, вышло 2 номера).

В 1907 г. во время пребывания в Киеве Донцов был арестован вторично; как члену Киевского комитета УСДРП ему грозила 4-летняя каторга. После 8 месяцев Лукьяновской тюрьмы он был выпущен на поруки (хлопотами брата и сестры). Он нелегально выехал в Галицию. Точные даты этих ареста и освобождения остаются для нас неизвестными.

12.04.1908 г. Донцов прибыл во Львов. В 1908-9 гг. лечился в Закопане, где ближе познакомился с В. Липинским.

В 1909 – 1911 годах он прослушал 4 семестра юридического факультета Венского университета. Там в 1909 г. он познакомился с Марией Михайловной Бачинской, с которой женился 27.05.1912 г. С 1911 г. Донцов жил во Львове, выступал в украинской прессе как публицист.

В 1913 г. Донцов из-за идейных расхождений по национальному вопросу покидает ряды УСДРП.

С началом 1-й мировой войны, 4.08.1914 г. Донцов стал во главе вновь созданного Союза освобождения Украины (Львов). Поскольку российские власти, как мы видели выше, любила арестовывать Донцова и предавались этой увлекательной политической игре при любой возможности, Донцов (как и другие члены СВУ) вынужден был перед наступлением русских войск на Галичину переехать в Вену.

В конце 1914 г. Донцов отошел от руководства СВУ и переехал с женой в Берлин, где возглавил Украинскую информационную службу. Работа на поле политического информирования об Украине стала для него основной на следующие 6 лет. В Берлине он находился до 1916 г., на недолгое время выезжал в Швецию.

В 1916 г. Донцов переехал в Берн (Швейцария) и возглавил Бюро национальностей России, которое занималось распространением информации по соответствующей проблеме. В конце марта 1917 г. Донцов переехал во Львов, где наконец закончил обучение, получив степень доктора прав в Львовском университете. Но как юрист он, кажется, никогда не работал.

Где-то в марте 1918 г. (точная дата нам неизвестна) Донцов переехал в Киев, включился в работу Украинской партии земледельцев–демократов, с 24 мая 1918 г. возглавлял Бюро прессы и Украинское телеграфное агентство при гетманском правительстве. Эта партия в целом поддерживала гетманский переворот, но не имела на Скоропадского сильного влияния.

После провозглашения федеративной грамоты гетмана (14.11.1918 г.) Донцов считал свои отношения с гетманом порванными. 25.11.1918 г. Донцов опубликовал статью с осуждением политики гетмана; после нее он должен был прятаться в Киеве от белогвардейцев, поскольку инициатива в политической игре "Арестуйте Донцова" перешла именно к ним. После освобождения Киева Донцову пришлось прятаться уже от Директории. С помощью Е. Коновальца и С. Петлюры Донцов получил поручение в дипломатическую миссию и 13.01.1919 г. уехал из Киева в Вену.

В середине февраля 1919 г. Донцов переехал в Берн, где руководил прессово–информационным отделом украинского представительства в Швейцарии. После ликвидации украинских дипломатических миссий в феврале 1921 г. Донцов переехал в Вену. В январе 1922 г. он получил разрешение польских властей на переезд во Львов. Здесь он жил вплоть до сентября 1939 г.

Во Львове Донцов по инициативе Е. Коновальца был назначен главным редактором "Литературно-научного вестника" (ЛНВ) – знаменитого украинского журнала, основанного в 1898 г., выход которого был прекратился в 1919 г. Донцов возродил журнал и продолжал его до 1932 года.

Параллельно Донцов был редактором журнала "Зарево" (1.04.1923 – 1924 гг.) На базе "Зарева" он хотел создать националистическую организацию (Партию народной работы – уже четвертую политическую организацию, в которой он участвовал), но это не удалось, и Донцов навсегда покинул попытки практической политики.

С концом 1932 года издание ЛНВ из-за финансовых трудностей прекратилось. Донцов принял смелое решение продолжить издание журнала в качестве своего частного предприятия и сумел сделать его прибыльным. "Вестник литературы, политики и науки" (или упрощенно "Вестник") выходил во Львове в 1933 – 1939 гг.

В самом конце августа 1939 г. успел выйти 9-й номер "Вестника", который оказался последним. 1.09.1939 г., в первый день немецко–польской войны (которая очень скоро переросла в 2-ю мировую войну) польская полиция вспомнила, что она тоже любит арестовывать Донцова. Поляки посадили его в концлагерь Береза Картузская, где он находился до падения Польского государства. Выйдя из заключения, Донцов через Данциг прибыл в Берлин, где находился до лета 1940 г. В Берлине украинский эмигрант А. Севрюк подан на него донос в гестапо за "полонофильство Донцова". Гестапо – против всех ожиданий – не захотело присоединиться к международным соревнованиям по арестовыванию Донцова. После выяснения дела Донцов переехал в Бухарест, где жил до середины 1941 г.

С началом советско-немецкой войны Донцов вернулся в Берлин, а затем переехал в Прагу, где работал в немецком учреждении по исследованию Восточной Европы (конкретное название этого учреждения нам не известно). На рубеже 1943-44 гг. Донцов последний раз побывал во Львове.

После конца 2-й мировой войны Донцов находился в американской оккупационной зоне в Германии, а затем – в Париже (кон. 1945 – 1 пол. 1946 гг.).

Большевики внесли свою свежую струю в охоту на Донцова: они записали его в список "военных преступников" и пытались схватить его. На самом деле Донцов за всю войну не сделал ни одного выстрела и, кажется, за всю жизнь никогда не держал винтовки в руках. Вместо этого он держал в руках перо, которое под командой умной головы все время разоблачало агрессивную, захватническую политику Москвы против Украины и всего мира. Но это не только не оправдывало Донцова в глазах большевиков, а наоборот, усугубляло его вину.

Опасаясь выдачи в руки Советов, Донцов переехал в Великобританию, а в недолгом времени – в США. С 1947 года и до смерти он жил в Канаде (точные даты этих переездов нам не известны). В 1949 – 1952 гг. Донцов преподавал украинскую литературу в Монреальском университете. В это время он сотрудничал с многочисленными украинскими изданиями в свободном мире, написал и напечатал много публицистических и литературоведческих трудов, но не имел постоянных обязанностей. Попытки наладить сотрудничество с Организацией украинских националистов в эмиграции, проекты создания отдельного журнала, где Донцов был бы главным редактором, не удались.

Дмитрий Донцов умер 30.03.1973 г. Похоронен на украинском кладбище в Баунд Бруке (США).

Идейное развитие

Судьба судила Донцову долгий жизненный путь: на поле украинской публицистики он работал почти 65 лет. Мир за это время сильно изменился, менялись и взгляды Донцова. В общих чертах можно выделить три этапа его идейной биографии.

Первый из них – социал–демократический (до 1913 года). В это время молодой публицист плывет в фарватере идейных течений своего времени, изучает и популяризирует Маркса и Энгельса и даже… разоблачает "украинских буржуазных националистов" (под которыми он понимал собственно представителей либерального, умеренного украинства).

Второй этап – националистический – начался в 1913 году и продолжался примерно до 1939 года (условно говоря, до конца "Вестника"). В 1913 году Донцов круто перекладывает руль своей судьбы, произнеся речь (напечатанную брошюрой) за обретение Украиной независимости. В произведениях этого периода (который является самым плодотворным и самым важным в жизни Донцова) решающей движущей силой исторического процесса выступает не борьба классов, но национализм, неизменная воля нации к бытию и самореализации.

Третий этап, для которого трудно подобрать четкое определение (условно можно назвать его мистическим ) продолжался примерно с 1939 года до конца жизни Донцова. Не отрицая откровенно высказанных в предыдущем периоде принципов, Донцов все больше внимания стал уделять проблемам духовного развития, видя в развитии духа источник общественных и политических изменений.

Но на протяжении всей жизни нашего украинского Макиавелли его ведущей звездой было независимое украинское государство и борьба против России как главного врага нашей независимости.

За свою долгую жизнь Донцов был знаком с целой массой украинских политических, общественных, культурных деятелей, имел среди них много горячих сторонников и еще больше – заклятых врагов. Его публицистический стиль никогда не исключал страстного обличения своих идейных противников, разоблачение их личных грехов. Его противники нередко отвечали ему тем же оружием. На наш взгляд, эта личная полемика относится уже к прошлому, и к ней нужно относиться как к пережитому факту.

Мы, конечно, далеки от того, чтобы разоблачать или развенчивать Донцова словам самого же Донцова. Мы равным образом далеки от того, чтобы считать его произведения за какую-то скрижаль, которая упала на нас с неба и которой мы должны слепо поклоняться, не пытаясь изменить ни титлы. Цель нашего веб–переиздания произведений Донцова – дать материал для самостоятельного мышления, для самостоятельного решения, что из написанного им и сейчас является подходящим и полезным, а что относится к историческому опыту нации или к личным мыслям автора.

Иконография

Иконографии Донцова все равно что не существует – так, будто речь идет об авторе глубокой древности, а не о современнике наших родителей. Мы подаем одно фото Донцова, которое гуляет по Интернету, не зная ни даты, ни обстоятельств его появления. Сбор и систематизация достоверных, документированных портретных изображений Донцова относится к задачам нашей биографической науки.

Библиография

Библиография работ Донцова находится в эмбриональном состоянии. Сам автор, кажется, не очень заботился о полном списке своих произведений (как мы видели выше, он сменил не менее 30 мест проживания – такова была судьба каждого борца против московского империализма). На обложках своих брошюр он помещал перечни других своих трудов, главным образом таких, которые вышли отдельными изданиями.

М. Сосновский в своей книге "Дмитрий Донцов. Политический портрет" (1974) насчитывает 73 названия периодических изданий, в которых публиковались статьи Донцова. Но для большинства этих изданий мы не можем назвать ни одной конкретной статьи Донцова. Итак, библиографирования его статей в периодике – дело будущего.

Нам известно, что в 1958 г. П. Штепа издал "Библиографию сочинений Дмитрия Донцова", но у нас ее нет, и мы ею не пользовались.

Следует знать, что Донцов пользовался такими криптонимом и псевдонимами: Дм.Д., М.Л., О.В., Р.О., Дм. Черный, Закопанець, Д. Варнак, Дмитрий Свирид, Мир, В. Темляк. Не исключено, что были и другие псевдонимы.

Большевики всегда яростно и систематически ненавидели Донцова; они уничтожали и запрещали его произведения везде где только достигала их преступная власть. Нельзя не признать, что следствием такого систематического 70-летнего преследования в Украине практически не сохранилось экземпляров оригинальных изданий Донцова, и его произведения остаются все еще мало известными. Репринтные и другие переиздания его произведений в независимой Украине были немногочисленными, бессистемными и малотиражными. Дело систематического (а тем более научного, академического) издания трудов Донцова относится к будущим задач нашей науки.

Следующий хронологический список произведений Донцова отражает плачевное состояние сохранности его наследия. В ряде случаев в квадратных скобках мы приводим расходящиеся (местами очень расходящиеся ) данные о публикации определенной статьи. Мы отмечаем также все известные нам перепечатки и переводы одного произведения, объединяя их в одно гнездо под датой первой публикации.

Подавляющее большинство работ Донцова было опубликовано на украинском языке. Лишь несколько из них были опубликованы на немецком и английском языках. Предлагаемые ниже названия работ даны в нашем переводе со справочной целью. Оригинальные названия можно прочитатить в украинском варианте списка.

Важнейшие книги

Принципы переиздания

Мы делаем наше веб–переиздание в основном с оригинальных книг и брошюр Донцова. Для таких изданий мы обязательно подаем репродукцию обложки или титульного листа. В некоторых случаях, не имея в руках таких оригиналов, мы использовали перепечатки, которые изданы в Украине в 1990–2000–х годах. Все тексты мы подаем по современной украинской орфографии, оставляя некоторые написания, которые считаем характерными для Донцова. Географические и личные имена приводятся в соответствие с написанями, применяемых в современном украинском языке. В комментариях мы подаем кратчайшие данные об определенном лице или событии (для более широких данных является " Википедия ").

Книга:

Дмитрий Донцов. Национализм ПРЕДИСЛОВИЕ К ТРЕТЬЕМУ ИЗДАНИЮ

“Национализм”, который вышел первым изданием (из типографии 00. Василиан в Жовкве) в 1926 году, выступил с идеологией, которая рвала с целым мировоззрением драгомановского “демократизма” и социализма Маркса-Ленина, пересякнутого ядом москофільства. В той книге автор развивал мысли, которые распространял перед 1-й Мировой войной, как в Киевской “Слове”, в брошюрах “Модерное москофільство” и “3 повода друга єреси”, изданных в Киеве, “Современное политическое положение нации и наши задачи” (відчит на студенческом съезде во Львове), во время 1-й мировой войны - “Украинская государственная мысль и Европа” (изд. в Берлине, Виннице и во Львове), “Международное положение Украины и Россия”, “Культура примитивизма”, “Мазепа и Мазепинство” (в Киеве и Черкассах) по 1-й мировой войне - “Основания нашей политики” и львовским “ЛНВ-ку”.

Основные идеи “Национализма” были прежде всего антитезы драгоманівському “малоросіянству”. Взгляду на Украину как провинцию России, которая претендовала лишь на некоторые “облегчения” культурного и социального характера “Национализм” противопоставлял идею политической нации, идеалом и целью которой был политический государственный сепаратизм, полный разрыв со всякой Россией, а культурно - полное противопоставление целом духовом комплексу Московии, под обзором соціяльним - негация социализма. Это была полная антитеза “гермафродитському” мировоззрению тогдашнего демосоціялістичного украинского руководства.

На вопрос “ЧТО?” “Национализм” отвечал: независимость и полный сепаратизм, подчеркивание последнего в антиципації будущих лозунгов “федерации”, “самостийности”, но... в рамках “общего отечества”, России. На вопрос “КАК приобретать свою цель?” “Национализм” отвечал: борьбой; национальной революцией против Московии; не путем “понимания” или “эволюции”.

Эти тезисы были полной антитезой драгоманівства и социализма, ибо идеология Драгоманова уймалася, им же самим, в его “гимні”: “Эй украинец просит не много...”. Идея “Национализма” вместо “немного” - ставляла “все”! Вместо “просит” - жаждет и получает. Также дальнейшую драгоманівську мудрость (из того же гимну): постулат “любви”, “ко всем словянам”, а в первую мере до москалей, как к “старшему брату”, который должен был вести других, “Национализм” отвергал как наивное и безобидное капітулянство. За вопросом “ЧТО?”, “Какова цель нации?”, и за вопросом “КАК постичь ее”?, на третий вопрос - “КТО должен это совершить?” - “Национализм” ответил: человек нового духа. Какого? Духа противоположного упадническому духу представителей украинской интеллигенции ХХ-го века с “рабским мозгом” и “рабским сердцем” (слова и. Франко). Роз"їдженому сомнениями умственные той интеллигенции, хитливому в своих мыслях “Национализм” противопоставлял незнаючу сомнений веру в свою идею, в свою Правду, (крикливо очерченную противниками как “догматизм”, “односторонность” и “эмотивность”). Літепло-сантиментальній любви к “родной матушке”, любви спокойствия и идиллии противопоставил “Национализм” патос шевченко, не раздвоенной, “одной любви” к своей нации, ее великого прошлого и ее великого будущего (что противники клеймили как “фанатизм”). Наконец хитливій воли той интеллигенции, “нетвердій в путях своих”, задивленій в “обстоятельства”, то есть в ту чужую силу, которая их создала, противопоставил “Национализм” безкомпромісовий воинственный дух, примат силы над силой материи (что было в глазах противников пустой “романтикой”, нехваткой “реализма”). Кроме того, в отдельном разделе “Национализма”, противопоставлено євнухському “реализму” ту мистику, без которой всякая политика мертва; мистику, которая является источником жизни нации и ее силы.

“Национализм”, как и произведения автора, вышедшие перед тем, вызвали резкую реакцию как в московском политическом мире (в Государственной Думе, в прессе, П.Мілюков, В.ленин, и другие), так и среди нашей интеллигенции, левой и правой. Либеральная “Украінская Жизнь” и соц.-демократический киевский “Колокол” осудили самостійницько-сепаратистичні идеи национализма как “вредные” и “нереальные”; осудили эти идеи также и монархисты (“Крестьянская Украина”), за программу “союз” Украины с Московией. Большевистская пресса и до сих пор, почти сорок лет после его появлению, ведет озлобленно-лживую кампанию против идей “Национализма”. Демократы, социалисты и совєтофіли нападают на “Национализм” за “гитлеризм”, тогда как в 1926 году, когда он был напечатано, про Гитлера не было еще слышно. Нападают за “негерманских влияния” в идеях “Национализма”, тогда когда автор все отчетливее подчеркивал традиции нашей Старины, как источник национализма (“Где искать наших традиций”, “Правда прадедов великих”, “От мистики до политики”, “Тоска по героическим”, “Незримые скрижали Кобзаря” и пр.). И эти “влияния “чужих идей” вменяют автору как раз те “моралисты”, что “чужим богам пожрали жертвы”: Марксу, Ленину, Луначарському, Достоевскому - вообще “светочам” русской литературы. Некоторые из противников идей “Национализма” утверждают, что его идейное влияние ширилось среди молодежи только через ее “безкритичність”, но не вияснюють, почему мудрые руководители “почетного гражданства” не могли никак повлиять на эту молодежь, чтобы в ней воспитать “более критичный подход” к взглядов. Некоторые прибегали к замалчивание идей автора, или к наивных способов обесценивать их: так напр., одни называют книгу “Национализм” “брошюрой” (“аморальной” и “вредной”), полной “преступного шовинизма” (Лев Ребет: “Света и тени ОУН”, Мюнхен, 1964). Другие, хоть и ищут за московскими корнями большевизма, но не замечают того, что как раз Донцов посвятил много внимания этой проблеме в “Основаниях нашей политики” (Вена, 1921), тоже и в брошюре “Культура примитивизма” (Киев, 1918), или в книге “Россия или Европа” (Лондон, 1954).

Источник этого похода против национализма не трудно найти. Ибо теперь даже слепым становится ясно, почему многие из нашей “демократически”-социалистической, или “современно”-перекрещенной с национализма на просоветский “демократизм” или даже монархической интеллигенции, так заело (вместе с большевиками) ведут до сих пор полную злобы и инсинуаций кампанию против “Национализма” и националистической идеи. Это потому, что многие из интеллигенции тех группировок, заражены незнищимим москвофильством, против которого я выступил впервые в 1912 году (“Модерное Москофільство”, Киев). Вот здесь собственно и была “зарыта собака”! Вот здесь и крылась причина их антинаціоналізму! Ну, и комплекс плебея, который не важиться випростувати позвоночника.

Москофільським путем пошли и “радянці” (с Киевской “Совета”) перед 1-й мировой войной, и “радянці” совєтофільські, и М.грушевский, В.Винниченко, и Н.шаповал, (“Союз народов Восточной Европы”), и А.Крушельницький, и о. назарук (звеличник Петра и Екатерины и ненавистник казачества), и Липинский (“Союз трех Русей”), и В.Левинський, и Багряный, и ренеґати национализма, теперь сторонники “мирной эволюции” или “нашего государства УССР”, или тітовської Украины, и враги вооруженной борьбы за независимость; и М.Лозинський, и Ф.Федорців, и Ю.Бачинський, и М.Рудницький, и в своих воспоминаниях Чернецкий, который повествует, что и сам он “мало-помалу стал радянофілом”, и многие его товарищи, - и П.карманский, и В.Пачовський, и Ю.Шкрумеляк, которых он не обвиняет в “безкритичності”, и оправдывает всякими способами, хоть те пустомудрі поверили в “привлекательны кличи большевиков о власти рабочих, крестьян, о расцвете украинской культуры в советской Украине”. Безкритичною была лишь та молодежь, которая шла за лозунгами национализма, который сразу увещевал перед московской ложью; не Чернецкий с товарищами, который снисходителен к москофільських перекінчиків (и себя самого), с яростью набрасывался на автора “Национализма”. По следам галичанина Чернецкого пошли многие из эмиграции по 1945 году, например, Шерех-Шевелев, который утверждает, что Украина “пошла теперь другим путем, чем которым ее вели в вооруженном соревнованию 1917-20 гг.”, и что этим путем (т.е. московско-большевистским) и имеет ли она идти, а в органе “МУР” (редакция - Шорох, Дивнич, У.Самчук и Ю.Косач) в 1947 г. напечатал чисто большевистское нападение Ю.Косача на львовский “Вестник”, на национализм и на Донцова, и твердил, что считать Косача большевиком это “демагогия” и “ложь”. Ответ Донцова на выпад Косача редакторы “МУР-в” отказались печатать в том будто-то “дискусійнім органе”, в “МУР-и”, которого водителей Шорох славил как крупных носителей новой эпохи, как “символ современности”. (Ответ появилась в “0рлику”).

“Малоросіянство”, которое и перед 1926-м и в наши дни пышным чертополохом расцвело и на Украине и в эмиграции, - вот где была укрыта причина ненависти тех кругов до “Национализма” тогда и теперь, их москофільство это - отрицание всех национальных традиций, культурных, бытовых, социальных, политических, моральных и религиозных! А борьба с ним теперь принимает отчетливую форму борьбы с силами дьявола. Недурно - в нападении может самопроизвольной щирости - один из “МУР”-овцев, один из звеличників вождей нашего “современного” москвофильства, тех Тычин, Сосюр, Рыльских, Бажанов, Скрипників и Ю. Коцюбинских признался, что нам надо делать “компромисс с дьяволом”. Их москофільство, это был просто страх и удивление раба перед всякой признанной миром силой.

Вынося свою идеологию национализма против банкротящихся идей нашей эпохи, против “современной демократии” (дружелюбной и к СССР и к коммунизму), против коммунизма и социализма, против наднационального интернационализма, “Национализм”, против их “разума без веры основ”, видвигнув веру; против их духа ідилізму, вигідництва и матеріяльного “счастье” - идеализм; против духа изобретательности и “мирной эволюции” - знамя борьбы. Этот флаг должен был добраться до людей нового духа; не до людей умирающей псевдоэлиты “софистов, калькуляторов и экономистов” (слова Е. Берка); не до рук безыдейных полатайків и матеріялістів, а к людям новой элиты, людей с основными приметами нового рыцарства: с мудростью, благородством и отвагой. Такой тезис “Национализма”.

Двоподіл? Вероятно, тот двоподіл, за который “Национализм” стянул на себя больше злобы и “прогрессивных”, и своих, и российских большевицьких противников. Полемизировать с тезисом “двойного разделения” они не могут, потому что эта идея красной нитью переходит через все произведения Г.сковороды, І.Вишенського, Т.шевченко, И.франко, Леси Украинки, Елены Телиги - вообще поэтов львовского “Вестника”. Не только я, но и они делят людей на две “породы”, не согласно с их соціяльним состоянием, а с их духовной природой, с их духом; делят на две разные категории: на “шляхтича” - и “мужика”, “казака” и “свинопаса”, рыцаря - и “плебея”, патриота и “дядь отечества чужого”; борцов - и “партачей жизни”, героев за нацию - и “немых, подлых рабов”, “грязи Москвы” или “нищих в ялмужну просящих”, мучеников за веру - и “сонное племя” отступников, Ардентів - и Ізоґенів, людей “рыцарской, чистой, святой” крови - и “сукроватої” крови невольников, “кузнецов безверхих” и “человеческих шашелей”, (одни - с чужими идолами” борются, вторые - “растлевающие” нацию), на “одержимых” духом истины - и Иуд, племя Навина - и Датанов и Авиронов, “люд героев” и “номадов ленивых” и т. д. (тема для спеціяльної разведки!) Речь Не идет здесь о социально-клясові разницы, повторяю, а о разнице духа. Потому что в Шевченко были “плебеи гречкосеи”, и “романский золотой плебей”; есть у него “израильский первосвященник во времена Ирода - царя, а те, что в чужой обладателя “языков собаки патынки лизали”, это были иногда и обычные Яремы, и потомки казацкого панства. Это - “татарские люди” и - Игорю вой, Барабаш и Хмельницкий, Мазепа и Кочубей. А в наиболее переломові эпохи это два близнеца Иваны - один “будет пытать палачей, второй - помогать палачам...”.

Этот двоподіл, это собственно проблема детронизации нашей современной псевдоэлиты (и не только нашей), и прихода на его место нового “рыцарства”, который предусматривал Шевченко; это проблема, которую поставил в 1926 году “Национализм” как возрождение духа нашей старины старокиевской и казацкой, с ее поборниками, которые в эпоху борьбы нашей західньої цивилизации против антихристианских сил дьявола, возложат начало большому делу, довершенню великой миссии Украины, заповідженої ей на горах киевских апостолом Андреем. Миссии Креста и меча: “На дьявола - крест, на врага - сабля”. Большой конкурс в сфере духовном и физическом.

Это, в основном, хотел я сказать в слове до этого третьего издания моего “Национализма”, а при этом случае составить благодарность всем тем моим единомышленникам, которые привели, в тот или другой способ, до этого издания.

1.	Дмитрий Донцов. Национализм ПРЕДИСЛОВИЕ К ТРЕТЬЕМУ ИЗДАНИЮ
2.	ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
3.	ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. УКРАИНСКОЕ ПРОВАНСАЛЬСТВОРОЗДІЛ И. ПРИМИТИВНЫЙ ИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗМ
4.	РАЗДЕЛ II. “НАУЧНЫЙ” КВІЄТИЗМ
5.	РАЗДЕЛ III. ХУТОРЯНСКИЙ “УНИВЕРСАЛИЗМ”
6.	РАЗДЕЛ IV. МАТЕРІЯЛІЗМ (ЛИБЕРАЛИЗМ, ДЕМОКРАТИЗМ, ПАЦИФИЗМ, ПАРТИКУЛЯРИЗМ, АНАРХИЗМ)
7.	РАЗДЕЛ V. ПРОВАНСАЛЬСТВО И ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИМБІОЗАСУВЕРЕННІСТЬ КАК “ПРЕДРАССУДОК”, ПІДРЯДНІСТЬ НАЦИОНАЛЬНОГО ИМПЕРАТИВА
8.

И Ефросиньи Иосифовны (Осиповны) Донцовых . В семье он был средним из пяти детей . В семье разговаривали на русском языке, но читали и украинские книги .

Окончил реальное училище в Мелитополе и в 1900 году отправился в Царское село , где получил среднее образование и поступил в Санкт-Петербургский университет на юридический факультет .

В 1905-1907 годах участвовал в деятельности Украинской социал-демократической рабочей партии (УСДРП) . Осенью 1905 года был арестован и переправлен в Лукьяновскую тюрьму (Киев) . В ходе общей амнистии был освобождён без суда . В ноябре 1905 года уехал обратно в Санкт-Петербург, но буквально в январе следующего года вернулся в Киев .

В начале 1907 года помогал в редактировании двух номеров газеты «Наша дума » .

В 1907 году вновь был арестован . Как члену Украинской социал-демократической рабочей партии, ему грозили четыре года каторги , но благодаря ходатайству родственников он был освобождён на поруки после 8 месяцев пребывания в Лукьяновской тюрьме .

12 апреля 1908 года переехал во Львов . Некоторое время лечился в Закопане , где познакомился с В. Липинским .

В 1909 году он считал главной целью украинского пролетариата свержение абсолютизма и автономию Украины в демократической России. Работы Донцова того времени были направлены против всех украинских групп и партий, которые стояли на «буржуазно-националистических» позициях .

С 1909 по 1911 год был вольным слушателем юридического факультета Венского университета , где познакомился с Марией Михайловной Бачинской, на которой и женился 17 мая 1912 года .

С 1911 года жил во Львове, занимался журналистикой .

С течением времени публикации Донцова стали приобретать антироссийскую направленность, он начинает критиковать «москвофильство», заявлять, что украинство должно «отгородиться» от России и обратиться к западноевропейской культуре . В 1913 году, выступая во Львове на Втором украинском студенческом съезде с докладом «Современное положение нации и наши задачи», Донцов заявлял, что в грядущей войне следует ориентироваться на Германию и Австрию и что не стать на сторону врагов России будет «преступлением перед нацией и будущим ». Донцов заявлял, в частности: «Австро-Венгрия стоит перед дилеммой: или разделить судьбу Турции, или стать орудием новой революции новых народов Восточной Европы… Актуален не лозунг самостоятельности. Актуальным, более реальным и быстрее достижимым является лозунг отделения от России, уничтожения всякого объединения с нею, - политический сепаратизм » .

В 1913 году Донцов по идейным соображениям вышел из УСДПР .

В 1916 году переехал в Берн, где возглавлял Бюро народов России (БНР) . В конце марта 1917 возвратился во Львов, где закончил обучение, получив степень доктора права во Львовском университете .

С 14 ноября 1918 года, после провозглашения Скоропадским федерации с Россией, Донцов считал себя более не связанным с гетманом какими-либо обязательствами и уже 25 ноября 1918 года опубликовал статью, осуждающую гетмана .

В феврале 1921 года переехал в Вену в связи с ликвидацией украинских дипломатических миссий . В январе 1922 года получил разрешение Польши на переезд во Львов, где проживал до сентября 1939 года .

По предложению Евгения Коновальца (как руководителя Украинской войсковой организации) был редактором журнала «Литературно-научный вестник » . Под влиянием западноевропейских фашистских идей написал и издал книгу «Национализм», в которой изложил доктрину интегрального национализма, которую, в свою очередь, взяла в качестве официальной идеологии Организация украинских националистов (ОУН).

Донцов также работал редактором журнала «Зарево » с 1 апреля 1923 года по 1924 год . После неудачи с использованием этого журнала как базы для националистической организации он, по его словам, навсегда оставил попытки участия в практической политике .

1 сентября 1939 года польская полиция арестовывает Донцова и помещает его в концлагерь «Берёза Картузская », где он находится до падения Польского государства . Выйдя из заключения, Донцов переезжает в Берлин, где находится до лета 1940, пока на него не подал в гестапо донос украинский эмигрант А. Севрюк . Но арестован он не был и после выяснения дела уехал в Бухарест, где пробыл до середины 1941 года .

С началом Великой Отечественной войны Донцов вернулся в Берлин, а оттуда в Ригу . В 1943-1944 годах Донцов в последний раз посещает Львов и к концу Второй мировой войны оказывается в американской оккупационной зоне Германии, откуда переезжает в Париж .

Советские власти внесли Донцова в список военных преступников и требовали его выдачи .

Донцов переезжает в Великобританию, а вскоре после этого в США. С 1947 года и до смерти прожил в Канаде . С 1949 по 1952 годы преподавал украинскую литературу в Монреальском университете , сотрудничал с украиноязычными изданиями, занимался писательской деятельностью, но постоянной работы не имел . Пытался создать журнал или наладить сотрудничество с ОУН, но неудачно .

В Торонто он выпустил ещё одну книгу («Крестом и мечом»), где в который раз выступил сторонником «теории элит» итальянских социологов Г. Моски и В. Парето . Умер 30 марта 1973 года и похоронен на украинском кладбище в Саут-Баунд-Брук , США .

Доктрина

В своей программной работе «Национализм» (1926) Донцов провозглашал идеи интегрального национализма и осуждал сторонников идей Михаила Драгоманова , широко популярных до Первой мировой войны в среде украинской интеллигенции.

Суть доктрины состоит из трёх постулатов:

• межнациональные отношения;
• структура украинской нации;
• движущие силы украинского национализма.

В своих выводах Донцов опирался на популярный в начале XX в. социал-дарвинизм . Правовая и политическая оценка ОУН и УПА, где нация понималась как своего рода вид в природе - такой же, как, например, собаки, кошки, львы и пр.. Нация находится в перманентном состоянии конкуренции, а следовательно, войны за выживание. Отсюда следует, что война - неизбежная вещь, а войны между нациями вечны.

По мнению Донцова, украинская нация, если она намерена войти на равных в уже существующий мировой порядок наравне со сложившимися (как французы или британцы), должна иметь иерархию. Во главе должен находиться лидер или вождь, далее «инициативное меньшинство» - у Донцова элита или орден, - под которым народ - у Донцова масса или чернь. Принадлежащие к правящей касте «не знают ни милосердия, ни человечности в отношении личности».

По Донцову, истоками национализма являются следующие универсальные принципы, которыми в конечном счёте руководствуются все нации в борьбе друг с другом:

• воля, превалирующая над разумом;
• физическая сила, отрицающая силу науки;
• насилие сильного над слабым;
• территориальная экспансия;
• расизм и фанатизм;
• беспощадность к врагу и ненависть к чужому;
• аморализм.

В книге «Дух нашей старины» Донцов пишет, что необходимо выделить из украинского народа специальную «расовую касту» - аристократичных нордийцев .

Считал он также, что необходимо распространять взаимное недоверие, сеять ненависть к своим, приносить «раздор в родной дом» ради объединения носителей одних идей против других .

Неоднократно в своих произведениях провозглашал лозунги «Киев против Москвы», «Прочь от России».

В своих произведениях чаще использовал понятия «московство», «московское», «московиты», желая подчеркнуть истоки Российского государства.

Выступал критиком коммунизма и большевизма как его составной части.

Также неоднократно вступал в заочную полемику с жившим в эмиграции видным политическим деятелем Украинской Центральной Рады Владимиром Винниченко . Тот, в свою очередь, отвечал взаимностью, называя Донцова «человеком, который призывает ходить в церковь, а сам остаётся безбожным».

Признание

Михаил Демкович-Добрянский в своей работе [какой? ] (размещённой в 1-м выпуске мюнхенского журнала «Проблемы») 1947 года оценивал Донцова как весомую фигуру в формировании украинского национализма, а говоря о тезисе об аморальности национализма, которые Донцов пропагандировал в «Литературно-научном вестнике», называл это находкой в политической борьбе, отмечая, что тем самым он впустил демонов в украинского человека.

Участница ОУН, а затем УПА Мария Савчин в своей книге «Тисяча доріг» утверждала, что приписываемое [кем? ] Донцову влияние на молодёжь Галичины в межвоенный период сильно преувеличено. Ни она сама, ни её товарищи не читали его книг и статей, и познакомиться с ними многие участники партизанского движения и украинского подполья смогли уже в эмиграции.

Библиография

Наиболее известные

• Донцов, Д. И. . - Лондон-Торонто: Українська видавнича спілка, 1966.
• Донцов, Д. И. Xрестом і мечем. - Торонто, 1967.

Остальные по алфавиту

«Der», «Die», «Gross-Polen», «Iсторiя», «Де», «Московська», «Підстави», «Рік», «Сучасне», «Українська», «Якою»

• Донцов, Д. И. Der Geist Russlands. - München: Schild-Verlag, 1961.
• Донцов, Д. И. Die ukrainische Staatsidee und der Krieg gegen Rußland. - Berlin: C. Kroll, 1915.
• Донцов, Д. И. Die Ukraine und die Türkei. S. 8-10
• Донцов, Д. И. Gross-Polen und die Zentralmächte. - Berlin: C. Kroll, 1915.
• Донцов, Д. И. Iсторiя розвiтку української державної iдеї. - Вiнниця, 1917.
• Донцов, Д. И. Де шукати наших історичних традицій. - Львів: Квартальник Вістника, 1938.
• Донцов, Д. И. Московська отрута. - Торонто: Спiлка визволення України, 1955.
• Донцов, Д. И. Правда прадідів великих. Філядельфія: Видання Головної управи Організації оборони чотирьох свобід України. - 1952.
• Донцов, Д. И. Підстави нашої політики. Відень. - 1921.
• Донцов, Д. И. Рік 1918, Київ. - Торонто, 1954.
• Донцов, Д. И. Сучасне політичне положення нації і наші завдання. - Львов: Молода Україна, 1913.
• Донцов, Д. И. Українська державна думка i Європа. - Львов: Всесвітньої бібліотеки, 1918.
• Донцов, Д. И. Якою має бути література?. - Торонто: Мова-U, 1949.

Статьи

• Донцов, Д. И. Die Krimfrage // Ukrainische Blätter. - Вена, 1918. - № 14-15 .
• Донцов, Д. И. Нафта, Царгород і Україна // Літературно-науковий вістник. - Львов, 1922. - С. 167-172 .
• Донцов, Д. И. Церква і націоналізм // Літературно-науковий вістник. - 1924. - № 5-6 .
• Донцов, Д. И. Die Grundlagen der russischen Kultur // Die neue Rundschau. - 1925. - № 2 .
• Донцов, Д. И. Про актуальні річи // Літературно-науковий вістник. - 1932.
• Донцов, Д. И. 1709-1914 // Ukrainische Rundschau. - 1915. - № 13 . S. 4-8.

Посмертные

• Донцов, Д. И. За яку революцiю. Львiв, 1990.
• Донцов, Д. И. Дух нашої давнини. Дрогобич, 1991.
• Донцов, Д. И. Дві раси, дві касти, дві культури: (Дмитро Донцов - літературний критик)// Дзвін. - 1997. - № 9.

Напишите отзыв о статье "Донцов, Дмитрий Иванович"

Примечания

3. Леонид Соколов.
4. Мирослава Бердник. Пешки в чужой игре. Тайная история украинского национализма. Litres, 2015. ISBN 5457723771
7. Clerical Fascism in Interwar Europe edited by Matthew Feldman, Marius Turda, Tudor Georgescu
8. Д. Донцов. Хрестом і мечем dontsov-nic.org.ua/index.php?m=content&d=view&cid=137
9. Смолин, М. Б. Украинофильство в России. Идеология раскола //Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола. Сборник. /Вступительная статья и комментарии М. Б. Смолина. Оформление М. Ю. Зайцева. - М.: Москва, 1998. - 432 с. - (Пути русского имперского сознания). ISBN 5-89097-010-0 , С. 20

Литература

• Квит, С. М. = Дмитро Донцов: Ідеологічний портрет. - Исправленное и дополненное. - Львов: Галицька видавнича спілка, 2013. - 192 с. - 500 экз.
• : Биография. - Мысленное Древо.
• Сергей Махун . - День, 2003. - № 37 .
• Volodymyr Yaniv . - encyclopediaofukraine.com, 2002.
• Гайко, Олег .
• Гайко, Олег .
• . - Львов, 1938.

Отрывок, характеризующий Донцов, Дмитрий Иванович

– Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d"arriver, [Ах, я, право, в отчаянии от того, что случилось,] – быстро говорил Пьер, совершенно забыв свою роль. – C"est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu"il faisait. [Это несчастный сумасшедший, который не знал, что делал.]
Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.
Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене.
– Brigand, tu me la payeras, – сказал француз, отнимая руку.
– Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,] – прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически нежное выражение, и он протянул руку.
– Vous m"avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball"я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d"autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l"heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu"allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m"avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l"accorde. Qu"on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l"apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.

Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n"oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l"affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui" j"ai l"honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l"ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n"est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s"il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C"est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m"avoir sauve… de cet enrage… J"en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C"est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j"ai recu ca. Sacre dieu, c"etait beau. Il fallait voir ca, c"etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d"un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l"atoux que j"y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n"ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]
– J"y ai ete, [Я был там,] – сказал Пьер.
– Bah, vraiment! Eh bien, tant mieux, – сказал француз. – Vous etes de fiers ennemis, tout de meme. La grande redoute a ete tenace, nom d"une pipe. Et vous nous l"avez fait cranement payer. J"y suis alle trois fois, tel que vous me voyez. Trois fois nous etions sur les canons et trois fois on nous a culbute et comme des capucins de cartes. Oh!! c"etait beau, monsieur Pierre. Vos grenadiers ont ete superbes, tonnerre de Dieu. Je les ai vu six fois de suite serrer les rangs, et marcher comme a une revue. Les beaux hommes! Notre roi de Naples, qui s"y connait a crie: bravo! Ah, ah! soldat comme nous autres! – сказал он, улыбаясь, поело минутного молчания. – Tant mieux, tant mieux, monsieur Pierre. Terribles en bataille… galants… – он подмигнул с улыбкой, – avec les belles, voila les Francais, monsieur Pierre, n"est ce pas? [Ба, в самом деле? Тем лучше. Вы лихие враги, надо признаться. Хорошо держался большой редут, черт возьми. И дорого же вы заставили нас поплатиться. Я там три раза был, как вы меня видите. Три раза мы были на пушках, три раза нас опрокидывали, как карточных солдатиков. Ваши гренадеры были великолепны, ей богу. Я видел, как их ряды шесть раз смыкались и как они выступали точно на парад. Чудный народ! Наш Неаполитанский король, который в этих делах собаку съел, кричал им: браво! – Га, га, так вы наш брат солдат! – Тем лучше, тем лучше, господин Пьер. Страшны в сражениях, любезны с красавицами, вот французы, господин Пьер. Не правда ли?]
До такой степени капитан был наивно и добродушно весел, и целен, и доволен собой, что Пьер чуть чуть сам не подмигнул, весело глядя на него. Вероятно, слово «galant» навело капитана на мысль о положении Москвы.
– A propos, dites, donc, est ce vrai que toutes les femmes ont quitte Moscou? Une drole d"idee! Qu"avaient elles a craindre? [Кстати, скажите, пожалуйста, правда ли, что все женщины уехали из Москвы? Странная мысль, чего они боялись?]
– Est ce que les dames francaises ne quitteraient pas Paris si les Russes y entraient? [Разве французские дамы не уехали бы из Парижа, если бы русские вошли в него?] – сказал Пьер.
– Ah, ah, ah!.. – Француз весело, сангвинически расхохотался, трепля по плечу Пьера. – Ah! elle est forte celle la, – проговорил он. – Paris? Mais Paris Paris… [Ха, ха, ха!.. А вот сказал штуку. Париж?.. Но Париж… Париж…]
– Paris la capitale du monde… [Париж – столица мира…] – сказал Пьер, доканчивая его речь.
Капитан посмотрел на Пьера. Он имел привычку в середине разговора остановиться и поглядеть пристально смеющимися, ласковыми глазами.
– Eh bien, si vous ne m"aviez pas dit que vous etes Russe, j"aurai parie que vous etes Parisien. Vous avez ce je ne sais, quoi, ce… [Ну, если б вы мне не сказали, что вы русский, я бы побился об заклад, что вы парижанин. В вас что то есть, эта…] – и, сказав этот комплимент, он опять молча посмотрел.
– J"ai ete a Paris, j"y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы,] – сказал Пьер.
– Oh ca se voit bien. Paris!.. Un homme qui ne connait pas Paris, est un sauvage. Un Parisien, ca se sent a deux lieux. Paris, s"est Talma, la Duschenois, Potier, la Sorbonne, les boulevards, – и заметив, что заключение слабее предыдущего, он поспешно прибавил: – Il n"y a qu"un Paris au monde. Vous avez ete a Paris et vous etes reste Busse. Eh bien, je ne vous en estime pas moins. [О, это видно. Париж!.. Человек, который не знает Парижа, – дикарь. Парижанина узнаешь за две мили. Париж – это Тальма, Дюшенуа, Потье, Сорбонна, бульвары… Во всем мире один Париж. Вы были в Париже и остались русским. Ну что же, я вас за то не менее уважаю.]
Под влиянием выпитого вина и после дней, проведенных в уединении с своими мрачными мыслями, Пьер испытывал невольное удовольствие в разговоре с этим веселым и добродушным человеком.
– Pour en revenir a vos dames, on les dit bien belles. Quelle fichue idee d"aller s"enterrer dans les steppes, quand l"armee francaise est a Moscou. Quelle chance elles ont manque celles la. Vos moujiks c"est autre chose, mais voua autres gens civilises vous devriez nous connaitre mieux que ca. Nous avons pris Vienne, Berlin, Madrid, Naples, Rome, Varsovie, toutes les capitales du monde… On nous craint, mais on nous aime. Nous sommes bons a connaitre. Et puis l"Empereur! [Но воротимся к вашим дамам: говорят, что они очень красивы. Что за дурацкая мысль поехать зарыться в степи, когда французская армия в Москве! Они пропустили чудесный случай. Ваши мужики, я понимаю, но вы – люди образованные – должны бы были знать нас лучше этого. Мы брали Вену, Берлин, Мадрид, Неаполь, Рим, Варшаву, все столицы мира. Нас боятся, но нас любят. Не вредно знать нас поближе. И потом император…] – начал он, но Пьер перебил его.
– L"Empereur, – повторил Пьер, и лицо его вдруг привяло грустное и сконфуженное выражение. – Est ce que l"Empereur?.. [Император… Что император?..]
– L"Empereur? C"est la generosite, la clemence, la justice, l"ordre, le genie, voila l"Empereur! C"est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j"etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m"a vaincu, cet homme. Il m"a empoigne. Je n"ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j"ai compris ce qu"il voulait, quand j"ai vu qu"il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c"est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.

В 1930х идеи и взгляды Донцовым приобрели большую популярность среди украинской интеллигенции, а особенно молодежи. Некоторые из идей и взглядов Донцова легли в основу политической платформы ОУН.

Биография

В 1900 по окончании Мелитопольского реального училища переезжает в Царское село под Петербургом, где продолжает обучение на юридическом факультете Петербургского университета и заканчивает его в 1907.

Социал-демократ

Будучи студентом, активно участвует в политической деятельности, в 1905 вступает в Украинскую социал-демократическую рабочую партию. Один из редакторов газеты «Наша Дума», издававшейся украинской фракцией Второй Государственной Думы в Петербурге.

Дважды арестован (в 1905 в Петербурге и в 1908 в Киеве). После второго ареста, отбыв 8 месяцев заключения, отпущен на поруки в связи с ухудшением здоровья и благодаря стараниям родственников, в том же году переезжает в Галицию (тогда - территория Австро-Венгрии), а затем - в Вену.

Именно в Галиции он начинает отходить от марксизма к национализму и выдвигает тезис, которому он оставался верен всю свою жизнь: «Актуален не лозунг самостийности - мечтали же когда-то наши украинцы о самостийной Украине в союзе с Россией. Актуален, более реален, более конкретен - скорее осуществим! - лозунг отрыва от России, расторжение любого единения с ней - политический сепаратизм».

В 1909-1911 обучается в Венском университете. В 1912 женится на украинской студентке Марии Бачинской. Проучившись 4 семестра в Вене, в 1911 переезжает во Львов (тогда Лемберг), где продолжает обучение. В 1917 получает степень доктора юридических наук.

Разрыв с УСДРП, создание СОУ

В 1913 из-за конфликта на национальной почве выходит из состава УСДРП.

Уже в 1913 году на ІІ Всеукраинском студенческом съезде в Лемберге призывал в докладе «Современное политическое положение нации и наши задачи» к тому, чтобы Украина в грядущей войне ради обретения независимости выступила против России.

4 августа 1914 основал и возглавил Союз освобождения Украины. Эта организация была создана под эгидой австро-венгерского министерства иностранных дел фактически с целью оказания пропагандистской поддержки Центральным державам в войне против России. Союз объединял украинских эмигрантов (в основном бежавших из России, спасаясь от преследования властей за деятельность в ходе Первой русской революции 1905-1907 гг.), претендовавших на представительство интересов российских украинцев. В работе организации также участвовал ряд буковинских и галицких деятелей.

Союз, провозгласивший своей задачей отделение Украины от России и образование самостоятельного монархического государства под протекторатом Австро-Венгрии и Германии, вёл националистическую пропаганду среди российских военнопленных украинского происхождения, содержавшихся в лагерях на территории Германии, Австрии и Венгрии.

С 1914 Донцов жил и работал в Вене, затем - в Берлине, а с 1916 - в Швейцарии.

В начале 1918 он возвращается в оккупированный немцами Киев, где работает в правительстве гетмана Скоропадского, возглавляет Украинское телеграфное агентство (УТА). Вместе с Вячеславом Липинским и В. Шеметом создаёт Партию хлеборобов-демократов.

УНР, Польша, эмиграция

В 1919-1921 - шеф Украинского пресс-бюро при посольстве УНР в Берне (Швейцария).

С 1922 г. - снова во Львове (в то время - на территории Польши), редактор журналов «Литературно-науковий вісник», «Заграва», «Вісник», публикуется в немецкой, швейцарской и польской печати.

В 1926 году пишет ставшую культовой в среде украинских националистов книгу «Национализм».

Позднее отходит от политической деятельности, сосредоточившись на писательском труде и журналистике.

После нападения Германии на Польшу в сентябре 1939 был интернирован польскими властями и провёл две недели в Берёзе-Картузской.

После ввода советских войск на Западную Украину эмигрировал через Гданьск и Берлин в Бухарест, где редактировал журнал «Батава».

С мая 1945 находился в американской оккупационной зоне, откуда через Париж, Англию и США переехал в Канаду. С 1947 до самой смерти жил в Монреале (Канада), где в 1948-1953 преподавал украинскую литературу в местном университете.

Похоронен в США на украинском кладбище Bound-Brook (Нью-Джерси).

Идеология

Основа идеалистической доктрины Донцова высказанная в книге «Национализм» противопоставление - политическому провинциализму, провансальству, как правого так и левого толка, включая региональный и классовый провинциализм.

Д. Донцов критикует Драгоманова, Кулиша и др. «народников», за свойственный им в той или иной степени провинциализм. Объявляет независимость Украины не единственной самоцелью, но первичной, главной целью нации, отбрасывая любые, популярные в конце XIX-го начале XX в., идеи федерализма или автономии, как в составе Польши, так и в составе России, за что в этих странах резко критикуется, обвиняется в «интегральном национализме» или даже «фашизме».

В своей книге «Национализм» Донцов особое внимание уделяет рассуждениям о «воле» как главной движущей силе нации, при этом не фокусируясь на Украине и украинском народе, а говорит о европейских нациях вообще, анализируя и время-от-времени приводя примеры тех или иных крупных европейских наций. Донцов призывал к ориентации на общеевропейские (западноевропейские) ценности, выступал за борьбу и сопротивление имперскому национализму России и шовинизму Польши, против засилия чужих идей и идеалов. Обосновывая свои взгляды Донцов выдвигает теории о существовании двух миров («Латино-германский» и «Московско-азиатский»), которые постоянно враждуют между собой. Граница этих «миров» проходит по восточной части этнических границ Украины и Белоруссии.. Этим Донцов обосновывал необходимость ориентации украинской внешней политики на Европу.

Идеализируя европейскую культуру, ценности и традиции и в подтверждение своих мыслей, Донцов цитирует Поля Валери (Paul Valery) :

Сочинения

• Донцов Д. Сучасне політичне положення нації і наші завдання. Львів: Молода Україна, 1913.
• Donzow D. Die ukrainische Staatsidee und der Krieg gegen Ru?land. Berlin: C. Kroll, 1915.
• Donzow D. Gross-Polen und die Zentralm?chte. Berlin: C. Kroll, 1915.
• Donzow D. 1709 - 1914 // Ukrainische Rundschau, № 13 (1915), S. 4-8.
• Донцов Д. Iсторiя розвiтку української державної iдеї. Вiнниця, 1917.
• Донцов Д. Українська державна думка i Європа. Львів: Вид. "Всесвіт. б-ки", 1918.
• Донцов Д. Підстави нашої політики. Відень, 1921.
• Донцов Д. Нафта, Царгород і Україна // Літературно-науковий вістник. Львів, 1922. Кн. 2. С. 167-172.
• Донцов Д. Церква і націоналізм // Літературно-науковий вістник. - 1924. - № 5-6.
• Donzow D. Die Grundlagen der russischen Kultur // Die neue Rundschau, № 2 (1925).
• Донцов Д. Про актуальні річи // Літературно-науковий вістник. - 1932. - Ч. 3.
• Донцов Д. Де шукати наших історичних традицій. - Львів: Квартальник Вістника. - 1938.
• Донцов Д. Якою має бути література? Торонто: Мова-U, 1949.
• Донцов Д. Правда прадідів великих. Філядельфія: Видання Головної управи Організації оборони чотирьох свобід України, 1952.
• Донцов Д. Рік 1918, Київ. Торонто, 1954. (переиздание - Київ: Темпора, 2002).
• Донцов Д. Московська отрута. Торонто: Спiлка визволення України, 1955.
• Donzow D. Der Geist Russlands. M?nchen: Schild-Verlag, 1961.
• Донцов Д. Xрестом і мечем. Торонто, 1967.
• Донцов Д. За яку революцiю. Львiв, 1990.
• Донцов Д. Дух нашої давнини. Дрогобич, 1991.
• Донцов Д. Дві раси, дві касти, дві культури: (Дмитро Донцов - літературний критик)// Дзвін. - 1997. - № 9.

Дмитрий Донцов (1883–1973) оставил о себе память как основатель идеологии украинского фашизма, именуемого украинским интегральным национализмом. Родился он на Херсонщине в семье крупного землевладельца (владел 1500 га пахотной земли). Семья Донцовых была русскоязычная. Она чтила свои великорусские корни, в ней никто не говорил по-украински. Окончив гимназию, Дмитрий Донцов поступил в Петербургский университет на юридический факультет. В годы учебы в Петербурге примыкал к революционному движению. В Киеве поддерживал контакты с активом Украинской социал-демократической рабочей партии.

В 1917 году во Львове защитил диссертацию и стал доктором права. В 1921 году в Вене сблизился с приверженцами украинской греко-католической веры. В том же 1921 г. прибыл во Львов и по поручению Евгения Коновальца стал редактором «Літературно-наукового Bicника», усвоив галицийский диалект.

Д. Донцов менял свои взгляды в зависимости от политической ситуации: в 1917 г. он был сторонником Украинской народной республики М. Грушевского, С. Петлюры, В. Винниченко, в апреле 1918 года переметнулся на сторону атамана Павла Скоропадского, а затем петлюровской Директории. В начале 1920 года перешел на позиции украинского национализма фашистского толка, стал его идеологом.

В годы Первой мировой войны по заданию австрийской и германской разведок Донцов занимался идеологической обработкой военнопленных русской армии украинской национальности с целью привлечения их к участию в боевых действиях против России. В 1918 году по поручению командующего оккупационными войсками генерала Айхгорна возглавил пресс-бюро ставленника оккупантов гетмана Скоропадского. Позже прислуживал Польше и Германии…

Словом, Донцов всегда оставался сыном своего класса. В своем творчестве он опирался на идеи и методологические установки Макиавелли, Шопенгауэра, Ницше и Моски. Но ближе всех он был к идеологу украинского монархизма Вячеславу Липинскому, «обосновавшему» право имущей элиты на монопольную власть на Украине и эксплуатацию трудящихся масс. Донцов, хотя и не был членом ОУН, но весь свой творческий потенциал отдал этой политической организации, стремившейся к завоеванию власти на Украине с помощью Германии. Он теоретически обосновал основополагающий принцип украинского интегрального национализма о господствующей и направляющей роли ОУН в построении украинской независимой державы. Это так называемый «провідницький принцип», или фюрер-принцип, согласно которому построение независимого украинского государства должно начаться с осознания творческой роли избранного меньшинства нации, обладающего такими качествами, как беспредельная преданность национальной идее, осознание своего превосходства перед всей нацией, уверенность в своей правоте. Они противостоят «серой массе» большинства и способны подчинить это большинство своей воле и повести за собой.

Что касается самой национальной идеи, то она, по словам Донцова, должна быть построена не на разуме, а на своей воле, не на правиле, а на бездоказательном порыве, не нуждающемся ни в каких аргументах.

Народным массам Донцов, как и его предшественник В. Липинский, отводит роль пассивной, инертной хаотической стихии, неспособной к какой бы то ни было целенаправленной деятельности и пригодной только трудиться на отведенном участке земли. С нескрываемым цинизмом Донцов называет их «гречкосіями, нуждающимися в жестком руководстве и кнуте».

В работе «Нацюналізм» Донцов рисует образ новой (фашизованной) Украины, основу которой призваны составить «правящая каста новых рыцарей, лучших людей, воинственная церковь, борьба с духом Востока в форме социализма, духовность, бог, Отчизна».

Непременным качеством новой элиты, по Донцову, должно быть презрение к другим народам, жажда их уничтожения. Так, в документе, принятом на Чрезвычайном сборе ОУН - Бандеры в Кракове в апреле 1941 года под названием «Політичні, війскові та пропагандивчі вказівки для членів ОУН на час війни», объявлялась тотальная война всем национальным меньшинствам на Украине: «москалям», «полякам» и «жидам». Их, как сказано в этом документе, надлежит уничтожить. Уничтожению в первую очередь подлежит интеллигенция этих нацменьшинств.

В своих произведениях «Історія розвитку української державної ідеї», «Підстава нашої політики», «Націоналізм», «Хрестом i мечем» и др., обращенных к украинской национальной элите, Донцов обосновывает курс на социальную дифференциацию, разжигание национализма, нагнетание вражды и ненависти к русскому народу.

Уже после Второй мировой войны Степан Бандера повторил слова Донцова: «Врагом был не только данный режим - царский или большевистский; сама московская нация».

Донцов ратует за возвращение к прошлому, к «старо-киевской державе», за возрождение частной собственности, за отмежевание от большевизма. Его «самостійна Україна» - тотальное государство военной диктатуры, неизменный признак которого - национальная однородность, полная дискриминация других наций и т. п. Главная цель такого государства - создание «сильной и монолитной» украинской нации, которая навсегда сохранит «иерархию социальных сословий», иначе говоря - социальное неравенство.

Даже набившие руку на «очищении от фашизма» украинского национализма авторы «Енциклопедії українознавства» вынуждены признать, что основой нациократического строя (т. е. буржуазно-националистического строя на Украине. - Авт.) должна стать власть одного движения (монопартийность) и «провідницький принцип». В будущей Украине отводилось место только одной политической организации, которая составила бы своеобразный орден «лучших людей», а аппарат власти должен творить иерархию «проводников» во главе с вождем, который объединит в себе функции лидера движения и главы государства. Все эти принципы и установки были положены в основу первой (1929) и второй (1939) программы ОУН.

Такое понимание политической организации общества свидетельствует о родстве украинского интегрального национализма и фашизма. Бывший член Центрального провода ОУН А. Луцкий справедливо отметил: «Идеология ОУН формировалась в период усиления германского национал-социализма и итальянского фашизма. Именно потому, что украинский национализм развивался под влиянием этих течений, между украинским национализмом и германским национал-социализмом так много общего».

Исходной методологической установкой, которая легла в основание националистической доктрины, стало признание в качестве источника и движущей силы развития человеческого общества борьба между нациями, возведение в абсолют идеи национальной розни и вражды. Призыв Донцова «пустить кровь чужакам» восприняли не только члены националистических организаций, но и клерикальное духовенство. Именно эта среда рекрутировала значительное количество членов ОУН, в том числе членов ее высшего руководства. Униатская церковь оказала помощь националистическим организациям не только в кадровых вопросах, на проведении соответствующей обработки населения Галиции. Благословляя боевиков ОУН на свершение кровавых злодеяний «во имя добра нации», высшие иерархи униатской церкви выступили в будущем с открытой поддержкой фашистского оккупационного режима на Украине (Шептицкий, Слепой, Хомишин, Гриньох, Лаба и другие). Таже часть духовенства, которая после поражения фашизма сочла необходимым дистанцироваться от иерархов, запятнавших себя сотрудничеством с гитлеровцами, преследовалась националистами и физически уничтожалась. Только во Львовской области от рук оуновцев погибло свыше 30 священников - сторонников разрыва унии с Ватиканом.

Источники

1. Nationalism ukrainski w dokumentach. - Toronto, 2000.

2. Донцов Д. Націоналізм. - Львів,1926.

3. Енциклопедія українознавства. - Нью-Йорк, 1966. - Т. 5.

4. Православный вестник. - 1973. - № 11.

А.Л. Войцеховский

← Вернуться